Лесовка (Завершено)

— Не ломайся долго! — нажимал Жбанов, знавший с самого начала, что Самойлову не отвертеться. — Тебя уже заждался Гузлаев, он очень важен для компании, ты ведь знаешь, от этой встречи зависят наши с тобой...

— Ладно-ладно, не продолжай, — горестно выдавил из себя Константин.

Затем он вернулся к письменному столу, взял телефонную трубку и нажал кнопку вызова секретаря:

— Мариночка, соедини, пожалуйста, с отделом рекламы...да, с Галиной Вячеславовной, — ожидая ответа, он умолял взглядом довольного Жбанова отказаться от бредовой идеи или хотя бы отстать от него и дать насладиться этим прекрасным и перспективным рабочим днем.

Все тщетно.

Наконец, в телефоне послышался испуганный женский голосок, удивленный столь скорому звонку начальника, и Константин переключил внимание на милое сердцу создание.

— Галочка, мне нужно отъехать по делам и в офис я, боюсь, что не успею до конца рабочего дня, но макеты мне очень нужны сегодня. Давайте вечером встретимся за деловым ужином и я все посмотрю... Пожалуйста, постарайтесь, все сделать хорошо, эти макеты очень важно сдать завтра в полиграфию...В 'Гранде' в девять, столик на мое имя...До встречи! — он нажал на кнопку отбоя, всем видом показывая, как больно ему врать столь наивной сотруднице.

Бездушный Федор, не проникся тяжелыми душевными переживаниями друга.

— Вот, и славно! Поеду собираться, в два буду ждать возле твоего подъезда, — весело произнес Жбанов и стал медленно, пританцовывая, направляться к выходу и напевать дурацкую попсовую песенку.

Самойлов, хоть и потерял надежду остаться в офисе до конца рабочего дня, на всякий случай все же попытался убедить друга, что затея с поездкой скучна и, что безответственно покидать рабочее место, даже не пообедав в любимом итальянском ресторанчике. Ведь там готовили такую восхитительную пасту в сливочном соусе. А какой там подавали десерт! Ни с чем несравнимый легкий и воздушный, приготовленный на основе сыра "маскарпоне" торт "Тирамису".

Вечером ведь на свидании макароны не поешь перед девушкой. Что уж говорить о вкусном десерте, когда перед тобой сидит жертва многочисленных диет итак снизошедшая до салатика после шести вечера. Жбанова эти проблемы интересовали мало, он радостно хлопнул дверью, давая понять, что разговор закончен. Константину в тот момент почудилось, что это захлопнулась тщательно спланированная ловушка или подножка госпожи Судьбы.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. В лес! По грибы.

Не понимаю, когда говорят: красивое море, красивые горы. Что тут красивого?

Вот когда едешь по шоссейной дороге, а фонари стоят ровно-ровно, в линию...

Вот это — красиво!

Из разговора

Через два часа под окнами у Самойлова раздавалось нетерпеливое гудение из современного отечественного УАЗика преображенного до неузнаваемости. Жбанов безумно гордился натюнингованным по последним технологиям "Патриотом".

Внушительный экстерьер машины на огромных колесах с галогеновыми прожекторами в боевой раскраске 'хаки' выделял автомобиль из толпы. Федор вложил в этот автомобиль стоимость малогабаритной однокомнатной квартиры. Вышло довольно неплохо: по комфорту ничем не уступало самым дорогим навороченным импортным джипам, а проходимость была выше любой иномарки. Лучшего транспорта для путешествия или поездки на природу придумать было не возможно. На фоне этого Патриота люксовый Крузик Самойлова жемчужного цвета просто терялся. Даже тот соседский оранжевый Хамер уже не выглядел таким ярким пятном среди обычных расцветок.

