— Вот и харчевня.
И знаком предложила девушке идти первой.
Едва они вошли на двор, к ним навстречу поспешил солидный дядечка в засаленном фартуке поверх серой куртки из толстого, добротного сукна.
— Покушать пришли? — спросил он с дежурной улыбкой. — Или просто мимо идёте?
— Д-д-д-д-да, — с трудом выдавила из себя девушка. — И-и-и-и...
Напрягая все свои актёрские способности, она делала вид, будто ей ужасно трудно говорить.
После нескольких безуспешных попыток Платина наконец заметила явное нетерпение собеседника и, досадливо махнув рукой, позволила вступить в разговор своей спутнице.
— Прости моего старшего брата, мастер, — низко поклонившись, бойко затараторила та. — Он недавно головой стукнулся и теперь заикается.
Ия осторожно приподняла шляпу.
— Вот беда, — сочувственно зацокал языком мужчина. — Как же это ты так?
— Н-н-н, — замычала приёмная дочь бывшего начальника уезда, пытаясь изобразить некую невразумительную пантомиму.
— Запнулся на лестнице, — вздохнула девочка. — И головой о ступеньку. Кровь уже не течёт, а вот с речью совсем плохо. Хозяин его в монастырь "Добродетельного послушания" послал. Говорят, монашки там любую хворь лечат, а настоятельница отмечена благодатью самой богини милосердия. Может, там помогут братику?
Владелец заведения задумчиво потёр плохо выбритый подбородок.
— Про госпожу Сабуро много удивительного рассказывают. Если кого и просить о помощи, так только её... да ещё Вечное небо.
Девушка согласно кивнула, но, вспомнив, что ударилась головой, сморщилась словно от боли.
— Есть будете? — деловито осведомился собеседник, посчитав, что уделил гостям уже достаточно времени.
— Да, мастер, — ответила Оки и стала перечислять: — Принеси нам по миске супа и чаю.
— Сейчас всё будет, — заверил повеселевший мужчина, явно довольный заказом. — Проходите, садитесь. Повезло вам, что народу у меня сейчас немного. Любое место выбирайте.
— Спасибо, мастер, — совсем по-взрослому кивнула девочка, направляясь к навесу.
Путешественницы сели за свободный стол из толстых, неокрашенных плах. Платина обратила внимание, что здесь нет ни табуреток, ни тем более стульев, а лишь массивные, вкопанные в плотно утрамбованную землю лавки.
Не заставляя посетителей ждать, хозяин быстро принёс две глиняные миски с густым варевом, где плавал рис, мелко нарезанные кусочки овощей и жёсткие волокна мяса.
Воровато оглядевшись по сторонам, Ия торопливо вытерла платком деревянную ложку с обгрызенными краями. Наряду со своеобразным вкусом залежалых продуктов, который не могли скрыть даже жгучие специи, суп оказался ещё и изрядно несолёным.
Тем не менее проголодавшаяся девушка съела всё до крошки, но так и не почувствовала себя сытой.
А вот её спутница, с шумом втянув через край остатки варева, громко рыгнула и блаженно зажмурилась.
Понимая, что добавки лучше не просить, Платина подалась вперёд и тихо спросила:
— Уборная здесь где?
— А вон... братик, — вытирая рот тыльной стороной ладони, ответила Оки, кивнув на притулившуюся у ограды кривобокую каменную будку с крытой соломой крышей и завешанным циновкой входом.
К немалому удивлению пришелицы из иного мира внутри оказался невысокий деревянный помост с дыркой, под которой стояла, жутко воняя, лохань литров на двадцать.
Судя по ней, рачительный хозяин харчевни не даёт пропасть даже экскрементам гостей, используя их как удобрение в поле или даже на огороде.
"Да тут глисты должны быть просто у всех поголовно!" — мысленно охнула Ия, доставая из кармана в рукаве скомканную бумажку и развязывая верёвочку на штанах.
Когда она вышла, владелец заведения стоял возле их столика, что-то тихо втолковывая машинально кивавшей Оки.
— Мастер Потам говорит, что скоро ночь, — сказала та. — До Дабали нам сегодня уже не добраться. Предлагает заночевать здесь.
