Год Дракона

На половине леди пели. Глубокий чистый голос легко следовал за гитарой.

"Где-то бродят твои сны, королевна;

Далеко ли до весны в травах древних...

Только повторять осталось — пара слов, какая малость —

Просыпайся, королевна, надевай-ка оперенье..."*

Увлеченные старинной балладой, никто из свиты леди не заметил моего появления. Только норд, хитро прищурившись, наклонил голову, приветствуя меня.

— У леди легкая рука и волшебный голос, мой лорд.

"Сердце ранит твоя милость, как стрела над тетивою;

Ты платишь — за песню луною, как иные платят монетой,

Я отдал бы все, чтобы быть с тобою..."*

Ее голос забирался под кожу, о ком она поет с таким чувством?

— Малышка скучает по дому, — вздохнул Гру. — Там остались те, кого она любит.

Любит?! Разве норд не говорил, что девушка жила одна? Хранитель продолжал улыбаться.

— Подарок? — ухмыльнулся он, указывая на сверток в моих руках.

— Ты думаешь, что это отвлечет ее?

"Ты платишь — за песню луною, как иные — монетой,

Я отдал бы все, чтобы быть с тобою, но, может, тебя и на свете нету..."*, голос Тэйе дрогнул.

— Передай ей, — нахмурился я. — Мою благодарность!

— Обязательно, — кивнул Гру. — Как только песню допоет, так сразу и передам.

*Хелависа "Сокол".

Тэйе.

— У вас такой красивый голос, леди, — Алтея поднялась в мою башенку. — Мне всегда нравилась эта баллада, может, вы согласитесь спеть еще?

— Не сегодня.

— Вам принесли подарок, — лукаво улыбнулась она.

— Мне? Кто?

— Лорд Хок, — отчего-то покраснела девушка.

Я отлепилась от окна. Он принес мне подарок! Простое "спасибо" было бы гораздо приятнее.

— Леди, — Криста стояла рядом с креслом, прямая как палка.

— Милорд Хок, выражая вам свою признательность за заботу и внимание....

— Что это?

— Это? — Криста непонимающе уставилась на мех в своих руках.

— Это что? — я ткнула пальцем в сверкающее светло-серое великолепие.

— Мех снежного волка, леди. Это бесценный дар.

Я подошла ближе, прикоснулась, серебристый мех шелком скользнул по руке.

— Оставь это.

— Вам нужно....

— Иди Криста, я хочу остаться одна. И вы девушки тоже, идите....

Никто не спорил, одна за другой они приседали в реверансе и исчезали за дверью.

— И почему ты отослала их? — лениво поинтересовался Гру.

— Хочу спалить "бесценный дар", — пожала я плечами и потащила мех к камину.

— Ты с ума сошла! — Гру выхватил сверток у меня из рук. — Что не так?

— И ты еще спрашиваешь? Он подарил мне шкуру волка, такого же, как тот, что мы вывели из пещер. Этого, вероятно, добили из жалости? Чтоб не мучился? Это отвратительно! Он пахнет кровью!

Гру осторожно принюхался.

— Я заберу.

Хок.

Песни она поет! Скучает! Любит! Она не имеет на это права!

— Милорд, хочу сообщить вам, что наша леди вполне способна прочесть завещание самостоятельно, правда пишет она не так уверенно, как читает, но все же.... Я, признаться, не ожидал от нее таких успехов, — Дикон неожиданно появился рядом.

— Я восхищен ее многочисленными талантами! Вы еще не слышали, как она поет?!

— Вас это не устраивает? Мне казалось, что это только придает девушке ценности, как оправа драгоценному камню.

— Ювелир уже приехал? — оборвал я излияния Старейшины.

Дикон улыбнулся и кивнул.

Прекрасно! Мне надоела эта неопределенность, как только я одену ей на руку браслет, скучать ей больше не придется.

Мне никогда не нравился мастер Райлах. Что забыл этот южанин в Серых Башнях? Но он год за годом появлялся в канун Средзимья, привозя с собой изящные дорогие вещицы.

