Тени Реальности 2: Час Быка

— Шеф, мы тебя слышали. — Раздаётся издалека голос. — Постараемся. Но тут жарко. Всё, хватай его!

Снова хлопки. Треск. Шорохи. Сдавленный, и, кажется, предсмертный, крик. Всё равно. Меня вытащат. А я спасу себя. Приближаю кинжал, всё также вслепую, к своему лицу.

— Что вы делаете?! — Ещё один отдаленный крик.

Собрав все свои силы, и понимая, что могу пожертвовать губами из-за лишнего слова, бормочу, едва разлепив их:

— Торможу заражение... Когда... доставите меня... в безопасное место... Вымоете мне лицо... чего бы это ни стоило.

Мне никто не отвечает, но я чувствую, как поднимаюсь в воздухе. Чуть не роняю клинок, в нахлынувшей было панике, но понимаю что меня кто-то взвалил на плечо. Одной ногой цепляюсь за пол и слышу сосредоточенный голос:

— Держитесь, и как-нибудь идите. Я не смогу целиком вас нести. — Мне кажется, что этот тон принадлежит Ави.

Ничего не ответив, я скребу одной ногой по полу. Время от времени. Которое потеряло свой смысл, оставив только накатывающие с завидной периодичностью, вспышки боли, уходящей всё глубже в моё лицо.

Притянув рывком клинок к лицу, я шепчу про себя, еле формируя мысленную словесную речь, древние мантры жертвоприношения, и, примерившись, как мог, взрезаю горящую щёку. Вспышка приступа сводит меня целиком, заставляя ноги рефлекторно дёргаться. Но этот старый ритуал — он помогал затормозить даже отравление самыми смертельными ядами древности. Не снять, но затормозить до тех пор, пока не будет введено противоядие, к примеру. Вот я и приспосабливаюсь к новым условиям...

По моей щеке течёт жар и боль. Ноздри улавливают запах гниения, горелого, и молока. Отвратительный признак. Но надо, надо Ярт. Ещё раз, как могу аккуратно, проделываю над собой акт мазохизма, разорвав, судя по всему, себе скулу. Из моей глотки всё же вырывается вой, тихий и слабый. Как же мне плохо! Быстрее, быстрее, спасите меня!

Начинаю волочить ногой, мы куда-то двинулись. Снова хрип и некий треск, где-то позади. Что-то горит? Не знаю, у меня лицо просто пылает, взрывается. Возникает подозрение, что плавятся кости черепа. Тут же вспарываю себе лицо вновь, подвывая от боли и быстро-быстро засеменив время от времени конвульсивно касающейся пола ногой. Кажется, я только что отхватил себе и кусок носа. Надеюсь, что всё не так плохо. Впрочем, плевать! Что угодно, лишь бы выжить. Хромой, косой, хоть гнилой — только жить. И сохранить зрение, да, вот что мне ещё надо. Не попасть бы кинжалом в глаз, так размахивая трясущейся рукой.

Тем временем, наше движение остановилось. Опять стою. И возникает новое подозрение — что вроде бы с моей ноги слетела туфля. Уж больно мокро стало ноге и холодно, впрочем, тоже. Ну да неважно. Сосредоточенно продолжаю отнюдь не художественно резать по своему лицу, водя кончиком ножа.

Презрев опасность остаться без губ, выдавливаю из себя тихий трескучий шёпот:

— Долго ещё?

— Нет. Через несколько минут сядем в машину. — Тон Ави чрезвычайно резок и напряжён.

Значит, проблемы ещё не кончились. Ну, они справятся. Надеюсь. Иначе что со мной будет? Меня надо спасать и срочно!

Только вот смогу ли я позволить себе не шептать про себя эту архонтову мантру и не насиловать свой облик и дальше? И просто вырубиться? Я уже на грани восприятия, это совершенно очевидно с каждым новым накатом жжения на моё лицо. Не знаю, но я буду держаться до последнего.

И не отвлекаться на постороннее, продолжаем. Как можем, так и продолжаем. С этой мыслью я вновь мысленно прокаркал длинный ряд хрипящих согласных и полоснул по тому, что осталось от моей кожи. Я вообще-то не чувствую уже даже и боли от клинка-то. Неужели нервным окончаниям — уже того, всё, полный капут? К Архонту!

