Ролевик: Рунолог. Мелочь пузатая

— О, сколько угодно! — этой дряни в моей памяти на энциклопедию хватит. — Лови! Континентальные державы вообще часто дают такую форму правления. Впрочем, ллири в океане практически безвылазно сидят, как крестьяне на суше, мало того, они не способны долго прожить без своей стихии, как и люди в воде. Тоже своеобразная «континентальность». А уж кем станешь для них ты — думай, решай. Только помни, что со временем все прогрессивные монархи начали резко сдавать назад, вон, Ашока даже уничтожал «ненужные знания» и создал орден оболванивания, то есть, как его, «Девяти неизвестных». Если ты решишь последовать за ним и в этом, сперва поищи другую силу, взамен моей.

— Понятно, — Альфлед задумалась, перебирая сброшенную мной информацию, потом оживилась. — Попробуй теперь прикрутить — получится?

Состояние принцессы явно поменялось, стало как-то ближе, и ее сновидческое тело обрело в моей локации большую плотность. Я протянула к ней струи силы — прилипли, пошла закачка резерва.

— Если опять отваливаться начнут, — говорю. — Воспроизводи состояние, как сейчас и прочувствуй ощущения этих нитей.

— Нитей? Нет, я их не вижу, твоя сила как сквозняк.

— Ну, сквозняк. Привкус ты знаешь.

— Запах. Что-то вроде грозы, только резче.

— Хорошо, получается сквозняк с запахом грозы. Вспомнишь?

— Конечно!

— Что-то еще надо? — спрашиваю. — Может, вас с Иллхом вытащить с Кугро?

— Нет-нет, ни за что! Мы по праву Эахина стали его хозяевами, нам нельзя его покидать до свидетельства очевидцев. Ничего, уже завтра утром придет дядин корабль.

— Ну, как знаешь.

Альфлед растаяла, как сахар в чае, оставила только вышитый башмачок — тоже мне, золушка — и я вслед за ней покинула свою локацию. Отправилась в крепость Эйде, по дороге меня нагнал Орм.

— Что не при теле? — спрашиваю. — А вдруг кто посягнет?

— Пусть только попробует, — вскинул голову змееглазый. — Мужики вокруг тебя такой толковый круг силы организовали...

— Так там, вроде, один маг был, и тот с неоконченным образованием.

— А кузнецов в расчет не берешь? Они у хуманов через одного — маги. Неинициированные, поэтому ничего не плетут, все на чистой интуиции. Парень и тогда, и сейчас воспользовался их силой, иначе бы его щит против тварей не продержался. Он же был технический, страховка от завалов, не боевой.

— Перспективный парнишка, — говорю.

— Кузнецы — тоже. Возьмем с собой?

— Куда это?

— Как — куда? В Рифеи. Если за семь декад не справишься — я тебе не помощник.

— Почему?

— Потому. С этого момента мозг зародыша потребует моего присутствия, иначе потом родится дурак-дураком. Не хотелось бы. И еще мне лишнюю информацию придется куда-то сбросить, нужен подходящий носитель. Лучше всего — изготовленный для этой цели артефакт, такие в Рифеях наверняка остались. Когда-то их там было навалом, в каждый сложный механизм вставляли, даже самые наглые грабители подчистую повыковыривать все не могли.

— А мы?

— А я там все ходы и коды знаю. Это же был мой дом, я тебе рассказывал. Да, кстати, когда я появлюсь на свет — не забудь этот кристалл мне на тело повесить, так, чтобы никто не снял. Буду знания в себя возвращать.

— Сложно-то как!

— Это еще просто, моя голова — не мир, а я встречал даму... в общем, она миры обнуляла, забирая из них информацию. Не копировала, а переносила на свой атрибут. И структуру, и историю, и знания всех, вплоть до последней бактерии, а потом воссоздавала в своем, вторичном. Только все равно получалось не очень, никто не хотел под ее властью жить, так и выходили миры-марионетки. Мой учитель ее вычислил и сообщил, кому надо. Хотели развоплотить воровку, но кто-то из Великих наложил запрет. Сидит теперь, запертая в Кукольном Доме.