— Я так долго ждал этого момента мой господин, — снисходительная улыбка искривила тонкие губы. — У меня есть множество вещей, которые порадуют вашу избранницу и украсят ваше оружие.

— Я пришел сюда не за этим. Я хочу, чтобы вы заменили камни в этом браслете, — достав из кармана отцовский подарок, я положил его в центр стола.

— Прекрасная работа! — восхитился Райлах. — Только зачем же менять эти камни?

— Цвет не подходит.

— И какой же цвет предпочитает господин?

— Синий.

— Какого рода синий, господин? У этого цвета множество оттенков.

Я повернулся к окну, взглянув на стремительно темнеющее небо, как мне объяснить ему?

— Быть может, если я увижу девушку, то смогу подобрать камень, достойный ее красоты?

Наглец! Как может мертвый камень передать красоту ее глаз?

— Вы увидите ее за ужином, мастер. У леди Агомар доброе сердце и она лично приветствует тех, кто прибыл в крепость.

Тэйе.

Настроение было отвратительным. Почему я все время думаю об этой "невесте"? Какая мне разница кто будет вышивать Хоку подштанники? Почему все мои желания исполняются шиворот-навыворот? Я хотела быть симпатичной, ну вот стала. Не красавица, конечно, но вполне ничего. Так я же здесь, как белая ворона! В прямом смысле! Нет тут блондинов, ни одного. Все как на подбор брюнеты разной степени жгучести. А я, блин, Снегурочка!

Раньше я ненавидела свою внешность, эта мне тоже не нравилась. Маленькая, худая, белобрысая, темнокожая. И все так же незаметна на фоне яркой красоты Кристы, нежной привлекательности Алтеи и откровенной сексуальности Мей. Представляю, что я буду чувствовать, когда увижу избранницу Хока! Идеал, который даже Гру превозносит до небес.

С каждым днем в крепости становилось все больше людей. Торвальд, развив кипучую деятельность, вернул в Серые Башни всю обслугу. Я их не считала, но их было очень много, гораздо больше сотни и все они смотрели на меня с восхищением. Чтобы их не разочаровывать я попросила Торвальда познакомить меня с каждым. Он удивился, но не отказал. Я улыбалась и кивала, кивала и улыбалась, воображая себя английской королевой. У меня опять появилось чувство, что я окружена хищниками, что болтаюсь посреди океана, а вокруг сужая круги, плавают акулы, и нет никого, кто бы пришел мне на помощь. Все вокруг меня были отвратительно счастливы, вся эта чертова куча народа, собравшаяся здесь, радовалась предстоящему празднику, "коронации" Его лордства и конечно свадьбе!

И пусть я изменилась внешне, внутри я была все такой же, привыкшей обижать первой, чтобы не быть обиженной. Никакой мифрил не сможет это изменить. Слишком глубоко это в меня въелось.

А еще меня посадили под замок, домашний арест так сказать. Женскую половину я покидала только под усиленным тремя стражами конвоем с Лентолетом во главе. Молчаливый, спокойный, сосредоточенный, немногословный. На шаг сзади и справа, с перманентным милым синяком на скуле — настоящее сокровище! Он все еще дулся, оставляя у моих дверей охранников, исчезая в неизвестном направлении. Я подсовывала ему пирожные и заводила разговоры о пустяках, которые он стойко игнорировал.

— Перестань извиняться! — ворчал Гру. — Мальчишке только на пользу! А то слишком нос стал задирать. Первый год в стражах и уже телохранитель принцессы! Ты же его не только от наказания освободила, ты его вровень с капитанами поставила, вот он и навоображал себе. Понятное дело, ребята в казарме его бы быстро нос задирать отучили, но ты первая успела. Синяк -то у него знатный! Не хуже того, что Хок поставил. Вот и бесится теперь. Как же, девчонка в бараний рог скрутила. Теперь вот наверстывает то, что пропустил, стоя около твоих дверей.

