6.1. Мертвая долина. Книга 1.

Ас знаком показал, что понял, осознал ошибку и учтет на будущее, крепко сжал плечо брата. После чего кинул последний взгляд на погрузившийся в темноту дом Главы Алого Клана и шепотом велел:

— Уходим. Больше нам тут нечего делать... хотя нет. Пожалуй, на обратном пути взглянем на Дворец поближе. Я хочу кое-что проверить.

— Глава 11 -

Недолго поразмыслив, я все-таки решила обождать с откровениями до конца ужина, чтобы мои бравые Фантомы не дай бог не подавились или не приставили к моему нежному горлу нож, настойчиво требуя сваливать отсюда как можно быстрее. А то неровен час — позабудут, кто и зачем их сюда приволок. Дергаться начнут не по делу. Тревогу ненужную забьют, потом еще и угрожать надумают... какие-то нервные они стали в последнее время. Совсем-совсем неспокойные.

А мне до зарезу нужно добраться до Пирамид. Взглянуть на них своими глазами, тщательно изучить, потрогать и, если потребуется, даже на зуб попробовать, чтобы понять, что это за дрянь и как с ней бороться. Ведь не зря же они расположены в строго определенной последовательности? Не зря же города, в которых они находятся, так тщательно охраняют? Сердцем чую, что, проникнув туда, мы узнаем много важного. Ведь, возможно, это и есть слабое место Невирона.

Надо только сделать так, чтобы побратимы тоже об этом задумались. И осознали, что на данный момент серьезной опасности для нас нет. Жаль, что обсудить этот вопрос вслух нет никакой возможности, а мыслеречью из нас двоих, к сожалению, владеет только Лин. Но я потом дополню, если потребуется, переговорю с братиками поодиночке и сделаю все, чтобы быть убедительной.

Впрочем, за Мейра и так можно не волноваться — он, хоть и упрямый, верит мне почти безгранично. Эррей тоже давно научился прислушиваться к моему мнению, что особенно ярко проявилось после Рейданы. С Деем у нас вообще никогда и никаких проблем не случалось — из всей девятки Фантомов он был самым покладистым, и мое слово порой значило для него гораздо больше, чем мнение Его Высокопреосвященства Георса. Кстати, именно он первым поддержал мое решение об отправлении скаронов на историческую родину. Первым же заявил, что, как маг, категорически возражает против присутствия в Невироне четырех неуравновешенных чародеев с непонятными способностями. И первый же высказался "за", когда я волевым решением оборвала бесполезную дискуссию и заявила, что Тени ни под каким соусом туда не пойдут. Даже если в короткие сроки отыщут свои Амулеты и каким-то чудом переберутся через неприступные невиронские горы. Поэтому насчет Дея я тоже несильно переживала: он меня не подведет. Точно так же, как и Лок. А вот Родан... наш дико упрямый, своевольный, вечно боящийся за мою персону Родан... мог доставить нам немало хлопот. Поэтому его я принялась обрабатывать сама, не перекладывая это трудное дело на плечи Лина. И, как только пришло время укладываться спать, змеей вползла в нашу общую повозку, нахально устроившись у него под самым боком.

Как и следовало ожидать, после той гнусной выходки, за которую я жестоко мстила ему на протяжении последних трех дней, к моему появлению Хас отнесся более чем настороженно. То есть, беспокойно заерзал и довольно нервно поинтересовался, чего мне вдруг от него понадобилось. Пришлось со смешком напомнить, что я — "девушка", которой негоже коротать ночь на улице. К тому же, подходящего места для этой самой "девушки" снаружи никто, собственно, не обустраивал. Более того, после Харона я всерьез опасалась спать на чужой земле, совершенно не желая, чтобы моя сила неожиданно проснулась. Ну и наконец, в моих глазах он сейчас не друг, а очень даже "дедуля", так что никакого урона моей девичьей чести не случится. Если, конечно, из нашей повозки не будут всю ночь доноситься неприличные звуки.

Родан на такое объяснение неожиданно смутился.

