Суженый мой, ряженый

— Вы все тут с ума посходили? — задала вопрос еле слышно. — А если я не хочу знать, как использовать это, — поморщившись, вскинула глаза на колобка и кивнула на кровать, — по назначению?

— Так ты фригидна?! — ахнул мужичок. — Какой арлюр! — в голосе его звучал неприкрытый ужас.

— Определяющим в том, что я сказала, было слово "если", — смотрела на колобка волком, чувствуя, что начинаю закипать.

— Значит, хочешь, — с нескрываемым облегчением произнёс дяденька. — Будем учиться, — глаза его пылали энтузиазмом, а жестикуляция выглядела очень впечатляюще, если учитывать то, что он держал в руке.

— Не будем, — прошелестела в ответ и попыталась встать с кресла.

— Будем, — убежденно сказал колобок и, не отходя от кассы, начал демонстрировать, как же правильно надо пользоваться этим самым, этим. — Мы, мужчины, любим, когда нас держат крепко, но нежно, — он обхватил учебное пособие пальцами. — Вот так, — сжал пальцы посильнее. — Попробуй, — предложил он мне.

А я в этот момент вспомнила о том, что гад из кабинета, отдал распоряжение проинструктировать меня. Вот что за той фразой скрывалось!

— Спасибо, обойдусь, — процедила сквозь зубы. — У меня память хорошая, проблем с повторением не будет, — сжала кулачки так сильно, что ногти впились в кожу. — Я так проинструктируюсь, что все останутся довольны, — надеюсь, тот оскал, что должен был изображать приветливую улыбку, таковым и казался.

— А в ротик его брать нужно вот так, — не остановился на демонстрации правильного хвата колобок и широко распахнул пасть.

— Давайте помогу, — подскочила с места, нервы не выдержали, руки сами тянулись к предмету, притом с вполне осознанными намерениями.

Подтолкнула дядечку под локоток, дабы пособие мимо цели не прошло, и с удовлетворением понаблюдала за тем, как мужик задохнулся, и от неожиданности сомкнул челюсти на ценном предмете, да глаза выпучил.

— Какой арлюр, — сказала, демонстративно отряхнув руки. — Вам идёт. А теперь, драгоценный, повернитесь-ка на сто восемьдесят градусов, — активно помогала колобку принять правильное положение относительно двери. — И на выход, на выход. Да побыстрее, двери закрываются, пассажиров просят пристегнуться.

Вытолкать взашей демонстратора особенностей обращения с мужскими детородными органами, не получилось. Дверь была заперта.

— Тогда, пожалуйте в окно, — подумав, вынесла вердикт.

Действовать следовало быстро, пока дядечка не очухался. Но в окно вытолкнуть, в надежде на то, что пролетающий мимо дракон спасёт непутёвого обучателя правильному разврату, пока решалась на подобный поступок, не успела. Колобок возмутился, стал упираться, да ещё и от мешающего пособия избавился, вытащив его изо рта и гневно возопив:

— Какой арлюр! Да как ты посмела, невежа! — дядечка булькал как закипающий чайник, размахивал руками, демонстрируя орудие обучения во всей красе. — Я пожалуюсь Властелину!

— Да хоть самому Папе Римскому, — пропыхтела, пытаясь сдвинуть с места неподатливого колобка. — А если не свалите отсюда в ближайшую минуту, то испробуете все ваши пособия на себе! Каждое по очереди! Если уж учиться, то до конца! — окинула хищным взглядом мужичка, а потом многозначительно кивнула на кровать. — Чего им зря простаивать?

— Спасите! Насилуют! — заорал колобок и метнулся к двери.

Чудеса храбрости он показывать явно не собирался и принялся стучать пособием по розовому дереву.

— Выпустите! — истерил колобок. — Она меня убьёт!

