Минимально необходимое воздействие-5

Ввиду сложности задачи, в процессе выполнения этого плана возникли некоторые диспропорции как в сфере производства, так и в сфере потребления. Делался вывод, что актуальной задачей становится сглаживание, а в перспективе и ликвидация этих диспропорций.

Можно было не сомневаться, что эта статья станет темой ближайшего "Откровенного разговора", тем более, что темой таких разговоров она стала и без открытого партсобрания.

На этот раз секретарь парткома был краток. Тема собрания всем была известна, он лишь сообщил, что мы должны обсудить, как по нашему мнению должна происходить ликвидация диспропорций потребления в союзных республиках и к чему она может привести. Пошутил, что не успели трудящиеся нашего института задать вопрос о размере производства и потребления по стране, как партия откликнулась с помощью своего главного печатного органа, и предложил приступить к обсуждению.

Первым опять выступил начальник отдела испытаний:

— По-моему, решение очевидно — каждому по труду, то есть, каждая республика должна потреблять ровно столько, сколько производит, — рубанул Владимир Сергеевич. — Разумеется, это не отменяет того, что уровень производства в отстающих республиках нужно поднимать, тогда и уровень их потребления тоже будет подниматься.

— Конечно, хотелось бы, чтобы уровень благосостояния в РСФСР быстро вырос в полтора раза, но знаете, что может в этом случае произойти? — немедленно откликнулся секретарь, наверняка заранее готовившийся к этому собранию. — Жители бедных республик будут всеми правдами и неправдами их покидать и переезжать в богатые, в первую очередь в РСФСР, которая по вашему предложению такой и станет. И поднимать уровень производства в бедных республиках станет некому.

— Здесь я погорячился. По-видимому, есть смысл душевое потребление по всем республикам довести до среднего, до 11 тысяч долларов в год. С точки зрения справедливости это должно всех устроить. Пусть уровень жизни жителей России увеличится и не в полтора раза, а только на 20%.

— Но уровень жизни Грузии и Эстонии упадёт втрое, Армении и Латвии вдвое. Не боитесь, что эти республики захотят отделиться?

— А что, они могут отделиться? — спросила одна из молоденьких лаборанток из жениной лаборатории исследования аккумуляторов.

— Да, имеют право по Конституции, — ответил секретарь парткома. — Советую вам её прочитать, интересная книга.

— Это что же получается, можно вступить, набрать всего хорошего, а потом выйти? А как быть, если кто-то из людей хочет выйти, а кто-то нет? Или в Конституции об этом написано? — зачастила вопросами та же лаборантка.

— Нет, не написано. Порядок выхода союзной республики из состава СССР в Конституции не определён.

— Тогда пусть сначала вернёт всё лишнее, что получила, а потом выходит. И всё равно жалко тех, кто выходить не хотел.

— Мне другое интересно, — неожиданно вступила в обсуждение сидящая недалеко от меня Мадоян. — Допустим, СССР покинула республика, жители которой жили в два или три раза лучше среднего за счёт дотаций из центра. Дотаций не станет, через какое-то время все поймут, что жить стало намного хуже и большинство захочет вернуться обратно. Нужно ли их принимать назад, ведь они теперь иная страна?

— А вот процедура приёма в состав СССР в Конституции определена. Я повторю свой совет всем сотрудникам нашего института: освежите в памяти текст Конституции. Вы, Сусанна Гукасовна, описали случай не совсем обычный, принимать назад в свой строй предателей не хочется, но вполне возможно, что предателями является лишь часть руководства республики, которая и спровоцировала решение о выходе. А большинство народа могло быть и против.

— Значит, нужно чётко определить порядок выхода республик из состава СССР, так, чтобы решающим было мнение большинства народа. Инструмент известен, всенародный референдум, в котором решение "за" должно приниматься квалифицированным большинством в две трети или три четверти голосов.

Для меня было важно, что председатель собрания не прервал обсуждение на в недавнем прошлом немыслимую тему, отделение республик от СССР. Он явно получил недвусмысленные инструкции от вышестоящей партийной организации. Впрочем, подобный ход обсуждений Президиум ЦК наверняка предполагал, публикуя эту статью в "Правде". Возможная цель — заранее выпустить пар в свисток.

Я поднял руку и вскоре получил слово:

— Результат референдума во многом будет зависеть от того, как будет вестись агитация и пропаганда "за" и "против" выхода. Инициаторы отделения от СССР могут намеренно вводить народ в заблуждение, а когда дым рассеется станет уже поздно, выход состоялся. В общем, я предлагаю сделать что-то вроде переходного периода длительностью 3-4 года, в течение которых на территории намеренной отделиться республики действует законы СССР, но экономически она становится самостоятельной, живёт на то, что производит. В конце этого переходного периода должен быть проведён новый референдум с тем же вопросом. Если выход этим повторным референдумом подтверждается, то под патронажем СССР должны быть решены ещё некоторые вопросы. Например, порядок репатриации граждан новоявленной страны, которые не согласны с отделением от своей бывшей родины, Советского Союза. Или судьба автономий, если они имеются в составе отделившейся республики. Не противоречит логике, если они будут иметь своё право на отделение от вновь образованной страны. Наверняка есть и другие сложности. Все эти проблемы должны быть доведены до сведения всех голосующих граждан.

