В этот момент Куэйхи возненавидел стеклодува. Он презирал тщеславие своего гения, считая это заученное и полное отсутствие эмоций таким же предосудительным, как и любое проявление гордости. Но в то же время он испытывал огромное восхищение от только что показанного трюка. Интересно, подумал Куэйхи, каково это — привнести частичку чудесного в повседневную жизнь? Зрители Тролльхэттена жили в век чудес и диковинок. И все же этот проблеск языка колибри, несомненно, был самым удивительным и чудесным зрелищем, которое кто-либо из них видел за долгое время.
Это, безусловно, было правдой для Куэйхи. Осколок стекла тронул его до глубины души, когда он меньше всего этого ожидал.
Теперь он думал о языке колибри. Всякий раз, когда ему приходилось покидать Морвенну, он представлял себе тонкую нить из расплавленного стекла, отливающую золотом и напоминающую язык колибри, соединяющую его с ней. По мере того как расстояние увеличивалось, язык становился тоньше и хрупче от природы. Но пока он мог удерживать этот образ в памяти и считать, что все еще связан с ней, его изоляция не казалась полной. Он все еще чувствовал ее сквозь стекло, дрожь ее дыхания, пробегающую по нити.
Но теперь эта нить казалась ему тоньше и хрупче, чем он мог себе представить, и ему казалось, что он вообще не чувствует ее дыхания.
Он посмотрел на время: прошло еще полчаса. По оптимистическим расчетам, воздуха у него оставалось не более чем на тридцать-сорок минут. Ему показалось, или воздух действительно стал затхлым и разреженным?
Хела, 2727 г.
Рашмика увидела караван раньше остальных. Он был в полукилометре впереди, сливаясь с той же дорогой, по которой они ехали, но все еще наполовину скрытый невысокими ледяными обрывами. Казалось, что он движется очень медленно по сравнению с машиной Крозе, но, когда они подошли ближе, она поняла, что это не так: машины каравана были намного больше, и только из-за этого их продвижение казалось тяжелым.
Караван представлял собой цепочку из примерно четырех десятков машин, растянувшуюся почти на четверть километра. Они двигались двумя близко расположенными колоннами, почти вплотную друг к другу, на расстоянии не более одного-двух метров между задней частью каждой машины и передней частью следующей. По оценке Рашмики, среди них не было двух абсолютно одинаковых, хотя в некоторых случаях можно было заметить, что машины, должно быть, начинали одинаковыми, прежде чем их владельцы добавили к ним что-то новое, обрубили их или плохо обращались с ними. Их верхние строения представляли собой беспорядочную смесь выступающих пристроек, подпертых строительными лесами. Символы церковной принадлежности были нанесены везде, где только можно, часто в виде сложных цепочек, обозначающих метания конфессий между основными церквями. На крышах многих машин каравана были огромные наклонные поверхности, все они были наклонены под одинаковым углом блестящими поршнями. Из сотен выхлопных отверстий вырывались клубы пара.
Большинство транспортных средств караванов передвигались на колесах высотой с дом, по шесть-восемь на каждой машине. Некоторые другие передвигались на тяжелых гусеницах или нескольких парах сочлененных ходячих конечностей. Пара машин двигалась так же ритмично на скользящих лыжах, как ледоход Крозе. Одна машина двигалась как слизняк, медленно продвигаясь вперед с помощью движущих волн своего сегментированного механического корпуса. Рашмика совершенно не представляла, как приводятся в движение две других. Но, несмотря на различия в конструкции, все машины были способны точно соответствовать друг другу. Весь ансамбль двигался с такой слаженной точностью, что в промежутках между ними были проложены дорожки и туннели. Они скрипели и прогибались, когда расстояние между ними менялось на доли метра, но никогда не ломались и не сминались.
