Твое... величество-2!

— Эрр Ихорас, вы понимаете, что я сама должна решить, когда, кому и о чем сказать?

Глупых бухгалтеров не бывает. В двадцать первом веке их чаще сажают, а в средние века просто вешали, так что Алесио понятливо закивал.

— Я согласен, ваше величество. Вы в своем праве. Я буду молчать.

— Вот и отлично.

Денек помолчи, а потом хоть ори с колокольни, чихать я на все это дело хотела. Два раза.

* * *

Отвратительно начатый день продолжился эрром Виталисом. Заявился, паразит!

— Ваше величество!

И вид такой, не знаешь, что это за сволочь, так в жизни не догадаешься. Маскировка. А как бы ему пошел сломанный нос. И если не мелочиться, еще штук шестнадцать переломов. Чтобы лежал и думал о вечном.

Увы, нельзя.

И вид такой многозначительный, словно после клизмы с патефонными иголками.

— Мое, — согласилась Мария. — Вам что-то нужно, эрр Виталис? Слушаю, но покороче.

Эрр сглотнул.

Кажется, раньше королева к нему относилась уважительнее. А Маша Белкина искренне считала, что уважать его не за что. Есть мужик, который так рвется к власти, что готов под короля подложить свою племяшку. Он кто?

Правильно, сутенер.

А если кто думает, что эрр Виталис рвется к власти из большой любви к стране, так это вы тоже зря. Любит он себя, власть и деньги. И наверняка перепутает свой карман с государственным. Так что вор и сутенер.

Мерзко?

Безусловно. За что его после этого уважать? За титул? А что, титулованные сутенеры чем-то от обычных отличаются? Как-то Мария прочитала интересную фразу. 'Заплатили сто рублей — шлюха. Заплатили сто миллионов — светская львица.' Разницы Мария так и не поняла. Дорогая ли, дешевая, если ты продаешься — увы. Имя таким легион.

— Ваше величество, я понимаю, вам не хочется развода. Но вы мудрая женщина, ваш брак уже обречен. Это печально, но вы не сможете сделать главного: вы не подарите королевству наследника. Поэтому я умоляю вас быть истинно милосердной...

Мария стояла, слушала и прикидывала, не стоит ли ей подумать о чем-то плохом? Чтобы ее еще на Эрсона стошнило?

Пусть подергается напоследок, скот! Все равно убегать, так чего стесняться?

С другой стороны... ЧТО?!

— Вы же понимаете, что, оставаясь во дворце, вы подвергаете опасности и себя, и свою дочь...

Марию словно ветром снесло.

Кажется, эрр Виталис был искренне удивлен, когда его схватили за воротник, приподняли, сильно встряхнули и припечатали к стене. И все это нежными дамскими ручками.

— Что ты сказал?

Вот и нашла Мария уязвимое место интригана. Его никогда не били. Вообще. На дуэль вызывали, и то очень давно, а вот так, чтобы сверкающие яростью глаза у его глаз, и ощутимая физическая угроза, и платок все сильнее сдавливает шею....

— В-ваше... в-личство...

— Ты решил угрожать моей дочери?

Мария шипела так, что ее не услышали бы даже стоя от пары в пяти метрах. И видимо, было что-то такое в ее глазах...

— Это ТЫ подослал убийцу к Анне?

Эрр Виталис смотрел на нее прямо. И взгляд его мутнел, туманился... и голова опустилась словно сама собой.

— Да...

Логика была проста и понятна. Если Анну убивают, королевский брак даже расторгать не надо. Просто отправить королеву в монастырь, есть такая лазейка в местном законодательстве, только ей редко пользуются.

Если в браке есть дети, это брак, благословленный богами. Его расторгать нельзя.

Но если все дети умерли, то этот брак по каким-то причинам лишен божественного благословения. Тут уж и Картен сильно ругаться не станет. Особенно, если после смерти дочери, ее величество, скажем, покончит жизнь самоубийством. Ах, она так вся будет горевать, что даже падать... с башни, к примеру.

Мария зашипела, чудом удержав клыки на месте.

