Три грани круга

Все это напоминало не отрегулированную детскую игру, когда ребенок только познает азы внутреннего устройства мира. Но подобное не могло иметь место в реальной жизни. Ведь это было бы сопряжено с жизнями линов, передвигающихся в силовых полях.

Я вглядывалась вдаль пытаясь разобраться в случившемся. Понять ситуацию. Мой мозг не давал правильного ответа, затрудняясь идентифицировать ситуацию.

Наверное, мне следовало сообщить в Службу Порядка или же Транспортную Службу, чтобы лины, специалисты в своем деле смогли объяснить увиденное мною, и я уже намеревалась связаться через браслет, как была буквально снесена силовой волной. Меня как пушинку оторвало от места, на котором я стояла, и отбросило назад. Я практически упала на спину и меня проволокло несколько метров. При падении я успела выставить руки и теперь они были свезены о шершавое покрытие улицы. Ладони моментально вспыхнули болью и с них начала сочиться кровь, стоило лишь поднести их к лицу, в поле видимости. Где-то загрохотало, но собственный дискомфорт интересовал гораздо сильнее.

Первая мысль, что возникла в голове была "а как я смогу работать поврежденными руками? ", это же означало необходимость похода в лечебный центр, что займет значительное количество времени.

Спустя несколько мгновений, в течение которых я разглядывала пораненные руки, перевела внимание на то место откуда загрохотало прежде чем меня снесло и протащило по покрытию. Еще недавно там спокойно протекали силовые потоки. При мне на один из них заступила женщина, вышедшая оттуда откуда и я, и отправилась в известном только ей направлении. Теперь же там царил хаос.

Вначале мне показалось, что недалеко от меня прошел незапланированный Службой Погоды и Природных явлений дождь, поскольку все было усеяно маленькими капельками, оросившими ограниченное пространство. Но когда завыла сирена, извещающая о чем-то из ряда вон выходящем, то подобная мысль была изгнана с позором. Как и в первом случае на месте еще недавно протекающего потока оказалась пустота, вот только пространство вокруг, кроме последствий осадков, было усеяно каким-то мусором, клочками то ли ткани, то ли еще чего-то другого. А со всех сторон к месту происшествия спешили лины, среди которых в большинстве своем были представители Службы Порядка.

И тут до меня стали доноситься крики сбегающихся с разных сторон линов:

— Разрыв силового потока...

— Есть жертвы...

— Вызовите медиков...

— Зажмите артерию... она истекает кровью...

— Его разорвало на части..., — и отовсюду крики, просьбы о помощи, приказы не мешать.

Я медленно принялась подниматься, встав вначале на колени, а затем уже выпрямившись во весь рост, продолжая вглядываться вдаль, где копошилось уже достаточно большое количество линов. Желание посмотреть поближе на случившееся пересилило внутренний посыл ни во что не вмешиваться. Я небольшими шажками начала приближаться к все пополняемой живой массе.

— Что там случилось? — обратилась к рядом стоящему лину, глазеющему как и я, но близко не подходившему. Мужчина средних лет опасливо посмотрел на меня, потом вокруг себя и только после этого позволил себе ответить.

— Теракт. Очередная ласточка.

Я ужаснулась от услышанного. У меня в голове не укладывалось как могло такое произойти в самом центре мегаполиса, когда каждая мера площади, каждый столб, каждое здание просматривалось и было на виду. Тут же априори ничего не могло случиться, поскольку находилось под пристальным вниманием десяток служб. Как могли проглядеть? О чем я не преминула заметить.

— Так может свои и помогли, — опять поозиравшись по сторонам, произнес мужчина и недовольно поджал губы, когда в нашу сторону направился один из представителей Службы Порядка.

— Что вы такое говорите? — принялась я возмущаться. — У нас крайне цивилизованное общество и каждая из служб гордится своими работниками, следит за ними, отмечая всякого рода отклонения от нормы. Постоянные проверки и различного рода тесты позволяют выявить агрессивных и неуравновешенных индивидов. А потому никакие "свои", как вы выразились, не могли бы даже подумать о подобного рода нарушениях порядка, а уж тем более совершить что-либо противоправное, идущее в разрез с нормами морали и правил поведения.

