О чем говорили реже, хотя полицейское управление Лэндинга было хорошо информировано по этому вопросу, так это о том, как У Бертельсена также завершались сомнительные по законности мероприятия. Такое окружение неизбежно привлекало определенный класс преступников, предполагая, что преступники, о которых идет речь, могли убедить метрдотеля усадить их за стол (и что они вели себя прилично, если им это удалось). Слишком многие из самых богатых и влиятельных людей Звездного королевства были сильно заинтересованы в сохранении конфиденциальности ресторана У Бертельсена по причинам, которые (конечно) не имели ничего общего с преступной деятельностью, чтобы служители закона могли следить за его клиентами или вторгаться на его территорию без ордера.
А раздобыть ордер на вторжение в ресторан было трудно.
Вот так граф Норт-Холлоу и оказался сидящим в зале Карджилл вместе с Джорджией Сакристос. Отдельный обеденный зал, в котором с комфортом могли разместиться до двадцати человек, стоил совсем недешево, даже по меркам его богатства, но он забронировал весь зал целиком и считал, что деньги потрачены не зря. Еда была, как всегда, превосходной, его спутница — поразительно красивой, а его руки могли блуждать так широко, как того желало его сердце. Не только потому, что осторожному персоналу и в голову не пришло бы беспокоить их без предупреждения, но и потому, что система защиты частной жизни в зале Карджилл была непроницаема для всех известных форм подслушивания.
Эта последняя мысль не выходила у Норт-Холлоу из головы, когда они с Сакристос откинулись на спинки стульев, потягивая бренди после ужина, и тут открылась боковая дверь.
Вошедший был худощав и не особенно высок, со светлыми волосами и серыми глазами, и двигался с нарочитой, почти хищной грацией. Он остановился в дверях, чтобы осмотреть помещение, затем подошел к столу и поклонился.
— Милорд, — сказал он, затем кивнул Сакристос более резко. — Джорджия.
Если он и был разочарован или удивлен тем, что пришел после их ужина, это никак не отразилось на его тоне или выражении лица.
— Пожалуйста, — пригласил Норт Холлоу. — Присоединяйтесь к нам, мистер Саммервейл.
— Благодарю вас, милорд.
Вновь прибывший с той же кошачьей грацией опустился в кресло напротив графа, и Норт-Холлоу лично налил бренди в третий бокал и протянул ему. Новоприбывший взял его ухоженной, но на удивление жилистой рукой, поднес к носу, глубоко вдохнул, затем с удовольствием отхлебнул.
— "Монтрезор", 52, — сказал он. — Отдаю должное вашему вкусу, милорд.
— Я рад, что вам понравилось. — Норт-Холлоу отставил бутылку в сторону. — Боюсь, больше ничего не могу вам предложить. Я сказал персоналу, что нам с Джорджией понадобится немного... дополнительного уединения сегодня вечером.
— Конечно.
Возможно, в голосе Саммервейла и слышалась легкая нотка снисходительности к очевидному, но Норт-Холлоу это не слишком волновало.
— Полагаю, Джорджия объяснила вам, что нужно сделать? — сказал он.
— Да, — кивнул Саммервейл.
— И финансовые условия являются приемлемыми?
— Вполне. — Саммервейл отхлебнул еще бренди. — И, полагаю, я мог бы признать, что в этом задании для меня есть определенная привлекательность.
— Я так и думал, что может быть. — Норт-Холлоу поморщился. — Я всегда считал герцога чересчур ханжеским, скажем так, на мой вкус. Полагаю, что нашему уважаемому премьер-министру, должно быть, еще хуже иметь кузена.
— О, в этом есть свои плюсы, милорд. — Саммервейл оскалил зубы. — Честно говоря, представить себе его реакцию на то, что вы задумали...
Норт-Холлоу улыбнулся ему в ответ.
— Вы понимаете, что это должно произойти как можно скорее? — спросил он затем. — По моей последней информации, ее корабль выйдет из верфей в ближайшие два-три стандартных месяца. Я уверен, что она планирует вернуться из Ельцина задолго до этого, чтобы проследить за завершающими этапами ремонта. Для меня важно, чтобы ее запланированное возвращение было... ускорено неожиданными новостями из дома.