Ах, как было бы сейчас легко и приятно цапнуть мерзавца! Вот один укус — и все!

И... нельзя! Третья смерть, за такое короткое время...

— Ваше величество?

Пока Мария сомневалась, на поле боя появились новые фигуры. И вот кто бы сомневался, черт принес сюда именно Диану Эрсон с компаньонкой.

Мария развернулась к ним так яростно, что Виталису досталось черными локонами по носу. Дорвавшись до шикарной гривы, Мария решила не закалывать ее в прически, а вместо этого распускала черные кудри, украшая их лентой, гребнем или цветами. Красиво, быстро и голова не болит. Да-да, от натуральных шпилек из экологически чистых материалов. Они столько весят, что хоть ты оторви и выкинь!

— Сгинь отсюда, дрянь!

— Аххх! — Диана подняла руку к горлу. Столько ярости было на лице Марии... с таким выражением врагу в горло вцепляются, клыками и до последнего. Подыхают, лишь бы его с собой забрать.

Диана и шарахнулась, да так, что наступила на ногу Эсси, та взвизгнула, подскочила... и этот обыденный звук помог Марии справиться с собой.

Она опять развернулась к эрру Виталису.

— Молись, тварь, — шепот был тихим. — Молись, чтобы мы никогда с тобой наедине не остались. Зарою...

Эрр Виталис задрожал.

От него плохо запахло, Мария отряхнула руки, развернулась и удалилась. Диана лежала в притворном обмороке на руках Эсмеральды, и выходить из него в ближайший час не собиралась.

Виталис откашлялся, чувствуя неприятную сырость в штанах.

— Эммм... Эсмеральда!

— Да, дядя?

— Ты ничего не видела!

— Я вообще могу завтра замуж выйти и уехать от двора. Чтобы точно ничего не видеть, — отозвалась Эсси. А что?

Надо ковать железо, пока горячо! Потому что эрр Виталис не просто растерян.

Кому бы рассказать, что интриган и хищник, гроза и ужас всех придворных попросту... описался от страха. Нет, лучше такое никому не рассказывать. Дольше проживешь.

* * *

Придворные от ее величества попросту разбежались, слуги — те и на дороге не попадались, умные, так что Мария удрала в сад. И там уж, на природе, всласть поругалась. Как еще розы не повяли? Впрочем, они стойкие...

В таком состоянии ее Анна и нашла.

— Мама?

Мария сгребла своего детеныша в охапку и прижала к себе покрепче.

— Анечка, милая... никогда не доверяй Эрсонам! Никогда, поняла?

— Да, мама. Если я стану королевой, я их всех казню!

Мария и не подумала останавливать дочку.

— Можешь себя не ограничивать. Слабый король заканчивает плохо.

А что?

Даже если Анна сядет на трон Эрланда, она уже повзрослеет и казнить всех подряд не станет. Наверное. А если и нет...

Она в своем праве.

Виталис заигрался, он устроил покушение не на Марию, а на ее дитя. И за это приговорен к смерти. Королева сама исполнит этот приговор, только чуть позднее. Но обязательно.

Обжалованию не подлежит.

Марии даже в голову не пришло попросить Феликса, или пожаловаться мужу. Не привыкла она ни на кого рассчитывать. Сама разберется.

Такой подлости она Эрсонам не забудет, и детям помнить закажет!

* * *

Эрр Виталис Эрсон с трудом добрался до своих покоев во дворце, и крепко заперся на ключ.

Подумал, и еще засов наложил.

И только потом решился уйти в гардеробную, и избавиться от испакощенных штанов.

Мужчину всего трясло. То ли от омерзения, то ли... нет, самому себе-то врать не надо! От страха его трясло, от страха!

Липкого, холодного, тяжелого и муторного ужаса, который поселился внутри.

Что с ним случилось?

Почему он не смог соврать королеве?!

Что это было с ним такое?! ЧТО?!

Словно холод накатил, и язык шевелился сам по себе, а королева... откуда у нее столько сил? Ладно, за детей бабы на все способны, но... пусть бы ударила, пусть накричала, но ведь она... Виталис отчетливо понимал, что если бы не Диана, не Эсси...