Мужчина снисходительно улыбнулся, будто знал нечто такое, что было мне не известно.

— Я вижу, что вы илина патриотически подкована. Что ж, это ваш выбор, — и собрался отойти от меня.— Оставайтесь слепой, глухой и ко всему безучастной.

Я была сильно задета подобным о себе мнением. Он словно заклеймил меня, оскорбил, вот только для меня самой не была до конца понятна ситуация и почему он поставил в вину то, о чем говорили с каждого экрана головизора.

— А может быть это вы в какой-то мере причастны к случившемуся? — с подозрением поинтересовалась я.

— Илина, вы о чем?— в глазах мужчины начал зарождаться страх.

— Я видела, что вы намеревались уйти отсюда, но потом заметили меня и приостановились, чтобы не так наглядно было заметно ваше бегство, — принялась я строить предположения.

— Да я подошел вместе с вами, так же из любопытства, никуда я не бежал, — начал оправдываться лин, его взгляд метался из стороны в сторону. Я буквально ощущала, что он готов броситься наутек. Его паника была осязаема. Волны беспокойства, исходящие от лина буквально хлестали меня по нервам.

— Э, нет! Теперь я практически уверена, что ваш путь лежал от места теракта. Уж не ваших ли рук это дело?

— Илина, не говорите глупостей. Это же полная чушь, — от мужчины просто фонило страхом, перемешанным с ужасом. Я видела, что он был на пределе. И я не могла допустить ему уйти.

Я с силой ухватила его за рукав и завопила, привлекая к себе внимание:

— Илин полисмендер, ко мне. Скорее. Я его держу. Он сейчас уйдет, — мужчина принялся вырываться из моих рук, но не тут то было. Я продолжала еще сильнее привлекать к себя внимание. Лин, пытающийся вначале отцепить мои пальцы, прекратил это бесполезное занятие и рванул в сторону вместе со мной. Мы чуть не упали, по крайней мере, я точно, но хватку не ослабила, продолжая упираться и вопить. Отовсюду к нам спешили полисмендеры с парализаторами в руках. Мужчина совершил отчаянный рывок, чтобы освободиться от меня и у него это практически удалось. Он почти стряхнул мои руки, но в последнюю серту был сражен залпом, сковавшим его движения, и это не позволило ему уйти от справедливого возмездия.

Мужчину спеленали и уволокли, чтобы засунуть в капсулу переноса. Я поинтересовалась куда его увезут на что мне ответили, что в Службе Порядка есть прекрасные мастера своего дела, которые с удовольствием поговорят с мужчиной. Меня же на месте долго опрашивали по существу дела, я же как добропорядочный член Триалинского общества рассказала все в подробностях о поведении и словах незнакомого лина, за что была удостоена похвалы за бдительность.

Меня даже обещали наградить, правда, я не знала чем, но непременно. Хорошие и правильное поведение в нашем обществе в обязательном порядке было достойно поощрения, дабы служить примером для других.

Я чувствовала себя на седьмом небе от счастья, потому как смогла быть полезной, а моя бдительность сослужила великолепную службу и не дала улизнуть антисоциальному элементу. От собственной значимости я даже увеличилась в росте, и пусть это произошло в собственных глазах, но ведь это не главное.

Домой я возвращалась в приподнятом настроении. Его не мог испортить даже тот факт, что пока происходило дознание на месте недалеко от меня собирали фрагменты изуродованных тел. Как оказалось — темный дождь, внезапно пошедший в определенном квадрате мегаполиса, был мелкими частицами, состоящими из крови, плоти и частей тела несчастных линов, оказавшихся в эпицентре ударной волны, случившейся после разрушения силовых потоков. Теракты были налицо. В результате запрещенной под угрозой распыления деятельности пострадали пятеро линов, а еще семеро получили повреждения различной степени тяжести. Но о них переживать не стоило — государство обязательно позаботится о тех, чей жизненный индекс больше половины. Слава триединому — линов, у которых жизненный индекс меньше четверти не оказалось, а иначе они бы последовали за погибшими. Выхаживать бесполезных членов общества нерационально. Наше государство самое гуманное в мире. Оно всегда поступает в интересах большинства.

