Кто ушел, а многие так и остались лежать, раненых хотели сперва добить, а потом решили, что лучше казнить изощренно.
Уатта действовала решительно, преследуя противника, немного прошлась по галерее, рубя беглецов, но затем вовремя повернула обратно. Как выяснилось, поступив правильно с верху, посыпался песок, а босая нога разбойницы наткнулась на гвоздь.
Уатта хромая ретировалась, к счастью либо яда, не было либо он не успел проникнуть, женщина отделалась относительно дешево. Другим не повезло гораздо сильнее.
Кошмарная ночь продолжалась, пришлось ловить скакунов всех мастей, успокаивать крысо-мамонтов, а также бронтозавров затаптывающих солдат.
Даже когда рассвело, сразу не возможно было подсчитать потери, хотя очевидно счет убитых шел на сотни, раненых, обожженных, покалеченных — тысячи.
— Все кто совсем дошел добить! — Скомандовал визирь.
Шатры еще дымились, их сгорело больше половины, лекари суетились около обожженных солдат, и врачей явно не хватало. Кое-кто еще мог держать меч и рвался в бой, но большинству оставалось жить до вечера.
Крысо-мамонты слегка успокоились, Луфоро читал заклинания, потом брызгал волшебным составом, но эти бедные животные оказались от шока и беготни настолько измотанными, что от них было уже мало толку. Более мелкие скакуны, правда, не все приходили в себя быстрее, хотя часть особенно кузнечики продолжали носиться, у многих были тяжелые ожоги.
Покалеченных было также очень много и коней, и солдат. И если люди, особенно опытные наемники, старались терпеть, то вильфабаки так стонали и визжали, что закладывало уши.
Уатта окунула ногу снадобье и уже не хромала, но целебного могло хватить далеко не на всех, в первую очередь его оприходовало начальство. Другим давали в качестве обезболивающего спирт и ром, старались растянуть конечности. Напившись, вильфабаки стали петь, что мало отличалось от медвежьего рева. Хуже всего было рабам, им помощь оказывали в самую последнюю очередь, по этому бедолаги мучились, не имея возможности даже облегчить боль.
Уатта первая обратила на это внимание:
— Они тоже люди окажем им помощь!
— Этому мусору зачем! — Огрызнулся визирь.
— Хотя бы, потому что они нам пока нужны, кто будет строить уступы.
— Самое дешевое лекарство, тех, кто не сможет работать добить! — Приказал Фетра.
Визирь прошелся мимо рядов раненных, один из них тупо смотрел в землю и не обращал на командира никакого внимания. Фетра злобно ткнул его ногой, не выспавшийся и злой, он искал на ком вымесить свою злость.
Этот ночной удар, оказался полнейшей неожиданностью, ведь фарациды не заметили ничего подозрительного. А стук молотков раздавался даже сейчас, враг постоянно готовил сюрпризы. Логично, что он хочет отразить штурм, а на самом деле...
— Ну не может быть таких катапульт поражающих на столь значительной дистанции. — Сказал визирь сам себе. — Я ведь в военном деле разбираюсь.
— Может это что-то принципиально новое, не все пружиной бросать. — Вставила Уатта.
— Определено так! Я даже подумал, что мятежные ангелы обрушили свой гнев с неба. А против ангелов бессилен даже Луфоро.
— По-моему он вообще посредственный колдун. Для меня важно, не повториться ли атака.
— Надо рассредоточить войска, увеличить размеры лагеря, чтобы противник не мог за раз нанести большого ущерба.
— Это следовало сделать раньше. Вообще я слышала, что в соседнем королевстве производят огромные баллисты, которые заряжает сразу сотня человек, но они обладают малой скорострельностью и часто ломаются. — Отметила Уатта.
— Такой механизм в башне не спрячешь, фарациды бы давно заметили. Это, скорее всего... — Визирь призадумался. — Магия?
— Нужно расспросить об этом Луфоро он единственный специалист.
