В первую очередь приковывала к себе внимание платиновая блондинка ошеломительных пропорций, вольно расположившаяся в одном из кресел. Вот уж кого природа одарила сверх всякой меры. В голове даже промелькнула мысль как-то свести их с Сэмми, очень гармоничная пара получится, большинство увидевших моментально заимеют комплекс неполноценности. Рост хорошо так за метр восемьдесят, а скорее за метр девяносто, едва скрытая, рвущаяся из школьного пиджака на свободу грудь размером с мою голову, отличная фигура с точеной талией и длинными, обутыми в высокие ботфорты ногами. Если честно, не всякая шлюха в Нижнем городе рискнет надеть настолько смелый наряд, но вот сообщать об этом такой героической женщине как-то не тянуло.
Выражение лица надменное, жестокое, сверкнувший из-под узких очков взгляд не сулил вошедшим ничего хорошего. Изумительный типаж, колоритный, за такими хорошо издалека наблюдать, жаль, что лицом к лицу встретились. Но, несмотря на выдающиеся внешние данные и хорошо ощутимую ауру опасности, исходящую от нее, не блондинка играла первую скрипку среди собравшихся в этой комнате, отнюдь не она. Присутствующая здесь же необычайно скромная Сатико в компании желтоволосой каратистки, сервировавшие на кухонной столешнице аппетитно выглядящие закуски, вообще проходили не привлекающим внимания фоном.
— Курихара-сэмпай, девушки из двести первой доставлены, какие еще будут указания? — Отрапортовала зашедшая впереди нас Анзу, не доходя до дивана несколько шагов. Ее сопровождение, кстати говоря, вслед за нами не сунулось, осталось снаружи. — Сидели в своей комнате, пили в меру, не буянили. Двести вторая и двести третья ничего по их поводу сказать не могут, ничего подозрительного замечено не было.
— Хорошо, Анзу, спасибо. Подожди пока здесь. А вы, красавицы, проходите к дивану, присаживайтесь, давайте немного поговорим о вашей дальнейшей жизни и учебе. — Безукоризненным жестом нам предложили приземлиться за столик. И кто предложил! Да как так-то, этого же не может быть, где ж я так накосячил-то в своей предыдущей жизни? Но лицо продолжаю удерживать неподвижным, ничем не выдавая того факта, что узнал говорившую. — Чай, кофе, чего-нибудь покрепче? Не стесняйтесь, выбирайте все, что понравится, сегодня можно.
— Спасибо, ничего не нужно, мы только что из-за стола. — Надо же, вроде не сговаривались, а ответили слаженно, будто репетировали. Нахрен ее гостеприимство, свалить бы отсюда побыстрее и, желательно, на своих ногах.
Прохожу, старательно контролируя мимику, усаживаюсь напротив брюнетки чуть ниже меня ростом, с прекрасной фигурой и черными, застывшими, как куски обсидиана, глазами. Прекрасные манеры, бьющая в глаза аристократичность, выверенные до миллиметра жесты — но, тем не менее, это была она. Именно ее я видел там, в переговорной комнате Арены в полностью укуренном, или убитом каким-то иным образом состоянии. Из ее рук Сэмми получил те деликатесы, что так здорово пошли под трофейный вискарик. Мой младший наниматель, гиперактивная молодая подруга монашки-косплеерши, залипавшей на Малыша и той, второй студентки, все время молчавшей и смотревшей в одну точку. Хорошо хоть Сэм тогда догадался найти новую маску вместо порванной, вот был бы номер, узнай она меня в роли студентки Хачимитсу.
— Итак, Мэйко, перед нами сейчас сидят две в высшей степени интересных девушки, в появлении которых заключается одна из обозначенных мной проблем нового учебного года нашей Академии. И, что любопытно, они обе уже успели себя проявить, не дожидаясь начала учебного года. — Мари отточенным движением зацепила палочками свежайший сашими из тунца, немного повела ими в сторону занятого нами дивана, как бы иллюстрируя, кто именно успел отличиться. — Одна, похожая на белокурого ангелочка, за два часа поругалась с тремя студентками, одну из которых отправила в медблок. Вторая прилюдно проехалась по нашей Сатико, правда, тут стоит признать, что Ямадзаки сама нарвалась.
