Когда женщина говорит правду, начинает увядать страсть, а когда лжет, расцветает измена!
Нежные объятия сильнее душат, нет ничего более неумолимого, чем ласковая удавка!
Долг это тяжкое бремя, особенно если нечем платить кроме жизни. Ее в свою очередь не возьмешь в взаймы!
Смертный сон самый глубокий, но не самый сладкий, особенно для тех, кто грешил!
Погоня венец победы, а без венца нет победного конца!
Кто отстанет, на один удар сердца будет догонять всю жизнь!
Необстрелянный солдат как зеленое вино, с боями обретет крепость, но полководец что не желает учиться, подобен навозу — не созреет, а лишь перепреет!
Плохой полководец преуспевает в сбережении собственной шкуры, хороший сохраняет от смерти солдат!
Дебют в сражении, важен тем что, проиграв, не выступишь на бис!
Если товарищ погиб не огорчайся, хорошим человеком обогатилось небо!
А если плохим? Тогда живущим земле стало легче.
Истина одна, а религий много, значит, у верующего больший шанс ошибиться, чем у атеиста!
Атеист даже если и прав, то его правда не даст ему прибыли, а вот верующий человек даже заблуждаясь, получит счастливую жизнь и достойную смерть!
Стать атеистом все равно, что обокрасть свою душу!
Вера как одежда, носить тяжело и голому нельзя! Поменять ее можно только помывшись, и выбрав современный фасон! А вообще религия как жена, надоедает, и сменить страшно!
Вера как указующий пест— всего одна и над ней смеются лишь дурачки!
Счастье это придирчивый жених, который ходит на пару лишь со свободой!
Что ты хочешь змею приложить к сердцу — в преисподнюю открыть дверцу!
Это потому что к кирке и мускулистым рукам нужна голова!
Полководец сродни актеру, только повторы на бис срывают не аплодисменты, а оплеухи, вгоняющие в землю!
Любовь как туча, подвластна капризам и изливает слезы!
Милосердие черта сильных, жестокость рождена неуверенностью, а неуверенность слабостью!
Наказание зла самый ценный вид добра, оно требует душевной чистоты и силы духа!
Решительность незаменимое качество правителя, робость губит государства и оставляет народы сиротами!
Чей бластер верещал, а ваш молчал!
Любовь требует жертв, не меньше чем ненависть!
— Религия в первую очередь должна быть нравственной, учить добру и послушанию! Только не превращать людей в стадо и отучать мыслить!
Революция не должна менять разновидность рабства, ее цель духовная свобода с единой установкой — делать добро!
Сталин кончил записывать лишь, когда его секретарь объявил:
— Наши прославленные маршалы прибыли о величайший генералиссимус.
Первым взял на себя ответственность в выдвижении предложений принимавший парад в Москве Георгий Константинович Жуков. В его голосе звучал металл прочностью не уступающий титану:
— Наши доблестные советские войска сильны и с каждым днем становятся все сильнее. Не смотря на всю усталость от войны наш советский народ готов выполнить любой приказ партии и лично товарища Сталина не смотря на все трудности. Ибо идеи коммунизма для всех без исключения святы и незыблемы, а немногих выродков мы выкорчеваем с корнем. Ибо за нами право дело нести свободу и счастье всему человечеству!
Сталин без особого, рьяного энтузиазма прервал главного маршала:
— Без лишнего пафоса! Ибо когда много пафоса, слишком уж много и лицемерия. — Генералиссимус словно заговорщик понизил тон. — Ты лучше скажи хватит ли у нас сил решить проблему союзников силой или нет.
Жуков как ему это всегда свойственно прямо произнес:
— Конечно же хватит товарищ Сталин. Для этого и существует наша Красная армия и самая идеологически подкованная армия и партия, чтобы решать проблемы силовым путем!