И с этой мыслью меня довольно невежливо закинули куда-то, судя по запаху и коже подо мной — в нашу машину. Да, кстати, куда я лечу?

* * *

Очень медленно открываю глаза, сразу же пытаясь сообразить — я ли это. Или это Тень? Хотя, обычно, в Тенях таких вопросов себе никто из моих Альтер эго не задаёт. Но не зря же есть та самая опасность безумия, о которой я столько размышлял. Когда грань теряется. А с учётом того, что я сейчас, открыв глаза, ничего не вижу... Кстати, и боли я не чувствую. Какое счастье, что её нет — меня всего передёргивает от одного воспоминания о муках, которые я испытал. Но почему я ничегошеньки не могу увидеть? Либо я потерял зрение, либо это такая странная Тень, либо... Очень медленно поднимаю руку, выпрастывая её из-под чего-то похожего на плед. Я, кстати, оказывается им укрыт, судя по всему. Возможно, это говорит в лучшую сторону. Но всё же, надо проверить кое-что.

С гигантским внутренним волнением, от которого я начинаю дрожать — подношу ладонь к лицу и кончиками пальцев касаюсь его. Издав облегчённый вздох, расслабляюсь. Так и есть — моё лицо укрыто какой-то мягкой тканью. Только странно, что я этого не чувствую. В смысле материю на своём лице. Но не буду переживать раньше времени. Да и можно ли её уже снять?

Прислушавшись к своим ощущениям, решаюсь, и медленно подцепляю ногтями ткань, стаскивая её вбок. В глаза ударил приглушённый свет. Ночь. Шторы наполовину задёрнуты. Но всё равно зрение, видимо, пока не восстановилось. И, кстати, я же у себя дома, в своей квартире!

Этот вывод заставляет меня усмехнуться, но я тут же разглаживаю, как мне кажется, своё лицо. Мало ли что там с ним. Хотя меня уже напрягает совсем сильно отсутствие ощущений. Я не почувствовал натяжения кожи, совершенно незаметное в обычном состояние, которое происходит при проявлении мимики. Так, всё, стоп, это паранойя. Надо аккуратно встать и дойти до зеркала. И, заодно, найти Бориса с Ави, узнать что произошло, что они сделали... в том числе со мной. И вообще проверить на картах, к примеру, степень своей излеченности от чего-то, что швырнул в меня этот психованный Шкаф. Надеюсь, покойный. И, также рассчитываю, без лишних следов в нашу сторону. Это тоже надо узнать.

Приподнявшись, хватаюсь на всякий случай за поручень дивана. Вроде нормально, не ведёт. Только все мышцы затекли. Что ж, это уже хорошо. Так, вперёд к зеркалу. Уж что-то, а путь к ванне в своей квартире я нашёл бы даже с закрытыми глазами.

Не включая свет, иду по коридору, замечая, что квартирка-то запылилась, но не сильно. По крайней мере, на вид, обоими способами видеть что-либо, она вполне себе в порядке. Да, иное зрение у меня тоже работает. И, как ни странно, необычно остро. Как будто я сейчас перекушал энергии и накачан под самые уши. Однако ничего такого я не замечаю в себе. Самое обычное состояние организма, судя по беглому восприятию себя самого.

Открыв дверь в ванну, щёлкаю переключателем, включая свет. По глазам бьёт, заставляя прикрыть веки на несколько секунд. Привыкнув к освещению, открываю их и смотрю прямо в зеркало, висящее напротив двери. У меня возникает смутное желание не смотреть в него. Скажем так, мне хотелось бы, чтобы мои глаза подольше привыкали к свету. Ну или что это всё таки Тень, хотя на неё и не похоже. Короче говоря, я просто издаю сдавленное ругательство и пребываю в прострации.

Это — я?

Медленно подойдя к зеркалу, я провожу ладонью по стеклу, разглядывая себя. Такой же как и всегда. За исключением верхней части, да. Красавец, что сказать.

— Ну и рожа у тебя, Шарапов... — Наконец, не выдержав, я несильно бью по зеркалу, отворачиваясь. Это зрелище я уже запомнил. Теперь бы знать — неужели навсегда?

И внутри меня зреет чёткое понимание, не связанное ни с чем, а как будто пришедшее откуда-то извне. А, значит, верное. Уж я-то умею отличать озарение. Да, Архонт подери, это навсегда. Ты теперь урод, которого оценят только на фрик-шоу. Если подумают, что это грим такой, конечно...