О как, а малышка Ингрид не промах, как я погляжу. Я-то думал, что круче меня выделиться невозможно, ан нет, за мной только второе место на пьедестале отжигавших во время церемонии поступления. С интересом кошусь на соседнее кресло, но Бьорк невозмутимо смотрит перед собой, на кукольном личике ни следа раскаянья или интереса к сказанному, будто обсуждаемые подвиги никоим образом ее не касаются.
— Но... — Донеслось со стороны кухни.
— Никаких "но", Сати. Не возражай. Мне в красках расписали все, что происходило в спортзале. Простолюдинка, конечно, не права, когда посмела тебя подначивать, но какой с нее спрос, по сути, она никто, в отличии от тебя и твоего отца. Собака лает, ветер носит, кому какое дело до ее слов. Ты же в своей неразумной гордыне перешла черту. — Брюнетка наконец-то отправила тунца в рот, аристократично прожевала и продолжила наставление. — Через год я и Мэйко закончим школу. Чио придет на мое место, а ты должна стать достойной наследницей Шираки. Как ты сможешь поддерживать мою сестру, если не умеешь думать о последствиях своих действий? Следовало остаться на домашнем обучении, если тебе так важно соблюдение традиций, устаревших еще в эпоху Мэйдзи.
— Госпожа Мари, прошу меня простить, но в чем причина вызова сюда этих двоих, чем они важны? Зачем выговаривать Ямадзаки из-за какой-то первогодки? — Выдающаяся дама, сверкнув стрингами, но абсолютно этого не смущаясь, перекинула ногу на ногу и равнодушно отхлебнула старину Джека из звякнувшего кубиками льда по стеклу низкого стакана. — Если вы уверены, что они будут доставлять проблемы, просто выгоните их отсюда, можно даже предоплату вернуть. Зачем Совету лишняя головная боль, нам бы неприятности с парнями расхлебать.
— Мэйко, Мэйко, не разочаровывай меня. Ознакомься, специально попросила у папаши вот это увлекательное чтиво. — Она плавно указала на одну из лежащих рядом с ней папок. Судя по всему, мое дело. Вторая папочка наверняка содержит описание тернистого жизненного пути моей соседки-лоли, очень интересно было бы в него заглянуть, жаль, что никто не предлагает. Забавно было наблюдать, как меняется лицо высокой блондинки по мере прочтения одной, а затем второй биографии. — Ну как, впечатляет?
— Это что же получается, твой отец зачислил в Академию бывшую диверсантку и наемную убийцу? — Вот это поворот! Вот это выход из-за печки! Вот это парочка — баран да ярочка! Я даже слов подобрать не мог, вылупившись на свою соседку. Впрочем, она так же распахнула глазищи на пол-лица, уставившись на меня. Как говорится, немая сцена. Слова Шираки доносились словно издалека. — Они там совсем со своими экспериментами с ума сошли, мало нам было мальчишек, теперь еще и это! Почему ты хочешь их оставить?
— Потому что их будет не видно и не слышно, не так ли, девочки? Ситуация у них не та, чтобы выступать. Одна небезосновательно подозревается в четырех заказных убийствах и сейчас ее активно ищет вся шведская полиция. Ей бы тихонько отсидеться, а не создавать проблемы тем, кто может ее отправить обратно на Родину. — Мари дружелюбно улыбнулась злобно фыркнувшей скандинавке. — Другая ничего не умеет, кроме, как воевать, а если покопаться в ее прошлом, наверняка всплывет не менее интересная история, почему она из метрополии сюда перебралась. Ни у той, ни у другой нет ни денег, ни связей, ни внятных перспектив в нашем городе. Впрочем, как и в любом другом месте. Информация по ним собрана, конечно, не полная, но так всерьез никто и не напрягался. Того, что узнали, вполне достаточно. Так что пусть учатся, грешно выпускать из рук такой ресурс. Может быть, пригодятся такие специалисты, не сейчас, так позже.
— Но... — Вновь хотела что-то сказать баскетболистка, ошеломленно разглядывая то меня, то Ингрид.
