Республиканец-2

Первым нарушил молчание Олвиц.

— Здравствуйте, адмирал. Не могу назвать этот вечер добрым.

— Что Вы от меня хотите? — не выдержал Коллинз.

— Нам известны планы Кагершема по захвату власти, в общих чертах.

При этих словах холодный пот потек по спине контр-адмирала. Он был хорошим, грамотным офицером и должность свою занимал по праву. За ним не стояли ни деньги, ни политики, свой карьерный рост он обеспечил своим потом. Но не кровью. Практически вся служба адмирала пришлась на спокойное, мирное время. К началу войны он уже получил адмиральские погоны и место в столичном штабе. Сейчас на него впервые подул холодный ветерок смертельной опасности. И встречать эту опасность пришлось не на бронированной палубе крейсера, а на дорогом ковре сенаторского кабинета. А вокруг вместо верного экипажа, троица крайне неприятных типов. Прокуроры и судьи в одном лице. Если он откажется сотрудничать, то дорога ему только одна, живым его никто уже не отпустит. И палачи ждут за дверью.

Может Коллинз и смог бы еще сопротивляться, но его доломала фраза капитана.

— Если Вы нам сейчас не поможете, то послезавтра в городе начнутся уличные бои. И никто, Вы слышите, никто не сможет гарантировать безопасность Вашей семьи.

Очень неприятный взгляд у этого типа, такой зарежет и глазом не моргнет. И тут адмирал вспомнил его, капитан Дескин, в последнее время вышел из доверия Кагершема и поспешил перебежать к новым хозяевам. Про похождения Дескина по штабу ходило несколько слухов, говорили, что на последнем задании он остался без продовольствия и ему пришлось человечину жрать. Перед глазами адмирала всплыла картина: Дескин, почему-то в парадном мундире, размахивающий окровавленным ножом посреди больничной палаты. И Коллинз сломался.

— Можно мне сесть, — хриплым голосом попросил он.

Дедушка за столом молча кивнул. Адмирал придвинул к себе один из стульев и сел посреди кабинета, приблизится к столу он не решился.

— Спрашивайте...

Когда дверь за Коллинзом закрылась, Тасселер повернулся к Вольдемару, разглядывая его, как будто видел впервые.

— Ваш блеф полностью удался, Коллинз раскололся полностью, и теперь мы знаем почти все. Хорошая идея, с одной стороны пряник должности командующего, с другой кнут безопасности его семьи.

— А не продаст? — усомнился Тасселер.

— Нет, он очень любит свою семью, а ее существование сейчас в наших руках.

— Вы страшный человек, Дескин.

— Сам иногда пугаюсь, сенатор.

— По крайней мере, в части военной составляющей их плана, нам все известно. Вы угадали, капитан, три батальона и эскадра Стенера, — увел разговор в сторону от неприятной темы Олвиц.

— И мы, наконец, сможем перейти к конкретным мерам противодействия, — поддержал его Вольдемар. — Я предлагаю следующее...

Глава 10. Республиканец

Колонна из десяти бронетранспортеров и двух десятков грузовиков уверенно пробиралась по широким столичным улицам. Увидев военную колонну дорожные полицейские, как и положено по инструкции, перекрывали движение, давая ей "зеленый свет". До конечного пункта оставалось уже меньше километра, когда в колонну лихо вписалась машина адмирала Кагершема. Намечаемое действие не могло обойтись без его личного присутствия. Настроение у адмирала было превосходным, все шло по плану, не то, что вчера. Откуда только принесло эту сенатскую комиссию на адмиральские головы. Вместо того, чтобы контролировать подготовку к сегодняшним действиям, пришлось полдня отбиваться от этих старых маразматиков. Никуда их, конечно, не пустили, но нервы они всем попортили изрядно. Но ничего, ничего, не долго осталось, всего каких-нибудь два или три часа, а там...