— Само собой, но пока разберемся с пленниками, они должны ответить за все наши мучения.
— А хорошо ли это истязать уже поверженного врага. — Попробовала возразить Уатта.
— Поговори ты мне, и я заставлю тебя к ним присоединиться.
В ходе ночного боя удалось захватить всего восемь раненных бойцов, из них помимо полковника Ладьи было еще две девушки — женский род более живуч.
Пленных раздели, мужчины шагали, гордо развернув плечи, а девушки наоборот пытались прикрыться. Особенно стыдно было Ладье, перед всем мужским и скотским сбродом, она впервые оказалась нагой и даже не могла закрыть свою грудь, руки связаны. Горячий быстро нагревающийся песок жег босые ноги аристократки, а жадные взгляды на голые ягодицы и пушок между ног казалось, жег душу.
Визирь посмотрел на них, глаза замаслились. Его голос стал звонче.
— Я, может быть, сохраню тебе жизнь. — Обратился он к ней. — Если станешь моей сексуальной рабой.
Ладья покачала головой:
— Я потомок маркизов Киршова, не унижусь до того чтобы делить ложе с шакалом.
— Ну что же тебе будет очень больно. Звездочки готовы?
— Да господин.
— Прибейте их за руки ноги.
Пленников стали распинать, одна из девушек видимо не столь твердая характером расплакалась. Визирь приказал остановиться:
— А ты готова мне отдаться!
Та заколебалась, ей был ненавистен это палач, но еще больше хотелось жить.
— Да! — Чуть слышно и всхлипывая, произнесла она.
— Громче не слышу! — Рявкнул деспот.
— Да! — произнесла она чуть сильнее.
— Еще громче!
— Да! — Крикнула девушка в отчаянии и разревелась, слезы текли в два ручья.
— Ну что же так лучше, отведите ее в мою палатку и если она мне понравиться то может, останется жить.
Нагую девушку увели, щипая на ходу и щупая, она же пыталась прикрыть нагое тело. Остальных стали распинать. Звезда растягивала не только руки, но и ноги, человек испытывал двойную боль. Он задыхался, не вольно подтягиваясь, сверху на головы казнимым прикрутили колючую проволоку.
Как не крепилась Ладья, она не могла сдержать стона, особенно сильно болела раненная Уаттой правая рука. Визирь, похоже, наслаждался их ними муками. Но ему и этого было мало. Хотелось унизить духовно.
— Чмо! — Сказал он своему огромному телохранителю. — Трахни ее перед всем моим войском, да так что и со стены видели.
— С удовольствием повелитель.
Достоинство у этого монстра было толщиной с руку атлета, а длиной с меч. Он причинял страшную боль, девушке калеча и травмируя его. Ладья кричала от унижения и стыда, а затем потеряла сознание. На нее брызнули кислоты, ошпарив лицо, и привели в себя.
— Пока довольно пусть повисит до вечера, потом снимите и позаботьтесь о том, чтобы она осталась жива. Я ее заставлю исполнять любые мои прихоти и желания.
— А остальные?
— Могут сдохнуть. Мужчины меня не интересуют.
— И меня тоже, эти слишком взрослые, когда начинает расти борода, то теряют привлекательность. — Согласился Оскар-паша.
— А меня интересуют, сохрани хоть этого. — Попросила, Уатта указав на смазливого юношу с легким пушком вместо бороды.
— Это чуть-чуть перерос, да и слишком здоровый. — Может, отдашь его ей? — Предложил Оскар-паша.
— Я то могу, но мое решение твердое никто из них не останется в живых. Если она хочет продлить их мучения то, пожалуйста!
— Пусть это юноша хоть перед смертью испытает наслаждение от моих объятий. Снимите его!
— Нет, только после захода светил, если останется, жив. От мук не будет избавлен никто.
— А та девушка, что у тебя в шатре.
— Я ее сам так вздрючу, что она попроситься на звезду! Ладно, чего встали, штурм никто не отменял за работу.
— А подсчитать потери?