Выходило, что сама того не подозревая я сделала из Лена очень важную персону. Главу своих телохранителей, которых по статусу мне полагалось целых десять штук. Перепрыгнув одним махом через несколько ступенек служебной лестницы, парень несколько загордился. Мой синяк вернул его на грешную землю и мой "сержант-ат— армее" рванул повышать "боевую и политическую" вместе с товарищами по службе. Наверно и мне пора собой заняться.

— Гру, ты помнишь, как мы встретились?

— А что такое?

— Мне не помешало бы заняться собой, пример Лена меня вдохновил.

— Ты про "танцы" свои что-ли? Зачем? — Неохотно отозвался Гру. — Зачем тебе это? Тебе не стоит заниматься этим здесь.

— Почему?

— Айсенгард, — нахмурился Гру. — Когда я тебя увидел то именно так и подумал.

— Ну и что? У Фраги с ними кровная вражда? Я больше не могу слушать лекции Кристы и восторги девчонок по поводу праздника!

— Гру?

— Лорд запретил тебе выходить из комнаты

— Я не буду, — пожала я плечами. — Из комнаты не буду. Шилд нашел замечательный ход из моей гардеробной. А из гардеробной мне выходить не запрещали. Ну, пожалуйста, я же с ума тут сойду!

Хок.

— Я видел леди, господин, — ювелир склонился в поклоне. — Она драгоценна как глоток воды в пустыне, дуновение ветра в зной, бутон в каплях росы. Мечта.

— Вы заменили камни? — Мне была неприятна сама мысль о том, что этот южанин смотрел на нее и эти его сравнения...

— Я долго думал, господин, как оттенить ее красоту, ведь она ценна сама по себе. Ледяной блеск мифрила, синяя бездна сапфиров, свечение опала и блеск турмалина. А эта ее трогательная худоба!? О, господин, я не сомневаюсь, что в скором времени она превратится....

— Ты забываешься! — рука сама потянулась к кинжалу.

Райлах улыбнулся.

— Девушка знает о вас?

— Ты хочешь остаться без языка, мастер?

Ювелир вздохнул и протянул мне обожжённую ладонь. Это не было похоже на тот браслет, что я дал ему, но подходило Тэйе гораздо больше. Ажурное переплетение стеблей и листьев, скрывавших в себе руны моего имени. И ни одного камня, только металл.

— Вам нравится, господин?

— Он достоин руки принцессы, — браслет был действительно красив. — Где же камни, о которых ты говорил?— хмыкнул я.

Он с улыбкой покачал головой.

— Твои руки, мастер. Агами поможет, мифриловые ожоги болезненны, — я забрал браслет и кинул на стол кошелек.

— Господин уже не хочет отрезать мой язык? — прищурился Райлах.

— Агами может сделать и то и другое.

— Хочешь тронуть розу — рук иссечь не бойся, — ответил ювелир с загадочной улыбкой. — Я найду способ помочь себе.

Он найдет способ! Если бы и для меня все было так же просто. Чем ближе приближался праздник, тем тяжелее становилась драгоценность, которую я носил в кармане.

Еще несколько дней и в Серых Башнях соберутся родовые вожди, леди Тэйе прочтет завещание лорда Фредегарда, а потом..., потом должен буду отдать ей этот браслет. Что я буду делать, если она не примет его? Эта мысль грызла меня всю последнюю неделю, я злился и ссорился с ней, запретил покидать комнаты. Неопределенность и беспокойство ужасно раздражали. Насколько было бы проще, если бы лорд Фредегард потрудился воспитать свою внучку, как подобает! Она скромно опустила бы глазки и взяла бы браслет. А я, со спокойной душой, закрыл ее на женской половине и занялся бы повседневными заботами о клане. Думал бы о важных делах, обучении новобранцев, ремонте нижних залов и корме для лошадей. Выслушивал жалующихся друг на друга родовых вождей, инспектировал мифриловые рудники, сидел на собрании Старейшин.... А она помогала бы мне расслабиться после тяжелого дня. Я поморщился, картина, которую заботливо нарисовало мое воображение, была удивительно привлекательна и отвратительно скучна.