Генералиссимус сделал шаг на встречу маршалу и хлопнул его по широкому плечу:
— Вообще-то это похвально верить в нашу победу и излучать оптимизм, но я слишком уж хорошо помню, как в сорок первом тоже обещали гитлеровцев шапками закидать, а потом отступали до Волги. Поэтому я спрашиваю более уравновешенного Василевского, что он думает о наших перспективах если не удастся договориться?
Маршал и глава генштаба без лицемерия заявил:
— Наша истребительная авиация пока не достаточно хорошо готова драться на больших высотах с которых и привыкли наносить удары янки и их английские союзники. Так что пока наше ПВО не может дать гарантии нейтрализации налетов стратегических бомбардировщиков противников, их летающий крепостей и особенно "сверхкрепостей". В данном случае наши истребители не готовы!
Сталин с кислым видом произнес:
— Во время войны мы развивали истребительную авиацию таким образом, чтобы драться с фашистами на относительно небольших высотах. Сейчас ситуация изменилась и мы не успели перестроиться. Тем не менее, нужно быть готовыми и к этому! Особенно в плане развития реактивной авиации. Немецких конструкторов мы уже вывезли, и пускай вкалывают мозгами на нас ударными темпами. Как впрочем, и знаменитый Шмейстер. Нам нужно качественное превосходство и мы его достигнем. Пусть даже не сейчас, а через несколько лет!
Василевский отметил:
— В мирное время военная наука в США и Британии развивалась с ленцой и у нас есть шанс их обогнать! Впрочем, и это не главное. Самое решающее значение будет иметь качество и уровень подготовки кадров. Тут уже прежней недооценки не будет. Мы многому научились за время Второй мировой войны, а значит это уже другие генералы и иной кадровый состав войск.
— А что скажет Рокоссовский?
Командующий парадом на Красной площади ровным голосом ответил:
— Если будет война Польша и, весь её народ на нашей стороне! Не будет, то станет еще лучше... Мы отдохнем и подготовимся.
Сталин подвел итог:
— Значит, не уступать и не зарываться!
Черчилль и Трумэн беседовали один на один. Оба были несколько подавлены. Британский премьер заявил:
— Общественное мнение Британии, конечно же, не приемлет войны с СССР. Это понятно и без исследований.
Трумэн коротко бросил:
— Решение в данном случае принимает не народ, а сильные мира сего!
Черчилль согласно резво кивнул:
— Конечно же, не народ, но зато простые люди сражаются. А если воинский дух слаб, то и более сильные армии проигрывают. Вспомним почти моментальный разгром Франции. Четыре державы: Британия, Франция, Бельгия и Голландия были формально сильнее Третьего Рейха, а пали за полтора месяца. Вот какое большое значение имел боевой дух.
Трумэн недоверчиво спросил:
— И ты его, этого духа не видишь?
Черчилль кивнул и поправил:
— Дух невозможно увидеть, его можно только почувствовать, а изредка и услышать... Так что, крепись братело...
Трумэн скривил тонкие губы в трубочку:
— Ваш юмор совсем не уместен. Лучше разработаем стратеги противодействия...
Черчилль принялся набивать табак в трубку, он это делал не спеша, мурлыча себе под нос. Трумэн же мысленно обратился к Христу с просьбой научить и вразумить. Формально президент США принадлежал к баптистской церкви, и вроде был верующим. Но это была такая вера, что отнюдь мешала обманывать, плести интриги, запускать руку в казну. У президента США хоть и не абсолютная, но достаточно большая власть. Он может все или почти все если речь идет о том, чтобы сделать откат или набить себе карман. Да и на слишком зарвавшегося олигарха вполне можно натравить налоговую полицию. Учитывая запутанность налоговой системы США любой неугодный власти миллиардер, может оказаться за решеткой. Правда американские олигархи могут слишком уж борзого президента свергнуть или замочить.