Он бы умер сегодня.

Его бы убили, вот и все.

Он не знал, как, но почему-то и сомнений не возникало. Королева это могла. Легко и непринужденно оборвать нить его жизни, она бы так и поступила!

Эрр Виталис дошел до кувшина и тазика с водой, намочил салфетку, и принялся протираться.

Страшно, как же ему страшно, и из королевских золотистых глаз на него смотрит смерть... золотистых?

Но у королевы глаза карие?

Разве нет?

Эммм...

Виталис задумался.

Да показалось ему, наверное! Просто показалось!

Но остальное?

А что — остальное?

Сегодня эрр Виталис фактически признался королеве в покушении на ее высочество Анну. Понятно, никто ей не поверит, но оба они будут знать правду. А значит...

Надо срочно искать еще одного убийцу. Хорошего, чтобы справился.

Не получилось у Иоанна с разводом?

Вдовцом будет!

Но что же это было с самим Виталисом? ЧТО?!

А, неважно! Главное, чтобы впредь такого не повторялось! И для этого надо убрать королеву.

* * *

Джиро Ако горел в лихорадке.

Лекарь пришел еще раз, покачал головой — и ушел. А что еще он мог сделать? Если чернота ползет по ноге все выше и выше, если зловещие алые пятна уже поднялись выше паха, если от мужчины так пахнет, что в трюм войти невозможно, тошнить начинает! Только его приятели за шагренцем и ухаживают.

Ну, и Бертран, конечно!

Юнга послушно приносил воду и выносил поганое ведро, носил шагренцам еду с камбуза и даже подменял их иногда, соглашаясь посидеть с больным.

Да и что там сидеть?

Бредит он, в себя не приходит... Берт даже по своей инициативе ему пару раз опиум подмешивал. А что?

Мучается ж человек! А если он не знает, то и греха на нем нет, все на Берте! Дикари, все же, эти шагренцы! Вот и сейчас, смотрят на него своими узкими гляделками, не поймешь, о чем думают!

Сам Берт в разговоры первым не лез, и не полез бы, Джиро открыл глаза.

Наткнулся взглядом на Рэна.

— Командир...

Рэн опустился на колени рядом с гамаком, коснулся руки друга.

— Лежи, Джиро. Тебе пока не стоит лишний раз говорить, ты болен...

Мужчина моргнул глазами, на большее у него просто сил уже не оставалось.

— Умираю, Рэн. Я умираю.

Бертран с ним был полностью согласен. Но не скажешь ведь вслух! И так он шагренский понимает с пятого на десятое!

— Ты обязательно поправишься, — отозвался Рэн. — Я в тебя верю.

— Уже нет... я уже почти ушел. Надо было вернуться, сказать. Я сон видел... командир, когда тебе даруют крылья, будь за это благодарен! Не то Шагрен погибнет в огне и воде!

Рэн поднял брови.

— Да-да, конечно, друг. Как скажешь!

Всерьез он это не принял, понятно же, бред... умирающего. Да, именно так.

Предсмертный бред.

Джиро застонал от боли и чего-то такого... Бертран внимательно наблюдал за ним, и поклясться мог бы — отчаяние? Да, именно это! Его не слышали, не понимали, а время уходило, времени почти нет...

— Не отвечай злом на добро! Даже ради лучшего мира, — глаза Джиро закатывались, но он упорно пытался найти взглядом Рэна. — Умоляю, помни, пом...ни...

Голова шагренца запрокинулась, лицо его стремительно серело. Рэн опустил голову.

— Джиро...

С другой стороны так же тоскливо смотрел в пол Изао. Старый друг, соратник, и вот... такая смерть! Так... безнадежно!

Шагренцы стараются не показывать боль и страх, только вот как тут быть? Когда волнами накатывает, и сил нет сдержаться... Рэн прокусил губу до крови, но помогало плохо.

Бертран потихоньку выскользнул за дверь.

Надо сказать капитану о случившемся. И пусть похороны организуют, что ли? Шагренцы хоть и дикари, а все же негоже, как собаку, за борт, выкидывать, что ж они — нелюди какие? Хоть Многоликому помолиться, уже дело!

