Спасти Ссср ч7

Теперь что касается реального Вагнера.

Тут тоже важно не смешивать. И использовать каждый инструмент для того, для чего он и предназначен. Вагнер — отлично показал себя в малых войнах за пределами страны. Более того, он выявил проблемы в большой армии, которые стоило бы начать решать уже тогда. Но Вагнер — это не инструмент для большой войны. И когда его попытались использовать именно так — кончилось сами знаете чем. А по-другому и не могло быть: командование все-таки должно быть единым, и когда вместе действуют армия и коммерческая структура — вряд ли будет успех.

Так что вот. СССР — нужен был такой инструмент как Вагнер, более того — к нему и пытались прийти. Когда в 1988 году оставляли Афганистан — прорабатывали вариант оставить какие-то силы вокруг Кабула, причем изначально из отставников и на контрактной основе. Планировались оклады от 1000 рублей в месяц, сейчас смешно, тогда это были большие деньги. Был например вариант завести эту структуру под крышу Совтрансавто как службу безопасности — Совтрансавто возила дизель и муку в Кабул через Саланг. Но увы — не срослось. Тогда уже все валилось...

А пожалуй, напишу-ка я еще кое-что про Афган-88 чтобы было понимание, как решалисб проблемы в то время.

Некоторое время спустя

1988 год, те же дни

Термез, Узбекская ССР

Везде одно и то же дерьмо...

Сергей Сакерин, бывший подполковник милиции, бывший зэк, три года оттарабанивший в нижнетагильской зоне, по крови и еврей и казак одновременно — был в этом полностью убежден. Главное то, выгребаешь ты по этому дерьму — или тонешь.

Он родился в Костромской области, в глухой русской провинции, в его предках были сосланные из Москвы после 1890 годов евреи и казаки. В школе его дразнили жиденком, но он научился давать сдачи и к выпуску — с ним уже никто не связывался. Отслужив в армии, пришел работать в милицию, проделал путь от участкового до начальника угрозыска Костромской области. С этой должности и полетел. Влепили ему то, за что можно было посадить считай каждого розыскника своего времени — укрытие преступлений от регистрации, при проверке нашли еще что-то по мелочи. Пришедшие в МВД кагэбэшники громили организацию, мстили за глухое противостояние Андропова и Щелокова, длившееся все семидесятые. Дали шесть лет — максимум что смогли. Отсидел три.

Пока сидел — власть переменилась. Из Нижнего Тагила — потянулись амнистированные или помилованные милицейские сидельцы. К нему пришли и предложили что-то вроде штрафбата — амнистировать его было не за что, укрытие было как и все остальное.

Предложили Афган.

Год оттарабанил провинциальным советником Царандоя*, где только уворачивайся. Его подсоветные из отдела преследования** — за год стали лучшими по всей стране. Показал себя. Предложили новую должность — советника по безопасности Совтрансавто.

Бурное еврейское прошлое подполковника Сакерина подсказывало порядок действий — живи и дай жить другим. Его прадед, сосланный из Москвы после антисемитского указа Александра III — продолжал заниматься своими делишками и в Костроме. Он записался как парикмахер и договорился с местным дворником: тот был его единственным клиентом. Как только дворник видел полицию — бежал к прадеду, и к приходу полиции занимал место в кресле, а прадед его стриг...

Что такое советник по безопасности афганского отделения Совтрансавто? Главная контора в Кабуле, но есть конторы в Термезе, Мазари-Шарифе, Кабуле, Джелалабаде, Кандагаре. Кабулу нужно триста тонн муки на день, железной дороги нет. Они этим и занимались. Гнали дизельку и муку на Кабул, приходилось "решать вопросы" чтобы конвой не расстреляли по дороге. Каждый караван — лакомый кусок, разграбив одну машину — декханин мог заработать за день больше, чем крестьянским трудом — за год. Ну, это если машина не сгорит или самого не пристрелят в ходе скоротечного боя...

Вот только до боя можно и не доводить так?

Контора Совтрансавто в Термезе — пограничном городе Узбекской ССР — представляла собой некий филиал Афганистана на советской земле. Сюда кинули железнодорожную ветку, здесь формировались караваны. При этом — уже был построен железнодорожный мост и станция в Хайратоне, что за речкой, причем станция эта официально была советской и управлялась из Москвы как и любая железнодорожная станция СССР, там жили по московскому времени. Но по каким-то причинам — почти все караваны формировались здесь, еще на советской земле.

Контора — была видна издалека: масса козловых кранов, свистки тепловозов — это был один из первых в мире сухопутных портов. Местных — пугал БТР на входе и большие плакаты типа "Разряди оружие!" вместе со стальными уловителями на постах охраны. Водители отправлялись в рейсы с оружием...

Большой караван должны были гнать завтра — но подполковник Сакерин отправлялся в рейс сегодня, с ним шел малый конвой — всего три Камаза. В Кабул они придут пустыми...