Что ж, я опишу своё милое личико, оным же теперь можно пугать похмельных вампиров и пожилых личей.

Серая плоть, с жёлтыми пятнами. Одутловатое, распухшее лицо, раздавшееся по все стороны. Свисающий подбородок и почти полное отсутствие нижней губы, открывающее зубы. Всё же зря я разговаривал, когда меня жгло зелье... Вывернутые, похожие на наросшие хребты, шрамы, вспахивающие лицо по щекам и скулам, отвратительно жёлто-красноватого оттенка. Глаза, под которыми свисают дряблые тёмно-серые мешки. К левому глазу тянется один из шрамов, чуть не доходя до самого ока. И ножом я размахивал знатно, да... От моих волос остались только небольшие пучки по всему черепу, открывающие бугристую теперь плоть, покрытую желтушными наростами. Да и сами эти клочки были теперь невнятного белёсого цвета. Красавец, что ещё сказать.

Прикасаясь к своему лицу пальцами, вновь ничего не ощущая. Да, чувствительность потеряна полностью. Я просто не чувствую этой раздавшейся и трупного вида плоти, в которую превратилось моё лицо. Нет, может быть, я и раньше не был выдающимся красавцем, скажем честно, но теперь я же просто на улицу не выйду. Что мне делать? Шарфом заматываться?

Уныло направляюсь на кухню, шаркая босыми ногами по холодному полу. Надо закурить, а я уверен, что на кухне ещё валяются пачки сигарет и коробки сигарилл. Такое дело надо обдумать за цибаркой, никак иначе.

Зайдя на кухню, я вижу развалившегося на диване Ави. Всё же странно, как обострилось моё зрение. Компенсация какая-то за полученные уродства? Не знаю. Он вскидывает голову и совершенно без эмоций в голосе произносит:

— Шеф?

— Да... — Отвечаю ему я.

И подхватываю со стола пачку сигарет, быстро разрывая полиэтиленовую упаковку. Вынув одну сигарету, сую её в рот, ненадолго примерившись — всё же, у меня теперь нет губы и я не чувствую кожи. Надо же, попал между зубов с первого раза. Пошарив на всё том же столе рукой, нащупываю зажигалку и прикуриваю, видя во вспышке игру эмоций на лице Ави. Он смотрит на меня, в свете бензинового огня, внимательно разглядывая моё лицо.

— Красивый? — Хмыкаю я, продолжая держать в руке горящий огонёк. — Хочешь рассмотреть получше, или я закрою, наконец, сию коробочку?

Ави вздыхает, не отводя взгляд от меня и неопределенно шевелит плечом.

— Не закрывай. Дай и мне прикурить. Я же не знал, можно ли у тебя курить без разрешения... — Его голос тих и задумчив.

— Давай. — Передаю ему зажигалку, глубоко затягиваясь дымом, чтобы он не улетучивался через щель, образовавшуюся в моём лице.

Прикурив, Ави захлопывает крышку зажигалки, и мне становится как-то комфортнее. По крайней мере, моё лицо не так освещено и на него не смотрят. Пусть даже он. Я и сам теперь не знаю, когда привыкну к своему виду. В зеркала я теперь точно смотреть не буду, уж увольте.

Выпустив клуб дыма, интересуюсь у клановца:

— Где Борис?

Ави поднимается, нормально усевшись на диван, и сильно затянувшись, так что огонёк тлеющего табака на мгновение осветил его хмурое лицо.

— Он мёртв.

— Как это произошло? — Уточняю я.

— Просто. Ублюдок один, из тех что пас хату варщика. Борис успел зарезать его бритвой, но сам истекал кровью... Он остался там. Взорвать ко всем архонтам этот домишко и отвести следы. Заодно и всех козлов с собой утащил. Бытовой газ взорвался, такое бывает... — Очень ровно произнёс Ави.

— Он был твоим братом, да? — Медленно спрашиваю.

— Да. Мы были вместе пятьдесят лет. — Отрезает он, явно намекая своим тоном, что продолжать эту тему не собирается.

— Тебе не станет легче, но я знаю что это такое. — Отвечаю, садясь на диван с другой стороны.