* * *

— Ревекка, привет, — поприветствовал меня взлохмаченный Сейм, отрываясь от микровизора. — Ты же сегодня не должна была появиться на работе. У тебя же отгул.

— Скажи сразу, что ты просто не желаешь меня видеть,— поджала я губы.

— Вот на пустом месте взяла и обиделась, — разочарованно произнес парень.

— Обиженных в колонии отправляют, а мне всего лишь неприятно, — спрашивается, и зачем я поперлась на работу, если имела моральное право остаться дома?

Несомненно, я знала ответ. Мне хотелось чувствовать себя кому-то нужной, востребованной, а не оторванной от общества песчинкой. В последнее время меня посещали мыли о никчемности своего существования. Я с ними боролась, подавляла, но они все чаще и чаще не давали мне спать. Наверное, все же придется поделиться своими думами со штатным психологом компании. Я и так слишком долго скрывала сама от себя очевидное. Правда, мне совершенно не хотелось идти на прием к худой и сморщенной словно флик илине Дукт. Ее глазки-буравчики прошивали насквозь, заставляя переворачиваться все мои внутренности при каждой нашей с ней встречей.

Мне при каждой встрече казалось, что она не живая, а вместо нее олиненный дроид. И несколько раз меня посещало желание воткнуть в нее скальпель куда-нибудь пониже уха, чтобы посмотреть, а не блеснет ли синтетический металл под слоем кожи.

Подобные мысли были сами по себе крамольными и гнались мною в дальний угол сознания. Но иногда, когда сил сдерживаться не было, приходилось оставаться наедине с собой и тогда...

— Какая у тебя тонкая натура, — буркнул Сейм, тут же забывая обо всем на свете, склоняясь над окуляром микровизора. Он становился фанатиком, когда дело касалось скрещивания его любимых подопытных растений. Его мечтой было вывести растительного симбионта, который бы жил на организме высшего порядка, то есть линах. Мало этого, требовалось, чтобы организм — хозяин жил за счет веществ вырабатываемых растением, а само растение потребляло и использовало в своей жизнедеятельности отходы линов. Своего рода растительный вечный двигатель или около того. Тогда бы лины могли смело отправляться в дальние путешествия, не опасаясь за конечность провианта. Но пока работа по выведению подобных организмов была на начальной стадии.

— Вот еще, — я вспыхнула. — Я психологически очень устойчива. У меня и заключение есть от илины Дукт.

— Отлично. Отлично, Ревекка. Я не возражаю, раз сама илина, великий мозгокопатель, выдала тебе индульгенцию, — отреагировал парень. Было удивительно, что он не потерял нить разговора, что зачастую с ним происходило. — Скажи лучше — как прошло посещение Службы Репродукции? Тебя можно поздравить?

— С чем? — я до сих пор находилась в собственных думах и не в полной мере следила за разговором.

— Скорее с кем. Кто они? Блондины? Брюнеты? Русые? Или как я, рыженькие? Насколько опытны в этих вопросах? Какие по счету триа для каждого? Есть ли у них положительные исходы? — Сейм буквально засыпал меня вопросами. Чем больше он спрашивал, тем больше становились мои глаза от удивления.

— Э, стоп. Стоп!— воскликнула я поднимая обе руки вверх. — Откуда я знаю?

— Ну как ты откуда знаешь? Неужели тебе не показали и не дали выбрать кандидатов? — уточнил у меня Сейм.