Колонна притормозила, выполняя правый поворот. Дорожный полицейский разогнал мешавших движению пешеходов, и передний БТР вышел на финишную прямую. Колонна, постепенно наращивая скорость, понеслась по прямому как стрела проспекту, заканчивающемуся простором Сенатской площади. Адмирал взял у связиста гарнитуру и сам вызвал адмирала Стенера.

— Браво один, как обстановка? Как ведут себя "друзья"?

Ответ последовал незамедлительно.

— Обстановка без изменений, все в норме. У "друзей" никакого движения, но пусть только шевельнутся, сразу об этом пожалеют.

Это означало, что единственная возможная помеха — гвардейский полк тяжелой пехоты пока находится вне игры. Единственный, располагавшийся почти в центре столицы, пехотный полк собственно и был предназначен для защиты государственных учреждений, в первую очередь здания Сената, от стихийных выступлений толпы и организованных выступлений собственной армии. Правда за последние двести пятьдесят лет полк выполнял только парадно-показательные функции и о первоначальном предназначении как-то позабыли и слово "гвардейский" у подавляющего большинства граждан, в том числе и военных, ассоциировалось с понятием показательный, а не охранный. Три пехотных и один танковый батальон, артиллерийский и зенитный дивизионы, разведывательная, саперная и медицинская роты, прочие вспомогательные подразделения. Всего почти четыре тысячи человек, вооруженных новейшим оружием и техникой, отлично обученных не только хождению строем. Батальоны полка успели поучаствовать в боевых действиях, а после окончания войны, в полк пришло большое количество ветеранов из других частей. На самом деле, несмотря на показушность, полк представлял собой реальную силу. Но пока эта сила бездействовала. К тому же место дислокации полка контролировалось из космоса кораблями эскадры вице-адмирала Стенера, готовых обрушить на головы гвардейцев смертоносный ракетный град.

На полевом планшете адъютанта три зеленых гусеницы ползли по карте города медленно, но неуклонно приближаясь к центру. Тем не менее, адмирал решил получить подтверждение от командиров обоих батальонов. Повинуясь движению пальцев адмирала, связист переключил канал.

— Гамма два, гамма три, сообщите время прибытия.

— Гамма три, альфе один, расчетное время прибытия пять минут.

— Гамма два, альфе один, время прибытия семь минут.

Прекрасно, все три батальона будут у цели почти одновременно. Несмотря на то, что космодесантникам предстояло совершить марш на большее расстояние, к тому же в их колоннах были гусеничные БМПД, все три подразделения прошли свой маршрут безупречно. Никто и ничто не могло остановить их. А что творится в стане противника? Новое движение пальцев.

— Дельта два, доложите обстановку.

— Заседание началось одиннадцать минут назад, режим охраны обычный, никаких признаков тревоги. Единственное отклонение от распорядка дня — заседание объявлено закрытым, пресса из зала удалена.

Странно, принесение присяги новыми сенаторами — открытая торжественная церемония, проходящая при активном участии прессы. С другой стороны, удаление прессы играло на руку мятежникам, не придется выгонять ее из зала, ибо намеченное действие для репортерских глаз и ушей не предназначалось.

— Гости в зале собрались?

— Собрались.

— Продолжайте наблюдение.

Если все действующие лица на месте, то поправки в план можно не вносить. Через несколько минут ловушка захлопнется, а запертые двери спецназовцев не остановят и сенаторов не спасут. Передний бронетранспортер выкатился на площадь, за ним последовали остальные машины. И тут возникло первое затруднение. Большая часть площади оказалась заставлена машинами репортеров и гостей церемонии. Не было никакой возможности разместить на оставшейся части больше сотни грузовиков, БТРов и БМПД всех трех батальонов. Передняя часть колонны остановилась, и зеленая гусеница начала сжиматься. С другой стороны площади показалась первая БМПД космодесантников, площади грозил транспортный коллапс. Машина адмирала выскочила из колонны и подлетела к дежурившему на площади патрулю дорожной полиции. Кагершем открыл окно и приказал вытянувшемуся при виде адмирала полицейскому.

