Перси Джексон и похититель молний

"Здорово, — пронеслось у меня в голове. — Мы только что прожгли дырку в национальном достоянии".

Анаклузмос теперь блистал бронзовым клинком у меня в руке, и, как только Химера вновь развернулась, я полоснул ее по шее.

Это была моя роковая ошибка. Клинок, не нанеся твари ни малейшего вреда, высек сноп искр и отскочил от собачьего ошейника. Я попытался сохранить равновесие, но настолько испугался надвигающейся на меня, искаженной яростью львиной пасти, что совершенно забыл о змеином хвосте, пока он не взмыл в воздух и не всадил шипы мне в бедро.

Ногу мою словно огнем обожгло. Я постарался вонзить меч в пасть Химеры, но змеиный хвост обвился вокруг моих лодыжек, лишив меня равновесия, и клинок, выпав у меня из рук, вращаясь в воздухе, вылетел в дыру в стене Арки и погрузился в воды Миссисипи.

Я попытался встать на ноги, но понял, что погиб. Я был безоружен. И чувствовал, как смертоносный яд стремительно разливается по телу. Хирон сказал, что Анаклузмос всегда будет возвращаться ко мне, но ручки в кармане не было. Может, меч слишком далеко упал? Может, он вернется, только когда снова примет форму ручки? Этого я не знал и вряд ли проживу так долго, чтобы узнать.

Я попятился к дыре. Химера наступала, рыча, дым курился из ее пасти. Змеиная леди Ехидна злорадно захихикала.

— Теперь уже нет таких героев, как прежде, верно, малыш?

Монстр зарычал. Казалось, он не торопится прикончить меня теперь, когда я уже повержен.

Я бросил взгляд на смотрителя и семью с ребенком. Мальчуган спрятался за отцом. Я должен был защитить этих людей. Я не мог... просто так умереть. Я попытался размышлять, но все мое тело горело, как в огне. Голова кружилась. Меча у меня не было. Я остался лицом к лицу с огромным огнедышащим чудищем и его матерью. И мне стало страшно.

Бежать было некуда, поэтому я отступил к краю дыры. Далеко-далеко внизу поблескивала река.

Если я погибну, то, может, монстры уберутся восвояси? Может, оставят людей в живых?

— Если ты сын Посейдона, — прошипела Ехидна, — то вода тебе не страшна. Прыгай, Перси Джексон. Покажи мне, что вода не причинит тебе вреда. Прыгай и найди свой меч. Покажи, чей ты потомок.

"Как же", — вяло подумал я.

Я где-то читал, что прыгнуть в воду с высоты двухэтажного здания — все равно что прыгнуть на асфальт. А прыгнув отсюда, я просто расплющусь в лепешку, соприкоснувшись с рекой.

Раскаленная пасть Химеры изготовилась опять полыхнуть огнем.

— Веры маловато, — сказала мне Ехидна. — Ты не доверяешь богам. Я не могу винить тебя, трусишка. Лучше умри сейчас. Боги вероломны. Яд скоро достигнет твоего сердца.

Она была права: я умирал. Я чувствовал, как дыхание мое замедляется. Никто не мог спасти меня, даже боги.

Я снова попятился и посмотрел вниз, на воду. Вспомнил тепло отцовской улыбки, когда я был маленьким. Он должен был увидеть меня. Должен был навестить меня, когда я еще лежал в колыбели.

Я вспомнил вращающийся зеленый трезубец, который появился надо мной в ночь похищения флага, когда Посейдон признал во мне своего сына.

Но здесь нет моря. Это штат Миссисипи — самый центр территории Соединенных Штатов. Здесь не может быть бога морей.

— Умри, маловер, — проскрипела Ехидна, когда Химера снова нацелила огненный смерч мне в лицо.

— Отец, помоги мне, — взмолился я.

Потом повернулся и прыгнул. Одежда на мне горела, яд быстро тек по жилам, и я камнем полетел вниз.

Глава четырнадцатая Я становлюсь знаменитым беглецом

Хотелось бы мне сказать вам, что во время полета меня посетило глубокое откровение, что я примирился со своей гибелью, рассмеялся смерти в лицо и т. д. и т. п.

Однако на самом деле все мои мысли затмил вопль самоубийцы: "А-а-а-а-а!"

Река мчалась мне навстречу со скоростью грузовика. Ветер буквально разрывал легкие. Церковные шпили, небоскребы и мосты — все крутилось и вертелось у меня перед глазами.

Ба-бах!!!

Белое марево пузырьков. Я погружался в воду, тьма вокруг меня сгущалась, и не приходилось сомневаться, что я упокоюсь в толстенном слое ила и исчезну навсегда.