— О каком выборе ты говоришь? Разве в этом деле может быть выбор? Я же не могу знать о чем думает этот супер-пупер умный интеллект? Это же серьезная работа по подбору триа. Должны быть просчитаны сотни триллионов комбинаций. Это же нереально произвести за столь короткое время.

— Да ладно тебе, — махнул на меня рукой Сейм.— Неужели ты во все это веришь?

— Ты о чем?

— В идеальный подбор триа?

— Конечно. Наше общество должно состоять из здоровых и жизнеспособных индивидов, а для этого в первую очередь здоровьем должны обладать зародыши и для этого и создаются идеальные условия. Только так наш вид не скатится в бездну угасания.

— Ревекка, это пережитки прошлого.

— Что именно?

— Нельзя отдавать в чужие руки контроль над собственной жизнью настолько сильно. Как ты не понимаешь?

— Это ты не понимаешь, — воскликнула я в ответ. — Только строгое соблюдение правил избавит наш мир от хаоса, а то, о чем говоришь ты приведет к анархии.

У меня перед глазами всплывали строчки из учебников, где повествовалось о тяжелых временах для нашего общества, когда каждый был вправе самостоятельно избирать свою судьбу. И к чему это привело? К беспорядочным связям. Болезням. И итогом всему стала катастрофа вселенского масштаба для линов. Неужели я бы желала повторения всего этого? Несомненно, нет. Об этом я развернуто поведала Сейму, взирающему на меня как на диковинную зверушку. Может быть у меня рожки появились? Нечаянно провела по голове, дабы убедиться в отсутствии повышенного содержания солей в организме.

А потом странная мысль посетила меня, будто парень недоволен строем, в котором вынужден жить. Мне по этому поводу захотелось с кем-нибудь поговорить.

— Довольно. Довольно. Хватит, Ревекка, — запротестовал Сейм, когда я вкратце постаралась изложить главную доктрину проповедуемую на уроках позволяющих найти свое место в обществе.

— Я еще не закончила.

— Я сыт, — рыжий провел ребром ладони по шее, показывая насколько ему хватило моих увещеваний. — Я все понял.

— Нет. Ты должен до конца проникнуться, а не только получить поверхностные знания, которые в твоем случае хромают на обе ноги.

— Ревекка, ты меня в гроб загонишь. Тебе меня не жаль? — микровизор был забыт Сеймом, все внимание мужчины было сосредоточено на мне.

— Ты не можешь быть таким несознательным. Я просто обязана сделать из тебя достойного члена нашего общества. Это мой гражданский долг, — торжественно вещала я, собираясь взвалить на себя непосильную ношу по просвещению неграмотного элемента.

— Мужика тебе, Ревекка, не хватает. Вот что. А лучше сразу двух. И чтобы драли тебя как ту несчастную животину из детской архаичной сказки. А то совсем от умных мыслей одурела.

— Я правильно тебя поняла — ты только что предложил мне завести плотские отношения с мужчинами не имея на то никакого показания?— Сейм аж поперхнулся, стоило ему услышать мой вопрос.

— Угу. Ты ж у нас того..., — он произнес что-то нераздельное, совершенно непонятное.

— Чего того? — уточнила у мужчины.

— Чего-чего?! Не раскупоренная, — выдохнул он, подмигивая глазом.

— На что ты намекаешь?

— Да ни на что я не намекаю, а говорю открытым текстом. Об этом разве что только илин Забодев не говорит, так ему уже и место в стене отмечено. Мужик не живет, а доживает.

Илин Забодер отвечал у нас за питательные смеси. Если надо было точно рассчитать дозу концентратов, то это тоже надо было обращаться к нему. Свою работу мужчина знал наизусть, а вот все остальное забывал, хоть ему и пытались с помощью инъекций восстановить не обслуживаемые связи в головном мозге. Однако то ли мужчина отказался, то ли препараты на него не подействовали, но с памятью у него были проблемы. Илира Забодера несколько раз пытались сместить с его места, но всякий раз возвращали назад, потому как никто точнее не мог рассчитать требуемые дозы. У илина был своего рода дар, который передать было невозможно.