Хорошую идею, кстати, подал. За все демонстрации, которые он мне тут устроил, с него скальп живьём снять надо. Задумчиво примерилась к креслу, тяжеловато, для уставшей меня. Взгляд упал на поднос с пропитанием. Неплохой вариант! Сначала в колобка полетела тарелка с мясной нарезкой. Потом персик, потом второй, на этом персики закончились. На миг задумалась, что лучше. Виноград гроздью кидать или отдельными ягодками? Этого мгновения дяденьке хватило, чтобы сбежать сквозь приоткрывшуюся дверь. И только я сделала шаг вперёд, собираясь использовать представившийся шанс, как дверка тут же захлопнулась. Разозлившись, схватила бутылку вина, и кинула ею вслед ушедшему колобку. Туда же отправились виноград, весь, гроздью, и все оставшиеся фрукты. Жалко, их мало было. Ярости, которая как-то незаметно для меня разошлась, осталось в запасе ещё много. А кидаться уже нечем было. Разве что, пособиями пошвыряться?

Дошла до кровати и хищно оглядела арсенал. Вот бы это кое-кому вернуть, пусть использует по назначению. Может, и не стоит их пока бросать в дверь, а? Пригодятся ещё. Села на самый краешек кровати и двумя пальчиками, жутко брезгуя — мало ли кого при помощи этих инструментов инструктировали — принялась складывать забытое колобком барахло обратно в сумку. А завершив с этим действом, окинула мрачным взглядом комнату. Кавардак страшный, этого не отнять, стоило бы навести порядок... это если бы я дома находилась. Но вот окошко закрыть и верёвку убрать, точно не помешает. Ноги совсем ледяные, так и до цистита какого-нибудь недалеко, и до воспаления почек да проблем с детородной функцией.

Отвязав самодельную верёвку и закрыв окошко (получилось плохо, раму перекосило после попытки побега, и теперь задувало из широкой щели), долго вертела её в руках. В сумку не поместится, и это плохо. Но оставлять верёвку без присмотра, как-то не хотелось. Мало ли какие обстоятельства ждут впереди?

Развязала все куски. Сняла верхнюю одёжку и отвязала свою сумку. Из половинок простыни сделала что-то вроде туники под пончо. Поверх неё обвязалась более тонкими полосками из покрывала, получилось подобие корсета. Сверху накинула пончо, став сразу очень толстой и неповоротливой. Ещё бы бронетрусы не помешали, для полного комплекта. Чтобы уж наверняка никто до моей натуры добраться не смог.

Задумчиво смерила входную дверь взглядом, и пришла к выводу, что выбить её не получится. Не той я комплекции. А вот забаррикадироваться, раз плюнуть. Плохо, что бутылку кинула, разбилась она. И ладно бы вино растеклось, осколки же вокруг, крупные и мелкие, а я босиком. Впрочем, можно близко и не подходить. А ещё при помощи остатков верёвки немного сгрести осколки со своего пути.

Первым пододвинула к двери шкаф, стоявший как раз слева от неё. Внимательно смотрела под ноги, стараясь не наступить на стекло. Огрызками шторки-то я поработала, немного смела мусор у двери. Но шторка, не пылесос, что-то могло и остаться. Кресло отодвинула в сторону, и принялась, прихрамывая, перемещать путём волочения, лавки из комнаты с бассейном в спальню.

Я была уставшей, злой и действовала только на остатках ярости. Если бы не она, давно бы сдалась и покорно ожидала бы своей участи — ни на что больше сил не осталось бы. Но человек — существо приспосабливающееся и в стрессовых ситуациях двужильное, вот и у меня открылось второе дыхание.

Потела, пыхтела, но упрямо перетаскивала ту мебель, которая была мне по силам из спальни и обнаруженного рядом с купальней кабинета. Вся красота, которую навели девочки барбюшки, думаю, давно закончилась. Но мне было глубоко на это наплевать. Я была слишком увлечена процессом. В пылу срочно организованной мной перестановки, даже за свою пошлейшую кровать с балдахином схватилась. И только попробовав сдвинуть её с места, поняла, что это уже перебор.

— Помочь? — спросили у меня за спиной.

Прекратила пыхтеть и обернулась, вздрогнув от испуга.

— Кровать передвинуть? — пыхнул на меня дымом дракон.