Самойлов как раз закончил романтические приготовления в спальне. Он надеялся, хотя скорее был уверен, что Галина не откажется после ужина заглянуть к нему домой и помочь с какой-нибудь ерундой, в которой должны разбираться только женщины. Константин обновил свечи в подсвечниках, поменял в музыкальном проигрывателе диск Rammstein на сборник с легкой, мелодичной музыкой, опустил рулонные шторы на окнах, создавая нежный и уютный полумрак. Посреди просторной комнаты располагалась огромная кровать, застеленная прекрасным красным бельём из египетского хлопка. Вроде мелочи, а обстановка стала ненавязчиво более интимной, ведь сегодняшний ужин с Галиной мог закончиться не только на деловой ноте. В крайнем случае, всегда можно позвонить Светлане или Катерине или еще кому — записная книжка Константина забита телефонами молодых и интересных особ женского пола из маркетингового отдела и не только.

День выдался отличный, солнечный и не жаркий, поэтому прогулка в лесу уже не казалась ему столь идиотским мероприятием. Из одежды Самойлов выбрал выбеленные джинсы свободного кроя и рубашку с коротким рукавом в словно заляпанном краской варианте от Dries Van Noten, взял с собой серую ветровку от Diesel, обулся в кеды Converse. Одним словом, оделся для леса попроще. Довольный собой он вышел на улицу и обомлел, увидев друга, затянутого в армейский камуфляж, на голове пятнистая кепка, а на ногах красовались высокие черные берцы. Хоть сейчас в разведку.

— Чего ты так вырядился? Мы вроде в лес по грибы собрались, — засмеялся Жбанов, оглядывая в ответ друга.

— Я — цивилизованный человек, по кустам лазить не собираюсь, так что одежду не испорчу. Ты что-то против имеешь? Так я могу и остаться.

— Нет, нет, наоборот. Мне теперь спрей от комаров не нужен, рядом с тобой меня ни одна кусающая тварь не заметит, — хохотнул Федор. — Такое ощущение, что ты никогда за грибами не ездил.

Самойлов помрачнел. Переодеться — значило признать себя полным олухом, этого он себе никак не мог позволить перед подчиненным, будь он хоть трижды лучший друг с пеленок. Константин напустил на себя важный вид и непринужденной походкой направился к машине, показывая, что всегда только так за грибами и ездил.

— Ты сразу из леса в 'Гранд' поедешь? Так сказать, с корабля на бал? — уточнил, улыбаясь во весь рот, Федор, облокотившись на капот машины.

— А ты в лесу жить, наверное, останешься? — не выдержал Самойлов и попытался съязвить, хотя в душе затаилась идиотская обида, что выглядел он неподобающе.

Поездку начали молча. Константин громко комплексовал, а Жбанов тихо не мешал.

Высоко в небе ярко светило солнце. Патриот ехал по скоростной автостраде, нарушая все дозволенные ограничения скорости. Водители других машин препятствий на дороге не создавали и пропускали мощного зверя вперед. Некоторые уходили в сторону, просто, чтобы полюбоваться во всех смыслах впечатляющим чудо(вище)м.

Патриот скользил вперед с нереальной скоростью для отечественного автопрома, Самойлов при этом чувствовал себя в полной безопасности, можно даже сказать, не замечал скорости, если бы не мелькавшие мимо деревья и другие автомобили, сливающиеся в одно размытое пятно. Машина шла ровно, плавно маневрируя на дороге. Жбанов был отчаянным гонщиком и непревзойденным водителем.

'И почему у него все так складно всегда, даже с отечественной машиной?' — думал про себя Константин.

Жбанов заметил, что друг расслабился и решил ускорить процесс примирения. С собой у него была фляжка дорого и хорошего коньяка, того самого, который уважал Самойлов, и пара бутылок живого пива. Как в воду глядел, что пригодятся. Мириться решил с последнего. Оставшийся путь ехали весело, время пролетело незаметно.

Константин за дорожными указателями не следил, ему было определенно все равно в каких дебрях гулять. Дикий лес, он и в Китае дикий. Главное, побольше вылить на себя средств от комаров и мошек. Лесной гнус — это вам не вымирающие городские эстеты, которые кровушки попьют, да еще и 'спасибо' скажут. Нет. Это голодные стаи хищников, это оружие массового поражения тайных врагов, это секретные разработки инопланетян, которые внедряют в нас экспериментальные лекарства. Словом, жуть летающая.

