Зверь лютый Книга 40 Нашествие

Половцы бежали. Наша Переяславская победа лишила их множества воинов, значительной части элиты, воли к сопротивлению. Оставалось терпение: все были уверены, что русские немножко пограбят становища, как бывало в последние годы, кого-то захватят, после вернут за выкуп. То, что нынче другой тип войны, что выкупов не будет, что русские вновь, как при Мономахе, "пробьют" Степь на всю глубину, до Дербента и до Дуная — не доходило.

Ещё три года тому назад русские князья нанимали половцев против других русских князей. Боголюбский этим постоянно занимался. А прежде папа его Долгорукий. А до того дедушка Мономах. Три поколения погано-приглашателей!

"Что было — то и будет! И нет ничего нового под луной!".

Вы, таки, уверены?

Дожав русских князей-противников три года назад в Киеве, поддерживаемый мною в части единства Руси, Боголюбский уже не нанимает половцев громить Русь. Теперь я нанимаю половцев громить Степь.

Без всякого найма старый Боняк пошёл на смерть. От любви к народу и свободе. И немножко от инстинкта самосохранения: смерть была близка к нему и по политике, и по здоровью.

Без обещанной платы и задатка, молодой Алу нынче гонит и рубит бегущих "шаруканычей" в память об отце. Ещё: из любви к народу и свободе. И чуть-чуть от инстинкта самосохранения. Если он не станет ханом — его убьют. Если станет... есть шанс.

Алу неподкупен. В том смысле, что при уровне наших отношений тонна серебра туда-сюда... со-чувствие душ стоит дороже. Но он не один.

Возле Алу десятки беков и беев, сотни джигитов. Мы, Русь, их "покупаем". Неявно — не килограммами драг.металлов или пудами хлеба. Долей в захваченном моими отрядами. Правом отхватывать "добычу из-под моего меча" — громя бегущих, захватывая их отары и вежи. А, главное, в перечень форм оплаты вводится то, чего прежде не было в отношениях половцев и русских. С берендеями или торками — было. С кыпчаками, вроде турпеев (1150 г.), каепичей (1160 г.) — было. Но не в таких масштабах.

"Переход количества в качество".

Русь даёт кочевникам землю. Кочевья. Зимовья с летовками.

Землю, которая прежде, вот только что, была землёй других кочевников, других орд и стала нашей по праву победителя.

Ничего нового: так было одно и два столетия назад, когда русские заняли Рось и Сулу, очистили их от одних кочевников и населили другими, "своими".

Мы победили — это наша земля. Мы так думаем. И даруем её вам. С правом использования. Право владения принадлежит богу, но скот пасти можно.

Прежняя схема: русский князь нанимает половецкий отряд, чтобы разорить владения другого русского князя, заменяется, при подавлении раздробленности на Руси, другой: русский князь нанимает половецкого хана, чтобы тот захватил владения другого половецкого хана. И переходит к третьей, где уже не наем, а союз.

Я сидел в шатре, тупо уставившись в стену. Чей-то дом был. Ещё на рассвете здесь жил какой-то подханок. Бек какой-нибудь. Из куман: на стенке сшитая из войлока кукла — символ предка. Шары-кыпчак ставят предкам каменные изваяния, куманы делают кукол из войлока, возят с собой, вешают на столбах или на стенке. Лары, пенаты, гении... Русские вырезают подобное из дерева с гипертрофированным членом. Детские и недетские игрушки. Я про такое — уже...

Предок-покровитель. Не помог. Хозяин меньше суток назад радостно выскочил из юрты: Боняк приполз! Ура! Не будет хрыч старый своей ветхой "честью" глаза колоть! Надо глянуть! И не вернулся.

Здесь, что ли, спать укладываться? Как бы блох не набраться. Э-эх, сейчас бы горячую ванну, да в чистую постельку, да придавить подушку...

Устал. Приморился. Более всего не от рубки да скачки — от нервничания. От самого себе поедания. Теперь откат пошёл. А дела не все поделаны, ещё куча всякого осталось, внимания требует. Лагерь притих, но какая-то суета ещё продолжается. Мужики чего-то хохочут, кони фыркают, переступают. Смена караула прошла. Внутреннего. Внешний, надеюсь, уже развели.