Выражение его лица все еще можно было бы назвать улыбкой, если предположить, что древние земные акулы умели улыбаться.
— Полагаю, это осуществимо, — сказал рассудительно Саммервейл. — Я провел кое-какую тихую разведку, и уверен, что во всяком случае могу получить доступ.
— Всего хорошего!
Норт-Холлоу сделал еще один, более глубокий глоток — почти глоток — дорогого бренди, затем посмотрел на Саммервейла сверкающими глазами.
— Конечно, мистер Саммервейл, мне и в голову не пришло бы учить вас, как вести свой собственный бизнес. Никто не нанимает специалиста, а затем не учит его, как выполнять свою работу. Но я действительно хочу, чтобы условия этого испытания, его причина причинили ей боль. Хочу, чтобы она знала, что это было из-за нее. Хочу, чтобы знала, что именно так вы в него попали. И по какой причине это сделали.
— Понятно.
Саммервейл невозмутимо кивнул. Требования Норт-Холлоу не стали для него неожиданностью. Сакристос уже достаточно ясно изложила основные параметры. Кроме того, он привык к подобным просьбам. Люди, как правило, прибегали к его услугам только тогда, когда это касалось их лично — очень лично для них. И все же страсть в глазах графа была необычной даже для рода деятельности Саммервейла.
— Я уже думал в этом направлении, — продолжил он, откидываясь на спинку стула и держа бокал обеими руками. — И не только из-за того, что вы только что сказали. Первая часть этой операции должна быть представлена тщательно, таким образом, чтобы у меня были основания бросить вызов, потому что, честно говоря, он не стал бы бросать вызов мне. — Саммервейл тонко улыбнулся. — Он не одобряет дуэли — это я уже выяснил, — так что мне придется провоцировать его, чтобы он провоцировал меня, так сказать. И таким образом, чтобы отбить у него охоту отказаться, когда у него будет время подумать об этом. Я считаю, что нашел способ сделать это, и уверен, что этот способ ударит по ней. В самом деле, я на это рассчитываю.
— Рассчитываете?
— О, да, милорд! Было бы слишком очевидно, если бы я бросил вызов им обоим. Итак, фокус в том, чтобы результат первого вызова подтолкнул ее к тому, чтобы бросить вызов мне. Тем более, что, как я понимаю, в ее случае вы предпочли бы протокол Эллингтона?
— Да, — спокойный тон Норт-Холлоу плохо сочетался с огнем в его глазах. — Да, определенно.
— Что ж, поскольку я выступлю в качестве пострадавшей стороны, я могу это гарантировать, милорд. Вы понимаете, однако, что я не смогу организовать это в его случае? — Саммервейл поморщился. — Учитывая его отношение, боюсь, мы можем положиться на то, что он будет настаивать на соблюдении протокола Дрейфуса.
— Я знаю, — ноздри Норт-Холлоу раздулись. — Я не могу сказать, что мне не хотелось бы, чтобы вы уговорили его пойти на протокол Эллингтона. По нескольким причинам. Я, конечно, не специалист по дуэльным пистолетам, но сорок метров — это большая дистанция для такого антикварного оружия.
— Не волнуйтесь, милорд. Понимаю, что это большая дистанция, но я регулярно тренируюсь. И после того, как он сделает свой выстрел — и промахнется, — я смогу потратить время, чтобы сделать все правильно. Поверьте мне, я могу провернуть дело с одного выстрела. Вы, конечно, понимаете, что для гарантии этого необходим немедленный летальный исход? Боюсь, что в других случаях может сказаться очень высокий уровень лечащего медицинского персонала.
— Я не могу получить все, — сказал Норт-Холлоу. — Я знал, что так и будет. Не буду притворяться, что не предпочел бы чего-то большего... и в его случае тоже. У меня с ним тоже есть кое-какие счеты. Но правда в том, что в данном случае он скорее средство для достижения цели. До тех пор, — его взгляд пронзил Саммервейла через стол, — пока вы делаете "дело" своим единственным выстрелом.