Был ещё ряд выступлений по поводу приведённых в "Правде" сведений о производстве/потреблении по республикам. Например, для меня было новостью выступление работника строительного отдела. Он рассказал, что работал в строительном управлении как в Армении, так и в России, и задал вопрос, почему так сильно отличается фонд заработной платы в этих республиках, менее 15% в РСФСР и более 30% в Армении.

* * *

— Глеб, как вы относитесь к детектору лжи? — На следующее утро поприветствовал меня Красилов.

— Я слышал о нём только от любителей зарубежных детективных романов. Кажется, он там называется полиграф. Про полиграфы в СССР вообще не слышал.

— От руководства поступила задача разработать наш, советский полиграф, лучший в мире, как и всё в нашем институте.

— Александр Викторович, почему я? Неужели нельзя поручить кому-нибудь другому?

— А кому ещё я могу это поручить? Технологам? Монтажницам? Аккумуляторщикам? Твоя лаборатория самая разноплановая, у тебя наиболее широкий набор специалистов.

— Насколько я по-дилетантски понимаю, полиграф должен обрабатывать реакцию организма испытуемого на вопросы. Хотя, может быть, и на картинки тоже.

— Вот, Глеб, вы уже знаете об этом больше меня.

— Раз в процессе участвует человеческий организм, то нужны, наверное, медики с психологами, или биологи с биохимиками, или кто там ещё в этом разбирается. Таких специалистов у меня нет.

— Об этом не волнуйтесь. Распоряжение пришло с самого верха, так что с привлечением специалистов любого профиля проблем не будет. Фактически, вам нужно будет только зафиксировать в памяти ЭВМ вопрос или, как вы предложили, изображение, реакцию на него, считанную с помощью тех или иных датчиков. Хранить всё это и выдавать в удобной для обработки форме для каждого испытуемого. Само собой, поддерживать базу данных по всем испытуемым.

— Так использование этого полиграфа предполагается массовым?

— По некоторым неподтверждённым сведениям, да.

Интересно, а я сам смогу его благополучно пройти, если получу вопрос "Не пророк ли ты"? Неужели придётся делать в программном обеспечении "заднюю дверь"?

— Ладно, Александр Викторович, я не возражаю. Техническое задание есть?

— Пока нет, я хотел лишь получить от вас принципиальное согласие или отказ.

— Считайте, что моё согласие у вас есть.

Глава 21.

Красилов говорит о массовом использовании полиграфа и хранении результатов испытаний в базе данных. Для чего может быть нужно хранение результатов в базе данных? Например, для отчётности или для их использования при повторных испытаниях. Второй вопрос, по какой причине может потребоваться массовое использование полиграфа? До этого я считал, что он нужен для определения ложности или правдивости ответов пойманного шпиона или другого подозреваемого. Трудно поверить, что вдруг косяками пошли ловиться шпионы, значит, остаются косяки подозреваемых, то есть, массовая проверка своих граждан. Надеюсь, что не всех, а лишь некоторых категорий.

Не следствие ли это принятого Хрущёвым в 56 году запрета на сбор компрометирующих материалов на номенклатуру? О тяжёлых последствиях этого решения я предупредил его в шестом письме ещё в 60 году. Фактический запрет артелей он отменил почти сразу, а это своё решение не отменял целых три года, пока сам не лишился власти. Президиум ЦК принял эстафету моих писем в 63-ем, и тоже жевал сопли аж до 70-го, пока, наконец, не сделал то, что следовало сделать сразу.

Не думаю, что номенклатура начала немедленно разлагаться сразу после 56 года. Первые годы она наверняка присматривалась, прежде чем начала активно пользоваться своей безнаказанностью. Но лет десять форы она получила, а за это время разложение вполне могло принять системный характер, возникли коррупционные цепочки, прикрытая сверху организованная преступность. Скорее всего, разложение затронуло органы МВД и КГБ, а вероятная массовая проверка работников этих органов и номенклатуры говорит о предполагаемом масштабе явления. Понятно, что если разложены почти все, то никакие проверки не помогут, просто в этих структурах не найдётся честных проверяющих. Но не думаю, что процесс зашёл настолько далеко.

Интересно, преодолён ли был этот порог к 1985 году? Ведь советовал же кто-то Горбачеву творить ту дичь, которую он творил. Позволил обливать грязью всё, что было сделано в СССР без разбора, допустил перемещение денег из безналичного оборота в сферу потребления, и другие "чудеса" внутренней и внешней политики.

— Вот и хорошо, я не сомневался в вашей гражданской позиции, — после довольно длинной паузы, позволившей мне осмыслить происходящее, отозвался Красилов. Хотя сама эта пауза говорила о том, что он приготовился к долгим уговорам, и моё быстрое согласие стало для него неожиданным.