Глянув на клонившееся к горизонту солнце, девушка согласно кивнула, попытавшись выговорить:
— Ч-ч-ч-ч...
— Чаю? — догадался хозяин харчевни, уточнив: — Джангарского?
Пользуясь тем, что он её не видел, бывшая служанка господина Бано Сабуро отчаянно замотала головой.
Догадавшись, что данный напиток им сейчас не по карману, Платина выдавила:
— Н-н-нет!
— Недорого, — заверил собеседник.
Увидев сведённые к переносице бровки девочки, Ия вновь покачала головой.
— Ну, как хотите, — заметно поскучнел владелец заведения.
Когда он скрылся из вида, девушка тихо прошептала:
— Где мы спать будем?
— Да вон там, наверное, — пожала плечами спутница, кивнув на пристройку к дому с обязательной хотя и узенькой верандой и решетчатыми, оклеенными бумагой стенами.
Платина сразу вспомнила павильон, где ей пришлось жить во время обучения у госпожи Андо. Однако, присмотревшись внимательнее, поняла, что это не сплошная стена, а узкие дверки. Судя по их размерам и ширине здания, клетушки за ними имеют площадь не более пары квадратных метров.
В это время со стороны кухни показался хозяин харчевни с подносом, а на дороге — группа незнакомых носильщиков.
Заметив их, владелец заведения торопливо поставил перед гостьями чайник с кипятком и две чашечки, после чего, радушно улыбаясь, поспешил навстречу новым клиентам.
Те, довольно посмеиваясь, снимали с натруженных плеч тяжёлые, объёмистые тюки, бросая любопытные взгляды в сторону Оки и Ии. Она, как ни в чём не бывало, разлила по чашечкам кипяток и стала ждать, когда заварится чай.
Хозяин харчевни, не успевая обслуживать посетителей, позвал на помощь сухощавую пожилую женщину в переднике поверх платья и мальчишку лет десяти.
До попадания в это мир и уроков госпожи Андо, Платина не понимала, как можно подолгу пить чай. Но пришлось научиться, ибо правильное чаепитие является неотъемлемой частью местной культуры.
И пусть поданный им напиток не отличался ни вкусом, ни ароматом, она добросовестно влила в себя четыре чашечки, внимательно слушая негромкую трескотню спутницы, рассказывавшей различные истории из своей короткой жизни.
Прочие клиенты чаем не ограничивались, потребовав вина и побольше. Голоса становились всё громче, разговоры развязнее.
— Почтенный Потам! — пожилой, благообразного вида носильщик, привстав, махнул рукой проходившему мимо владельцу заведения.
— Ещё что-то нужно, мастер Дудут? — живо откликнулся тот.
— Вот возьми с нас за ночлег, — собеседник положил на поднос блестящий комочек, нисколько не похожий на монету.
Перехватив поднос одной рукой, хозяин харчевни внимательно осмотрел кусочек серебра и, довольно улыбнувшись, убрал его за пазуху.
— Этого хватит.
— Ещё бы! — насмешливо фыркнул сидевший за этим же столом молодой человек, недовольно поинтересовавшись: — Когда же ты наконец заведёшь пару служанок помоложе и посговорчивее? Денег ещё больше будет.
— Вы у меня раз в месяц останавливаетесь, — криво усмехнулся владелец заведения. — Остальное время ты их кормить будешь?
— Что, кроме меня, здесь другие мужики не ходят? — продолжал посмеиваться носильщик, сверкая белозубой улыбкой и пышными усами.
— У меня останавливаются люди почтенные, — грубо огрызнулся хозяин харчевни. — У одного тебя в штанах так чешется, что ты любую дырку заткнуть норовишь.
Однако собеседник ничуть не обиделся, а наоборот довольно рассмеялся и собрался ещё что-то сказать.
— Успокойся, Влатин! — проворчал его старший приятель, видимо, предводитель всей этой компании. — Придём в Тодаё — там свой конец и попаришь.
Собеседники дружно заржали.
Ию мало задевали подобные фривольные речи. Но когда она расслышала довольно непристойное замечание в адрес своей спутницы, то чуть слышно прервала её бесконечный рассказ.