Я же нагло отодвинула его к стенке и удовлетворенно плюхнулась рядом, отчего он смутился еще сильнее и, кажется, даже мило порозовел. Раньше-то мне ничто не мешало спать на сеновалах рядом с шейри и Локом, считавших своим долгом греть мою спину ночи напролет. Но сегодня с нами были посторонние, которым это могло показаться странным. Так что я ничем не рисковала, совмещая приятное с полезным, и, терпеливо дождавшись, пока народ снаружи угомониться, принялась за свое черное дело.

В самый первым миг, когда его заалевшего уха коснулся мой интимный шепот, Родан испуганно вздрогнул. Потом тревожно дернулся, явно не понимая, что на меня нашло. Затем, кажется, покраснел уже весь (жаль, что в темноте плохо видно) и наверняка подумал о нехорошем. Но стоило мне упомянуть о Тварях, как изрядно перенервничавший Хас мгновенно обратился в камень — холодный, неподвижный и мрачный. А еще через миг он уже сам придвигался ближе, стараясь не упустить ни единого словечка и с каждой минутой каменея все больше.

Всерьез опасаясь громкого негодующего вопля, я заранее сгребла его в охапку и на всякий случай прижала к тюкам, чтобы не вздумал делать глупости. Говорила быстро и четко, постоянно напирая на логику. Настойчиво талдычила про Лина и его сильные крылья. Про горы, через которые нам перелететь — раз плюнуть, и над которыми, в отличие от Степи, не было никаких ловушек. О том, что у нас действительно имелись пути отступления, а также заранее продуманные запасные варианты, не потерявшие своей актуальности и по сей день. Мы могли в любой миг вернуться, несмотря даже на близость Тварей. Да, пускай мы ничего об них не знали. Пускай некроманты преуспели в этом вопросе гораздо больше, чем мы думали. Да, это был крайне неприятный сюрприз... но все же обошлось? Мы, слава богу, живы, здоровы, не разоблачены. К тому же, Лин теперь прекрасно видит местную нежить, постоянно ее отслеживает и предупредит, если заметит подозрительную активность. Так что повода для паники нет. Повода бросать все на полпути, так и не узнав самого главного, тоже. Мы должны остаться... просто должны... и закончить эту работу, как положено. Хотя бы потому, чтобы по возвращении у нас имелось что предъявить в качестве весомого доказательства. И чтобы все это было не зря: этот громадный риск, наши общие усилия и даже мой внезапный отъезд, при воспоминании о котором до сих пор все переворачивалось в душе.

Когда я изложила свои аргументы и с беспокойством принялась ждать ответной реакции, Родан надолго замолчал. Так надолго, что я даже заподозрила неладное и едва его не встряхнула, чтобы не томил. Как-то тревожно было не слышать закономерного "ты спятила?!!" или "нет, мы немедленно возвращаемся!!". Тревожно, в первую очередь, потому, что это никак не вписывалось в характер вспыльчивого и слегка повернутого на моей безопасности Хаса.

Но вот он, наконец, вздохнул и, повернув голову, пристально посмотрел в упор.

— Ты и правда считаешь, что это ТАК УЖ необходимо? — подозрительно тихо спросил Родан, глядя мне прямо в глаза.

Все еще ожидая от него неприятных сюрпризов, я настороженно кивнула.

— Да. Сейчас мы знаем намного больше, чем подопечные да Миро. Но все же недостаточно для того, чтобы строить относительно Невирона серьезные планы.

— Думаешь, это реально — строить сейчас какие-то планы? — с ноткой вполне объяснимого сарказма поинтересовался Хас.

— Вполне, — так же настороженно отозвалась я. — Пока, как мне кажется, все идет неплохо.

— ЭТО ты называешь неплохо?!

— Могло быть хуже, — возразила я, слегка успокоившись: кажется, разговор входил в нормальное русло. Родан не паниковал, не вопил, не рвал на себе волосы. И вообще, пока что вполне адекватен. Гм. Пожалуй, даже слишком адекватен для тех новостей, которые я ему сообщила. — Причем, намного хуже. Но, по большому счету, за то время, что мы путешествуем, вокруг нас абсолютно НИЧЕГО не изменилось. Понимаешь? Ничего! Все осталось по-прежнему. Потому что Твари были, есть и будут ходить вокруг нас кругами. Точно так же, как делали это вчера, позавчера и седмицу назад. Просто теперь мы об этом знаем. Только и всего.