— Мы пришли бить, а не считать.
— С покалеченными конями что делать.
— А сколько их?
— Около трех тысяч.
— Зарезать и съесть.
— Солдаты обожрутся! — Пошутил Уступ-паша.
— Объедки сбросьте рабам. И где Луфоро?
Маг появился как всегда неожиданно.
— Я никогда вас не покидал. Чем могу служить.
— Ты знаешь, что применили против нас?
— Догадываюсь.
— Волшебство?
— Нет! Я не чувствую магии.
— Тогда что!
— Скорее всего ракеты!
— Впервые слышу, чтобы их использовали в ратном деле. Это ведь всего лишь игрушка.
— И, да и нет! Водородом или Метаном надувают детские шарики, но при этом газ могут применять в качестве бомб.
— Вот как? Хитро, однако. Как ты думаешь, они в следующую ночь, не повторят удар ракетами?
— Могут, но не так массировано, им тоже потребуется время, чтобы изготовить новые заряды.
— Еще один кошмар не пережить.
— Я предлагаю следующее. Использовать против врага газы. Отрава уже готова, она поднимет такое страшное зловоние, что враги начнут вымирать. Смесь метана, цинкового оксида, фелючерсной извести, карбонариевых кислот разрывает легкие.
— Я предлагаю! Да какой ты шут и любитель примазываться к чужим идеям, особенно моим. Так над этим мы последние дни и работали, добывая нужные элементы. Высшие боги к нам благосклонны, улитки практически не пострадали и могут совершить бросок.
Луфоро не стал спорить:
— Да конечно! Стены высокие и отрава не скоро выветриться.
— Уатта в последние часы меня разочаровала, слишком добрая, не знаю можно ли доверять ей подобную атаку.
— Почему нельзя, пускай решают все высшие силы, если погибнет, то такова ее судьба.
Атаку удалось начать не скоро, лишь ближе к полудню, армия развернулась, солдаты приняли бодрящего настоя. Кроме того, подошел обоз и вместе с ним пригнали еще тысячу рабов. В основном это были подростки четырнадцати-пятнадцати лет, что говорило о том что, пожалуй, идут последние партии невольников и дармовой силы. Ребята и тут в основном крепкие приученные к тяжелой работе, но малость помельче. У многих совсем свежие клейма, скорее всего крестьянские дети, проданные за долги. Конечно, голые у большинства даже нет набедренных повязок, а кожа, руки, ноги в заживших царапинах полученных в каменоломнях. Да и следов от плетей порядочно. Уатта сопровождала их сочувственным взглядом. Особое внимание она обратила на подростка лет четырнадцати сразу с стремя клеммами. За что пацану сделали тройную пуансовку? Обычно больше двух и то в случае побега не делают. Это интересно. Да и лицо у него хоть и детское, но не обычное в глазах столько достоинства.
— Ты кто? — Спросила она его.
Мальчик гордо промолчал, расправил плечи и тут же получил крепкий удар и по без того густо покрытой рубцами спине.
— Не бейте его! Скажите он сын знатного человека? — Обратилась к страже Уатта.
— Это опасный преступник, которого убить мало. — Произнес хмурых громила. — А большего мы не знаем.
Теперь строительные команды пополнили свои ряды, сменив на уступах ночную стражу, которая меньше всего пострадала. Рабы, подгоняемые ударами, вкалывали, многочисленная охрана прикрывалась щитами и полосами.
Все стали куда более нервными, реагируя на малейший звук, лишь вновь прибывшие мальчики вели себя смело, обливаясь потом, таскали непомерные тяжести, стараясь не попасть под плеть или колючую проволоку. Похоже, перспектива погибнуть не особенно огорчала при такой жизни. Даже первые потери не смутили ребят.
Так как рабов стало меньше, а время поджимало, к постройке привлекли и рядовых солдат, в первую очередь могучих вильфабаков. Это не много ускорило работу, хотя на огненные сюрпризы они по-прежнему реагировали болезненно.