— А учитель?

— Стал матерью звезд... в том мире, который она не до конца обнулила. Тоже хорошего мало, но он иначе не мог. Такова плата за наше мастерство, если катастрофа — дыры Мультиверсума затыкаем собой.

Перед нами — сразу и вся — нарисовалась крепость. Как же, оказывается, я скучала по ней. Местность вокруг стен превратилась в пологие холмы со множеством шумных ручьев между ними. Тут поработал кто-то, хорошо знакомый с конструкторами ландшафтов, ровненько так изобразил, ни разрывов, ни провалов и, хотя в текстурах местами заметен раппорт, но он о-очень длинный. Над холмами идет то ли мост, то ли акведук, настолько воздушный, что, кажется, дунь — и рассыплется, колонны арок мерцают голубоватым в тени и нестерпимо горят золотом на солнце. Крепостные стены громоздятся уступами с отрицательным углом крутизны. Они из холодного серо-зеленого камня и льдисто поблескивают гранями башен, внизу все в тени, и эта тень живая, подвижная, а от ее перетеканий нешуточно мороз по коже пробирает. А с температурой среды тут точно не забавлялись, ее просто не чувствуешь. Вместо Солнца (или Камоса, как назвал его Орм), над этой пасторалью сияет круглый лик Мистера Смеха. Как только мы его заметили, он подмигнул нам и кивнул в сторону моста — «только по нему». Мы не стали спорить, перенеслись на узкую дорожку, парящую на головокружительной высоте — и оказались на восточном базаре.

Сколько народу, живости, крика, вони, ярких цветов! Вот шали, дальше — ковры, вот что-то кипит на треножнике, и по рядам разносится аромат специй, вот тандыр, и рядом — горячие лепешки на полотенце, вот — навалом — неведомые плоды, а торговцы хватают за одежду, тянут каждый в свою лавку, бубнят непонятные фразы, взмахивают руками... но мы решительно проталкиваемся сквозь рынок, не залипая на товары и не отвечая на приставания. Так же мгновенно, как появился, восточный базар исчезает, а перед нами лежит заснеженная трасса, и на ней — застрявший в сугробе старенький зил. Тент полощется на ветру, снегу намело выше колес. Осторожно захожу со стороны водителя, влезаю на ступеньку, стучу в окно. Как же холодно, блин! Насквозь промораживает. Стекло заиндевело изнутри, ничего не видно. Как пить дать, никого живого там нет, даже если представить, что нас выбросило в реальность. Но это астрал... в кабине кто-то заворочался и дверца с мерзким скрипом откинулась, я еле успела соскочить в снег. Одним слитным движением к нам рванул посиневший, скрюченный, но очень шустрый мертвяк с монтировкой в руке.

— Стоп! — я выставила щит из неверия, насмешки над всей ситуацией: в астрале ничто не может тебе повредить, если твоя воля сильнее и ты не боишься. — Ты умер! Тебя ждут предки! Иди, и покойся с миром!

И тут же исчезла снежная трасса, и грузовик, и мертвяк...

Лето, жара, пыль, тяжелый аромат креозота. Мы стоим на переезде, где-то рядом пыхтит и посвистывает тепловоз-кукушка. Какую задачку нам теперь подсунут? Кукушка приближается, слышно, как ускоряется стук колес, ощутимо подрагивает почва. Гляжу на кустик полыни у ног — он четко детализован, и, сколько я ни всматриваюсь, не собирается исчезать или обнаруживать звездчатую пикселизацию. Неужели реальность? Не успеваю оглянуться на Орма (если он тут — точно астрал), как передо мной выскакивает соплюшка на мотоцикле. Тепловоз близко, жаркий воздух толчками окатывает меня, а эта дура ме-е-е-дленно, как на пешеходке, выезжает на рельсы. Твою мать! Успею? Метнувшись к ней, дотягиваюсь, хватаю под мышки и со всех сил дергаю на себя, неожиданно легко уходя в кувырок через спину. Уф! Астрал. В реале убились бы обе.