Крозе направил свой ледоход вдоль каравана, используя то, что осталось от тропы, и медленно двинулся вперед. Грохочущие колеса возвышались над маленьким транспортным средством. Рашмика с некоторым беспокойством наблюдала за руками Крозе, лежащими на рычагах управления. Все, что потребовалось бы, — это легкое движение, минутная невнимательность, и они были бы раздавлены этими колесами. Но Крозе выглядел достаточно спокойным, как будто проделывал подобные вещи сотни раз до этого.
— Что ты ищешь? — спросила Рашмика.
— Главную машину, — тихо сказал Крозе. — Пункт приема — место, где караван занимается бизнесом. Обычно он находится где-то спереди. Хотя это довольно большое скопление людей. Уже несколько лет не видел ничего подобного.
— Я впечатлена, — сказала Рашмика, глядя на движущееся сооружение из механизмов, возвышающееся над маленьким ледоходом.
— Ну, не слишком впечатляйся, — сказал Крозе. — Собор — настоящий собор — еще больше этого. Они движутся медленнее, но и не останавливаются. Это не так-то просто. Это все равно что остановить ледник. Рядом с одной из этих мамаш даже я начинаю немного нервничать. Было бы не так уж плохо, если бы они не двигались...
— Вон король, — сказала Линкси, указывая на просвет в первой колонне. — С другой стороны, дорогой. Тебе придется обойти его.
— Черт возьми. Этот момент мне действительно не нравится.
— Будь осторожен и зайди с тыла.
— Не-а. — Крозе обнажил дугу ужасных зубов. — Должен же я показать свои чертовы яйца, не так ли?
Рашмика почувствовала, как сиденье ударило ее в спину, когда Крозе включил полную мощность. Ледоход пронесся мимо, обгоняя машины одну за другой. Они двигались быстрее, но ненамного. Рашмика ожидала, что караван будет двигаться бесшумно, как и большинство других машин на Хеле. Она не могла точно расслышать это, но чувствовала — приглушенный звук, хор звуковых составляющих, доносящихся до нее сквозь лед, через лыжные полозья, через сложные подвесные системы ледохода. Слышался ровный стук колес, как будто миллион обутых в сапоги ног нетерпеливо топали по земле. Раздавался глухой стук, когда каждая пластина гусениц врезалась в лед. Скрежетали механические ноги, похожие на кирки, которые пытались зацепиться за мерзлую землю. Было слышно низкое, стонущее поскрипывание сегментированной машины и дюжина других звуков, которые она не могла разобрать. За всем этим, словно серия органных нот, Рашмика слышала работу бесчисленных двигателей.
Ледоход Крозе оторвался на некоторое расстояние от ведущей пары машин, которые отстали от него примерно на два своих корпуса. Впереди каравана горели батареи прожекторов, заливая машину Крозе резким голубым сиянием. Рашмика видела крошечные фигурки, которые двигались за окнами и даже на крышах самих машин, прислонившись к ограждениям. На них были скафандры с религиозными символами.
Караваны были неотъемлемой частью жизни на Хеле, но Рашмика призналась, что у нее было очень мало знаний о том, как они работают. Тем не менее, она знала основы. Караваны были мобильными агентами великих церквей, организаций, которые управляли соборами. Конечно, соборы перемещались — медленно, как сказал Крозе, — но они почти всегда были привязаны к экваториальному поясу Постоянного пути. Иногда они отклонялись от Пути, но никогда так далеко на север или юг.
Однако вездеходные караваны могли передвигаться более свободно. Они обладали достаточной скоростью, чтобы совершать удаленные от Пути поездки и все же догонять свои соборы-матери на том же обороте. Они разделялись и перестраивались по мере продвижения, отправляя небольшие экспедиции и объединяясь с другими на отдельных этапах своих путешествий. Часто один караван может представлять три или четыре разные церкви, у которых могут быть принципиально разные взгляды на чудо Куэйхи и его интерпретацию. Но все церкви испытывали общие потребности в работниках и составных частях. Им всем нужны были новобранцы.