В свою очередь Уатта готовила газовую атаку. Улитки вышли на исходную позицию, в воздух взлетели фарациды. Горшки с адской смесью уже были готовы, запалили фитиля.
"Волчий капкан" все сильнее демонстрировал силу, огненные припасы были приготовлены заранее, а армию отмобилизовали. Оборона же совершенствовалась многие десятки лет. Паровые шакалы работали во всю, они лупили очень часто, и довольно метко в отличие от баллист, что часто промахивались и главное требовали времени для перезарядки.
Доставалось впрочем, и от "гармошек", пожалуй, этот вид вооружений был самым эффективным, вскоре даже мальчики, потеряв множество своих товарищей стали прятаться под укрытия.
— Приказ начать атаку! — Заорал визирь. В унисон его словам протрубил горн.
Синхронное наступление фарацидов и улиток было почти не отразимым. Правда немного доставалось от пылающих горшков, но большая часть снарядов пролетела мимо.
Ответный залп выглядел сильнее, катапульты перебросили пылающие шарики, извергающие из себя столбы голубого и зеленого дыма.
— Давайте бейте, разрядите весь боекомплект. — Кричала Уатта.
За первым, залпам, последовал, второй, затем третий. Разбойница маневрировала, что залпы гармошек не поразили улиткам глаза. Обстрел пока и не думал ослабевать, строители играли в салочки, а кому везло меньше, лежал обожженный или с переломанными косточками. Фарациды отбомбили быстро и повернули обратно, на улитках запас был побольше. Наконец после шестого залпа огонь врага стал ослабевать, отравляющие вещества сделали свое дело. Разрядив последние запасы химического оружия Уатта, скомандовала отбой. Дым теперь валил очень густо, даже разбойница почувствовала зловоние — начало тошнить, закружилась голова.
. ГЛАВА Љ 10
Кажется, трудно найти существо более мягкое и безобидное чем медуза, только вот когда она плотоядна и размерами с кашалота, не очень хочется с ней встречаться, даже если ты бог. Тем более, когда видны ее крупные стрекательные нити.
Альфмир набрал в легкие побольше воздуха и когда тварь попыталась его коснуться нырнул поглубже. Медуза пронеслась мимо. Она двигалась, используя реактивный принцип, выбрасывая за собой струю воды. Это придавало приличную скорость, но отрицательно влияло на маневренность.
Юноша отметил подобную слабость, и всякий раз, когда она его настигала, уходил в сторону, сворачивал в бок.
Два пиратских корабля постепенно приближались, Альфмир уже в начал думать, что ему удалось отвертеться, как его ужалило в ступню. Юноша заскрипел зубами:
— Какая мерзость.
Пятка парня стала распухать, невыносимо зудя. Альфмир подловив момент, полоснул тварь кинжалам по выброшенным ниточкам.
Почти мышиный голосок пропищал:
— Зачем лютуешь человече?
— А ты чего жалишь?
— Такова моя природа!
— Ты тоже зверо-демон?
— В некотором роде да! Но мне надоело плавать по морю и пребывать в подобной оболочке. Помоги мне!
— Что я могу сделать?
— Убей меня!
— Впервые слышу, чтобы живое существо хотело смерти.
— Умрет лишь телесная оболочка, а дух освободиться. Я хочу в небо.
— Демон и в небо!
— Я не демон, а ангел, сброшенный другими восставшими херувимами на эту планету. Меня заключили в телесную оболочку, заставив здесь вечно томиться, а в случае смерти быть низвергнутым в бездну.
— Тогда я тебя не понимаю.
— Дело в том, что я могу воскреснуть и вернуться в прежнюю силу, если честный и искрений человек полюбит и пожалеет меня.
— А я искрений.
— Да в тебе есть непонятная даже мне чистота и святость. Пусть даже на тебе и есть кровь, но нет зла.
— И когда ты это понял?
— Когда ужалил тебя. Не у одного ангела нет такой светлой ауры.