Перед нами ворота Эйде. Орм стоит рядом и переводит дух.

— Да, серьезный маг поработал. Знаешь, я же почти поверил, что Чшиссинс сейчас развоплотится.

— А еще что было? — спрашиваю.

— Ну, дом радости, кстати, там одна девчонка на тебя очень похожа, помнишь, как я тогда сделал? Я почти соблазнился, — Орм шевелит ноздрями, подмигивая змеиным глазом и покачивая головой с непередаваемо рептильной грацией. — Потом схлопывающаяся вселенная, наставник Афир... — моментально мрачнеет. — Я согласился занять его место, и тут все поменялось. Чшиссинс распадалась, теряла себя в пустоте, а я ничего не мог сделать — только шагнуть вслед за ней. А у тебя что было?

— Намного прозаичней, — говорю. — Восточный базар, водила-мертвяк и незнакомая девчонка, въехавшая под тепловоз. Я только не понимаю, для чего все эти иллюзии?

— А, явились, не запылились! — ворота открыла Яга, и сразу ткнула в мою сторону посохом. — Твой Ант молодец! Круче твоего Анта разве Пртогхские горы! Без него все б давно развалилось.

— Что так? — спрашиваю.

— А пересрались маги. Хюльда с Анвэладом по одну сторону, Мелея с твоим отцом по другую.

— Каким таким отцом? — неужели атта Варгель погиб?

— Да таким, костяным...

— А, — это призрак с родной Земли, как оказался здесь — неизвестно, думаю, кто-то нарочно его сюда перенес. — Призрак земного папаши. Что он тут натворил?

Дух папаши исключительно гадок, но сил и ума у него вряд ли хватит на что-то серьезное.

— Они с Мелеей столковались, и когда разгорелся спор о тварях, поддержал ее.

— В чем?

— Допустить их в Эйде.

— Что?!

— То. Вы проходите, не стойте в дверях, — оркобабка подтолкнула нас и захлопнула ворота. — Ну, арсэ Анвэлад и говорит: давайте решим все миром: вы собираетесь и валите отсюда к тварям, а мы остаемся тут. И его поддерживает не только Хюльда, но и эта моль белая, Эрмино. Мелея тогда призывает свою силу — а та обходит Эйде, ибо двух смертей не бывать, а по одному разу у нас все уже померли, и страха нет: мы готовы дать ей отпор. Обиделась Мелея, говорит, тупые мы орки, своей выгоды не понимаем, повернулась — и ушла, и призрак костяной за ней утянулся.

— Кто еще ее поддержал?

— А никто. Бирюза — девушка тихая, даром, что из гномов, и благоразумная. Еще подруга ее сюда приходит, человечка. Странная, из другого мира, у них там совсем плохо с магией. Но теперь, говорит, понемногу прибывает.

— Не Улиен мак Доннах ее звать?

— Точно-точно, Улейной! Так они обе в Эрмино вцепились, говорят: лучше с умным в осаде, чем с дурой в засаде. Сейчас обе болтаются туда-сюда, то в Хирайю, то к нам, а Эрмино тут им артефакты готовит. Что они задумали — мне не рассказывают, но довольны, втроем соберутся — глаза хитрющие, и ну шептаться! Я моли этой белой говорю — не жирно старику две красивых девушки будет? А он смеется и отвечает, что одна из девушек его старше лет на сто, а другая — невеста пропавшего друга, и на ее благосклонность он никак не может претендовать. А тут еще эти, приходящие... лягушачья принцесса-то, которая тут леса и ручьи развела... и шаман с бэлэк ялкыр... они ж пожениться хотят! Ишь, что задумали! Это тогда Великая Степь с Лесом объединится, а степные вожди сильней наших, задавят совсем. Скажи им хоть ты, Вийда!