— А! Это ты! — отмахнулась от него и снова повернулась к кровати. — Не надо ничего двигать. Должно хватить того, что уже сделала, — обессилено опустилась на постель и вздохнула, запал закончился, и усталость навалилась коварным, ватным одеялом, вызывающим чувство сонливости.

Дракон, как и до этого, просунул голову в окошко, благо створки плотно теперь не закрывались, заглядывай любой, кто умеет летать.

— Думаешь, поможет? — повёл головой в сторону баррикады.

— Хотя бы на время задержит, — зевнула и подтянула ноги повыше, на кровать.

По полу тянуло холодом, и ступни снова начали мёрзнуть. А если их спрятать под пончо, гораздо теплее. Может, снять верхнюю одёжку и использовать по назначению? Укрыться и спать лечь? Опасное дело, спать в ситуации, которую можно приравнять к военному положению. А если враги сквозь баррикады прорвутся? Тут и так, дракон, как к себе домой заглядывает. А ещё лифтёры имеются, которые сквозь стены ходить умеют. Вспомнив про дядечек, я приуныла.

— Не задержит, — уверенно заявил дракон. — Сколько таких как ты тут было до и сколько будет после! Считать устанешь. Хочешь, помогу?

— Ты вытащишь меня отсюда? — спросила с недоверием у дракона.

— Легко! — снова пыхнул дымом.

— Тогда полетели, — потребовала у добровольного помощника. — А прямо сейчас можно?

— Можно, — покладисто согласился дракоша.

— Так, только вещи соберу, — мгновенно забыла о сонливости и рванула по ковру к креслу, в котором осталась моя сумочка, хорошо, что его только отодвинула, не став использовать в баррикаде.

Схватила её, прижала к себе покрепче и с сомнением посмотрела на сумку с практическими пособиями. В последний момент надумала и захватила и её. На всякий случай.

— А ты меня не съешь? — спросила у дракона с опаской, не спеша к его зубастой пасти ближе подходить.

— Я сытый, — довольно ответил он. — Полетели!

Засунул морду глубже в комнату, уцепил зубами за край пончо и рывком вытянул меня наружу. Миг, и мы летим, и я болтаюсь в пасти у дракона, испытывая непередаваемые ощущения. Дракоша заложил круг, поднимаясь повыше, мотнул головой, выпуская пончо из зубов и подбрасывая меня в воздух... поймал в тот момент, когда я решила что всё, пришёл момент прощания с жизнью.

Вираж, ещё один, и ещё один... Дракон по большой спирали облетал огромный замок, постепенно удаляясь от него. Наслаждалась бы видами, не будь мне так плохо. Море, где ты? Морская болезнь тут, а тебя даже не видать за этими горами. Штормило нещадно. Потому проспала момент, когда направление полёта изменилось. Дракоша пошёл в пике, прямо на замок, набирая просто сумасшедшую скорость на невидимой воздушной горке, основание которой приходилось как раз на строение. Я не в состоянии была больше орать, просто хрипела и пыталась дышать, хотя бы, потому что поток холодного воздуха, бьющий в лицо, был таким сильным, что я задыхалась, а ещё, по ощущениям, быстро превращалась в сосульку.

Последний рывок и дракон крепко вцепился когтями в каменную стену замка. Движение головой, и я с придушенным писком влетела в комнату, да приземлилась точнёхонько поперёк чьей-то кровати.

Коленки тряслись, руки тряслись, зуб на зуб не попадал, глаза не хотели фокусироваться, и сумки где-то потерялись... Ан нет, не права, они влетели, одна за другой, вслед за мной в комнату.

— Я тебя вытащил? — раздалось от окна. — Вытащил! — ответил он сам себе. — Весёлой ночки! — шум крыльев затих, дракон улетел и не обещал вернуться, подонок.

Глава 2

Ночь любви по-чёрновластелински

— Э-э-э... кхе-кхе-кхе, — покашливание вмешалось в мою прострацию и намекнуло, что в комнате я как бы не одна.

— О! — выдала сипло. — А где тут у вас туалет? — спросила еле слышно, с трудом справляясь с артикуляцией.

— О! — повторил за мной гад из кабинета.