— Да-да, Сати. Это проблема. Ты захотела поставить на колени солдата японской армии. Как думаешь, если об этом станет известно врагам твоего отца, они сумеют в Токио подать такие вот шалости наследницы Ямадзаки в нужном для себя ключе? — Высокомерная брюнетка сокрушенно покачала головой, как бы намекая, к чему приводит нежелание вовремя включать голову. — Ведь военнослужащий может преклонять колени только перед императором. Даже генералам достаточно поклона. В итоге имеем нерешаемую задачу: она не должна выполнять твои требования, ты не можешь их изменить. Плохо, Сатико, очень плохо. Единственный выход — оставить пока все, как есть, тем более что в настоящем моменте это будет выгодно всем. Ну а дальше, — дальше ситуация может поменяться и возникнет устраивающий всех выход.
— Но простолюдинка уже не служит, она в запасе! — Попыталась возразить капитан, но была прервана повелительным взглядом и очередным огорченным покачиванием головы.
— А это как преподнесут, Сати. Такаяма хоть и в запасе, но с правом ношения оружия, мундира и наград. — Мари вновь покачала головой, словно сетуя на недогадливость своей протеже. — С одной стороны, можно повернуть так, как ты говоришь, а с другой — совершенно наоборот. К тому же, она не простая пехота. Диверсанты бывшими не бывают, запомни. Так что интерпретировать твои притязания можно по-разному.
Она медленно перевела взгляд со съежившейся Ямадзаки на нас со шведкой. Мдааа. Конечно, не пронизывающий ледяной стужей взгляд голубых глаз Балалайки, но равнодушие черных ониксов этой японки тоже внушает. Она неспешно приподняла бокал с вином, не отрываясь от изучающего разглядывания наших настороженных физиономий сделала глоток, прислушалась к послевкусию, удовлетворенно слегка прижмурилась. Затянувшаяся пауза ощутимо давила на нервы, но приходилось терпеть, сидя с выпрямленной спиной и невозмутимым выражением лица. Мари удовлетворенно кивнула, довольная тем, что ее слова воспринимаются предельно серьезно и никто из нас не пытается возражать.
— Вы, две анархистки, с завтрашнего дня бойкотируетесь всей Академией. Так будет лучше для всех. Ни к кому не лезете, нигде не отсвечиваете, ни с кем не задираетесь, к вам тоже никто не приблизится. Занимайтесь своими делами, только тихо, доставите неприятности — пеняйте на себя. Будете нужны — я вас вызову. — Президент махнула рукой, показывая, что встреча подошла к концу и на нашем присутствии больше никто не настаивает. — Для понимания ситуации, если вы не знаете, что собой представляет семья Курихара, и чтобы в ваши бедовые головы не лезли глупые мысли, Хачимитсу является отдельным подразделением Церкви Насилия. Вам это название что-то говорит? Замечательно.
Мари задумчиво наморщила лобик, вспоминая, не упустила ли чего, кинула взгляд в сторону стоящей у кухни желтоволосой, едва заметно досадливо дернула уголком рта.
— Да, чуть не забыла. Такаяма, я рассмотрела твое заявление на свободный выход за территорию школы. Кстати, не забудь поставить на нем свой автограф завтра, когда заберешь подписанный пропуск у Мидорикавы, нашего секретаря. Хоть в Академии такое не принято, но я решила пойти тебе навстречу, авансом. — Она красноречиво посмотрела сначала на меня, потом на необычайно молчаливую Бьорк, многозначительно скривила губы в легкой усмешке. — Спокойно работай мэйдо, или кем ты там будешь в "Розе и Лилии". Торговлю в Академии я вам двоим пока что запрещаю, без вас есть, кому этим заниматься. Потом посмотрю, что вы за люди, возможно, пересмотрю свое решение. Надеюсь, девушки, вы сделали правильные выводы из нашего разговора. Зла вам не желают, но нарушать устоявшийся порядок вещей никто не позволит. Идите.
