Изгнание. Книга 1

Однако, сейчас, думаю, необходимо уйти от Инора навсегда: он не должен пребывать в заблуждении, что мы с ним — "пара". Если не удастся выбраться из "документального рабства" и придется лететь к черту на кулички, — и на корабле не пожелаю иметь с ним ничего общего. Слишком много боли он мне причинил, — мимоходом, играючи. Синяки пройдут не скоро. И надолго, — может быть, навсегда, — останется глухая обида, что мой первый мужчина был вот таким: красивым, стройным, рубым и бесчувственным животным. Такое трудно забыть.

Однако, я должна вернуться еще разок в его холостяцкую квартиру: забрать свой комбинезон, — он сделан по спецзаказу и может "навести" на меня: глупый Инор вполне может попытаться сдать его за монетку старьёвщику.

И еще нужно посмотреть контракт Инора: если и из него исчезли страницы о возможности досрочного расторжения контракта, — значит, все кандидаты в переселенцы стали жертвами заговора. Но кто инициатор подобной нечестной игры? Стоит разузнать имя автора законопроекта о полете к Эпсилон Тукана. Зачитывал предложение Хостис, но кто является автором текста? Хостис далек и от астрофизики, и от юридического крючкотворства, он всего лишь прекрасный лицедей и генетик...

Отчаянно зевнула: спать захотелось до дрожи в конечностях. Плохо спала ночью... Что душой кривить: этой ночью Креатор вознёс меня на вершину блаженства, благодаря случайной встрече со Стипом. Я наконец поняла, что такое страсть, и жалеть — не о чем: это было прекрасно, и ничего нет стыдного в таком безумном моём поведении: хотелось на миг обрести защиту и покой рядом с добрым человеком, — чистота его помыслов витала вокруг него, как дивный нимб, так причудилось... Кто мог подумать, что рядом с ним удастся обрести такое счастье, радость бытия?

Поднялась со скамьи, — заставила себя это сделать. Отключила защиту. Пошла забирать своё и прощаться с отжитым этапом жизни. Который и не подозревает о моих намерениях. Или понял, проснувшись один в хиларисе? Не так Инор глуп...

Добралась на скоростной подземке, которую правительство постоянно обещает ликвидировать как очаг распространения разных вирусов, но все откладывает на потом: иначе простому люду будет просто не на чем добираться на работу. Летающие и мчащиеся на высокой скорости по кегельбанам и воздушным тропам манганы недоступны бедноте, даже в складчину, а других видов транспорта в Оппидуме давно не осталось, — после того, как полвека назад депутаты начали проведение в жизнь политики переселения жителей столицы в небольшие города и 'на природу'.

Иногда разношерстная толпа так нивелирует чувства, что некоторое время чувствуешь себя былинкой на ветру. Странное движение вагончиков: моментальное передвижение между станциями, потом — минутная остановка. Зазевался, позабыл выскочить, не успел, — воздушной волной отбросит обратно в вагон, словно резиновый мячик, — и поедешь дальше, до следующей станции. Если останешься жив, — очередная случайная смерть того, кто настолько беден, что ездит в подземке, никого не взволнует.

Еле успела выпрыгнуть, и двери со скрипом закрылись. Похоже, старая подземка приходит в упадок: мозаика станций местами обсыпалась, и даже двери вагонов смазать некому, или не на что, — скрипят, как привидения...

Чем ближе подходила к знакомому дому в квартале Субуры, тем медленнее становился мой шаг. Похоже, трушу, как малышка-школьница. Привыкла его бояться, что ли? Хватит, надоело терпеть унижение и боль! Пора вспомнить: я далеко не беспомощна. Мне больше не нужно это пристанище.

Дотронулась пальцем до сканирующего устройства во входной двери: та вмиг отворилась, как пещера Сезама. Тихонько пошла по лестнице. Так же бесшумно распахнулась дверь квартиры. В коридоре дурно пахло: похоже, Инор ждал меня, чтобы убраться за котом. Привык.