Пришёл Курт. Ему тяжело: слишком много вокруг пролитой крови, свежего мяса, страха смертного. Оно потихоньку выветривается, но у него чутьё тоньше человеческого. Мы-то уже принюхались, а ему по мозгам лупит. С оттенком... перебора. Одно дело дичь загнать да порвать, другое — когда мясо вокруг повсеместно, по площадке россыпью. Как алкоголик перед океаном водки — "хоть залейся".

Потыкался в меня, требуя внимания ласки. Понял, что я нынче как тот балбал — статуй деревянный вырубленный. Обнюхал лежавшую на кошме грамотку. Фыркнул — не понравилось.

Какой запах ему не понравился — не знаю. А мне не нравится смрад измены, которым несёт от этого послания.

"Киевскую грамотку" с ларцом я отдал Ноготку — со столичными мерзавцами Искандеру разбираться. А "черниговская" — вот, передо мной лежит.

Поток сегодняшних картинок и связанных с ними впечатлений постепенно покидал мои утомлённые мозги.

"И вечный бой. Покой нам только снится". А мне даже и не снится — спать некогда.

— Курт, дай.

Волк задумчиво поглядел на меня, на грамотку. Типа: куда тебе ещё? И так плюнь — завалишься. Но послушался, подкатил носом к моим ногам.

Размышляем и считаем. Сперва точно известное.

Ярик — дезертир.

Это — "стальной гак", на котором крутиться ситуация вокруг Чернигова и мои мысли о ней.

Доказательство: придя вчера к Переяславлю, отказался выполнять волю Государеву, дезертировал сам и увёл часть своего отряда.

Факт явный, несомненный, многими людьми наблюдаемый. В боевых условиях — автоматом трибунал с очевидным вердиктом: смертная казнь.

Это если не считать русских князей чем-то экстерриториальным и внезаконным.

С "считать" — в те края, где простолюдины рождаются с сёдлами на спине, а дворяне — со шпорами на пятках, где есть "природное право прирождённого господина". Не ко мне. У меня для таких — виселица. Для оперативности — плаха с топорами.

Прецедент — Луцкий мятеж. Там я его тёзку, тоже Ярослава, но Изяславича, "разжаловал" из князей и повесил.

Почему этого Ярослава сразу не казнил? Не до того было. Да и устраивать "подавление вооружённого бунта", что неизбежно случилось бы при попытке казнить его в присутствии его дружины, прямо перед битвой...

* * *

Наполеон о причине революции: "Франция хотела равенства".

Равенства не в смысле "взять и поделить", а равенства всех перед законом.

У меня не "Прекрасная Франция", а "Святая Русь". Но я-то хочу равенства. И эта моя революция уже идёт: вешать можно всех.

* * *

Дезертир + равенство = казнь.

"Казнь" не обязательно типа декапитации. Если дело уходит к Боголюбскому, то, при всей его жёсткости, он скорее придумает что-то типа "гражданской казни". Пострижение в монахи и куда-нибудь в далеко-далёко, вроде отсутствующего пока Пустоозерска. Так засунули в монахи Судислава Псковского — самого младшего сына Владимира Крестителя — его племянники-ярославичи.

Другой вариант — "высшая мера для князя" — высылка с Руси. Куда-нибудь типа Берлади. В РИ Боголюбский, будучи уверен в убийстве брата Глеба Перепёлки младшими смоленскими княжичами, требует для них именно такой "вышки".

Русский закон исключает казнь князя. В Луцке я сперва "выписал" Ярослава из князей. Прежде такого не было: следствие признания меня братом Боголюбским в Киеве и моего тогдашнего спектакля с пением. Отчего в рюриковичи стало можно "принять", а, следовательно, и "исключить".

Писанного закона, разрешающего казнить князя, или выписать человека из князей, нет. Неписанный закон, традиция, "обычное право" такого не предусматривает. Убийство князя по суду — отсутствует. Так ещё лет сорок. Потом галицкие бояре своих князей выкупят у мадьяр и по суду казнят. Я про это — уже. Просто убийство — тяжкое преступление, смертный грех, "окаивание".

