Ваш выход, рыцарь Вешковская! (общий файл)

— Вот еще. Я ведь — не дама, а сама — почти рыцарь.

— Но, ты ведь — девочка? — удивленно наморщил он нос.

— Ну... да, — удивилась и я такой логике. — А-а...

— А раз так, то положено.

— А-а-а... Ну, это мы еще поглядим. Ты не думай, я — сильная. У меня знаешь, какие мышцы? Тебе показать?

— Не надо. Я тебе верю, — глубокомысленно вздохнул мой защитник. Однако в следующие одиннадцать лет, все же остался верным себе.

Хотя, тот знаменательный день, положивший начало нашему неравному противостоянию с госпожой Лэшок, дал нам с Ником еще одного "защитника", выступившего прекрасным внешним "противовесом":

— Кадеты! — грозный канцлер Исбург, тогда еще с чисто выбритым подбородком, оглядел наши подскочившие с места фигурки. — После содержательной беседы с уважаемой госпожой Лэшок, я пришел к выводу, что вам обоим необходим рыцарь-наставник.

— Господин канцлер?!

— Госпожа Лэшок, вы считаете, этих мер будет недостаточно?

— Не-ет, — стремительно "сдулась" та.

— Я тоже так думаю... Кадеты, жду вас после занятий в своем кабинете. А теперь развернулись и в класс!.. Госпожа Лэшок?

— Ой... А я...

— А к вам у меня еще есть вопросы. По поводу экзамена пятого курса. Раз уж вы заглянули... Почему до сих пор стоим? — и уже через секунду от нас с Ником воспоминания не осталось...

— Агата, как тебе мое новое блюдо?

— Что?..

Хью, замерший сбоку от стола, с усмешкой покачал головой:

— Вроде и эпопея ваша закончилась, а ты до сих пор что-то под нос бормочешь. С Ником-то помирились?

А вот теперь я уж точно вернулась в реальность:

— Не поняла?

— Ну так... В последний раз он без тебя же был?

— И что?

— Ой... — засуетился, вдруг, Хью. — Да, не знаю. Я тогда так подумал.

— Почему?

— Так он тоже все шептал себе чего-то и не ел, а только...

— Хью, что, "только"? — с прищуром осведомилась я.

— Просто сидел. И... пил, — добавил, решившись.

— А-а... Мы с ним не ссорились. Мы вообще никогда не ссоримся. По крупному. Так, чтобы "сидеть и пить". И пора мне, Хью. Спасибо, — выудив из кармашка монеты, хлопнула я их мужчине в подставленную ладонь. — Салат очень вкусный. Кинза в нем — не местная?

— Неа, — облегченно выдохнул тот, привыкший в таком "экспертном" окруженье ко многому. И уже от двери неожиданно окликнул. — Агата, а "Эрбе Чидали" понравился?!

— Какой "Эрбе Чидали"? — развернулась я в проеме.

— Ликер, что Ник тебе с собой прихватил, когда от меня в тот вечер пошел? Он сказал: "Иду к Агате"...

— Ликер...

— Ликер. Хороший, на травах. Мне всего пять бутылок деверь из северной Чидалии прислал на Уроженье. Букет то распробовала с твоим-то нюхом? Там и майоран и фенхель и мелисса. И мята горная. М-м-м... Распробовала?..

— Распробовала... Особенно... мяту. Пока, Хью.

— Пока!..

О-хо-хо... о... хо-хо. Да мать же твою!!! И запустила мысленный вопль, вцепившись руками в перила:

— "Ник!!!"

— "Агата, ты чего?" — через томительные секунды прилетело мне назад встревожено-нервно. "Что случилось?"

— "Нам надо поговорить. Ты где?"

— "Поговорить?.. Агата, я сейчас... не могу. Давай, чуть попозже? Или..."

— "Или почему? Почему ты не можешь? Ты где?"

— "Агата, честно, сейчас — никак"

— "Ах, так? Пока!" "Ксюха!.. Ксюха!!!"

— "Агат, чего ты орешь? Защиту, вроде не завалила"

— "Откуда ты знаешь?"

— "Ну, так... логически вычислила. У тебя научилась"

— "Ага... Поговорить надо. Ты где?"

— "Агат, сейчас немного не вовремя".

— "Почему?"

— "Потому что... давай через...через..."

— "Ты с кем там?"