В остальном — здесь пахло обычным советским, кондовым таким учреждением. Актовый зал, касса с полукруглым окошечком, забранным решеткой. Стены сверху беленые снизу крашеные отвратительным зеленым цветом. Вытертые ступени, которые как не убирай — на них все равно пыль и грязь.

Курилка. На входе вахтер — разница только в том, что он ветеран ОКСВ в ДРА и у него под рукой — верный АКМС, а так все то же самое — хромированная вертушка, доска с приказами. Время от времени — первый отдел тут стоит с трубочками, ловят пьяных.

За окном — ссохшаяся от жара земля, выгоревшие клумбы, крашенный суриком бюст Ильича. Крики караванщиков, рев камазов на станции. Трехэтажный мат: да это п...ц неизлечимый! Я как сказал грузить?!

Подполковник Сакерин отпер своим ключом неприметную боковую дверь — его епархия, как и отдел кадров, сидели отдельно. Пахло хлоркой, до удушья — здесь во избежание занесения из Афганистана желтухи и малярии с хлоркой перебарщивали, а жара моментально превращала воду в ядовитые испарения. Перед тем как открыть дверь осмотрел веревочку и кружок с пластилином — все в норме. Но на всякий случай еще раз осмотрелся в кабинете -у него были свои хитрости понять, входил кто в кабинет или нет. Долгая работа в органах, где приходилось балансировать между требованиями начальства и закона — учила осторожности.

Тем более один раз было...

Все было на месте. Он отпер ящик стола, там были две бутылки коньяка. Если проверяющие вскроют стол, то будет скандал, но на это и рассчитано. Малым правонарушением — прикрывай большее, как проверяющие в его прошло жизни писали акты на нарушение сроков и отсутствие учеб. Потому что писать все равно что-то надо, а главного — что из пяти заявлений регистрируется, дай Бог одно — про то не писали, если не было команды. Хотя можно было пересажать любое РОВД — просто взять журнал учета, а потом поехать в местную больницу или травму и сравнить с их регистрацией — всех обратившихся за помощью порезанных, избитых...

Сняв дощечку, подполковник достал тонкую пачку долларов и пистолет. Пистолет был Вальтер ПП, но турецкого производства.

Сунув и то и другое в карман, подполковник снова опечатал кабинет и выбрался на улицу. Из кабинета он еще взял шляпу — афганку и больше ничего. У крыльца — как будто чувствовал — стоял белый четырехдверный пикап с верным Абдаллой за рулем.

Абдалла — невысокий, чернявый, похожий на цыгана — был в Афганистане изгоем потому что в нем была хазарейская кровь. Обычное дело — сын какого-то мелкого землевладельца, прижитый от служанки — хазарейки. По той причине многие хазарейцы пошли в коммунисты — ловить им в традиционной родо-племенной системе было нечего. Вообще, уникальность афганской ситуации была в том, что вторжение Советской армии как ледоколом вскрыло традиционное, еще средневековое общество — и началась война всех против всех. За СССР встали те, кому нечего было терять. Нацменьшинства. Женщины. Немногочисленная городская интеллигенция. А поголовно против СССР были те, кто составляет основу любого общества — среднего и старшего возраста семейные мужики, домохозяева. Вот иногда говоришь с таким, вроде по теории — бедный крестьянин, должен быть за нас. А он против! Разбираешься почему — да потому что в традиционном обществе в доме царь и бог, он жену может зарезать просто за слухи о неверности! Это не шариат, по шариату нужно не менее четырех свидетелей для подтверждения измены. Ты, советский, ты пришел сюда, ты дал права жене, тем самым лишив прав его в отношении жены, ты научил в школе детей и теперь они косятся на неграмотного отца. Конечно, ты стал его врагом — ты его мир разрушил!

Но для Абдаллы тот мир который строили советские — и был его миром, он искренне верил в новый мир, где он не просто полукровка — а равноправный гражданин социалистического общества. Рафик — как говорили, ох как много это слово значило! Именно поэтому он пошел в отдел преследования, именно поэтому в схватках с бандами он стрелял не поверх голов, а в цель. И потому он упросил подполковника взять его с собой, теперь он числился в Совтрансавто как переводчик, но по факту был и водителем и телохранителем.

— Салам алейкум, рафик дагарман — по уставу поздоровался он с Сакериным

Никогда не понять...

В отличие от угодливого цинизма советских "среднеазиатов" — эти искренне существуют в системе, где начальник — и царь и Бог. Но в какой-то момент это превращается в прямо противоположное — и тогда бунт. Те кто пишет про ужасы русского бунта — никогда не видел бунта афганского. С людьми с содранной кожей, с вырезанными семьями, с растерзанными буквально голыми руками советниками.

Эх...

— Ва алейкум салам. На ту сторону поедем.

— Понял.

Абдалла — подогнал пикап к самым воротам и остановился — ждать Камазы с бакшишем. Сакерин обернулся — то ли посмотреть на Камазы, то ли — на задний ряд сидений, где были разложены автоматы и сумки с магазинами и гранатами. Все было "левое" — оружие Совтрансавто не полагалось, хотя оно было. В Афгане полно...