Пока петляли по лесу, Яга нас не только ввела в курс дела, но и постаралась пропихнуть свои мудрые мысли насчет обустройства земной жизни далеких потомков. Не зря говорят, что про ближние дела духов лучше не спрашивать — у них все понятия прошлые, новое в разум не укладывается. Оркобабка — тому яркий пример. Не нравится ей, что ее народ в города и деревни потянулся, и все тут! Я спрашиваю: «А что, лес и степь всех прокормят?» — «А коли нет, — отвечает. — Пусть слабые перемрут». С одной стороны, вроде, верно, а с другой — вся мощь человеческой магии здесь и техники на моей первой родине заложена далеко не самыми сильными и даже здоровыми, и уж, конечно, не такими агрессивными личностями, как те, что выживут в любой драке, и станут править, идя по головам соплеменников. Сказала об этом Яге, и та — удивительное дело! — задумалась и отстала. Уже хорошо, хотя, что она там надумает — неизвестно.

Пошли дальше, и вскоре донжон громадой поднялся над нами, занял полнеба, а встречающих все не видать. Наконец, встрепанная, как воробей, откуда-то выскочила названная сестра — та, настоящая Хюльда, чье имя я ношу среди живых.

— Вийда! Вот так встреча! Хорошо, что пришла. Орм, мое почтение! — поклонилась. — Как же здорово, что вы Анта сюда притащили. Такой талантливый маг! А сколько знает! Правда, половину этого у нас не используешь, видно, там, в его мире, законы иначе работают, но земли мертвых и, как он это называет... виртуал? Схожи. Представляешь, они туда ходят — играть!

— Ну, виртуал — это не земли мертвых. Он более элементарен — во-первых. Потому что это — не естественно сорганизовавшаяся среда, он с начала и до конца написан поколениями таких, как Ант. Вроде как динамические иллюзии на кристаллах, но вариативные, и в пределах возможного выбора тот, кто смотрит, может их изменять. А этот выбор невелик. Множество виртуальных игр идут на схожих движках, только к одним и тем же функциям привязаны разные образы. Даже в одной игре, например, урон от удара мечом или заклинанием «лезвие воздуха» будет одинаков, а в самых элементарных точно таким же уроном будет обладать и удар дубины, и укус волка, и...

— Стратегические игры! Как же, помню...

— Увы, не они. Это еще «во-первых» продолжается, кстати. Из-за узкого выбора и отсутствия неучтенных факторов даже виртуальные стратегии становятся чем-то вроде нашей дорвекты. Фишки, кости, карта, стол. Только перенесено в иллюзию и красиво исполнено. Есть посложнее, даже намного сложнее дорвекты, но принципиально от нее не отличаются. А, во-вторых, это все не то. Потому что у них есть настоящие виртуальные войны, не игровые. Можно сделать вбросы ложной информации, которые сильно испортят доверие, например, к продукции какой-то... какого-то мастера. Хорошо организованные вбросы трудно отследить и невозможно опровергнуть. Любое опровержение только усиливает недоверие. Репутация... мастера разрушена, клеветник торжествует.

— Разве нельзя обратиться к экспертам и менталистам?

— Можно хоть допрос на детекторе лжи устроить — и мастеру, и лжецам... хотя лжецы, чаще всего, анонимны.

— И что, невозможно отследить источники?

— Можно! В большинстве случаев, но не всегда. Найти, выявить, на кого работают, наказать: официально или, чаще, без привлечения властей, а то пока суд да дело... Но разрушить репутацию легче, чем восстановить. Так что самая простая и нежная часть информационной войны — ложь и диффамация. Кстати, таким способом и государства разрушали... Второе, конечно, проникновение в чужие информационные сети, шпионаж и диверсии. Насчет этого объяснять не надо?