— "Да ни с кем. С тобой. Через четверть часа. Все, я не могу. Мне пора!"

— "Ксюха!" — и ладонью по перилам хлобысь. — Да мать же твою!.. Да что же это происходит?

— Агата, почему ты кричишь?

— О-ох... Софико.

Девушка, стоящая у крыльца, нервно поправила челку:

— А я к тебе шла. А ты — здесь.

— При-вет. Ну, хоть кто-то из нашей компании идет ко мне, а не наоборот, — набрав воздуха, шумно выдула я. — У-уф-ф... Можешь поздравить. А ты как?

— Нормально, — опустила Софико карие с поволокой глаза. — Тоже можешь меня поздравить. И про тебя госпожа Макамли справлялась — ты две примерки уже пропустила. Или на бал не идешь?

— С чего, вдруг? — соскочила я со ступеней крыльца. — А про примерки забыла... Завтра... примерку... Ну, что, куда пойдем?

— А давай просто гулять? Погода то нынче...

— Располагает, — хмуро констатировала я. — Давай. Начинай.

— Начинаю, — внимательно глянула на меня Софико и первой направилась к тротуару. Я зашагала рядом. Сосредоточенно громка сопя:

— А скажи, Софико?

— О чем мне сказать?

— Где все наши общие друзья сейчас могут обитаться?

— Понятия не имею. Я сама их давно уж не видела. Только Году... сегодня... с утра.

— А Ксюшу?

— Что, "Ксюшу"?

— Когда ты ее видела в последний раз?

— Примерно неделю назад. Она, кстати, тоже пропустила примерку. Госпожа Макамли ругается, а на меня мама ворчит. Это ведь ее любимая портниха... Агата, ты к ней обязательно завтра...

— А почему Ксю ее пропустила?

— Не знаю. Она мне записку с Годой прислала, что приболела немного. И из комнаты — ни ногой. Года говорит, что-то у нее со... — и неожиданно смолкла.

— С чем?

— Не знаю.

— Софико?!

— Со свечением. Да я в ваших нюансах плохо ориентируюсь. И Года мне лишь буркнул два слова.

— Какие?.. Софико?!

— Агата, не кричи на меня.

— Со-фико?

— Два слова и те — на латыни... "Лорем ири". Кажется, так. "Радужный компромат".

— Ага...

— И когда ее такое смущало? Оно ведь у вас...

— После акта любви... Несколько дней... И, действительно, "когда"? — встала я посреди тротуара. — А, знаешь, я уже нагулялась.

— И что? — хлопнула ресницами та.

— И пойду сейчас снова к себе... Пока.

— Агата!

Но, я ее больше не слушала, ступив из подвала сразу на...

— О-ох! А я тебя как раз жду!— поддернул ногу, замерший на казарменном крыльце Года.

— Да неужели?

— Да, жду, — приложил он к темной макушке ладонь. — Пере... хотя, и так сойдет.

— Не поняла?

— Агата, пошли.

— Да что же за день сегодня такой? Никуда я с тобой не...

— Как миленькая. Или силой попру... Ну?

— Да, подкову зубами гну! Куда?!

— Ты же сама хотела? К Нику, Ксюхе и Ло? -сильно удивился мужчина. — Так сейчас-то чего?

— А, действительно? Чего это я?

— Вот и я...

— А, по-шли. Разговаривать буду оптом со всеми, — и вновь нырнула в шустро изображенный подвал.

— С дне-м рож-денья!!!

— С днем рожденья, любимая. Это все — тебе.

— О-хо...хо... — и осела в подставленные длинные руки...

Вот бывает такое... Что-то важное крутится над головой. А вовнутрь залететь... Да что там делать — извилин то почти не осталось? И все эти странности. Нервозность моего любимого и друзей, суета, взгляды в сторону. А "радужный компромат" и "ликер"... Просто стечение не связанных друг с другом событий. Фатум. Всё — в кучу на мой воспаленный наукой мозг. И собственный день рождения. Да он у меня за последние пять или шесть лет никогда "нормальным" и не был. Все из-за этих экзаменов. Правда, переходных. А в нынешний год и подавно. Так где уж мне о нем вспомнить?.. О-хо-хо... И женская логика с ее абсолютами. А вот и у меня такой есть! Единственный! "Близким следует доверять!!!". И какое же это... счастье...