— Скажи Потаму, пусть проводит нас в комнату.
— Так светло ещё, — невольно надула губки девочка. — Давай ещё посидим. Смотри, какой хороший вечер.
— Зато соседи у нас не очень приятные, — девушка кивнула на стол, где трое уже изрядно поддатых носильщиков оживлённо переговаривались, бросая в их сторону весьма недвусмысленные взгляды, обращённые то ли на девочку-подростка, то ли на симпатичного юношу.
К чести бывшей служанки господина Сабуро, та быстро всё поняла и без долгих раздумий ухватила проходившего мимо хозяина харчевни за рукав.
— Мастер, ты бы показал, где мы можем отдохнуть?
— Д-д-д-да, — кивнула Платина, на миг прикрыв глаза, словно во сне.
— Ты уж прости, парень, — насмешливо глядя на него, развёл руками владелец заведения. — Видишь, сколько народа набежало? И все мои постоянные гости.
Ия нахмурилась, не понимая, к чему он это говорит, а её спутница спросила напрямик:
— Так и что? Мы же раньше пришли!
— Или берите одну комнату, — пояснил собеседник. — Или ночуйте под навесом всего за один лян. А может...
Он хитровато усмехнулся.
— В дом пойдёте? Для такого красавчика местечко найду.
Оки презрительно скривила губы.
— Вот ещё! Давай комнату! Он мне родной брат! Ничего тут постыдного нету!
Ни мало не удивлённый подобным решением, хозяин харчевни протянул широкую, как лопата, ладонь.
— Три ляна!
Тяжело вздохнув, девочка извлекла из рукава аккуратно завёрнутые в тряпочку монетки, проворчав:
— Сначала комнату покажи!
— Пойдёмте, — подозвав мальчишку и сунув ему поднос, владелец заведения повёл их к пристройке.
Отворив крайнюю дверь, он кивнул.
— Можете переночевать тут. Только деньги вперёд. Не то удерёте завтра затемно, и ищи вас потом.
Бывшая служанка отсчитала обшарпанные медяшки и выжидательно посмотрела на спутницу.
Подхватив узел с вещами, та первая вошла в номер, напоминавший старинный шифоньер. Такой же длинный, узкий и тёмный.
Получив плату, хозяин харчевни тут же убежал куда-то по своим делам.
Когда глаза привыкли к полумраку, Ия с тоской оглядела завешанные циновкой стены и пол с невысоким приступком, напомнившим ей сильно уменьшенную копию лежанки в лесной избушке, где они с госпожой Амадо Сабуро прятались во время эпидемии.
Беззастенчиво подтолкнув замершую столбом девушку, Оки задвинула хлипкий деревянный засов и, усевшись на возвышении, с облегчением выдохнула:
— Хвала Вечному небу! Хоть под крышей выспимся.
Снимая с плеча котомку, Платина прошептала, косясь на затянутую полупрозрачной бумагой решётчатую дверь.
— Не боишься ночевать в одной комнате с парнем? Мало ли что люди скажут?
— Я же сказала, что ты мой родной братик, — снисходительно, словно малому ребёнку, ответила девочка. — Это у богатых для братьев и сестёр разные комнаты есть. А мы зимой все в одной жили, чтобы теплее было. Под одним одеялом спали. Такая уж у нас, бедняков, жизнь.
Вспомнив сакраментальную фразу про бытие и сознание, пришелица из иного мира хмыкнула, развязывая пояс, чтобы снять кафтан.
Тоненько зазвенела упавшая на пол серебряная шпилька, доставшаяся ей после драки с первой госпожой наложницей своего приёмного папаши.
— Что это? — встрепенулась спутница.
Бросив короткий взгляд на тонкую дверь, Ия присела рядом с ней и, показав трофей, шёпотом поинтересовалась:
— Как думаешь, сколько она может стоить?
— Не знаю, — задумчиво протянула бывшая служанка, принимая у неё из рук украшение. — Тут одного серебра не меньше чем на десять муни и ещё золотая подвеска. Дорого... братик.
Она со вздохом вернула шпильку.