— Милорд, я уже много лет не был настолько неуклюж, чтобы промахнуться. На этот раз я не промахнусь.
Норт-Холлоу только посмотрел на него, и Саммервейл пожал плечами.
— Милорд, согласно договоренности Джорджии, средства будут переведены только после выполнения задания. Треть — после первой дуэли; остаток — после второй. Если по какой-то невообразимой причине случится так, что я промахнусь, вы мне ничего не будете должны.
— Это очень обнадеживает в чисто финансовом смысле, — сказал Норт-Холлоу. — Но, честно говоря, финансовый аспект нашего соглашения для меня наименее важен.
— Когда меня вызывают, милорд, так бывает почти всегда, — почти мягко сказал Саммервейл. — Поверьте мне, я это понимаю. И я мог бы с таким же успехом признать, что в ее случае у меня есть собственные мотивы, которые выходят за рамки вашего щедрого гонорара.
— Они у вас есть? — в голосе Норт-Холлоу прозвучало удивление.
— О, да, — ответил ему Саммервейл. — У меня есть свои соображения по поводу графини. — Глаза Норт-Холлоу сузились, и Саммервейл медленно улыбнулся. — Не беспокойтесь, милорд. Это не то, что может послужить доказательством того, что у меня есть какие-то личные мотивы в этом деле. Правда в том, что даже она сама этого не знает, но несколько лет назад она оказала мне медвежью услугу. Так что, можно сказать, это дает мне шанс убить двух зайцев одним выстрелом, так сказать.
— Понятно. — Норт-Холлоу пристально смотрел на него еще несколько секунд, затем сделал еще глоток бренди и отставил пустой бокал в сторону.
— Полагаю, что наши дела на сегодня закончены, мистер Саммервейл?
— Да, милорд. — Саммервейл осушил свой бокал, поставил его на стол и встал. — Надеюсь, время нашего отбытия будет достаточно смещено?
— О, я думаю, это можно устроить. В конце концов, как я сказал нашему официанту, нам с Джорджией, — он улыбнулся Сакристос, — понадобится немного больше времени, чтобы освободить зал.
— На самом деле, немного дольше.
Бар Демпси
Космическая станция КЕВ "Гефест"
Орбита планеты Мантикора
Двойная система Мантикоры
20 марта 1906 г. э. р.
— Я не думаю, что ты слышишь все, о чем говорим мы с Томасом, Пол.
Глаза Элистера Маккеона потемнели, выражение его лица было мрачным, когда он посмотрел через стол в приватной столовой на Пола Тэнкерсли.
— Я слышал все, что ты сказал, Элистер, — ответил Тэнкерсли. — Ты и Томас — оба. И я глубоко ценю, насколько вы оба обеспокоены. Черт возьми, я обеспокоен! Но что сделано, то сделано. Он бросил мне вызов, и я принял его.
— Только потому, что я опоздал к вам на девяносто секунд, — с горечью сказал Томас Рамирес. — Если бы я добрался туда хотя бы на две минуты раньше...
— К тому времени он уже был на старте, Томас. И у меня не было причин думать...
— Это только потому, что я не предупредил тебя, как было, когда он еще служил в космопехоте! И если бы я был там...
— О, прекратите! — резко сказал Тэнкерсли. — Ты, так же как и я, не мог знать, что произойдет!
— Нет, но я, черт возьми, вполне мог предотвратить это, когда все началось, — проскрежетал Рамирес.
— После того, как я сломал ему нос и выбил один из зубов? — Тэнкерсли разразился лающим смехом. — Ты действительно думаешь, что он не бросил бы вызов после этого, кто бы там ни был?
— Я знаю, что он бы этого не сделал, потому что был бы без сознания на носилках. Или на пути в полицейский морг! В этом-то и проблема, Пол. Ты нанес свой проклятый удар!
— Я не мог просто убить его на месте, что бы он ни говорил.
— Тебе не обязательно было убивать его, тебе нужно было только уложить его и затем уйти. Ты был слишком цивилизованным, черт возьми!