Крозе направил ледоход на центральную часть трассы, прямо перед колонной. В этот момент им встретился небольшой подъем, и из-за уклона ледоход терял преимущество в скорости по сравнению с караваном, который просто катился дальше, не обращая внимания на изменение уровня.
— Будь теперь осторожнее, — сказала Линкси.
Крозе щелкнул рычагами управления, и задняя часть ледохода переместилась на другую сторону процессии. Носовая часть последовала за ней, и лыжи с глухим стуком вошли в старые канавки на льду. Уклон стал еще круче, но теперь все было в порядке — Крозе больше не нужно было опережать караван. Таким образом, медленно, но с непреодолимой инерцией земли, скользящей мимо корабля, ведущие машины догнали их.
— Да, это король, — сказал Крозе. — Похоже, они тоже готовы к встрече с нами.
Рашмика понятия не имела, что он имел в виду, но, когда они поравнялись, она увидела пару каркасных подъемных кранов, свисавших с крыши и опускавших металлические крюки. Пара бойких людей в скафандрах спустились по тросам, по одному стоя на каждом крюке. Затем они скрылись из виду, и еще несколько секунд ничего не происходило, пока она не услышала тяжелые шаги, топающие где-то по крыше ледохода. Затем послышался лязг металла о металл, и мгновение спустя движение ледохода словно во сне прекратилось. Их поднимали со льда на лебедке и подвешивали к одной стороне каравана.
— Нахалы делают это каждый раз, — сказал Крозе. — Но спорить с ними бессмысленно. Надо либо соглашаться, либо уходить.
— По крайней мере, мы можем выйти и немного размять ноги, — сказала Линкси.
— Мы уже в караване? — спросила Рашмика. — Официально, я имею в виду?
— Мы в нем, — сказал Крозе.
Рашмика кивнула, радуясь, что они теперь вне досягаемости полиции Вигрида. Преследователей нигде не было видно, но в ее воображении они всегда находились всего в одном или двух поворотах от ледохода Крозе.
Она все еще не знала, что делать с полицией. Она ожидала, что поднимется шум, если власти обнаружат, что она сбежала. Но, кроме просьбы к людям присмотреть за ней — и вернуть ее в пустоши, если ее найдут, — она не ожидала, что будут предприняты какие-либо активные усилия по ее возвращению. Конечно, все было еще хуже, поскольку полиция вбила себе в голову, что она имеет какое-то отношение к взрыву на складе взрывчатки. Оставалось предположить, что они решили, будто она сбежала, потому что сама сделала это из страха быть разоблаченной. Они, конечно, ошибались, но в отсутствие лучшего подозреваемого у нее не было очевидной защиты.
Крозе и Линкси, к счастью, объяснили ей, в чем дело: либо это так, либо им просто было все равно, что она могла натворить. Но она все еще беспокоилась о том, что полицейский блокпост остановит ледоход еще до того, как они доберутся до каравана.
Теперь она могла не беспокоиться — по крайней мере, об этом.
Стыковка заняла всего минуту. Крозе, по-видимому, почти ничего не мог сказать по этому поводу, потому что, хотя Рашмика и не заметила, как он что-то сделал, воздух в машине резко двинулся, отчего у нее слегка заложило уши. Затем она услышала шаги человека, поднимающегося на борт.
— Они хотят, чтобы мы знали, кто здесь главный, — сказал ей Крозе, как будто это требовало объяснений. — Но никого не бойся здесь, Рашмика. Они демонстрируют силу, но мы, жители пустошей, все еще нужны им.
— Не беспокойся обо мне, — сказала ему Рашмика.
