Отверженные

— Не хочу тебя отвлекать, но загадка изменилась...

— Что?! "Если ты воришка, то назад не попадешь. Сердце твое черно, как черна и ночь. Следует запомнить, в чем же был подвох". Что за?! Почему загадка изменилась?

— О, друг мой, я тебя еще обрадую. Изменилась не только загадка, но и зелья. А подвох, очевидно, нужно искать в предыдущей загадке. Что там было? Зелье с розами — выход, незабудки — шанс пройти к камню, в фиалках — забвение, в лилиях — смерть. Ну что же, все ясно, осталось только понять где зелья из фиалки или лилии. Они нам нужны.

— А подвох в чем? — тупо уставившись на дверь, которая не излучала никакой ауры, поинтересовался я.

— А, вот ты скажи мне, что бы ты выбрал — забвение или смерть?!

— Забвение, — не раздумывая, выпалил я.

— Ну, вот видишь, именно, поэтому я с тобой. Нужно выбрать смерть!

— Да, — немного скептически протянул я.

— Конечно! Ищи зелье с лилиями.

— Легко сказать "ищи"! А как найти — то?!

— Ты сейчас прикалываешься или реально не знаешь, как найти зелье из лилий? — обеспокоено заерзав на мне, поинтересовался Эрик.

— Я может и мозг, но все-таки не представляю, как найти зелье из лилий! Хорошо, сделаем глубокий вздох, и будем мыслить логически. Что я знаю о зельях изготовленных из лилий? Ровным счетом ничего, поэтому пойдем научным методом тыка. Мне нравится вон та крайняя баночка.

— А мне та, что посередине. Что делать будем?

— Пробовать. Давай сначала вон то синенькое зелье, а потом те, что нам вначале понравились!

— Ты дурак!

— Я никогда в этом не сомневался, — спокойно признался я, делая глоток. Зелье было очень сладким. Эрик презрительно скривился, лизнув. Сделав глубокий вздох, немного нервной походкой, я подошел к двери, нажав на ручку. С замиранием сердца я следил за тем как опускается моя рука и дверь медленно открылась. В следующую комнату я влетел пулей, как оказалось зря! Мало того, что тролли оказались живыми, дак их еще и было штук десять.

— Влипли, — только и сумел пискнуть Эрик, прежде чем эти бугаи с разбегу двинулись к нам. Как на грех из головы вылетели все заклинания, которые я знал. Единственная мысль, которая билась загнанной птицей у меня в голове, была мысль — о том, что успею я добежать до следующей двери, или они меня раздавят. Но как говорится, лучше дурная мысль, чем блин из тебя. Я чувствовал себя спринтером на забеге за Олимпийское золото! Зря я так рвался в комнату с шахматным полем! Все фигуры ожили и шастали по полю, выискивая дезертира.

— Гениальные идеи о том, как их снова заморозить, есть? — совсем тихо прошипел Эрик.

— Нет! Буду рад любым предложениям, — так же шепотом ответил я.

— А на этот раз перебежать не удастся?!

— Нет. Отправляйся в браслет, у меня идея.

— Знаешь, Гарри, у меня есть одна отличительная черта — пока мне не скажут, что собираются сделать, я не уйду, — мямлил Эрик, наблюдая, как одна из пешек поворачивает к нам голову.

— Я — орел! Быстрее в браслет!

— Есть, командир! — Эрик тотчас исчез, а я превратился в орла, быстро набрав высоту, так как в том месте, где раньше была моя голова, теперь торчал меч одной из пешек. Я парил высоко под потолком, но, правда, была одна загвоздка — как орлу открыть дверь?! Как только я спускался на высоту броска, то в меня летели мечи, и снова приходилось подниматься. Собравшись с духом, я отлетел в противоположный конец зала и, набирая мощь и разгон, несся к двери. Честно говоря, я думал, что размозжу себе голову от удара об дверь, но ничего — обошлось. Дверь распахнулась, и я оказался в безопасности от разозленных шахмат. Правда, только на пол в следующей комнате я упал человеком с огромной кровоточащей шишкой на лбу. "Эрик!"