Хозяин валялся на кровати, — пьяный. Еще не протрезвел? Или сегодня продолжил снова? Сладковатый одуряющий запах дыма панья витал по квартире: хорошо, что табакокурение запретили еще полвека назад ввиду непоправимого вреда организму человека и атмосфере, — иначе, Инор и тут бы "отметился". До чего противно видеть пьяных и обкуренных!

Однако, похоже, Инор еще что-то соображал: при звуке моих шагов по комнате, — я собирала свои старые вещи, — он приподнялся на локте:

— Пришла, потаскушка? Иди быстро убери эту вонь: Рекс заждался тебя... Бросила меня одного в этом поганом хиларисе и смоталась посреди ночи, как непотребная люпа? Где ты была? С кем? Сколько можно шляться? Ты думала: я буду спать до сегодняшней ночи в том шумном притоне?

— Ты сам выбрал хиларис, куда повел меня, и сам сделал заказ с превышением дозы алкоголя, — возразила безучастно, продолжая укладывать комбинезон и свой огромный платок. — Спи, Инор! Ты устал.

— Ты зачем вещи складываешь? — до Инора, видимо, дошло нечто. — Ты где была ночью, отвечай, негодяйка! И куда идти собралась? Другого нашла по-быстрому, развратница? Что улыбаешься, как непутевая потаскушка? Нашла, значит? Сразу нашла? Ты мне жизнью обязана,— ты не можешь так просто взять и уйти от меня к другому!

— Инор! Я благодарна тебе. Почти за всё. Но нам пора расстаться, я думаю. Я устала от тебя. Я ухожу. Не к другому мужчине, — я просто ухожу! Забудь обо мне. А сейчас — спи! Ты выглядишь ужасно, как больной...

К моему удивлению, Инор, язык которого заплетался, а движения отличались замедленностью и нескоординированностью от чрезмерной дозы беато, — вскочил на ноги, чуть пошатываясь, и прыгнул ко мне диким зверем, словно кугуар. Не ожидала от пьяного подобной прыти...

Он попытался обхватить меня руками, повалить на свою мерзкую кровать. Зачем? Ему не удастся удержать меня, — решение принято. У меня теперь есть необходимая для моих поисков сумма денег, Инор оплатил свой долг той старой даме, которая оскорбилась его "недеянием", — тюрьма и каторга ему более не грозят. И деньги на его счету остались, — не пропадёт за этот месяц.

Не двигаясь с места, чуть приподняла правую ногу, — благо юбка — широченная, — напрягла большой пальчик, как няньки учили много лет, — и слегка ударила сонного Инора куда следовало. Он взвыл, но еще не понял: моя роль жертвы отыграна до конца, — пытался поймать в захвате мою шею, глупец, — резко ушла от направления движения его тела, и вновь ударила пальчиком, теперь в область поясницы. В одну уязвимую точку. Инор упал и остался лежать. Ему было больно, знаю, но синяков не будет. Ни одного...

— Ты — мастер? — прохрипел он. Похоже, хмель почти выветрился от боли.

— Не понимаю: что ты имеешь в виду? Просто умею дать сдачи, когда нужно, — и всё. Будь добр, встань с постели и принеси мне твой контракт с компанией-вербовщиком. Мне это нужно. Быстрей!

Инор, против моего ожидания, не стал спорить: поднялся, опираясь на локти, шатаясь, добрел до сейфа, встроенного в стену, открыл — пальцем коснувшись. Медленно повернулся ко мне, держа в руках перевязанный тесемкой маленький свиток.

И вдруг Инор резко бросил документ на пол, и вновь кинулся на меня, не стремясь более к захвату: выбросил вперед жесткий кулак, — хотел ударить сильно, боксер доморощенный. Отпрыгнула в сторону молниеносно, среагировав на уровне инстинктов, одновременно перехватив его правую руку и выкрутив её несильно вовнутрь. Инор взвыл и некрасиво выругался, явив свое истинное ко мне отношение. Впрочем, ничего иного от него я и не ожидала! Но грубость его — явление не генетического рода, но лишь проявление плохого характера и дурного нрава, уверена!

— Черт! Что же ты скрывала свое мастерство? Могла бы обучить азам драки, Церта! Или как там называется твой вид спорта, красавица?

— Никак. — Подняла с пола трубочку бумаги, аккуратно развернула, стараясь одновременно следить краем глаза за своим оппонентом. Читать не стала, только пролистнула последние страницы. Ничегошеньки в них не было о возможности расторжения контракта и выплате неустойки. Ничего. Заговор!

— Я ухожу, милый друг. Спасибо за твой приют. Пребывание в твоем доме стало для меня хорошим уроком жизни. Даст Бог, — не встретимся.

— Встретимся...— Инор стоял, держась за стену, пьяный и побитый. — Запомни: я не буду удалять твои папилляры из списка желательных гостей или обитателей квартиры. Знаешь ведь, что других "желательных" — нет... Буду тебя ждать. Если не придешь до отлета, — встретимся на корабле. Или ты забыла о "путешествии"?

— Нет! Не забыла! Надеюсь, не встретимся... ты устал: отдыхай! — последнее Слово выдохнула с придыханием, оно словно отразилось от стен квартиры. Инор зевнул и пошел к кровати. Действует!

Свернула его договор, положила на столик. Убрала за бедным Рексом: славный красавец-кот не виноват, что его хозяин — хам и грубиян, не умеющий обращаться с молодыми девушками и ухаживать за животными...

И отправилась брать билет на дирижабль.

Глава 10. Золь

— Вы платите наличными, госпожа? — тонкие брови кассирши поползли вверх от удивления, но лишних вопросов не прозвучало. — Держите ваш билет!

Я планировала добраться на самом медленном виде земного транспорта, — и самом дорогом, — до островов Счастья. Моя мать там кое-что хранила.

Уплатив в кассу двести двадцать ауров, — грандиозную сумму, приобрела билет до границы двух миров: 'цивилизованного' и 'дикого', как иначе именовали архипелаг нужных мне островов, на которых жизнь до сих пор текла по старинке. Якобы местные жили там по системе автаркии, не получая должного образования и медицинского обслуживания, сохраняя верность традиционным народным промыслам и архаичным обычаям.

Но ходили слухи: любой житель островов Счастья в состоянии, продав свой участок, в состоянии обеспечить себе столетие молодости и безбедного существования в столице. Однако, никто из местных не торопился расстаться с собственным кусочком рая земного: лишь на островах Счастья доныне можно окунуться в ауру подлинной старины и вдохнуть настоящего чистого воздуха. Такого, какой существовал до возникновения цивилизации людей.

На островах не действует закон, общий для всей планеты: там — государство в государстве, и самые богатые люди планеты мечтают заиметь на одном из островов дом или кусок пляжа. Недвижимость — стоит больше, чем в округе Милитацио, а жители из числа ординариев, благодаря уникальной местной экосистеме, и без омоложения прекрасно выглядят до сотни лет, средний же их возраст — и того больше. Жаль, что наука Зема так и не соизволила заняться исследованием особенностей жизни местных племён.

— Ваш билет? — очаровательная беленькая девушка внимательно обследовала сканером мой скрипучий жесткий билет, рассматривая его и так и этак, словно подтверждения сканера ей было мало. — Пожалуйста, вам на среднюю палубу, восточная сторона, каюта номер четыре. Проходите...госпожа! — Она все-таки решилась назвать меня уважительно, несмотря на отсутствие особой отметки на билете, ставившейся в том случае, если деньги были сняты с кэрты элитария. Даже, если я была скортой, или кем угодно, — если смогла заплатить, значит, заслуживаю ее уважения своей удачливостью.

Криво и пренебрежительно улыбнувшись живой девушке-контролеру, — старательно изображая замашки богатых красавиц-скорт, сумевших снять хороший куш с предыдущих любовников, — я проследовала на борт дирижабля по миниатюрным движущимся ступенькам, напоминавшим трап старинного самолета, подгоняемый с земли ко входу. Моя поклажа была невелика: в крошечном саквояжике поместились два платья и легкая одежда и обувь для пребывания на островах, — и всё.

Дирижабли на Земе появились давно, тогда, когда планету еще называли Землей, и на ней имелись сотни самостоятельных государств, друживших или враждовавших друг с другом.

Дирижабли использовались в самых разных целях: в разведывательных, развлекательных, метеорологических и других.

Особым шиком являлось кругосветное путешествие на дирижабле в древние времена: например, поездка из Германии, скажем, в Аргентину... хотела бы я оказаться пассажиркой на одном из первых жестких дирижаблей! Только не на мягком или полужестком, — они были не слишком надежны. Почему именно жесткий считается предпочтительнее?

В нем металлический каркас обеспечивал постоянство внешней формы, — в отличие, например, от мягких дирижаблей, у которых матерчатый корпус зыбился и прогибался от малейшего изменения ветра.

Дирижабль, на котором сегодня мне предстоит отправиться в путь, — гибридный, он несколько тяжелее воздуха и представляет собой синтез аэростата и аэродинамического летательного устройства. Назван наш дирижабль очень забавно: 'Феличе', и мне кажется, что его корпус изготовлен не из металла, а из дерева, обработанного негорючим составом.

Корпус покрыт сверху удивительной металлизированной тканью, напоминающей обшивку космического корабля. Газ и нагретый воздух размещены в жестком каркасе в особых баллонах, окруженных специальным силовым полем, — против возможного взрыва.

Я слышала краем уха на причальной станции, что себестоимость нашего дирижабля высока невероятно, потому как все детали очень дороги, в экипаже работают исключительно живые люди и все они — высококлассные специалисты! После каждой поездки требуется экстренная проверка всех составных частей каркаса дирижабля, часто их заменяют превентивно, так как воздействие воздушных потоков плохо сказывается на дирижабле.

Почему здесь используют живую силу? Потому что нередко нужна именно человеческая инициатива и смекалка: например, при вынужденной посадке дирижабль никогда бы не сел на неподготовленную площадку при помощи запрограммированных клонов.

Вначале первые дирижабли двигались, повинуясь мускульной силе команды, затем в движение их начали приводить паровые двигатели, еще позднее — электродвигатели, сменившиеся двигателями внутреннего сгорания, аналогичными тем, что были установлены на первых наземных машинках с низкой скоростью, — разных 'фордах' и 'роллс-ройсах'. Использовались также дизельные двигатели. И непременно применялись воздушные винты, добавлявшие невероятной зрелищности процессу передвижения дирижабля в воздухе!

В древности существовало множество форм дирижаблей: эллипсоиды стойко сопротивлялись боковым потокам ветра; вертикальные, напоминавшие летающие небоскребы; дисковые; тороидальные; V-образные и линзообразные.

Мой дирижабль имеет самую привычную форму, возникшую очень давно, но заслуженно популярную и доныне: он напоминает огромную сияющую сигару. Сигарообразный корпус способствует понижению опасности лобового сопротивления.

Общая длина нашего красавца — свыше трех сотен метров, а объем — почти двести тысяч кубических метров. Шесть мощнейших моторов по тысяче лошадиных сил каждый составляют силовой потенциал летающего средства. Теплотворная способность нашего горючего весьма высока и 'Феличе' способен осуществлять дальние перелёты без необходимости выпускать часть несущего топлива, как в старых дирижаблях.

Средняя крейсерская скорость 'Феличе' равна двумстам километрам, но он способен развивать и скорость в два раза большую.

Конечно, эту скорость не сравнить со скоростью спидоптера, который с легкостью выдает полторы тысячи километров в час, но дирижабли созданы для отдыха населения, — не для быстрого достижения цели. Зато дальность непрерывного полета дирижабля может составлять от десяти до двадцати тысяч километров!