Однако удар о речную гладь не причинил мне вреда. Падение стало замедленным. Пузырьки воздуха тонкими струйками обволокли мои пальцы. Я распластался на речном дне, окруженный полным безмолвием. Усатый сом, размером с моего отчима, вильнув хвостом, исчез в полутьме. Мое падение взбаламутило груды отвратительного мусора — пивные бутылки, старые ботинки, пластиковые мешки, которые теперь роились вокруг.

В тот момент я кое-что понял: во-первых, я не расшибся в лепешку. И не поджарился. Даже яд Химеры больше не кипел в моих жилах. Я остался жив, что само по себе было не так уж плохо.

Во-вторых, я не вымок. То есть я чувствовал прохладу воды. Видел свою опаленную одежду. Но, когда я дотронулся до рубашки, она была абсолютно сухой.

Приглядываясь к курсировавшему вокруг мусору, я схватил старую зажигалку.

"Не получится", — подумал я.

Но чиркнул кремнем. Появилась искорка, и крохотный язычок пламени заплясал прямо на дне Миссисипи.

Я выловил из потока промокшую упаковку из-под гамбургера, и бумага моментально стала сухой. Я легко поджег ее. Но стоило мне выпустить ее из рук, как пламя погасло. Обертка снова превратилась в осклизлую бумажонку. Чудеса!

Но самое удивительное дошло до меня в последнюю очередь: я дышал. Я был под водой, но дышал нормально.

Я встал, илистый слой мусора и тины доходил мне до середины бедра. Я почувствовал дрожь в коленях. Руки тоже тряслись. Я неминуемо должен был погибнуть. То, что я жив, походило... на чудо. Мне померещился женский голос, чем-то слегка напоминающий голос мамы: "Что надо сказать, Перси?"

— Хм... спасибо. — Под водой мой голос звучал, как в записи, казалось, что я намного старше. — Спасибо... отец.

Никакого ответа. Только мусор темным облаком плыл по реке, огромный сом скользнул где-то у самой поверхности, и закат там, над водой, окрасил мир вокруг в цвет жженого сахара.

Зачем Посейдон спас меня? Чем больше я думал об этом, тем сильнее меня охватывал стыд. Итак, мне крупно повезло. Против такого существа, как Химера, у меня не было ни единого шанса. Те бедняги на вершине Арки, наверное, уже хорошенько прожарились. Я не смог защитить их. Никакой я не герой. Может, мне следовало бы остаться здесь, с этими сомами, и пусть меня сожрут рыбы.

Плюх-плюх-плюх. Надо мной проплыла моторная лодка, вспенивая замусоренную воду.

Не более чем в пяти футах впереди блеснул мой меч, его бронзовый эфес увяз в иле.

И снова до меня донесся женский голос: "Перси, возьми меч. Твой отец верит в тебя".

На этот раз я понял, что голос — не наваждение. Я не выдумал его. Слова невидимой женщины, казалось, доносились отовсюду, вызывая в воде рябь, как сонар дельфина.

— Где ты? — громко позвал я.

Затем сквозь полумрак я увидел ее. Светло-коричневая, как сама вода, тень женщины плавно кружилась над мечом, словно привидение. Ее длинные волосы плавали в потоке, а едва различимые глаза были зелеными, как у меня.

В горле у меня застрял комок.

— Мама? — спросил я.

"Нет, дитя, я всего лишь посланница, хотя судьба твоей матери не так безнадежна, как кажется. Направляйся на побережье Санта-Моники".

— Что?

"Такова воля твоего отца. Прежде чем спуститься в царство мертвых, ты должен отправиться в Санта-Монику. Пожалуйста, Перси, мое время почти истекло. Река здесь слишком грязная для меня".

— Но... — Я не сомневался, что это моя мать или, по крайней мере, ее призрак. — Кто... как ты...

Мне так о многом хотелось спросить ее, что слова застряли у меня в горле.

"Я не могу оставаться дольше, храбрец, — сказала женщина. Она вытянула руки, и я почувствовал, что течение словно бы ласкает мое лицо. — Ты должен отправиться в Санта-Монику! И не доверяй дарам, Перси..."

Голос ее стих.

— Дарам? — переспросил я. — Но каким дарам? Погоди!

Женщина еще раз попыталась заговорить, но только шевелила губами. Образ ее растаял. Если это была моя мать, то я снова потерял ее.

Мне захотелось утопиться. Единственная проблема состояла в том, что утопиться я не мог.

"Твой отец верит в тебя", — сказала она.

А еще назвала храбрецом... разве только это относилось к сому.

Я добрел до меча и схватил его за эфес. Химера могла все еще торчать там, наверху, вместе со своей жирной, похожей на змею матерью, чтобы прикончить меня. По крайней мере, скоро появятся смертные полицейские, чтобы установить, кто проделал дыру в Арке. Если они обнаружат меня, у них наверняка найдется ко мне парочка вопросов.

Надев колпачок, я сунул ручку в карман.