— О, идея была гениальна, но голова еще долго будет болеть, — обеспокоено шипел он, осматривая меня. — Больше не превращайся. Дальше как-нибудь сами пройдем.

— Разумеется сами! Мне такого экстрима больше не надо! — еле поднявшись, я стоял пошатываясь, ожидая, когда Эрик займет почетное место на моей груди.

Радовало, что хотя бы комната с ключами не изменилась. Довольно быстро мы пересекли ее и пришли к помещению с растениями. Не было никакого желания пробовать удачность возможности леветировать самого себя наверх, поэтому мы убили около двадцати минут на поиск лестницы наверх. Эрик нашел ее первым и вновь забрался на меня, взяв музыкальную шкатулку. Некогда приятная музыка, сейчас довольно сильно стала меня раздражать. Спящего Пушка мы миновали без приключений и так же довольно спокойно пришли в спальню. Через полчаса нужно было вставать, поэтому спать я решил не ложиться, а провести это время с пользой, стоя под холодной водой в душе.

Сделав маленький глоток сока, мне захотелось тотчас же его выплюнуть, но, пересилив самого себя, я проглотил. Я с кислой миной стал оглядываться по сторонам, наблюдая, как проходит завтрак. Каждый раз, поворачивая голову, я чувствовал тупую, ноющую боль.

— Может у тебя сотрясение? — услышал я, как через вату, вопрос Эрика. Сейчас он был в браслете, поэтому общался со мной мысленно.

— Лучше бы мне отрубили голову! — подумал я, приложив холодный кубок ко лбу.

— Что с тобой, Гарри? — поинтересовался Драко, довольно сильно хлопнув меня по плечу. Лучше бы он этого не делал! Мало того, что из кубка вылился сок мне на голову, так еще и головная боль усилилась.

— Я шибанулся головой об пол ночью. С кровати упал.

— Сходи в лазарет. Все равно зелья первыми, Снейп придираться не будет.

Поблагодарив Драко, я пошел к мадам Помфри. Эрик оказался — прав у меня было сотрясение мозга. Два дня пролежав в больнице, я спокойно пропустил пару контрольных и после, полный сил, вернулся к подготовке к экзаменам. Пережив время экзаменов, и предвкушая поход бравых грифиндорцев за философским камнем, я валялся на траве под своим любимым деревом, смотря в синее небо.

— Невил подозревает Снейпа в попытке украсть философский камень, — попыталась удивить меня Флер, ложась на траву рядом со мной.

— Да что ты! Снейп же душка! Надеюсь, ты не собираешься идти с ними спасать камень? — спросил я, повернув к ней голову.

— А как ты догадался, что ребята собираются его спасать? — полюбопытствовала она, повернувшись ко мне.

— Грифиндорцы предсказуемы. Ты ведь не пойдешь?

— Конечно, нет. Если камень украдут, значит, защита была плохой, и пусть в этом казнятся защитники, а не ученики. Полетаем?!

— Давай. На этот раз я выиграю!

Весь вечер мы провели в попытках поймать снитч, ну или скинуть друг друга с метлы. Расходясь вечером по своим гостиным, я еще раз настоятельно попросил Флер ни во что не вмешиваться. К своему удивлению, я спал довольно спокойно и на завтрак пришел в хорошем расположении духа. Вот только окружающие моего радушия не разделяли. Взглянув на грифиндорский стол, я заметил отсутствие Рона, Невила и Гермионы, а еще — пристальный взгляд Флер. Увидев, что она показывает на выход из Большого зала на улицу, я сразу же пошел к нему. Через пару минут пришла и Флер.

— Они попытались спасти камень и сейчас все трое лежат в больнице. С Невилом не понятно что — такое чувство, что он в трансе. Рон получил легкое сотрясение и сломал ногу. Гермиона... у нее... она ослепла. Ты знал, что такое может случиться? Гарри, ответь мне честно, почему ты так не хотел, чтобы я пошла с ними? — с легким страхом в глазах спросила она.