Хайратон-Мазари-Шариф-Кабул

Демократическая республика Афганистан

Рядовой Бояров, сержант Бояров — тоже звучало. Правда, рядовым я только первые полгода был, в "учебке". А потом, уже сержантом, тренировал молодых — рукопашный бой в сущности упрощенное каратэ, только с подручными средствами: приклад, штык-нож, саперная лопатка. День за днем. И вдруг — ни слова не сказали, подняли, погрузили в самолет — здра-асьте, с приземлением! Афган! Служите во благо!.. Служить — не то слово. Воевать...

Измайлов Андрей Нариманович

Русский транзит

Прогрохотали колесами по железному Мосту Дружбы — и вот он, Афган! Советские пограничники с обеих сторон, дорога резко становится хуже — ремонтировать с той стороны руки пока не дошли. В остальном — Афган, с бурубахайками (буру бахай — счастливого пути), осликами с вязанками дров, придорожными базарами, небесного цвета куполами мечетей. После национального примирения религию разрешили, и теперь многие члены партячеек начинают свои заседания со слов Аллаху Акбар. Ну и в мечеть ходят по пятницам.

Восток — дело тонкое. Из раза в раз подполковник Сакерин убеждался в том что афганцев можно описать одной украинской фразой — может он и псих, но в борщ себе не насрёт. Простите...

Из примет нового времени — заправки, кое-где трескучие фразы на кумачах, на которые никто не обращал внимания и синие тракторы Беларусь на полях. Новый Афган.

Но тут, на афганских северах — есть еще одна особенность про которую предпочитают не светить — но знать ее надо. Еще во времена, когда устанавливалась советская власть — сюда, в афганское приграничье — ушло множество басмачей. Не одни — с семьями, со скарбом. Ушли аристократы бывших феодальных царств типа Бухары. Восток — дело тонкое, здесь сто лет — не срок, а от того времени — и того меньше прошло. Некоторые старики еще живы. Непосредственные свидетели, а то и участники событий. Помнят, как чекисты да кавалеристы Буденного с автоматами Томпсона (новинка на то время, для ОГПУ за доллары покупали) — советскую власть устанавливали. Помнят — и не прощают. Не принято тут ничего прощать...

Хайратон. Наскоро заскочили в контору отметиться.

Дагарман Сакерин перед тем как зайти в контору, прошелся мимо путей стремительно, на глазах растущей сортировочной. На первом пути стоял состав, у одного из вагонов суетились местные, разгружали. Рядом пыхтел трактор с прицепом. Судя по крашенным хной бородам — это шииты, может даже из Ирана. Кроме пешаварской семерки, с другой стороны существует еще и восьмерка, хотя как... существует. Американцы им не помогают сам Иран — довоевывает долгую и страшную войну с Ираком, на границе с Афганистаном — единственное место, куда не дотягиваются иракские самолеты Ту-22 и ракеты, потому там — города переполнены. В Мешхеде говорят два миллиона человек живет, хотя до революции и миллиона не было. Иранцы сами не знают, что с ними делать — там и огнепоклонники и бывшие коммунисты. Недавно оттуда в Союз вертолет Чинук угнали. Командир экипажа оказался тайным коммунистом ненавидящим клерикальный режим аятолл.

А эти, которые шуруют — не исключено что даже коммунисты. Они сейчас в Иране под запретом, бесноватый аятолла Хомейни считает СССР малым сатаной, в то время как США "большая сатана". Считает — ему же и хуже. СССР считать сатаной опасно: американцы далеко, а СССР вот — рядом.

Но пока — так. И лучше не задавать вопросов, откуда у Димы Козолупова, начальника местной станции две машины появились и обе иномарки. Пежо-505 и американский джип Вагонер. Обе — с той стороны границы, вестимо.

Может они и психи, но в борщ себе не насрут.

Сакерин демонстративно подошел ближе. Один из иранцев занервничал— а у него автомат был — но второй каким-то резким словом осадил его. Расплылся в улыбке

— Салам алейкум, рафик шурави. К рафику Диме приехали?

Ну, козлы...

Дима Козолупов которого выгнали из Кабульской конторы за двоеженство (дошло до того что партячейка в деле разбиралась, с какой женой ему жить) — был на своем месте. Толстый, довольный — тут таких любят кстати, лишний жир — свидетельство того что человек состоятелен. Женщины таких любят...

— Ас саламу алейкум, как жизнь, как здоровье...

У тебя то все хорошо, если посмотреть

— Слава Аллаху, а у тебя?

— Да все хорошо, иншалла

Судя по секретарше в твоей приемной — даже очень

Назло Сакерин спросил

— Слушай, а что за бородатые у тебя на путях вагон дербанят?

— А, эти. У них транспорта нормального нету, только джипы — вот и... Это колхозники местные

Ага...

Козолупов решил сменить тему.

— Слушай, тут один ваш товарищ. Ты ведь на Кабул идешь?