— Капрал, очистите площадь от гражданских машин.

— Есть, очистить площадь!

Капрал вытянулся еще больше, а затем, махнув рукой напарнику, сорвался с места и побежал к парковке выполнять адмиральское указание. Постепенно все три колонны втянулись на площадь и улицы, окружающие здание Сената, благо они были достаточно широкие. Адмирал опять взял в руку гарнитуру радиостанции.

— Внимание всем гаммам. Начинаем!

Повинуясь командам офицеров и сержантов, десантники и спецназовцы посыпались с техники на столичный асфальт. Десантники, согласно плану, быстро оцепили внешний периметр здания Сената и выставили посты на прилегающих к нему улицах и проспектах. В этих двух батальонах только офицеры и большая часть сержантов были в курсе происходящего, рядовым десантникам и капралам скормили байку о необходимости взять здание Сената под охрану. А у спецназовцев, которые должны были ворваться в здание и выполнить основную задачу, сразу же возникла заминка. В огромное здание было всего четыре входа с улицы, включая общие и служебные, и два входа через подземный гараж, расположенный под зданием. Через все эти входы наружу выплескивалась людская толпа. Растекаясь по площади, она исчезала в стоящих на парковках машинах и устремлялась к двум входам в метро, находящимся по близости. Еще один поток машин хлынул из ворот подземного гаража. Движение на Сенатской площади встало намертво. На помощь к патрулю дорожной полиции прибыли еще несколько машин с их коллегами. Стараниями полицейских удалось организовать выезд гражданских машин с площади и пробка начала понемногу рассасываться.

Адмирал нервничал, эта задержка в планы не входила. Командиры штурмовых групп докладывали, что прорваться через многократно превосходящую толпу, в панике стремящуюся покинуть здание, невозможно. Кто бы мог подумать, какие проблемы может создать обычная людская толпа. Хорошо, что в космосе хватает места для маневра и никто под ногами не путается. Находящиеся в толпе репортеры и корреспонденты, прибывшие освещать в прессе присягу новых сенаторов, вспомнили о своем профессиональном долге и начали снимать происходящее. Некоторые начали пытаться выяснить, что происходит у солдат и даже взять интервью у офицеров. Адмирал связался с "Браво-1".

— Как ведут себя наши "друзья"?

— Пока никакой дополнительной активности. Полиция перекрыла въезд в центр, машины только выпускают из центра города.

Кагершем остался удовлетворен разговором, гвардейцы, похоже, еще ни о чем не подозревали, а действия полиции даже играли на руку мятежникам. Между тем поток из дверей Сената начал пересыхать и штурмующие получили, наконец, возможность ворваться в здание. Оставшиеся на входе охранники сопротивления не оказали, но и добиться от них разъяснения происходящего тоже не удалось. Единственное, что удалось узнать: по внутренней трансляции внезапно была объявлена экстренная эвакуация из здания. Толпа, состоящая из технического персонала, гостей и праздно шатающихся без дела журналистов, рванула к выходу. Каким-то чудом никого не задавили насмерть, но пострадавшие были. Группы спецназа растекались по зданию. Большая часть спецназовцев знала, что сейчас происходит, их долгие годы подбирали и готовили по принципу полного подчинения командирам и приказам вышестоящих начальников. Среди них были и те, кто без лишних раздумий согласился взять на себя самую грязную работу. Впрочем, данное предложение кому попало, не делали.

Еще одна задержка возникла перед дверями, отделяющими открытую для свободного посещения часть здания от рабочих помещений сенаторов и главного зала для заседаний. По замыслам архитекторов, эти двери выполняли еще и оборонительную функцию. Но из замаскированных в стенах амбразур, по ворвавшимся в здание, никто не стрелял. За сотни лет бездействия механизм их открывания настолько закис, что открыть амбразуры не было никакой возможности. Охрана просто закрыла прочные стальные двери.