Трумэн потер указательным пальцем правой руки перстень-печатку. Подумал, что все-таки у него нет сказочного джинна, способного исполнить любое желание. Вот, например, создать бы какое-нибудь сверхоружие, чтобы был способ разгромить сталинские орды. Вот например в Третьем Рейхе производили знаменитые ракеты Фау-2. Вроде даже были модели способные летать между континентами. Если каждый день на СССР сбрасывать по тысяче подобных ракет, то советская империя капитулирует! Или по десять тысяч!
Черчилль прервал людоедские размышления Трумэна, сделав конкретное предложение:
— Сталину мы уступим ровно половину запрошенного, как стороне наиболее пострадавшей от гитлеровской агрессии. Это будет баш на баш, и наша коалиция сохранит лицо.
Трумэн скривил свою физиономию так, что можно её хоть как тряпку выкручивать:
— Вы думаете так? Однако русские используют оборудование для развития собственно оборонной мощи. Мы как бы усилим противника, причем весьма существенно.
Черчилль вполне резонно возразил:
— Не так уж значительно силы врага возрастут, как вам господин президент кажется. Во-первых выпуск вооружений в СССР и так достаточно высок, и если он сохраниться прежними темпами, то через пару лет у русских уже не будет людей, которых можно вооружать. Второе, поставка значительного оборудования приведет к тому, что красных будет куда меньше стимула производить свое собственное. Да и оборудование Рура довольно поизносилось за войну. Надо отметь, что некоторым станкам уже лет сорок. Поэтому не надо так уж это драматизировать. Не станет СССР многократно сильнее, чем есть.
Трумэн хмуро отметил:
— Советская тоталитарная система обеспечила России небывалые в мировой истории темпы промышленного роста. Они лет через десять станут сильны... Русские лучше и эффективнее используют мирную паузу, чем мы!
Черчилль охотно согласился:
— Да это верно, но... Все равно вариант с началом войны не проходит. Но через десять лет может, например, умереть Сталин, а тогда в советском руководстве начнется склока, которая ослабит советскую империю.
— Грузины долго живут... Рассчитывать на скорую кончину Сталина наивно! — Левая скула у Трумэна нервно задергалась.
— А что предлагаешь, воевать?
Трумэн, молча, посмотрел на потолок, взгляд едва не утонул в завитушках. Затем, еле слышно ответил:
— Что же предложим компромисс. Похоже, что нет лучших вариантов.
Повторная встреча проходила без перебранки и даже пожалуй весело. Играли приехавшие из СССР дети-музыканты, особенно отличились скрипачи. Сталин лично подходил к ним, ласково гладил по головке, пожимал руки, а затем дарил по коробке конфет в очень яркой упаковке с изображением Кремлевской стены. Генералиссимус сделал подарок и Трумэну с Черчиллем, прихвастнув:
— Вот вы думаете, что мы только танки и пушки умеем делать, а посмотрите, не смотря на трудности военного времени, производим натуральный и лучший в мире пористый шоколад.
Трумэн лишь кисло, словно пересоленный огурец ухмыльнулся, а Черчилль отметил:
— Вы красные всегда все свое считаете лучшим — Россия Родина слонов и египетских пирамид!
Сталин поддержал шутку:
-И китайской стены тоже, она очень на кремлевскую смахивает...
Генералиссимус тоже пока не хотел слишком обострять отношения. От Великой Отечественной войны Верховный Главнокомандующий также почти смертельно устал. Да и внутренние часы, интуиция говорили Сталину, что пока не время. Кроме того и быть агрессором не хотелось. Агрессоры и первую мировую войну, и во вторую удивительным образом оказались биты. Хотя казалось, тот кто первых начинает должен иметь фору. Да и инициатива в драке обычно исходит от того кто сильнее...
Но вот действительно факт, как часто бывают биты нападавшие. Кстати Франции и Британии первыми объявившими войну гитлеровской Германии, тоже поначалу ой как не поздоровилось. Даже можно подумать, что в ход войны вмешался всемогущий моралист, который решил проучить, всех нападающих?