Жбанов свернул на обочину, останавливая машину:

— Вот оно, то волшебное место, где грибов видимо — невидимо! — восторженно, словно клад нашел, платиновый, посвятил он друга, вылезая из машины. — Костя, я такие места знаю, что даже ты равнодушным не останешься. Скоро твоя городская дурь выветрится.

Самойлову было плевать, то это место или другое, восторга товарища он не понимал, как не понимала птица самолет. Лес вдоль дороги везде одинаковый: дерево, за деревом дерево и снова дерево.

— Ты посмотри — красота-то какая! — восхищался Федор, широко раскинув руки в стороны и делая глубокий вдох. — А воздух, голова кружится!

— Чего красивого-то? Деревяшки, да листики. Ни дорожек, ни лавочек. А воздухом мне и в Москве отлично дышалось.

Константин молча сожалел о том, что не пшикнул на себя лишний раз туалетной водой. Провоняет ведь теперь дикой природой!

— В лесу дышится легче и думается лучше, открой глаза на прекрасное, гляди какой пейзаж! Здесь же все живое и настоящее, не то, что в городе — каменные трупы.

— Единственное, что тут есть прекрасного — это акустика. Сфьють! Сфьюить! — громко свистнул Самойлов, свист звонким эхом пронесся по округе, улетая вдаль. — Я предпочитаю урбанистические пейзажи. Сфьюить!

— Не свисти — беду накличешь.

— Еще скажи, что денег не будет, — засмеялся Константин, — ЭГЕГЕЕЙ!

— Эгей, гей, эй, — отозвалось эхо.

Жбанов махнул рукой и направился вглубь леса, по пути постоянно нагибаясь, чтобы срезать один-другой грибочек:

— Пошли, жертва кислородного голодания, я такие места знаю, там боровики по колено, опят штук по сто в одной кучке, а кучек миллион...

— Радиоактивные что ли? — усмехнулся Самойлов преувеличениям друга.

Константин исправно шарахался от каждой веточки, мошки, паутинки, хорошо комары пока не донимали — спрей качественно выполнял свою работу, вот что значит блага цивилизации, все для людей. Самойлов зарекся на выходных залезть на сайт производителя антикомариного средства и написать им хороший отзыв и огромное 'СПАСИБО'.

— Откуда ж здесь радиация?! Кстати, недалеко есть озеро с красивым названием Росса — кристально чистое.

— Скажи еще, что пить из него можно.

— Пить может и не стоит, а вот искупаться не помешает.

— Бррр...В луже какой-то купаться, поехали лучше завтра в сауне попаримся, в бассейне поплаваем. ААА! — закричал Константин. — Это что еще такое?

Прямо перед ним быстрыми волнообразными движениями проползла темно-бурая змея.

— Подумаешь уж, — спокойно отозвался Федор, — орешь, как будто гадюку встретил.

— А здесь еще и гадюки есть? — глаза Самойлова полезли вверх.

— Вполне могут быть, все-таки болото недалеко есть, — обыденно произнес Жбанов.

— Ты шутишь, да? — поняв, что Федор не шутит, Константин начал паниковать, к этому чувству присоединилось ощущение, что кто-то еще есть рядом и наблюдает за каждым их шагом.

Он огляделся, но встретил только недовольное лицо друга и тут же перешел в наступление:

— Я соглашался на спокойную прогулку за грибами, а не рисковать жизнью, бродя по серпентарию. Ты куда меня привез, любитель мухоморов?

— Кончай истерить! — строго одернул друга Федор. — Если хочешь, можешь возвращаться к машине. Зря я тебя взял.

— А я тебя и не просил тащить меня в этот гадюшник, кишащий всевозможными паразитами.

Жбанов бросил ключи от Патриота, связка с лязгом попала в плечо Самойлову и звонко упала на землю.

Константин не стал поднимать их, мол, обойдусь. На него, медленно кружась, упал листик с дерева, так неожиданно, что почудился огромный паук. Самойлов истерично отмахнулся от ни в чем не повинного листочка и гневно посмотрел на Федора, словно тот был во всем виноват.