— ОНИ нас сейчас слышат? — внезапно встрепенулся он.

— Нет. Лин говорит, что поблизости никого. Он контролирует периметр. И думает, что "метки" держат большинство из НИХ на определенном расстоянии. От соблазна, наверное?

Родан странно дернул щекой, а потом снова задумался.

— Ты полагаешь, что сможешь отсюда выбраться? — наконец, напряженно спросил он, кажется, что-то для себя решив.

— Мы все можем. В любой момент. В противном случае я бы в Невирон даже не сунулась.

— А ты... не боишься?

Я усмехнулась.

— Боюсь, конечно: я, если ты не знал, тоже живая. И в склонности к самоубийству никогда замечена не была. Просто, кроме нас, с этим делом никто не справится и никого, кроме нас, да Миро сюда больше не пришлет. Поверь, мне тоже неспокойно, Род. И я все время помню о том, что дома нас ждет Фаэс. Что там остались Ас с ребятами, которые вынуждены оставаться в неведении, каждый день надеясь на лучшее. Да, у нас был только месяц сроку. Как крайний вариант — два. Я все это помню и все прекрасно понимаю. Даже те многочисленные возражения, которые ты (почему-то!) все еще не озвучил. Но я хотела тебе сказать вот что, прежде чем ты все-таки примешься меня отговаривать: превышать оговоренные сроки мы в любом случае не станем.

— Неужели? — странно хмыкнул Родан.

— Конечно. Я не настолько гадкая, чтобы заставлять близких мне людей сходить с ума от беспокойства. Поэтому мы сделаем здесь максимум того, что вообще возможно, постараемся добиться того, что планировали. Но если вдруг у нас не получится или здесь станет слишком жарко, мы немедленно возвращаемся. Однако даже если все пройдет по плану, мы возвращаемся тоже. Причем, не позднее, чем через месяц. И не позднее, чем за пару дней до истечения данного нам срока. Просто потому, что не имеем никакого права заставлять ребят понапрасну переживать. И потому, что им сейчас приходится намного тяжелее, чем нам.

Хас вздохнул.

— Согласен. Только понять не могу, как Ас вообще на это согласился?

— Это было необходимо. Но ты прав, — кивнула я. — Мы с ним действительно почти поругались. Да только по-другому, к сожалению, не получилось. Не вышло привести сюда весь наш отряд "рыцарей ночи". Хотя, знаешь... иногда как подумаю о том, как это выглядит... аж самой становится нехорошо. Боюсь, такими темпами меня очень скоро начнут считать исчадьем ада, а вас — моими верными слугами, которые скрывают лица за черными масками только потому, что там вместо лиц — звериные морды. Да еще рога под шлемом спрятаны. И копыта сапогами закрыты.

— Какие копыта? — искренне опешил Родан.

— Да так... есть в нашей мифологии такое мнение, что Повелитель Тьмы непременно должен иметь длинные рога, страшную харю и кривые волосатые ноги с копытами, как у козла. А еще полагают, что он — мастер обмана, гений коварства и вообще, самый гнусный тип в Подземном мире, который находит немалое удовольствие в том, чтобы мучить людские души после смерти.

— Ну... у нас тоже считается, что Айд повелевает миром мертвых.

— А пытки он уважает? — прищурилась я.

— Э... нет... вроде. Просто следит за порядком. Наверное. Я не знаю — еще не успел туда добраться.