— А! — передразнила его. — Где туалет, спрашиваю? Не аллё, не? Тогда делаю лужу прямо здесь, раз белого друга нет в наличии.

Злость просыпалась, вновь. О, как она просыпалась! Через зубовный скрежет, мысли о жестокой мсте... И всю идиллию возрождения потухшей было ярости, разбил подвёдший в самый неподходящий момент организм. Чреваты полёты на драконах! Точнее в драконьих зубах! Нет, у драконов в зубах! Или в драконах в зубах? Кажется, я запуталась. После пережитого стресса не мудрено. Когда летишь вот так вот над пропастью, быстро начинаешь жалеть, что не имеется в запасе хотя бы самого завалящего памперса.

— Там, — отмер гад и приглашающе махнул рукой в сторону одной из дверей, имевшихся в этой комнате. — Вам помочь? — спросил учтиво.

— Спасибо, с этим процессом справлюсь сама, — гордо задрала нос и попыталась сползти с кровати. — Знакомые все лица, — пробурчала еле слышно, поняв, что от чего бежала к тому и пришла.

Меня крючило, меня корячило. Ноги и руки не хотели слушаться, потому пришлось изображать разведчика на чужой территории. Они, как и я, во вражеском тылу, предпочитают передвигаться по-пластунски.

Какой же большой была эта проклятая кровать! Ну, вот к чему этому гаду такой аэродромный сексодром? На нём штук пять боингов можно приземлить, и им тесно не будет. Для маленькой, уставшей, обессилевшей меня, наблюдался явный перебор с препятствиями на пути к так нужному мне сейчас белому другу.

— О! — удивлённо приподнял бровь гад.

— Хватит пялиться! — скрипнула зубами, люто ненавидя сейчас весь мир.

Гад же, вместо ответа, обошёл кровать с другой стороны и принялся любоваться на мою пятую точку. Иной причины для подобной рокировки не нашла. И как-то очень быстро вспомнилось, что на мне только пончо, туника, корсет из покрывала, полупрозрачное короткое платьишко и больше ничего. Извечное женское любимое, при надетой короткой пышной юбочке в ветреную погоду: "Ой, задирается! Что делать?" мгновенно перекрыло все остальные дискомфортные ощущения, и я поползла в два раза быстрее, умудряясь при этом одной рукой придерживать пончо на попе, а второй помогать себе двигаться вперёд. Дистанция преодолевалась бодро, в энерджайзерском режиме. Третье дыхание не заставило себя ждать, черепахам только завидовать оставалось.

— Нда, — подытожил наблюдения за моими мучениями гад и нагло помог мне ускориться.

Обошёл кровать снова, подхватил меня подмышки и помог встать на пол. Ну, вот! Все лавры по дохождению до финиша ему достались! А он всего лишь подгадал момент, когда я сама уже практически всю дистанцию преодолела. Гад, он и в Африке гад!

К нужной двери подбиралась осторожно, на подгибающихся ногах, шатаясь как пьяная. Победив капусту, которая была наверчена на меня мною же (а сделать это было сложно, трясущимися руками-то), вернулась в спальню к гаду. Темноволосый мужик — косая сажень в плечах — сидел в кресле у камина и созерцал пляску языков пламени в нем.

— Раздевайся! — велел он бесстрастно.

— Тебе надо, ты и раздевайся, — буркнула недовольно и сделала шаг к своей сумочке.

— Не сделаешь сама, тебе помогут раздеться, — гад многозначительно помолчал. — До мяса, — завершил он спокойно.

— Так ты извращенец! — покивала головой. — Некрофил-маньяк. Все с тобой ясно. С живой и здоровой женщиной не можешь. Только на расчлененные трупы стоит? Да? Сочувствую, — и сделала еще один шаг к сумочке.

Нарываюсь, да. Но Остапа понесло, и ярость-таки вышла из временного коматоза. В таком состоянии мне море по колено было!

— Шутница, — констатировал гад равнодушно. — Если после знакомства с моим палачом так же шутить будешь — отпущу.

— Сама уйду, — добралась до своей сумочки и с трудом подняла ее, болело все, чувствовала себя дряхлой старухой не способной ни на что.