— Алуайа говорила... Закроем тему, а, Хозяин? — Впервые в голосе Ави проскользнули его настоящие эмоции: подавленность, гнев, страдание.

— Да.

Следующие минут двадцать, не меньше, мы просто молча сидели и курили. Каждому было о чём подумать, и о чём сожалеть. Однако, взяв очередную сигарету, я продолжил разговор. Всё же, несмотря ни на что, мне нужно знать. И многое из того, что произошло, пока я был в отключке. А потом ещё и всё это осмыслить, связав с тем, что я знал раньше. Как действовал. И почему всё это привело к такому неприятному финалу, надеюсь только, что промежуточному.

Глава 4

— Ави, что произошло с Тумбой? — Интересуюсь я, уже привыкая резко затягивать дым в себя при курении, чтобы он не улетучивался сквозь отсутствующую губу.

Ави резко хмыкнул, подобравшись на диване и, махнув рукой, отвечает:

— Сварим кофе, шеф? Ломает адски. А варщик... Валяется там, во второй комнате. Вроде ещё живой.

— Давай всё же решим говорить на 'ты', а не сбиваться туда-обратно. — Я откидываюсь на спинку дивана, пытаясь рассмотреть лицо Ави. — Ты притащил сюда ещё и его? Спасибо, будет материал для допроса в спокойной обстановке...

— Это было идея Бориса. — Коротко отвечает он, и добавляет после паузы. — Хорошо, шеф, будем общаться 'без галстуков'.

Как мне кажется, без ощущений и с покалеченным лицом, мне удаётся растянуть лицо в улыбке. В конец концов, надо же тренироваться с мимикой, особенно в темноте, когда никто не видит судорожные оскалы. Если, кстати, моё лицо теперь вообще может изображать мимику, а не полностью атрофировалось. Надо будет проверить перед зеркалом, но только один раз. Смотреть туда хотя бы несколько раз — у меня не хватит сил. Так, соберусь с силами, и разок проверю.

— Хорошо. Он там надёжно зафиксирован? — Поднимаясь, чтобы поставить чайник, уточняю я.

— Да... Хотя, в его состоянии, он и так на мешок картошки похож, куда он денется? — Меланхолично отвечает Ави, качая головой, в такт каким-то своим мыслям.

Включив газ, плюхаю на плитку чайник с водой, задумавшись. Обернувшись к Ави, спрашиваю:

— Чья это была идея, приехать сюда?

— Моя. — Ави, поколебавшись, продолжает. — Алуайа давала адрес, на всякий случай. Пригодилось. Здесь мы, по крайней мере, какое-то время, будем в безопасности.

Киваю, начиная рыться на полках, в поисках растворимого кофе. Думая об этой интересной вещи — а как Алуайа-то всё под себя подгребла. Как часто её упоминают в последнее время. А она-то стала истинной Хозяйкой Клана, в отличие от меня. Ну да ладно, в конце концов, мы с ней в одной лодке, и я ей доверяю. У неё же действительно удаётся продумывать управление нашим маленьким обществом и решать важные вопросы, о которых я просто забываю подумать. Так что это полезно. Она ещё сделает из нашего Клана — не мелкий огрызок, а сильнейшую организацию на континенте, уверен.

Мои омертвевшие ноздри уловили аромат кофе, и я сыпанул щедрой горстью в чашки по несколько ложек. Надо встряхнуться — что мне, что Ави. Сняв с плиты чайник, разливаю кипящую воду по чашкам, стараясь особо ни о чём не думать.

— Тебе с сахаром? — Интересуюсь я, помешивая ложкой в своей кружке.

— Нет, спасибо. — Меланхолически отвечает Ави, обхватывая ладонью свой сосуд с напитком.

Подняв руку, в полутьме кухни разглядываю как она дрожит. Проведя ладонью над дымящейся чашкой, ощущаю тепло, немного сосредоточившись. Надо проверить себя до конца, иначе я не поверю, что потерял только лицо.

Представив себе чёткие потоки пара, закручивающиеся вокруг моей руки змейкой, концентрируюсь и выпускаю энергию из пальцев. Сначала дымка всё также расползается в воздухе, исчезая над кружкой, но спустя пару мгновений, всё же поддаётся моему приказу и начинает подрагивать. Проходит ещё миг, и пар закручивается, струясь по ладони и запястью.