— Ты меня извини. Я тебя, кажется, нервничать заставил.

— Ага... Ник, а где это мы?

— Агата, это же сквер у нашего корпуса. Мы его на вечер арендовали. А ну, приглядись хорошо.

— Я только на тебя буду смотреть.

— Агата? Зря мы что ли всё это развешивали?

Фонарики на деревьях. И ленты по фонтанному бортику. Фантомы "любимой нечисти" бултыхаются по углам накрытого в центре стола. По-моему, со Склочных болот прототипы. Тонкий кадетский юмор. Точно. Вон тот с бантиком на рогах... И музыка. Откуда?.. А, какая мне разница? У меня ведь сегодня — день рожденья. И вся жизнь впереди. С ним...

— Я люблю тебя. Я так тебя люблю, что сердце ноет. И ноги подкашиваются.

— Это — побочный эффект от защиты, — засмеялся Ник. — Замуж за меня пойдешь?

— Пойду. Конечно, пойду. И...

— Что, "и"?

— Давай их всех бросим? Не сейчас? Чуть позже? Я хочу сегодняшнюю ночь... только с тобой.

— Агата...

— Ага...

Этот наш поцелуй на поспешные прежние был совсем не похож... Совсем-совсем...

— ... И обязательно еще соберемся.

— Ну да, вытянешь тебя из твоего "божественно ветреного" Тайриля.

— Да, ради всех вас! — Ло, сверкнув глазами, взмахнул наотмашь рукой. — Э-эх! А ведь здорово мы все эти годы прожили!

— А то. Есть что вспомнить, — в этот раз согласился с ним Года. И перехватил притихшую на его коленях Софико. — Ты там не спишь у меня?

— Нет, дорогой... Агата?

— А-а? — оторвалась я в темноте от губ Ника.

— Ты про примерку бального платья опять не забудь. Три дня ведь осталось.

— Софико, не будь занудой. Завтра же. С утра. Нет, к обеду... К обеду точно, — и снова развернулась обратно к нему. — Погоди...

— Зачем? — поддел Ник своим носом мой.

— Погоди, а Ксю у нас где?

— Тут была, — заозирался с фонтанного бортика Ло.

— Надо глянуть. Я сейчас, — и нехотя вылезла из теплых объятий... — Ксюша!

— Агата!

— Ник, я сейчас... Ксю, ты где?! Мы с тобой еще торт не ели!.. Ксю!..... Ксю... ты чего?

Девушка тихо сидела с другой стороны фонтана. Как-то странно сидела... И я, поведя плечами, направилась прямо к ней. Она, суетливо поддернув расстегнутое на груди платье, выпрямилась, в момент став похожей на одну из статуй, расставленных на здешних темных аллеях.

— Агата? — и шмыгнула носом.

— Ты чего? Ты... плачешь? — нависла я над приятельницей. — А что с платьем? Почему оно мокрое?

— Платье? — эхом повторила Ксюша. — А, нечаянно вином облилась и застирывала.

— Так ты же у нас — специалист по заклятиям чистоты? Или, давай я?

— Не надо. Так... высохнет.

— Ксю, что случилось?

— Агата, с чего ты взяла?

— Без причин в день рожденья приятельницы в одиночку не плачут.

— Ты мне не приятельница. Ты мне — подруга. Лучшая, — оторвала она ладонь и принялась тереть ею нос. Отяжелевшая ткань медленно съехала вниз, обнажив в темноте белоснежное девическое декольте. Я, мазнув по нему взглядом... вновь развернулась... и пригляделась...

— Это... что?

Девушка охнула и, подскочив с бортика, взметнула к левой груди руку:

— Агата!..

— Ксения, это что? — и мир для меня... обвалился...

Черный камень агат в надежном гнезде перстня был похож на подобравшего ножки паука. Мастер вздохнул и, отведя от моего носа маленькую, обтянутую серым бархатом коробку, вновь повторил. Будто для самого себя. Не для меня, переступающей в нетерпении с другой стороны прилавка:

— Этот перстень — очень серьезный подарок. Очень... Вы понимаете, госпожа Вешковская?

— Ага, — потерла я нос.

Конечно, я понимаю. Да и мы с Ником тоже — натуры чрезвычайно "серьезные".

— Это — на всю вашу жизнь. А у магов она — о-очень длинная.

— И что, никаким заклятием уже не убрать?