— В какие сроки нужен нормально работающий полиграф?

— Задание внеплановое, так что сразу как получится. В общем, чем раньше, тем лучше.

— Кстати, о планах. Я знаю, что в "Кристалле" получен первый кремний для пластин диаметром 150 миллиметров. Мы будем на них переходить?

— Новые зеленоградские заводы строящегося московского электронного производственного объединения (МЭПО) на них и рассчитаны. Новосибирск сможет перейти на 150 мм в следующем году, тем более, что часть площадей там пока пустует и на них можно сразу установить новое оборудование. Наш завод останется как есть, слишком большие затраты на модернизацию и замену устаревшего оборудования.

— А институт?

— Лаборатории переоснастим, как иначе отрабатывать новые технологии в условиях, приближённых к боевым. Думаю, года через два закроем дефицит процессоров и памяти.

— По гермодискам и печати тоже?

— Надеюсь, да. Немцы предлагают в рамках международной кооперации наладить у них выпуск игольных ПУ и клавиатуры. Не хочешь к ним съездить, оценить их производственные возможности?

— Пожалуй, нет. Эту работу может выполнить довольно много людей, я лучше буду заниматься тем, что умею делать хорошо.

* * *

— Глеб, нужно принять второй этап по договору с МЭИ, — подошёл ко мне Валера.

— С ним всё нормально?

— Да.

— Давай акт сдачи-приёмки.

— Он там у меня. Это первый этап был чисто бумажным, по второму уже можно кое-что посмотреть.

— Хорошо, идём.

— Двигатель я подключил к старому стенду вместо шестнадцатикиловаттника инвалидки.

— Работает?

— Да, только не удалось проверить его на максимальных заявленных оборотах, генератор нагрузки на это не рассчитан, нужно будет ставить редуктор.

— Сколько у него?

— Девять тысяч оборотов в минуту.

Около стенда стояли два незнакомых мне человека, видимо, представители исполнителя по договору.

— Юрий Лазаревич, доцент кафедры электрических машин, — представился старший из них, высокий худой брюнет примерно моего возраста, чуть ниже меня ростом, но килограммов на пятнадцать легче, пожимая мне руку. — Со мной Виктор Иванович, старший инженер НИСа кафедры.

— Глеб Станиславович, завлаб. Это и есть ваше изделие, — я кивнул на установленный на стенде электродвигатель размером не больше пивной кружки. Максимальная мощность?

— Восемь киловатт. Вес два килограмма.

— Для асинхронного двигателя весьма неплохо, но до заявленной удельной мощности 5 кВт на килограмм немного не дотягивает.

— Это так, но второй этап договора не последний, у нас ещё есть время, а у конструкции двигателя неиспользованные резервы. Можно ещё повысить номинальные обороты и улучшить обмотку статора.

— Что скажешь, Валера? — обратился я к своему приводчику.

— После доработки уже с этой мощностью на его базе можно сделать мотор-колесо для "Запорожца", он туда вполне поместится. 32 киловатта для микролитражки более, чем хорошо. Думаю, что по приёмистости она как минимум не уступит "Жигулям", а скорее превзойдёт их. Хотелось бы проверить время разгона до 100 км/час. Глеб, помнишь, Леонид Ильич интересовался возможностью создания гоночного электромобиля?

— У вас есть выход на Брежнева? — удивился преподаватель.

— Это у него есть на нас выход, — пошутил я. — Можно посмотреть описание двигателя?

— Да, конечно.

Я бегло просмотрел отпечатанный на игольной печати текст.

— Так у него же медный ротор!

— Материал ротора в договоре не указан.

— Не указан, здесь вы в своём праве, — согласился я. — Валера, где взять столько меди на все "Запорожцы"?

— Не знаю, не интересовался как у нас в Союзе с медью. Но для гоночного электромобиля её хватит.

— Хорошо. В целом, работа проделана большая и условиям договора удовлетворяет. Где тут акт сдачи-приёмки.

После подписания сторонами бумаг, осталось ещё получить подписи руководства института, я обратился к разработчику двигателя:

— Юрий Лазаревич, так возьмётесь за разработку мотор-колеса для "Запорожца"? Разумеется, после того, как доведёте этот двигатель до ума согласно договору.

— Не проблема, — впервые подал голос второй представитель исполнителя.

— Ну почему же, — спохватился доцент, — конечно, проблема, и вполне серьёзная, но при должном финансировании разрешимая.

— Хорошо, детали обговорите с Валерием, я должен вас оставить, дела.

Вернувшись к себе, проработал не больше часа, когда лаборант позвал меня к городскому телефону.

— Слушаю вас.

— Здравствуйте, Глеб Станиславович, вам Сергей Васильевич звонит, — убей, не могу вспомнить кто это. Почувствовав заминку, звонящий уточнил. — Стоматолог из поликлиники.

— Здравствуйте, Сергей Васильевич, чем обязан?