В кабину торопливо вошел мужчина, как будто всего минуту назад он вышел по какому-то незначительному поручению. Его широкое, похожее на лягушачье, лицо было мясистым, а кожа на переносице между основанием плоского носа и верхней частью рта блестела от чего-то неприятного. На нем было длинное пальто из плотной фиолетовой ткани с пышным воротником и манжетами. Кособокий берет, украшенный крошечным замысловатым символом, криво сидел на рыжей пене его волос, а пальцы были унизаны множеством богато украшенных колец. В одной руке он держал компад, на экране которого высвечивались колонки цифр, написанных старинным шрифтом. Рашмика заметила, что на правом плече у него было какое-то сооружение, состоящее из ярко-зеленых колонн и трубок. Она понятия не имела о его назначении, было ли это украшение или какой-то таинственный медицинский аксессуар.
— Мистер Крозе, — поприветствовал мужчина. — Какой неожиданный сюрприз. Я действительно не думал, что на этот раз у вас получится.
Крозе пожал плечами. Рашмика видела, что он изо всех сил старается выглядеть беззаботным, но над этим нужно было поработать. — Хорошего человека не удержишь, квестор.
— Возможно, и нет. — Мужчина взглянул на экран, поджав губы, как человек, который сосет лимон. — Однако, вы немного запоздали с делами. Выбор невелик, Крозе. Надеюсь, вы не будете слишком разочарованы.
— Моя жизнь — это череда разочарований, квестор. Думаю, я уже, наверное, к этому привык.
— Искренне надеюсь, что так оно и есть. Мы все должны знать свое место в жизни, Крозе.
— Я, конечно, знаю свое дело, квестор. — Крозе что-то сделал с панелью управления, предположительно, отключив ледоход. — Ну, так вы открыты для бизнеса или нет? Вы действительно усердно трудились, чтобы отточить этот сдержанный прием.
Мужчина едва заметно улыбнулся. — Это и есть гостеприимство, Крозе. Теплый прием означал бы, что вас оставили бы на льду или переехали.
— Тогда лучше считать, что мне повезло.
— Кто вы такой? — внезапно спросила Рашмика, удивив саму себя.
— Это квестор... — ответила Линкси, прежде чем ее прервали.
— Квестор Ратленд Джонс, — перебил ее мужчина, его тон был таким, словно он играл на публику. — Начальник отдела вспомогательных материалов, управляющий караванами и другими мобильными подразделениями, странствующий легат Первой адвентистской церкви. А вы кто?
— Первые адвентисты? — спросила она, просто чтобы убедиться, что правильно расслышала его. У Первых адвентистов было много ответвлений, многие из них сами по себе были довольно крупными и влиятельными церквями, а названия некоторых из них были настолько похожи, что их было легко перепутать. Но ее интересовала именно Первая адвентистская церковь. Она добавила: — Как в самой старой церкви, той, что уходит корнями в далекое прошлое?
— Если я не очень ошибаюсь насчет своего работодателя, то да. Однако я все еще не слышал, что вы ответили на мой вопрос.
— Рашмика, — сказала она, — Рашмика Элс.
— Элс. — Мужчина пожевал слог. — По-моему, это довольно распространенная фамилия в деревнях Вигридских пустошей. Но не думаю, что когда-либо встречал Элсов так далеко на юге.
— Когда-то вы могли бы это сделать, — сказала Рашмика. Но это было немного несправедливо: хотя караван, в котором путешествовал ее брат, также принадлежал адвентистам, маловероятно, что это был именно этот караван.
— Я бы запомнил, как думаю.
— Рашмика путешествует с нами, — сказала Линкси. — Рашмика... умная девочка. Не так ли, дорогая?
— Справляюсь, — сказала Рашмика.
— Она думала, что сможет найти какую-нибудь роль в церкви, — сказала Линкси. Она облизала пальцы и пригладила волосы, прикрывавшие ее родимое пятно.
Квестор отложил компад. — Роль?
— Что-то техническое, — сказала Рашмика. Она репетировала эту встречу десятки раз, и всегда ее воображение одерживало верх, но все происходило слишком быстро и не так, как она надеялась.