— Никаким. На то она и "амор экситиум". "Фатальная любовь".

— А-а... Фатум... То, что надо. И активизируется...

— Сразу после "пика" вашего мужчины. Он — лишь проводник. Клеймо будет на вас. Поэтому данная магия ему незаметна.

— Ну и ладно. Вот ваши деньги. И... спасибо, мастер Мюссо.

— А можно вопрос? — да что же еще-то?!

— Агата, почему Прокурат? Ведь не женское это дело. Для меня подобный шаг — полнейшая тайна. Вы знаете, если б моя дочь...

— Я поняла, — и он туда же... — Не знаю. Точнее, раньше не знала. А сейчас... В мире много страшного и непонятного. Хотелось бы, чтоб было меньше. Я постараюсь. А еще, главное знать, что есть и другое. Куда всегда можно вернуться и отогреться, что ли... Есть родители, друзья и... Он есть. Он — это всё, — а потом смущенно засмеялась. — Амор экситиум. До свидания, мастер! — и на улицу, под дружную мартовскую капель... К Нему...

— Агата... Агата, ты не молчи.

— Покажи.

— Что? — "лучшая подруга" ошарашенно выкатила глаза. — Что ты хочешь?

— Покажи мне его. Клеймо.

— А-а... — и плетью бросила руку.

"Навеки твоя". Крупные буквы красивым старинным шрифтом вырисовывались прямо напротив сердца. Сердца моей "лучшей подруги".

— Смывать бесполезно. Это теперь — на всю твою жизнь. Хотя, попробуй. Попробуйте...

— Агата, ты куда?! Агата! Это все несерьезно! Он к тебе тогда приходил и был очень пьян. Он даже не понял сначала... Агата!...................

— Добрый вечер, господин некромант. Извините, что я так поздно.

— Кадет Вешковская? — Глеб Анчаров, качнувшись в прямоугольнике дверного проема, сделал приглашающий жест. — Вы извините, у меня тут... только что дом этот купил и два дня, как перебрался, так что... А вы все же надумали?

— Ага. Когда отбываем на место службы?

— В Бередню? — прищурил он на меня свои фиалковые глаза. — Я — завтра. Вы, видимо, сразу, как только...

— А можно и мне вместе с вами?

— Почему? — некроманта вообще сложно удивить, но у меня получилось. — Почему?

— Так надо. А диплом потом. Или...

— Ну, раз надо... Я через вашего канцлера оформлю. И по дипломатической почте.

— И у меня еще будет к вам просьба: я хочу, чтоб никто из моих... близких об этом не знал.

— Почему?

— Потому что у меня их больше нет. Всех, кроме родителей...

— До-говорились... Агата...

ГЛАВА 1

Август пришел в Куполград тихо. Без привычных в это время небесных грозовых перехлестов и затяжных дождей. Просто спустился в уличную листву паутинками, да так в ней и уснул, лишь шурша по ночам прохладным северно-западным ветром. А днем в столицу вновь возвращалось полноценное лето. С беззаботным чириканьем воробьев и радугами в фонтанах от яркого теплого солнца. А еще густым ароматом шафранов. Пожалуй, лишь они одни сейчас восседающим на бессчетных скамейках горожанам о грядущей осени и напоминали, качая с клумб своими желтыми бархатными головками: "Сидите, сидите. Пока еще... сидите". И почему их в Ладмении так повсеместно любят? От больших городов до самых худых деревень? Вот в Бередне... Бередне... Там повсюду цветы лесные, луговые, горные. Овражные и кладбищенские... Хм-м. Да...

— И чему ухмыляетесь, Агата?

— Что вы сказали? — оторвалась я от широкого в белоснежной раме окна.

Строгий пожилой лекарь, окончив, наконец, мой осмотр, направился прямиком в угол. К точно такому же"девственно снежному" письменному столу.— Можете одеваться, — и уже оттуда заметил. — Рыцарь Вешковская, я бы на вашем месте к собственной судьбе отнесся гораздо серьезней. А у вас, у молодых, одна лишь бравада с ухмылками в фаворе.

— Господин Дучи, да я совсем не о том, — шаря глазами по верхнему краю разделяющей комнату ширмы, уточнила я... Да где же?.. И хмыкнула уже в полный голос. — Представляете, штаны свои с рубашкой по привычке ищу, — и сдернула вниз набивное шелковое платье.