Документы были подписаны, без особых антимоний и дискуссий. Обстановка была торжественной, в зал были допущены десятки журналистов со всего мира. Внешне казалось, что в церемонии участвуют самые близкие друзья. На прощание Сталин изрек:
— Кто не может договорится, о почетном мире, до болтается до позорной капитуляции!
. ГЛАВА ? 14.
Рыжик не поверил:
— А от чего ты как быстро обнищал?
Гришка пожал плечами:
— Что может быть капризнее фортуны. Например, большое состояние можно элементарно спустить в казино!
Чернявый тихо хихикнул:
— Юморист. В СССР нет казино, в котором можно спустить состояние. В правило если отец идет в тюрьму, то его семью на улицу или в ссылку существует давно. Вот и ты наверно решил сбежать, что не попасть в детскую трудовую колонию. Да и брили тебя наголо недавно, тоже успел побывать на нарах, а там при, пересылка слинял как канарейка из клетки. Ведь логично?
Гришка робко произнес:
— Ну в тюрьме я успел побывать, но... Только не советской, а немецкой.
Мальчишки не поверили и хором воскликнули:
— Свистишь... Явно пургу гонишь, ведь... — Пацаны замолчали и уже тише добавили. — А ты сам часом не немец, что научился базарить по-нашему. Ух больно чудной.
— Может и немец. — Уклончиво ответил Гришка.
Работу кончали уже далеко за полночь. Ребята спешили успеть, чтобы опять им не добавили. И Гришка старался во всю...
Когда отмучились с последними кирпичами Рыжий сказал Гришке:
— Можешь идти со мной. Заночуешь у нас в доме, а то по-другому в этом сарае пресс-хате опять припашут. Придерутся, что ты с нами не на равных работал.
— А вам самим не влетит? — Гришка сам для себя проявил неожиданное участие в чужой судьбе.
Рыжий почесал свою жгучую макушку:
— Может и влететь, если ты завтра не пойдешь на отметку с нами. Но пока заночуешь хотя бы не под замком, да и поспишь подольше.
Последнее обрадовало измочаленного работой Гришку и он двинулся за своим новым приятелем.
Жил Рыжеволосый мальчишка в пятиэтажном доме ближе к центру города. У входа в подъезд он напялил себе спрятанные в деревянной будке сандалики-шлепи и посоветовал Гришке.
— Ты тоже себе обувку одень. Хоть она у тебя и плевая, но будешь смотреться не совсем последним нищим.
Гришка нацепил сандалии даже застегивая понимая, что в квартире их придется снять.
Семья у Рыжика была полной, отец, мать, пара сестренок. Отца, похоже, еще не успели призвать. Обстановка в квартире по меркам современной России бедновата, но для сороковых годов приемлема и говорила как минимум от среднем достатке.
Гришку встретили неласково, но гнать не стали, хотя покормили очень даже скромненька, черпаком, жидкого борща, без мяса и коркой черствого хлеба. Спать пришлось на голой раскладушке, что в прочем уже привычно мальчугану, который так выматывался, что уже и не думал о комфорте.
Перед сном еще заставили помыть грязные, после травы и асфальта ноги. Начавшиеся образовываться на детской подошве мозоли от теплой водицы слегка ослабили свой сверлящий зуд. Гришка полушутя спросил рыжего:
— Помолимся на ночь?
Пацан-пламя, серьезно ответил:
— Я еще не знаю заслужил ли Всевышний нашу молитву... Но можешь помолится в слух, мои родители к религии толерантные.
Гришка ограничился тем, что перекрестился и шлепнулся на раскладушку. Так уж он исстрадался...
Громадная орава, косматых гоблинов и орков утратила подобие организованности и обратилась в безнадежно повальное бегство. Фиеста орала и пела:
