В первые годы XVI в. торговля золотом в Эльмине оставалась высокорентабельной королевской монополией, при этом Корона продавала до 26 000 унций в год 78. Португальское присутствие было усилено за счет строительства второй крепости в 30 милях вдоль побережья от Эльмины в Аксиме, где вырос вспомогательный рынок золота, но, что, возможно, удивительно, частные торговцы почти не посягали на королевскую монополию. Положение королевской факторию укрепилось, когда было обнаружено, что в Западной Африке существует рынок сбыта индийских текстильных изделий, которые доставлялись в Лиссабон на кораблях Carrera da India 79.
В других частях побережья ситуация была иной. Острова Сан-Томе, Принсипи и Аннобон были розданы в частное владение в качестве капитаний и поначалу испытывали трудности с привлечением поселенцев. Однако к началу XVI в. под командованием капитана Фернана де Меллу в Сан-Томе острова превратились в процветающие центры торговли. Используя лодки, построенные из местной древесины, островитяне стали посещать все речные устья и прибрежные поселения, стимулируя торговлю в регионе, открывая морские торговые пути. Торговцы подчинялись только капитанам островов, которые предоставляли им значительную свободу. Чтобы помочь финансировать торговлю, было импортировано большое количество раковин каури — вероятно, с Мальдивских островов — ранний пример влияния географических открытий на создание глобальной экономики 80.
Среди африканских рынков, которые стремились использовать жители островов Сан-Томе, были рынки королевства Конго. С 1491 г., когда посольство Жуана II убедило принять крещение короля Конго и важного вождя провинции Мани Соньо, связями с Конго пренебрегали. Жуан очень хотел наладить торговые отношения, но королевство Конго, хотя и было могущественной и впечатляющей африканской монархией, не имело ничего ценного для продажи. Португальцы торговали корой и слоновой костью, но сочли это недостаточной отдачей от первоначальных инвестиций, вложенных в установление отношений с Конго. Однако, несмотря ни на что и вопреки всем ожиданиям, христианство, похоже, процветало. Обращения в христианство не произошло в сколько-нибудь заметном масштабе где-либо еще на западноафриканском побережье, даже в таких местах, как Эльмина, где наблюдалось большое и постоянное присутствие португальцев. В Конго, однако, христианская религия быстро утвердилась как культ духов, принадлежащий исключительно королю и ведущим Мвиссиконго (родовой знати. — Aspar) — культ, который имел то преимущество, что приносил с собой поток престижных импортных товаров, которые помогали поддерживать родовую власть вождей 81.
Однако была и другая причина, по которой христианский культ завоевал популярность. В 1506 г. умер король Конго, принявший в крещении имя Жуан в честь короля Португалии. Обычно престолонаследие королевства оспаривалось между сыновьями различных жен короля, но христианство, признавая только одну жену, явно отдавало предпочтение старшему сыну главной жены как будущему наследнику. В 1506 г. этот человек, известный под своим португальским именем Афонсу, полученным при крещении, был важным провинциальным правителем, который контролировал главный регион производства меди к северу от реки Конго. Афонсу и его последователи стали убежденными приверженцами нового культа, священники которого признали его притязания, и с помощью находившихся в стране португальских торговцев он смог захватить трон. Теперь возникли новые отношения между Афонсу, положение которого все больше зависело от его способности импортировать европейские товары для вознаграждения своих последователей, и португальцами, которые пользовались торговыми привилегиями при дворе и могли использовать королевское влияние для утверждения христианства как процветающего культа.
Афонсу, естественно, стремился к созданию коренного конголезского духовенства, и в конце концов, в 1518 г., ему удалось добиться посвящения своего сына Энрике в Риме в сан епископа Утики — первого и на протяжении многих столетий единственного чернокожего африканского епископа. Другие юноши Мвиссиконго также были отправлены в Европу для рукоположения в священники, но португальцы были застигнуты врасплох этим неожиданным обращением правителя Конго, и у них не было миссионерской организации, способной поддержать усилия по массовому обращению 82. Хотя правящая элита почти с самого начала переняла многие внешние формы христианского богослужения и португальской культуры, почти с самого начала конголезская церковь стала приобретать эклектичные черты, мало похожие на католическую веру Европы. В столице, ныне известной как Сан-Сальвадор, расположенной в 150 милях внутри страны и связанной с речным портом Мпинда хорошо проторенной дорогой, вырос неофициальный португальский городок, а церкви и разрозненные дома португальцев соседствовали с резиденциями королевского клана Конго. Однако, хотя из Португалии было прислано несколько священников в сопровождении ремесленников, которые должны были помочь в строительстве города, большинство португальцев, присутствовавших в Сан-Сальвадоре, были афро-португальскими торговцами из Сан-Томе.
Этот неофициальный уголок империи мог бы оставаться практически незамеченным, полностью затененный драмой, разворачивающейся на востоке. Однако в 1512 г., когда Албукерки сделал паузу после захвата Малакки, дон Мануэл решил попытаться установить королевскую монополию на торговлю с королевством Конго. Ни золота, ни специй там обнаружено не было — вместо этого он объявил королевскую монополию на торговлю рабами. Со времен дона Энрике в Верхней Гвинее велась прибыльная работорговля, но в начале XVI в. спрос начал быстро расти. Рабы стали одним из основных предметов торговли в Эльмине, и, по оценкам, в 1500-1535 гг. португальцы продали там от 10 000 до 12 000 рабов в обмен на золото 83. Более того, сам Сан-Томе теперь начал импортировать рабов для своих собственных целей, в то время как традиционные рынки на Мадейре и в Португалии также продолжали расти.
Воодушевленный очевидным успехом королевских монополий на Востоке, Мануэл в 1512 г. отправил посольство в Конго с целью основания королевской фактории. Предполагалось, что короли Конго и Португалии будут обладать двойной монополией. Рабов королевский фактор должен был покупать исключительно у короля Конго, поссорившегося с капитаном Сан-Томе, которого он обвинил в перехвате его переписки с Португалией, в обмен на что весь престижный импорт будет проходить через руки Афонсу. Однако сложность управления этой монополией быстро стала очевидной. У короля Конго не было собственного источника рабов, и ему было трудно настаивать на том, чтобы все рабы продавались через него. Тем временем португальский фактор столкнулся с враждебностью авторитетных португальских торговцев из Сан-Томе, которые были полны решимости подорвать монополию. Вскоре начали действовать две конкурирующие торговые сети: португальский фактор и его последователи, поддерживаемые Маниконго, и торговцы Сан-Томе, за которыми охотно ухаживали противники Афонсу, а также вожди провинций, которые хотели получить прямой доступ к европейскому импорту и были только рады обойти королевскую систему патронажа и вести дело напрямую с островитянами 84.
Появление этой неофициальной торговой сети было прямым следствием попыток укрепить королевские монополии и одновременно создать португальские поселения на островах в Атлантическом океане — поселения, которым для процветания необходимо было установить свои собственные торговые связи с Африкой. К началу XVI века "неофициальная" империя — расселение людей, называющих себя португальцами, за пределы юрисдикции короля Португалии и в конкуренции с ним — уже стало устоявшейся реальностью вдоль побережий Западной Африки.
1500 год был ознаменован не только открытием Бразилии, но и экспедицией Гашпара Кортериала по исследованию побережий Северной Америки. Гашпар отплыл во второй раз в 1501 г., но не вернулся, а его брат Мигел отправился на его поиски в 1502 г. Кортериалы получили от короля в дар капитанию Ньюфаундленд, и, хотя никаких поселений не было основано, их преемники все же начали систематическую эксплуатацию Большой банки. На картах того периода триумфально изображалось португальское знамя, развевающееся над Гренландией и Лабрадором (названным в честь Жуана Фернандеса, о lavrador, который исследовал побережье Гренландии в 1499 г.), — оба этих региона были уверенно размещены к востоку от разграничительной линии, установленной по Тордесильяскому договору 85. Однако интерес португальцев к северным землям вскоре угас, и для освоения этих регионов больше ничего не предпринималось.
Несмотря на энтузиазм, с которым люди Кабрала приветствовали открытие Бразилии в 1500 г., король и члены его совета впоследствии не проявили особого интереса к этой земле. У индейцев, которых встретили там, не было золота, и они жили примитивными общинами, которые сулили мало коммерческой выгоды. Иногда корабли Carrera da India, делая широкую дугу на запад, чтобы поймать ветер, который унес бы их вокруг мыса Доброй Надежды, приставали к побережью, но немногие из них задерживались там надолго. Однако несколько кораблей начали приходить из Португалии или с островов, чтобы нарубить бразильское дерево, которое было востребовано в Европе для получения красного красителя, который можно было из нее извлечь. Еще в 1502 г. эта торговля была достаточно хорошо налажена, и португальская Корона предоставила торговые привилегии Фернану де Лоронья и его соратникам, большинство из которых были "новыми христианами" и которые положили начало прочным связям, которые новохристианское торговое сообщество должно было установить с будущей Бразилией. Подобно Фернану Гомешу, гораздо более известному подрядчику, арендовавшему торговлю в Гвинее после смерти инфанта дона Энрике, на Лоронью было возложено обязательство исследовать побережье Бразилии в течение срока действия своего контракта. В 1506 г. контракт Лороньи был продлен и действовал до 1512 г., хотя другие контракты, очевидно, были переданы немецким и французским купцам 86. После 1515 г. король торговал бразильским деревом за свой счет через торговых агентов. Бразильское дерево доставлялось в Лиссабон для дальнейшей отправки в Амстердам, где работу по измельчению его в порошок выполняли заключенные в тюрьмах — еще одна второстепенная роль, которую сыграли осужденные (degradados) в драме европейской экспансии 87.
Торговля бразильским лесом оставалась примитивной по своей организации. Небольшие суда, обычно по одному или по два, направлялись в Бразилию с грузом ножей, ножниц, бус, топоров, зеркал и подобных товаров. Там их экипажи устанавливали контакты с индейцами на участке побережья, и импортированные предметы обменивались на бразильскую древесину, которую индейцы вырубали в лесах у побережья. Это была простая сделка, которая требовала небольшого капитала и никакого принуждения. Помимо бразильского леса, португальцы покупали хлопок, экзотических птиц и обезьян, а также индийских рабов — груз "Бретоа", который вернулся в Лиссабон в 1511 г., включал тридцать семь рабов, из них двадцать одну женщину 88. Торговцы построили окруженные частоколом форпосты на побережье, самый ранний датируется 1504 годом, и в течение двадцати лет вокруг этих маленьких портов укоренились неформальные торговые сообщества, подобные торговым поселениям, которые выросли вокруг частоколов на реках верхней Гвинеи. Как и в Африке, эта португальская община в основном состояла из моряков-дезертиров (вероятно, двое моряков даже дезертировали с кораблей Кабрала по случаю открытия Бразилии) и торговцев, которые взяли в жены местных женщин и образовали смешанную общину 89. Таким образом возникли маленькие "неофициальные" колонии в Пернамбуку, Баии и Сан-Висенте. Если масштабы этого развития кажутся не впечатляющими, то стоит вспомнить, что к 1515 г., через двадцать три года после первого открытия Колумба, сами кастильцы мало что сделали, кроме ограбления и порабощения индейцев Карибских островов, и сумели основать лишь одно поселение на побережье материковой Америки, жители которого постоянно страдали от голода.
Примечания
1 М. Н. Пирсон наиболее проницательно написал о торговых условиях в Индийском океане, последний раз в работе `Markets and Merchant Communities (Indian Ocean), докладе, представленном на конференции, состоявшейся в Библиотеке Джона Картера Брауна в 1998 г.
2 О Каннануре и его отношениях с португальцами см. Genevi"ve Bouchon, `Regent of the Sea': Cannanore's Response to Portuguese Expansion, 1507-1528 (Oxford University Press, Delhi, 1988).
3 Обсуждение первоисточников по ранним путешествиям в Индию см. у Joan-Pau Rubi"s, `Giovanni di Buongrazzia's Letter to his Father Concerning his Participation in the Second Expedition of Vasco da Gama (1502-1503)', Mare Liberum, 16 (1998), pp. 87-112.
4 Subrahmanyam, The Career and Legend of Vasco da Gama, pp. 174-7.
5 Английскую версию письма "Каминьи" см. Ley, Portugal Voyages 1498-1663, pp. 39-59.
6 Samuel E.Morison, The European Discovery of America: The Southern Voyages (Oxford University Press, New York, 1974), pp. 210-14.
7 О путешествии Кабрала см. документы, собранные W.B.Greenlee, The Voyage of Pedro Alvares Cabral (Hakluyt Society, London, 1938).
8 Современный отчет об этих событиях см. в Sergio J. Pacifici, trans., Copy of the Letter of Portugal Sent to the King of Castile Concern of the Voyage and Success of India (University of Minnesota Press, Minneapolis, 1955), рр. 8-9. Это отчет, напечатанный в Риме в 1505 году Иоанном Безиккеном.
9 Genevi"ve Bouchon, Vasco da Gama (Fayard, Paris, 1997), p. 232.
10 Subrahmanyam, The Career and Legend of Vasco da Gama, pp. 182-3.
11 Lu"s Filipe Thomaz, `Factions, Interests and Messianism: The Politics of Portuguese Expansion in the East, 1500-1521', Indian Economic and Social History Review, 28 (1991), pp. 97-109.
12 Fonseca, `Os commandos da segunda armada de Vasco da Gama a India'.
13 Subrahmanyam, The Career and Legend of Vasco da Gama, pp. 190-1.
14 Недавний отчет об этом инциденте и обстоятельствах убийства его пассажиров и команды см. в Rubi"s, `Giovanni di Buongrazzia's Letter to his Father'.
15 Saunders, A Social History of Black Slaves and Freemen in Portugal 1441-1555, p. 8; Ballong-Wen-Mewuda, S"o Jorge da Mina 1482-1637, pp. 283-5.
16 Краткое описание "Casa da India" и Армазена см. у Marcello Caetano, O conselho ultramarino (Ag"ncia Geral do Ultramar, Lisbon, 1967), pp. 13-15 и James C.Boyajian, Portuguese Trade in Asia under the Habsburgs, 1580-1640 (Johns Hopkins University Press, Baltimore, 1993), pp. 3-4.
17 Lach, Asia in the Making of Europe, vol. 1, bk 1, pp. 103-4.
18 Lach, Asia in the Making of Europe, vol. 1, bk 1, p. 110; об участии итальянцев см. Radulet, `Os Italianos nas rotas do com"rcio oriental (1500-1580)'.