Выйдя из дверей местного теневого правительства, мы с Ингрид синхронно выдохнули и, не сговариваясь, устремились к своей комнате. Такой разговор требовалось срочно запить. Бойкот — что, ерунда, даже хорошо, что ко мне никто лезть не будет, но вот быть обязанным высокомерной красавице как-то поднапрягало. Она ведь наверняка спросит все долги, да наверняка с набежавшими процентами, причем тогда, когда посчитает нужным.
Еще и Церковь Насилия нарисовалась, не было печали, так пожалуйста, получите, распишитесь. Жутковатая организация, если честно, хоть номинально принадлежит к матери их, Католической церкви и контролируется специальным кардиналом в римском конклаве. Торговля оружием, шантаж, похищения, заказные убийства, а с недавнего времени попытки откусить кусок от богатейшего пирога азиатского наркотраффика, — как это все коррелируется с верой во всеблагого и всепрощающего бога, мне было решительно непонятно. Но, тем не менее, боевое крыло у церковников было на высоте, и в роанапурской табели о рангах Церковь Насилия занимала далеко не последнее место. Ссориться с ней или каким-то иным способом вызывать недовольство ее членов не было никакого желания.
В рекордные сроки добравшись до нашего пристанища я, не сбавляя хода пронесся к столу, чуть ли не на ходу начиная разливать противошоковое на два пальца, а шведка кое-как приладила на место выпавшую щеколду. Так себе защита, скорее, ее видимость, но порядок должен быть во всем, замок обязан висеть на положенном ему месте, а не валяться на полу посреди комнаты. Не чокаясь, без всяких тостов, смакования вкуса или разбавления колой залпом выпили, выдохнули, уселись на стулья и внимательно посмотрели друг на друга. Новые обстоятельства, так небрежно открытые председателем Тайного студсовета, требовали более откровенного диалога, чем случился получасом раньше.
— Мэйдо, значит. Добро пожаловать домой, господин, и все такое. — Первой не выдержала молчания Бьорк, саркастически оскалившись и наблюдая, как я раскуриваю сигариллу. — Фонарь на полморды с работы принесла? И много за это платят? Кстати, если ты такая матерая воительница, че ты этих понторезок по кабинету не размазала? Я-то ладно, мне реально деваться некуда, эта мымра верно подметила. Они ведь очень борзо с тобой разговаривали, а ты заткнулась, и ни гу-гу, че скажешь, супер-пупер диверсант?
— Шпала с сиськами нас самих бы раскатала, не вспотев, да и каратистка нихрена не слабее. И, самое главное, я родилась в Роанапуре, потому прекрасно знаю, кто такие Курихара. Только полная дура свяжется с семьей, у которой должность в Японском правительстве передается по наследству и договор о невмешательстве в дела школы заключен со всеми бандами города. Если захочешь, потом как-нибудь расскажу о внутренних раскладах нашего милого городка. Тебе, понаехавшей, полезно будет послушать, меньше шишек соберешь. А за работу, коль спросила, платят никак не меньше, чем за переводы. — Не менее ехидно ухмыляюсь в ответ, выпуская в потолок клуб ароматного дыма. — Четверых ты, судя по всему, уже того, перевела с этого света на тот? И как, нормально спится, невинноубиенные по ночам не являются?
Шведка недовольно заерзала на сиденье, но все же решила ответить.
— Семерых. Просто три эпизода со мной не связали. Ой, можно подумать, ты белая и пушистая, у самой-то кладбище наверняка побольше. — Мелкая огрызнулась довольно зло, как бы невзначай протягивая руку к кастету. — И вообще, невинных я не трогала, все, кого я туда спровадила, теми еще тварями были. Мне не доставляет удовольствия стрелять в людей.
— Да я верю, верю, положи бяку на место, все равно не успеешь. Я тебя раньше вырублю, не сомневайся. Не буду лезть в душу, у самой секретов вагон и к нему телега не меньше, сама расскажешь то, что посчитаешь нужным. — Я миролюбиво погрозил пальцем мелкой задире, тем не менее следя краем глаза за украшением на ее правом кулаке. — Сними, добром прошу, не вынуждай тебя бить. Вот, молодец. А теперь убери подальше, уж больно ты нервная. Кладбище, как ты верно заметила, у меня действительно изрядное, но, если есть возможность не лишать человека жизни, я ее использую. Чай, не зверюга.