Зачем было грубить ей? Изображать из себя деспота? Девчонка упряма и независима. Я не верю, что там, откуда она пришла у нее не было поклонников. Она может украсть сердце и у слепого, сказав пару слов. Мне она их сказала, вчера за ужином.

Сидела за столом, похожая на луну в беззвездном небе или море в штиль или пустыню. Одна. Неужели она думает, что если будет держать всех на расстоянии вытянутой руки то останется свободной? Как сделать так, чтобы моя ледяная принцесса оттаяла?

Перламутровая кожа, сапфировые глаза, лунный шелк волос.

— На что вы смотрите, леди? — не выдержал я.

— На свои разбитые мечты, лорд, — зябко поводя плечами, ответила она.

Почему она не носит мой подарок? Я навредил сам себе, она была рядом, но на самом деле очень далеко. Никаких споров, только вежливость сводящая зубы. Она смотрела на меня. Я знал, что она смотрит, запах вески выдавал ее, я слышал, как она вздыхает, глядя на меня. Я совершил глупость, повел себя как новобранцы на плацу, когда служанки бегают взад вперёд по двору. Принцесса...! Почему она не такая как те девушки, которых так настойчиво сватали мне в Намарре?

И она почти ничего не ест. Больна?

— Я хочу знать, что с ней! — Целитель даже не поднял голову, увлеченно копаясь в каких-то корешках.

— Ничего. Леди грустит. Девушке такого склада трудно оставаться в четырех стенах. Ей нечем заняться. Она угнетена. Ей трудно, — Агами бормотал все это, не отрываясь от своего занятия. — Если вы и дальше будете держать ее на женской половине ситуация только ухудшиться. Апатия перерастет в раздражение и злость.

— Нечем заняться? До праздника остались считанные дни, пусть готовится. Платья, драгоценности, прическа....

Старик оторвался от своего сена и удивленно посмотрел на меня.

— Вы считаете, что это займет ее? Вы неправильно думаете о ней, лорд. Ее вышивка украшает вашу руку, какая бы из наших леди сделала такое? Тэйе не тепличный цветок, она, она..., — Агами ткнул пальцем в один из сосудов стоящих у него на столе.

— Отличное сравнение, мастер, — осклабился я, разглядывая тонкое хрупкое стекло.

Целитель фыркнул и, размахнувшись, швырнул сосуд на каменный пол. Я отшатнулся, закрывая глаза от тонких осколков.

— Она не разбилась?

— Это шуичи — драгоценное стекло Акадзомэ, — поджал губы старик. — Оно тверже стали милорд.

Тэйе.

Для того чтобы уговорить Гру помогать мне, понадобилось два дня. Еще день ушел на то, чтобы хоть как-то прибраться в обнаруженном мной помещении. Хранитель назвал его Арсеналом. Мне было без разницы как его называть. Я не могла подчиниться приказу Хока, не выходить за пределы женской половины, потому что должна была избавиться от напряжения, неприятных мыслей и притаившейся за углом депрессии.

С лордом я виделась исключительно за столом. Он сидел напротив меня с мрачным видом, гипнотизируя голодным взглядом. Как будто я кусок хлеба, а у него нет денег, чтобы заплатить. Он не язвил, не делал замечания, не указывал. Он вообще со мной не говорил. Безупречно вежливый, безупречно галантный, безупречно предупредительный, безупречно замкнутый и отрешенный.

Интересно, чтобы я почувствовала, если бы он посмотрел на меня с интересом? Так как Лен смотрит на Алтею, к примеру? Или Беорн, смотрящий на Мей взглядом, который запросто мог расплавить металл?

И мне не зачем смотреть на него, чтобы понять, чего я лишена. Теплое прикосновение, приятный мужской аромат.... Я слишком отличаюсь от всех, зачем я ему? У него есть невеста.

Ничего, осталось немного, два-три дня и я буду свободна.

— Ты проводишь меня, Гру? — шепнула я Хранителю, еле высидев положенное время за общим столом.

— И охота тебе заниматься ерундой?

— — Я привыкла чувствовать уверенность в себе, — не буду же я распространяться о том, что если бы не эти занятия, то моя жизнь была бы значительно труднее.