— Я, как ни странно, тоже. Но при этом знаешь, что любопытно? В вашем Учении про Айда написано крайне мало. Не самого хорошего, не самого лестного... однако нигде, никто и ни в одной книге не говорит, что он кого-то там мучает или измывается над умершими. Хоть по собственной прихоти, а хоть для того, что это, дескать, способствует очищению и дает искупление грехов. Про него, если что и говорится, то только то, что живет в ночи, вечно противостоит Аллару, строит козни, развлекается со своими Тварями, забирает к себе нечистые души... а что он там с ними вытворяет — молчок. Тогда как у нас на каждом углу расписывают царящие в аду страсти, типа огненных рек, в которых люди заживо горят и все никак не могут рассыпаться пеплом; горячих сковородок, которые лижут те, кто любил приврать; кипящих котлов с маслом, в которых варятся грешники... и тому подобное. Как будто были те, кто все это испытал и увидел, а потом вернулся и рассказал живым. Чтобы, значит, боялись, перестали грешить и зареклись нарушать божьи заповеди.

Родан пожал плечами.

— Вера из чувства страха — это не вера.

— Я тоже так считаю. Но у вас, как ни странно, даже Айд никого не тащит силком к себе в услужение.

— Человеку дана свобода воли, — отозвался Хас. — Так записано в Учении.

— У нас в Библии тоже много чего написано. И, тем не менее, свободы выбора она не оставляет. А есть еще такие учения, последователи которых искренне считают, что блаженная жизнь настанет лишь тогда, когда они истребят всех, кто не верует в их бога.

— А вот это уже глупо, — фыркнул Хас. — Я, конечно, не святой и не жрец, но, по-моему, незачем пытаться уничтожать тех, кто тебя не понимает. Потому что это — не победа. Это — простое убийство: тупое, кровавое и ни для чего, кроме удовлетворения твоих амбиций, не нужное. Аллар не требует ни от кого из нас преклонения. Айд, хоть и повелевает мертвыми, не требует тоже. Они борются друг с другом, это правда. Они стараются перетянуть на свою сторону наши души. Но бездумно истреблять тех, кто за ними не пошел... глупо, Гайдэ. Честное слово, это — чисто человеческое стремление, тогда как боги от подобных решений, как мне кажется, слишком далеки.

Я вздохнула.

— Какой ты временами мудрый... сразу видно, что общался и со жрецами, и с верующими, и с теми, кто, наоборот, не верит ни в черта, ни в бога. Мне, вот, целый год потребовался, чтобы начать хоть что-то понимать. А ты — р-раз, и сказал то, до чего я уже дошла, но пока еще для себя не озвучила.

— А ты в Аллара веришь? — неожиданно спросил Хас.

Я пожала плечами.

— Не знаю. Год назад сказала бы, что точно нет. Полгода назад уже бы засомневалась. А сейчас... честное слово, не знаю.

— Ты придешь к пониманию, — поразительно уверенно сказал Родан, ничуть не огорчившись. — Когда-нибудь сама придешь и сама выберешь свой путь.

— Угу. Если меня не поторопят.

— Боги не торопятся, Гайдэ, — вдруг усмехнулся он как-то странной, совсем не свойственной ему усмешкой. — Боги лишь выбирают наилучший момент для осуществления своих планов. А уж как ты в них впишешься — лишь от тебя зависит. И станешь ли ты их орудием — тоже.

Я вздохнула.

— В том-то все и дело, Род: не хочу я быть ничьим орудием. Не хочу становиться марионеткой. Ни Аллара, ни Айда, ни даже Лойна... если он, конечно, еще жив и хоть что-то помнит.

— Тогда что же ты хочешь?

— Понятия не имею. На данный момент, пожалуй, только одного — чтобы меня, наконец, оставили в покое.

Хас странно покосился и послушно замолчал, а потом с сожалением посмотрел на мои короткие волосы и с еще большим сожалением тронул светлую прядь.

— И не жалко тебе? Такое богатство и — под нож?

— Отрастут еще, — усмехнулась я, отбирая у него прядку. — И вообще: не о том думаешь, "дедуля". Тебе давно пора спать, а не любоваться собственной "внучкой". Да и покряхтеть бы напоследок не мешало. И покашлять, заодно. Чем надрывнее и страшнее, тем лучше. Не забыл еще свои прямые обязанности? Или мое присутствие мешает адекватно мыслить?