— Спасибо, отец, — повторил я, обращаясь к темной воде.

Затем вытянул ноги из ила и поплыл вверх.

* * *

Я подгреб к берегу рядом с плавучим "Макдоналдсом".

В квартале от меня все кареты "скорой помощи" Сент-Луиса сгрудились вокруг Арки. В небе кружили полицейские вертолеты. Толпа зевак напомнила мне Таймс-сквер накануне Нового года.

— Мама! — закричала какая-то девчушка. — Этот мальчик вышел из реки.

— Вот и хорошо, детка, — ответила мать, вытягивая шею, чтобы лучше разглядеть машины "скорой помощи".

— Но он сухой!

— Вот и хорошо, детка.

Корреспондентка из "новостей" бубнила в камеру:

— Возможно, это и не теракт, как нам сначала сообщили, но мы имеем дело только с самыми первыми результатами расследования. Ущерб, как вы сами видите, причинен очень серьезный. Мы пытаемся добраться до оставшихся в живых очевидцев, чтобы получить от них лично свидетельства того, что кто-то бросился в реку.

Оставшихся в живых. Я ощутил прилив облегчения. Может, семейству и смотрителю удалось-таки найти безопасное местечко. Я надеялся, что с Аннабет и Гроувером все в порядке.

Я попытался протолкаться сквозь толпу, чтобы рассмотреть, что происходит внутри полицейского кордона.

— Подросток, — произнес какой-то другой репортер. — Изучив показания камер слежения, "Пятый канал" пришел к выводу, что какой-то подросток, окончательно обезумев от происходящего на смотровой площадке, каким-то образом избежал этого нелепого взрыва. Трудно поверить, Джон, но так говорят очевидцы. Повторяю: версия несчастного случая не подтверждается...

Я попятился, стараясь пониже опустить голову. Пришлось проделать немалый путь, чтобы обойти полицейский периметр. Офицеры в форме и репортеры шныряли повсюду.

Я уже разуверился, что мне удастся найти Аннабет и Гроувера, когда знакомый голос проблеял: "Пе-е-е-рси!"

Обернувшись, я попал прямо в объятия — пусть и козлиные — Гроувера.

— Мы решили, — сказал он, — что ты спустился в Аид самым трудным путем.

Аннабет стояла за ним, стараясь делать вид, что сердится, но, казалось, испытывая облегчение при виде меня.

— Тебя и на пять минут нельзя оставить одного. Что случилось?

— Ну... упал.

— Перси! До воды сто девяносто метров!

Стоявший позади нас полицейский крикнул:

— Дорогу!

Толпа расступилась, и из нее выскочили двое шустрых санитаров со "скорой", катя носилки с лежавшей на них женщиной. Я моментально узнал в ней мать мальчугана, который был вместе с нами на смотровой площадке.

— И тогда эта огромная собачина, — бормотала она, — эта огромная огнедышащая чихуахуа...

— О'кей, мэм, — похлопал ее по плечу санитар. — Главное, успокойтесь. С вашей семьей все в порядке. Мы приступили к первичной обработке.

— Я не сумасшедшая! Тот мальчик выпрыгнул через дыру, и чудовище исчезло. — Тут она увидела меня. — Вот он! Вот этот мальчик!

Я быстро развернулся и потянул за собой Аннабет и Гроувера. Мы растворились в толпе.

— Что произошло? — настойчиво вопрошала Аннабет. — Она говорила про чихуахуа, которого везли в лифте?

Я рассказал им всю историю про Химеру, Ехидну, свой прыжок с большой высоты и послание подводной дамы.

— Ух ты! — отреагировал Гроувер. — Теперь мы должны доставить тебя в Санта-Монику! Мы не можем игнорировать требования твоего отца.

Прежде чем Аннабет успела ответить, мы прошли мимо еще одного репортера, который передавал новости, и я едва не окаменел, когда он сказал в микрофон:

— Перси Джексон. Все верно, Дэн. "Двенадцатому каналу" стало известно, что внешность мальчика, который мог стать причиной взрыва, совпадает с описанием молодого человека, разыскиваемого полицейскими властями в связи с серьезной автокатастрофой, произошедшей три дня назад в Нью-Джерси. Полагают, что мальчик едет на запад. Предлагаем вниманию тех, кто смотрит телевизор дома, фотографию Перси Джексона.

Обогнув фургон телевизионщиков, мы скользнули в первый попавшийся переулок.

— Все по порядку, — ответил я Гроуверу. — Сейчас надо выбираться из города!

Непонятно как, но нам удалось добраться до вокзала, оставаясь незамеченными. Мы едва успели вскочить в поезд, отправлявшийся в Денвер. С наступлением темноты наши громыхающие вагоны покатили на запад; огни полицейских машин Сент-Луиса все еще мигали позади, подсвечивая линию горизонта.