После Луцкой истории зазвучало по "Святой Руси" — Ванька Окаянный. Снова, как после убийства мною Володши на пиру в Янине и Жиздора под Киевом, вспоминают прозвища "Немой убивец" и "Княжья смерть".

А надо ли мне "обострять ситуацию"? Ловить, казнить... Я в душе — лентяй. Вся эта суета с подпрыгиваниями и забегами — от гена подавления молочной кислоты. Кабы не тот ген — лежал бы спокойно на лежаночке, размышлял бы о вечненьком...

Есть сильное искушение дело Ярика "спустить на тормозах". Подождать пока Искандер "умиротворит" Киев, Алу с Чарджи загонят недобитков половецких вглубь Степи. Дальше Государь — сам. Своей волей, своей властью, своими людьми.

Не пройдёт. Такой сценарий предполагает, что все участники "сидят на попе ровно": в умилении неизбывном поджидают — когда ж Государь об них вспомнит да начнёт взыскивать? "Выученная беспомощность" высокой концентрации.

Позже — да. В Московское, Имперское, Советское время. Пока же святорусские князья вполне могут инициативно явить свою волю.

И это вводит в рассмотрение старшего брата Ярика — Гамзилу (Святослава Всеволодовича).

Ярик — младший, он не вполне самостоятелен, вторичен, "фронт-энд". Первоисточником, двигателем интриги является Гамзила. Его не видно, но он там, в сердцевине событий.

"Смутный сон приснился Святославу,

И объял его великий страх...".

Страх у него будет. И не во сне, а наяву.

Гамзила, хоть младшенького не единожды ущемлял, просто так его не сдаст. Не по чести. Измена долгу крови, родства. Исконно-посконным святорусским понятиям.

Дилемма: или Гамзила изменяет родству, или — Государю. Этот моральный конфликт возникает в человечестве тысячи лет в тысячах мест.

* * *

Коллеги, а что говорит вам ваша этика? Сдать брата-дезертира властям... как оно вам?

* * *

Вторая причина не выдавать Ярика: самосохранение. Если не "бегом на плаху", а "марш в застенок", то младшенький даст показания на старшенького. По факту замысла измены, если он был, или оклевещет облыжно по злобе и от обиды за этот и прежние ущемлятельные эпизоды.

Прирезать по-тихому? Вряд ли. Но не исключаю. Вот если бы он сам... на поле боя... с саблей в руках... А придавить здорового брата князя в княжеских хоромах... грязно будет. И информационно "грязно" — тоже.

Лучше бы Ярику убежать. Увы, некуда. Луцкий мятеж заставил Боголюбского ужесточить "контроль на дорогах". На запад или север — не проехать. На юг и восток...

"Где мой брат, мой грозный Ярослав,

Где его черниговские слуги,

Где татраны, жители дубрав,

Топчаки, ольберы и ревуги?".

Стих описывает ситуацию в РИ лет через двенадцать. К тому моменту Ярослав — князь Черниговский.

А сейчас (1172 г.) все татраны и прочие ревуги — слуги Гамзилы. Вели им брата проводить-обиходить — в неделю об этом будет знать Боголюбский.

— Братца вора и труса покрываешь? А на своём ли ты месте?

Храповик: дезертир = казнь.

Другая связка (из серии "это ж все знают"): брат = защитить.

Их наложение — конфликт.

Результат: измена Государю.

К тому есть и другие побуждающие обстоятельства: мятеж в Киеве, нашествие Кончака...

Главное: его, Гамзилы, личные цели и ценности.

Ярик — не только дезертир, но и изменник.

Доказательство: вот грамотка.

Возможны сомнения. Грамотка, судя по каллиграфии, писана писарем. Да, на ней печать Ярика. Но грамотки бывают и подложные. Надо бы найти того писаря, и, по "Русской Правде", семерых свидетелей ("полный видок") факта: князь Ярослав этот текст тому писарю диктовал.