— Взрывайте! — распорядился комбат.

Через минуту мятежники, проскочив густое облако белой пыли, оказались буквально в центре государственной власти республики. Здесь никого не было, ни охраны, ни сенатских служащих, ни самих сенаторов. Коридоры и помещения, обычно наполненные суетой и деловой активностью, были абсолютно пусты. Подождав, пока осядет пыль, адмирал прошел через изуродованный взрывом проем и направился к дверям, ведущим в зал заседаний. Группы спецназовцев сосредоточились у дверей, готовые по команде ворваться внутрь.

— Начинайте, — разрешил адмирал.

— Захват! — скомандовал комбат.

Двери не выдержали спецназовского напора и рухнули, штурмующие ворвались внутрь и замерли. Зал был почти пуст. Почти, потому что на первом ряду сидела странная троица и подчеркнуто спокойно беседовала. Седой, лысый дедушка в мешковатом костюме, солидный господин лет пятидесяти и флотский офицер с погонами капитана второго ранга. Казалось, они не обратили на ворвавшихся никакого внимания. И только когда к ним приблизился сам Кагершем со своей свитой, сидевший в центре троицы дедушка оторвался от разговора и подняв взгляд посмотрел прямо в глаза адмиралу.

— Ну наконец-то, адмирал, а то мы уже хотели идти к Вам навстречу.

Однако взгляд адмирала пробуравил офицера в соседнем кресле.

— И ты, Дескин?!

— А что я?— почти искренне изумился Вольдемар. — Я, между прочим, официально в отпуске нахожусь. Сюда меня знакомые пригласили, на присягу. У меня и билет пригласительный есть.

Вольдемар помахал в воздухе цветным пластиковым прямоугольником.

— Это Вы, адмирал, ворвались в Сенат во главе толпы вооруженных изменников!

— Они не изменники! — Кагершем искренне выглядел оскорбленным.

В спор вмешался солидный господин, сидевший слева от Тасселера.

— В двух кварталах отсюда находится юридический факультет университета, там любой студент второго курса квалифицирует происходящее здесь как измену присяге и вооруженный мятеж, номера статей, к сожалению, не помню.

Ответить адмирал не успел.

— Давайте оставим этот юридический спор, — предложил Тасселер. — Лучше обсудим условия капитуляции мятежников.

От такой наглости у адмирала перехватило дыхание.

— Какие условия? Какой капитуляции? Да я..., я вас... Где остальные?!

— Далеко, адмирал, уже далеко, — ответил Тасселер. — Вам их не достать. Под зданием есть очень большие подземелья, даже есть тоннель к ближайшей станции метро. Кое-кто не хотел идти, но их убедили.

Сенатор блефовал. Тоннель действительно был, но его засыпали лет сто пятьдесят назад по причине полной бесполезности. Сенаторов спрятали в спешно приведенном в порядок бомбоубежище, способном выдержать ядерный взрыв приличной мощности. Сторонников адмирала вывели из зала под угрозой применения шокеров, а к четырем наиболее рьяным эту угрозу пришлось применить. Потерявших сознание вынесла охрана.

— А мы остались, — продолжил Тасселер. — Я и сенатор Нейман...

Кивок в сторону солидного господина.

— И остались мы для того, чтобы уполномочены обсудить условия вашей капитуляции. Пока еще все живы, капитуляция может быть принята на очень мягких условиях.

Адмирал Кагершем взял, наконец, себя в руки. Было ясно, что планы его раскрыты, сенаторам удалось в последний момент смыться и рассчитывать на получение власти под прикрытием хоть какого-нибудь фигового листка уже не приходилось. Однако и сдаваться он не собирался. Сенатские крысы хотят поторговаться? Ради бога. А под это дело можно выяснить, какими силами они располагают. И располагают ли вообще. Для начала адмирал решил убрать из зала лишних свидетелей.