— А ты думаешь, защита придумана для идиотов! Философский камень — это не безделушка, и защита у него должна быть серьезная. Кинжал Боли охраняли целой сетью проклятий: огненная стена, ледяной смерч, водный ураган, землетрясение, сонное заклятие, заклятие забвения, отпугивающие чары, магические стражники, карликовый дракон и последнее самое красивое заклятие — как только твоя рука коснется рукоятки кинжала, то кожа почти мгновенно сойдет со всего тела. Никто до кинжала живым не дошел! Ты думаешь, здесь защита была хуже?! Мне наплевать на них, а ты для меня дорога! — как ни странно, честно признался я.

— Спасибо за честное признание. Жаль Гермиону, — Флер говорила что-то еще, пока мы шли к ее гостиной, но я уже не прислушивался. В принципе, что мне сделала Гермиона в той жизни? Да ничего. Она была счастлива, а я был узником. Она родила Рону сына, а Джинни убила мою дочь! Уизли получат свое наказание, а с Гермионы уже довольно. Она уже не станет известной ученой и сильной ведьмой, зрение уже не вернется. Я не буду добивать лежачего, несмотря на то, что они меня добили. Я не стану уподобляться им, я милосерднее!

Семестр закончился, и Хогвартс-экспресс уносил учеников домой. Сидя в купе, мы обсуждали произошедшие события и играли в карты. Первый учебный год закончился. Первая месть совершена. Осталось, не побоятся завершить все.

Глава опубликована: 21.11.2010

Глава 12. Горечь и наслаждение.

О самых важных вещах, разумеется, мы вспоминаем в самый последний момент. Именно поэтому 31 августа я сидел в своей комнате, обложившись учебниками по зельям, и лихорадочно искал информацию о разновидностях зелий от ветрянки. Перелистывая страницы толстой, почти развалившейся книги, я наткнулся на параграф, посвященный зельям, изготовленным из лилий. Отчего-то мои пальцы дрожали, еле касаясь поверхности первой страницы. "Эрик!" — почти шепотом выдохнул я. Змей появился рядом с книгой, внимательно смотря на меня.

— Что с тобой? — обеспокоено зашипел он, вытягиваясь так, чтобы заглянуть в мои глаза.

— Из-за чего Гермиона ослепла? Уизли сломал ногу, когда играл в шахматы, Долгопупс, когда бился с Лордом. Почему она ослепла? Из-за чего? — бессвязно шептал я свои вопросы, рассеянным взглядом пытаясь увидеть что-то перед собой.

— Тебе так важно это знать?! Хм... Она выбрала неправильное зелье — оно, конечно, дало ей возможность уйти оттуда, но произвело побочный эффект. Это было в загадке: "Сердце твое черно, как черна и ночь" — если ты сделаешь не правильный выбор, то уже ничего не увидишь кроме темноты. Я удивляюсь, как мы с тобой нужное зелье выпили?!

— Я был почти уверен, что нужно это зелье, такое чувство кто-то сказал мне об этом заранее, — смотря в одну точку, я вспоминал события той ночи. — Можно вернуть ей зрение?

— Нет, по крайней мере, я не знаю как, — свернувшись калачиком, прошипел Эрик и, немного подумав, добавил. — Ты странный.

— Почему?

— Не знаю.

— Очень многогранный ответ! — съязвил я, наконец, переведя взгляд на змея. — Ладно, мне еще 30 сантиметров белиберды написать надо, так что спи в браслете.

* * *

Лес, что обычно был зеленым и цветущим, сейчас увядал. Желтые листья медленно кружились в воздухе, опадая на землю. Я вновь стоял перед калиткой и мне на встречу, с той стороны, шла Пандора. Мягко улыбнувшись, она открыла калитку и жестом приказала идти за ней. На этой стороне тропинка была более заметной, казалось, здесь ходили чаще. Наконец, мы подошли к небольшой беседке. Пандора села на скамейку, я сел напротив нее. Несколько минут мы просто разглядывали друг друга, а потом женщина заговорила.