Не реально. Тут дела тайные, а не торговые, свидетелей и быть не должно.

Вызвать Ярика на допрос да спросить:

— Это ты диктовал?

Ответ очевиден:

— Не-а.

"Признание — царица доказательств". А "не-признание"? Фаворитка?

Можно... на дыбу подвесить. Или, там, калёным железом по некоторым местам... Ещё фарма, мозголомы, электрошокер...

Фигня: показания в изменённом сознании или под пыткой доказательством не считаются. Да и по сути — не являются.

Хуже: его "не-а" может быть правдой. Или полуправдой. Если Гамзила грамотку диктовал или принимал активное участие в её составлении и правке.

Вот главный вопрос: Гамзила — изменник?

По моему чувству — да. "Пролетарский инстинкт" вещует. Нет ни одного прямого доказательства. За пять лет от "похода 11 князей" и до смерти Боголюбского — нет в РИ фактов. И в АИ... только косвенные.

Не послал дружины нынче? — Так ведь послал же! Мало, правда. Так остальные нужны для защиты Руси! А ежели бы Кончак одолел? Чем тогда Чернигов и другие города боронить?

Помог Ярославу Луцкому быстро добраться от Боголюбова до Луцка и поднять там мятеж? — Насчёт "помог в мятяже" — просто лжа. "Помог добраться быстро" — не доказано, люди, которые в этом деле участвовали и кого удалось поймать, с Гамзилой дел не имели.

Тормозил государевы реформы? — Так это ж не измена! В каждом конкретном случае были конкретные причины. Злой воли, да ещё конкретно Гамзилы — не выявлено.

Для точности: если бы не эта грамотка от его брата с предложением Кончаку поставить Гамзилу князем Киевским, а Ярика — Черниговским, как они в РИ и стали после смерти Боголюбского, я бы зубами поскрипел и утёрся: не ловится хитроумный Святослав Всеволодович.

"И тогда великий Святослав

Изронил своё златое слово...".

Так — в "Слове о полку Игоревом". А в моей АИ? Какое слово он изронит? Матерное? "А шёл бы ты, Ваня...".

Глава 818

Гамзила — вовсе не худший русский князь. И человек неплохой по критериям морали хоть 12 века, хоть 21. Не рубил знатных половецких пленных сотнями, как Мономах, не вырезал глаза политическим противникам, как святой благоверный Александр Невский, не забивал новгородцев в подземелье, где они сотнями задыхались, как его папа, не "плавал в крови горожан", как Владимирко Галицкий...

Жадноват. Наследством умершего Свояка заманивал его на Черниговский стол епископ Антоний. Так ведь по закону же! По русскому закону — "лествице". Но аргумент: беззащитность вдовы и казны покойника. Сцепившись с одним из родственников, "взял на боярах его" — конфисковал имущество, хотя те — ни сном, ни духом.

Лавировал. Между волынцами, смоленцами, суздальцами. И вылавировал (в РИ) в Великого Князя Киевского.

Неплохо воевал. Командовал в самом длинном (2000 вёрст) походе по Руси.

После разгрома Игоря Полковника, успешно купировал последствия: половцы забоялись и ушли, почти не разрушая городов русских.

После смерти Глеба Перепёлки (в РИ) пытался захватить Киев, вынужден был уйти, требовал себе владений на правом берегу Днепра, не отдавал брату Чернигов, перейдя уже в Киев...

Гамзила 1123 г. рождения. Детские годы, когда закладываются представления "что такое хорошо и что такое плохо", прошли при позднем Мономахе и Мстиславе Великом. Стабильность. "Честь по роду". По старшинству. Веди себя прилично, живи долго и система вынесет тебя наверх. Его не забывали: князь Новгородский, Туровский, Волынский, Новгород-Северский...

Наконец — Черниговский. А вокруг — треть века "топтания мамонтов", лютой междоусобицы.

Годы лишили детских иллюзий. Да, честь, родовитость — важны. Если у тебя есть деньги. Гос-во рассыпается, феод.раздробленность. Гамзила вполне адаптируется. Без рывков, не наглея, идёт к цели почти каждого русского князя — к Киевскому столу.