Господи, на все воля твоя...

Интересно, что имел в виду этот несчастный, говоря о крыльях? И о неблагодарности? Бредил, наверное...

Глава 5

Как украсть принцессу?

Сама Мария выйдет откуда угодно, главное, чтобы там хоть маленькая дырочка в стене была. А вот как быть с Анной?

Ответ нашелся легко.

Как украсть золотой унитаз у миллиардера? Да элементарно, оденься сантехником, обматери охрану, пни собачку миллиардера, чтобы тут не тявкала, пообещай им, что все в дерьме утонут, свинти внаглую унитаз, погрузи и увези. Еще и охрану можно сюда же припрячь, пусть тащить помогают! Золото — тяжелое.

Наглость — тоже.

Главное, быть в себе полностью уверенным, тогда тебя и пропустят, и выпустят, и проблем не возникнет. Ну и детали важны.

Сантехник обязан выглядеть соответственно, в спецовке, с легким ароматом Парижу, и разговаривать исключительно на монголо-татарском языке.*

*— насчет Парижу — не шутка. Не знаю, чем воняет Сена, в которой вдвое превышена концентрация фекальных бактерий, наверное, Шанелью? Прим. авт.

Анне стало интересно, так что она решила попробовать!

И вот, к воротам дворца, помчался поросенок, предусмотрительно купленный эрром Феликсом. Он визжал, орал... конечно, это были хозяйственные ворота, но помилуйте, не через парадные же свиней на кухню привозить? Поросят, в том числе, которых обожал Иоанн! Особенно он их любил в запеченном виде!

Поросенок бежал на свободу и визжал. Нет, не от счастья, а потому, что эрр Феликс мазнул ему чем-то жгучим под хвостом, для резвости и активности.

А вслед за ним, с воем: 'Стой, гад!!! Стой, колбаса!!!' мчалась Анна. В старом крестьянском платьице, которое так же пронес во дворец эрр Феликс, с замурзанной мордяхой и тщательно убранными под чепец волосами.

Как есть — крестьянская девица.

Свина она ловила упорно, стражники покатывались со смеху, и когда поросенок полетел прямо на ворота, его не задержали. Просто не смогли.

Тридцать килограмм поросенка протаранили створку ворот и вылетели на свободу, за ним, по улице, с криком побежала Анна. И кто бы ее хватать стал?

Все за животы держались от смеха.

— СТОООООЙ!!! — удалялся вдаль дикий крик.

Эрр Феликс перехватил девочку на полдороге, и затянул в подворотню, мысленно пожелав свину удачи. Свое дело он сделал, остальное... да пусть бежит!

— Эрр, — улыбнулась Анна. — А мама скоро?

— Уже тут!

Мария, которая выпустила свинтуса, и подстраховывала Анну, стоило девочке выбежать за ворота, тут же обернулась змеей — и тоже выскользнула прочь. На нее и внимания никто не обратил.

Деньги и драгоценности она уже давно отнесла Тине, женщины ждали только ее прихода, уже и узлы увязали, и фургончик купили с лошадьми, крепкий такой, с кожаным тентом и потайным ящиком, оставалось только выехать за ворота.

Да и тут все прошло отлично.

Семья: бабка, внучка, муж внучки и правнучка никаких подозрений не вызвала. Ну, едут? Так и что? Тем более, вся семья была белобрысая, все улыбались, пошлины заплатили — чего еще надо? А что остановились, когда их больше не видно было из ворот, тоже ничего страшного. В лес съехали, чтобы никому не мешать... бывает. Никто и не заметил, как в фургон, под кожаный полог, скользнула толстая пестрая лента. И закивала головой, мол, поехали!

Феликс чуть шевельнул вожжами, и повозка тронулась вперед.

* * *

— Ваше величество, договор готов.

Бустон оторвал Иоанна от занимательного занятия. Его величество читал отчет казначейства. Да доверял он Алесио, доверял, но тут уж лучше лишний раз проверить. Два раза.