— Сейчас я снова попрошу тебя не перебивать меня. Просто выслушай. Как я вижу, ты отомстил, но не рад этому. В душе всегда остается осадок, я это знаю. Особенно больно становится, когда мстишь друзьям, которых любил. В моей жизни была и такая месть. Я мстила любимому. Женщина в своей любви может быть слепой и прощать мужчине все его ошибки, и я была такой. Такой ослепленной! Все было идеально, пока я не поняла, что я нужна ему лишь из-за того, что владею кинжалом. Для того чтобы осознать этот простой факт мне понадобилось два года безрассудной любви и три дня безрассудной мести. Он так желал обладать кинжалом, и я отдала его ему. Кинжал свел его с ума за два дня, еще день я дала ему лишь, чтобы насладится его мучениями. Насладится его попытками вырваться из власти оружия. Вырваться из власти отчаяния и боли кинжала. Я убила его обычным ножом и оставила в канаве. Это убийство осталось единственным не раскрытым за все время моего правления! Но знаешь в тот момент, когда я упивалась своей местью, я была счастлива, а потом пришло опустошение и горечь от содеянного. Сейчас эти же чувства обуревают тебя. Я не хочу что-нибудь тебе советовать, ты должен все для себя решить сам, Гарри, просто постарайся быть более... терпимым, — замолчав, она печально посмотрела на меня, исчезая.

— Я постараюсь, бабушка.

* * *

Где — то в комнате задребезжал будильник, и послышались шаги. Я уже около часа стоял у окна своей комнаты, пытаясь понять то, что сказала мне Пандора. Каждый раз, когда мне казалось, что я понял, смысл вновь ускользал. Печально вздохнув, я побрел в ванную умываться. Сегодня все же как-никак первое сентября — надо ехать в школу. Моя задумчивость все же не помешала мне одеться, как обычно, по-щегольски и спуститься к завтраку.

Поездка до вокзала прошла в тишине, каждый был занят своими думами. Пройдя на перрон, я стал оглядываться в поисках знакомых мне лиц. Долгопупс с бабушкой, Уизли — полным составом, Флер с родителями, только Гермионы не было, казалось, я до сих пор не понял, что не смогу больше ее увидеть. Она больше не будет мозолить мне глаза своей вечной осведомленностью, я больше не увижу ее в стенах Хогвартса. Прикусив губу, я пошел искать свободное купе, махнув Тому на прощание. Наверное, он что-то заподозрил, потому что сочувственно улыбнулся и пошел прочь с перрона. Купе я нашел, правда, не пустое, а занятое Флер. Заметив мою задумчивость, она не стала меня тревожить, а достала книжку, погрузившись в чтение.

За окном мелькали поля и леса, мимо меня проносилась жизнь, а я бы многое сейчас отдал, чтобы оказаться в своей камере в Азкабане, когда дементоры вытягивали из меня остатки воспоминаний. Я бы многое сейчас отдал, чтобы ничего не помнить, ничего не желать, никому не мстить, а просто умереть в тот день, не оставив на земле никаких дел.

— Что тебя мучает? — тихий голос Флер вывел меня из задумчивости.

— Терзания души. Терзания совести. Я сам себя мучаю, — не поворачиваясь к ней, ответил я, ощущая на себе ее пристальный взгляд.

Но вот поезд замедлил свой ход, и мы прибыли на станцию. Высадившись на перроне в Хогсмите, мы, как это положено, пошли к каретам.

— Ты видишь фестралов? — спросила Флер, подходя к одному из них, поглаживая невидимую лошадь.

— Да. Давай уже сядем в карету, — мой траурный вид и тихий голос подействовали на Флер быстрее, чем кнут.

Распределение первокурсником показалось мне удивительно длинным, особенно если через каждые три минуты ловишь на себе озабоченный взгляд Флер. Когда очередь подошла к Уизли, я встрепенулся. Вот она, рыжая сука! Что же, о тебе я сожалеть не буду! Как и следовало ожидать, мелкая дрянь попала в Грифиндор. Так что окончание праздничного ужина я провел весьма в приподнятом настроении, правда, все равно пару раз поймал на себе взгляд Флер, но уже скорее ревнивый, чем озабоченный.

Размеренные учебные дни вывели меня из состояния апатии, а начало странных событий вернули некоторую радость жизни.