— Обратно дорогу-то найдешь? — спросил Жбанов, понимая, что погорячился.

Прогулка не задалась с самого начала. Чтобы как-то сгладить неприятный момент, он передал другу флягу с коньяком.

— Если медведи не съедят, найду! — огрызнулся Самойлов, но коньяк взял.

Фляжку пристроил на поясе, резко развернулся и решительно направился в сторону дороги. Федор не стал его догонять, за долгие годы дружбы, знал, что надо дать товарищу время перебеситься, примерно через час отойдет. Посидит пока возле машины, может погуляет на свежем воздухе, настроение наладится и сам же потом смеяться будет над инцидентом за бутылочкой пива в сауне. Жбанов продолжил исследовать лес в поисках грибов, как назло, стали попадаться только поганки, да мухоморы.

— Не стоило, Кость, свистеть. Не стоило, — тихо произнес сам себе Федор.

Он огляделся. Лес незаметно потемнел, стал каким-то враждебным, холодным. Не случайно встали здесь эти старые дубы, будто стеной загораживая проход. Жбанов понял, что сегодня больше съедобных грибов не найдет и не спеша направился к машине, надеясь, что друг уже напился до состояния, когда готов всем признаваться в любви и вечной дружбе.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ВРАЖЕ

Леший.

К полудню я с дочкой и воеводой отправился в путь к южным границам. Вскоре вышли к центральным рубежам моих владений. До чего ж красиво!

Солнечные лучи спустились с чистого и прозрачного неба и осветили поляну, покрытую набравшим силу колосом и зеленью. Здесь было столько красоты, очарования и ярких красок. Бабочки завораживали своим легким танцем над цветущими просторами, искусно щебетали на разный лад местные птахи.

С краю леса выбежали маленькие елочки, скромно прижавшись друг к другу. За ними будто сторожа лесного хозяйства стояли сосны-великаны, вознеся свои крепкие стволы к самому небу.

Мы ступили на поляну, я три раза стукнул посохом и топнул ногой. И вот уже лесные жители набежали с поклоном, да гостинцами. Медведь малинку и ежевику презентовал, белки орешки, ежики грибочки к ногам сложили. Счастья — полное лукошко! Всех поблагодарил, рассказал без утайки о делах в нашем большом лесу, где опасно ходить — охотники, капканы, где земли более плодородны, где лучше запасы делать. Затем народ мой сказывал о бытье-житье своем, о трудностях, о разногласиях, ожидая правого суда от своего Хозяина, то бишь меня. Кто прав, кто виноват, я всех рассудил, кого надо подлечил. Дочка здорово помогла, не зря взял с собой. Горжусь, хоть медаль себе выдавай.

Погожий выдался день. Ни облачка на небе, ни тучки на горизонте. Слышен нежный щебет малых пташек, над самой землей пронзительно режущих воздух. Под их звонкое радостное пение добрались мы до южных границ. Странно, но никто своего любимого Хозяина не встречал. Ан, нет, вот и Осипа сын — Остап, славный, быстрый парень. Вон, как к нам торопится, только отчего-то мимо шагает.

Воевода насупился, негоже так владыку встречать. Как стена вырос перед очумевшим от такого фокуса парнем, который затормозить не успел и вмазался со всего размаху в твердую, словно дуб, грудь Иваныча. К чести последнего, он даже не пошатнулся, все равно, что муха в него впечаталась.

Остап оказывается горазд виртуозно выражаться. Во закладывал!

Слушал бы и слушал, кабы не Василиса рядом, которая восхищенно хлопала длинными ресницами и, раскрыв рот в немом изумлении, морщила лобик, силясь запомнить витиеватые выражения осинника. Как я потом перед матушкой ейной оправдаюсь? Вот уж и колобок услужливо катится в рученьки Василиски с куском бересты и длинным пером. Где только взял, супостат? Я ловко подставил подножку колобку. Он запнулся, пружиня, как мячик, укатился в кусты, растеряв свои письменные принадлежности. Ель с тобой!