Томас Рамирес редко употреблял ненормативную лексику, но сегодня он был готов сделать исключение. В его голосе звучала сталь, а глаза Тэнкерсли горели, когда он испепелял взглядом своих друзей. Он снова открыл рот, но Маккеон миролюбиво поднял руку, прежде чем он успел заговорить.
— Послушайте, — сказал он, — Томас, возможно, не самый дипломатичный человек в галактике, и теперь ты знаешь, что у него есть свои, скажем так, институциональные разногласия с Саммервейлом. И то, что этот сукин сын сказал о Хонор, делает это личным для всех нас троих. Особенно для тебя. Но самое важное здесь то, что этот ублюдок точно знал, что делает, когда подталкивал тебя к тому, чтобы ты его ударил. И это означает, что оно, черт возьми, "произошло не просто так".
— Он даже не знает меня, — вполголоса запротестовал Тэнкерсли.
— И какое, черт возьми, это имеет отношение к делу? — резко спросил Рамирес. — Этот человек — профессиональный дуэлянт. Он затевает ссоры, провоцирует людей напасть на него, чтобы можно было вытащить их на дуэльную площадку — вот что он делает.
— Тогда он должен быть в тюрьме!
— И он был бы там, если бы корона смогла доказать, что люди платили ему за то, чтобы он стрелял в своих врагов, прикрываясь законом, — парировал Рамирес. — Но он хорош, Пол. Он действительно, действительно хорош. И я гарантирую тебе, что такое оружие, как он, стоит недешево. Он старается не брать на себя слишком много "поручений" и не размещать их достаточно близко друг к другу, чтобы создать вероятный повод для расследования, поэтому я чертовски уверен, что его наем обходится недешево каждый раз, когда он устраивается на работу. И то, как он к тебе подошел, то, что он сказал о даме Хонор... — Он покачал головой. — За этим может стоять только один человек, и ты это знаешь.
— Я знаю, о ком ты говоришь, — ответил Тэнкерсли. — Но, честно говоря, мне трудно поверить, что даже он мог подумать, что ему сойдет с рук нечто подобное. Я должен признать такую возможность, и, видит бог, он самый вероятный подозреваемый, если предположить, что это действительно подстроено. Я просто... У меня просто в голове не укладывается, как он мог ожидать, что это не приведет прямиком к нему.
— Я не знаю Юнга — Норт-Холлоу — так хорошо, как вы, — сказал Маккеон. — Я никогда не был его старшим помощником, за что благодарен ему больше, чем могу выразить словами. Но я много чего разузнал за эти годы, с тех пор как он пытался очернить Хонор в Василиске, и нет ничего — ничего, Пол! — чего бы я не ожидал от этого человека. Вы, наверное, знаете больше о том, что произошло между ними в Академии, но я раскопал достаточно, чтобы мне захотелось надрать ему задницу. И еще я знаю, что этот человек — законченный социопат. Вплоть до того момента, как его выгнали, он ожидал, что снова приедет его старик и вытащит его из огня. Для большинства людей то, что произошло на самом деле, вероятно, стало бы неприятным пробуждением, но я гарантирую, что в его случае этого не произошло. Как будто он ни в чем не виноват, он абсолютно уверен, что может делать все, что ему заблагорассудится, и ему это сойдет с рук. Черт возьми, насколько он может судить, у него есть доказательства этого! Вся эта гребаная ассоциация консерваторов — и либеральная партия — прикрывали его.
— Возможно, ты и прав насчет этого. Нет, — Тэнкерсли покачал головой, — забудь об этом. Ты прав. Но это не меняет ситуацию. Я все-таки достал Саммервейла. Черт возьми, если бы он захотел, то мог бы выдвинуть против меня обвинение в покушении на убийство! Или вы двое забыли, что у меня черный пояс пятой степени по боевому единоборству? Есть причина, по которой мои руки по закону считаются смертоносным оружием, и правда в том, что я был на волосок от того, чтобы уложить его так сильно — и, возможно, даже навсегда, — как только может пожелать Томас. Я был так зол.