— Может, даже семьдесят муни. А кому ты её хочешь продать?
— Пока не знаю, — пожала плечами Платина, потом расстелила кафтан и, улёгшись, постаралась завернуться в него как в одеяло.
Получалось плохо. Ноги торчали наружу и всё время мёрзли. А вот её спутница, казалось, не испытывала никаких неудобств, не обращая внимание ни на пищащих комаров, ни на постепенно затихавший снаружи шум.
Повозившись, Ия отыскала в котомке ещё одни носки. С ними сразу потеплело. Свернувшись калачиком, она долго лежала с закрытыми глазами, стараясь не обращать внимание на назойливый писк в ушах и прогоняя из головы любые мысли.
Вот только перед внутренним взором то и дело всплывали картинки хаоса в доме начальника уезда Букасо, бегство из города. Душу вновь охватил страх перед будущим.
Однако усталость оказалась сильнее всех переживаний, а в молодости испуг проходит быстро, и девушка наконец-то погрузилась в сон, от которого тут же очнулась, почувствовав, как завозилась под головой заменявшая подушку котомка.
Где-то над ухом слышалось возбуждённое сопение и шорох ткани. Странно, но Платина почему-то совсем не испугалась? Возможно потому, что подсознательно уже ждала каких-то неприятностей?
Быстро погасив мимолётное желание отшвырнуть скорчившуюся рядом Оки, она тихонько спросила:
— Ну, и чего тебе там надо?
Сдавленно пискнув, девочка попыталась отпрыгнуть, но Ия успела схватить её за запястье.
В тусклом полумраке приёмная дочь бывшего начальника уезда без труда рассмотрела огромные, испуганные глаза спутницы.
Пару раз дёрнувшись и убедившись, что силы не равны, она зло зашипела:
— Пусти, а то закричу!
— Кричи, — хмыкнула девушка, садясь и не выпуская её руки.
Судя по чётко различимой решётке на двери, приближался рассвет. У выхода лежала котомка Оки и её свёрнутая накидка. Похоже, она намеревалась обворовать Платину и потихоньку смыться.
— На каторгу вместе пойдём. Только я старше, сильнее и красивее тебя. И кто из нас быстрее сдохнет?
Бледное лицо собеседницы обмякло, и, закусив нижнюю губу, она беззвучно заплакала.
Старательно задавив невольно шевельнувшуюся в душе жалость, пришелица из иного мира проворчала, отпуская её руку:
— Чего взять-то хотела?
И тут же сама догадалась:
— Шпильку?
Кивнув, Оки зло выпалила:
— Её одной мне на приданое хватит!
— Ну и попросила бы, — хмыкнула Ия.
— Так бы ты мне её и дала! — внезапно окрысилась спутница. — Думаешь, я не поняла, что ты нарочно её из причёски первой госпожи вырвала, чтобы на вклад в монастырь отдать?!
"Вот же-ж! — невольно поморщилась девушка. — Об этом я как-то не подумала. Амадо, конечно, в приёме не откажет, но всё-таки лучше прийти с деньгами. Ну или хотя бы с серебром".
А вслух сказала:
— Вот теперь точно не дам!
— Ну и иди сама в свой монастырь! — огрызнулась собеседница. — А я тебя больше провожать не буду!
— Ну, так и не надо, — усмехнулась Платина, неторопливо разворачивая завёрнутый в тряпочку кинжал. — Думаешь, без тебя не дойду? А ты уматывай, но помни, встречу ещё раз — убью!
Видимо, эти слова прозвучали веско и достаточно убедительно, потому что бывшая служанка прытко отскочила от неё, схватила накидку, котомку и пулей вылетела за дверь.
Губы у Ии задрожали от подступивших слёз. Успев привыкнуть к милой и простодушной Оки, считая её если не близкой подругой, то доброй приятельницей, девушка почувствовала себя преданной.
Отчаяние, словно привлечённое чужой подлостью, вновь затопило сознание девушки. Как же она в одиночку доберётся до монастыря, если ей неизвестно, как общаются между собой простолюдины? Да её же сразу вычислят и сдадут властям! А там каторга или чего похуже.
