Летняя школа/finally, I added

— Встретимся в школе, у меня еще дела, — сказала я, обращаясь скорее к Данте, чем к остальным.

Жаклин подмигнула мне, видимо стараясь поддержать в ситуации с Мией, Данте был немного недоволен тем, что я его оставляю, но не настолько, чтобы решить меня проводить, а Брукс промолчал.

Когда я шла возвращаясь в школу, так как на самом деле планов у меня не было, мне казалось, я только что стояла полностью голой перед толпой. То что я говорила Бруксу мне еще никому не приходилось рассказывать, Мейс и так все знала, ведь мы росли вместе, пусть и близко не дружили. А Брукс был человеком, который не знал моих родителей, не видел, как горевали все на нашей улице, когда умер Меттисон, и так же не видел, как постепенно я разрушала себя. Когда я говорила с ним о прошлом, то словно признавала о существовании своих проблем и ошибок, и чувство было неприятное.

Встречные парни улыбались мне, приглашали пойти с ними купаться, еще что-то говорили, но я лишь качала головой и шла дальше. Тетины сандвичи неприятно тяжелели в желудке, и я поняла, что не смогу доесть оставшиеся. Остановившись на некоторое время возле мусорников, я поставила сверток с едой возле них, надеясь, что ними поживятся собаки или коты.

— Не успела начать рассказывать и тут же слиняла. Неужели ты так боишься той Валери, что внутри тебя, той что была тихоней? — голос Букса раздался так неожиданно, что я даже подскочила на месте, развеселив каких-то детей идущих мимо нас.

— Ты напугал меня до смерти, — вскричала я, и фыркнув пошла дальше. Мне опять захотелось послать его, так как Брукс улыбался и был слишком понимающем. А мне не хотелось больше открывать свою душу, такое горькое лекарство нужно пить не так часто и в маленьких дозах. А он, как ни в чем не бывало, пошел рядом, придерживая руками ремешок сумки на груди.

— Я даже и не пытался, думал, ты меня заметила.

Брукс шел рядом, и мы со стороны могли выглядеть как романтическая пара подростков, которые решили вместе пройтись. На его лице лукавая улыбка, я смущенна и несколько растеряна, все как и должно быть. Да только так не было, и странная ирония меня сильно задевала, даже сильнее чем его улыбочка.

— Нет, представь себе, я думала о своем. Как странно ты обвиняешь меня в надоедливости, но сам о себе высокого мнения.

— Женское внимание меня избаловало. Мия и Яркие глазки не дают мне прохода, к тому же ты тоже.

Я глянула на Брукса и поняла, что он просто потешается надо мной.

— Я так понял, что ты не хочешь говорить о себе, почему?

— Наверное я еще к этому не готова. Не прошло еще и двух месяцев с тех пор, как я поняла, что не стоит портить себе жизнь, чтобы что-то доказать родителям. Откровенность пока что меня не прельщает, особенно с тобой, королем откровенности. Ты вечно говоришь то, что думаешь, и после такого я остаюсь в дураках, и по-моему это не честно.

— Возможно, — согласился Брукс, — но я так для себя решил, что мне надоели всякие недомолвки. Знала бы ты, какое облегчение я испытал, когда сказал тебе, что ты мне нравишься.

— Зато мне стало сложнее. К тому же ты столь же откровенно утверждаешь, что я не нравлюсь тебе.

Мы шли чуть быстрее, чем надо, будто спеша куда-то, и это походило на нашу утреннюю пробежку в субботу. Мы вкладывали не сказанные чувства в движения.

— Я имел в виду твое поведение. Все остальное в твоем облике безупречно.

И пусто, добавила я для себя, просто потому что он этого не сказал.

— Значит ли это, что ты потому расспрашиваешь меня о прошлом — ищешь объяснения моему поведению.

— Конечно же. Все там и находиться. Когда-то и я был веселее, но все проходит, когда появляются трудности. — кивнул головой Брукс и переместил свои руки в карманы джинсов. Мы остановились возле нашей запущенной школы, разбитой в середине как будто ее бомбили, и развернулись друг другу лицом. Он был выше меня, но не настолько, чтобы было тяжело смотреть вверх. Сегодня он улыбался, таинственный темный взгляд был при нем, и я не могла понять, что же стоит за всем этим. Смотря на него, и слушая, что он говорит, не возможно было определить его истинные чувства и намерения. Как понять, к чему этот разговор? Что он задумал? Для чего мучает меня, заставляя мои мозги перегреваться, а сердце дергаться.

Зажмурившись я подставила лицо солнцу, и ждала что еще он скажет, но мы стояли молча, и это было даже лучше. Когда я ощущала рядом его тело, тепло и энергию, мне становилось спокойнее, он словно уравновешивал меня.

— Что же сталось с той тихоней, которой ты была? — спросил он, и мне показалось, что Брукс стоит ближе, чем раньше, но я не открыла глаз. Это было как во сне, его голос, теплая интонация и он вовсе не злился на меня теперь, вполне возможно Брукс был готов мне простить то, как я хотела обойтись с ним раньше.

— Я не знаю. Иногда мне кажется, ее нет, а иногда, она опять со мной и во мне, и из-за этого возникает борьба, конфликт интересов если хочешь.

— Скажи мне, — вдруг добавила я, — кто тебе делает эти футболки.

Раскрыв глаза, я увидела его грудь обтянутую темно-синей футболкой и на уровне желудка была нарисована чайка, но не четкий рисунок, а словно набросок, и если присмотреться, можно было различить мелкие детали, такие как буквы.

— Я сам. А рисует на них Жаклин, она собиралась раньше стать учителем или художником, она всегда хорошо рисовала... Потом мы продаем эти вещи в нескольких магазинах здесь в городе, и в Интернете.

Не знаю почему, но дальше мы замолчали, и не потому что не было что сказать, а потому что так было лучше. Я боялась, что скажу опять что-то не то, возможно нечто циничное или из ревности, которая появилась не понятно откуда. А Брукс именно этого и боялся, опять увидеть ту сторону меня, которая ему не нравилась. Но как так может быть, что некоторые стороны в человеке тебе не нравятся, а другие нравятся? Разве я не могу подойти ему целой, такой какая есть?

— Пойдем в класс, — наконец сказал он, и пропустил меня вперед, и пока мы шли, его дыхание касалось моей шее. Раньше я бы пошло заметила, что там у меня самая чувствительная зона, теперь же подумала о том, что это будет самый дорогой воздушный поцелуй в моей памяти. Почему-то я понимала, что Брукс не сможет решиться быть со мной, даже не смотря на ту умиротворяющую тишину, что была между нами перед этим и на мою откровенность.

Брукс наверное правильно опасался меня, я могла разбить ему сердце, но пока что ощущение было такое, словно это делал он с моим.

Глава 12. Я все еще я

Я очнулся, я жив

Я очнулся, я жив,

Теперь я знаю, во что верю в глубине души.

Настал мой час,

Я буду делать то, что хочу, потому что это моя жизнь,

Прямо здесь, прямо сейчас....

Я буду стоять на своём и не уступлю своих позиций.

Я знаю, во что верю в глубине души,

Я очнулся, я жив...

Просыпаюсь, просыпаюсь...

Awake And Alive (оригинал Skillet )

Я очнулся, я жив

Обстановка в классе очень накалилась и хоть я пыталась этого не замечать, но Мия все больше старалась увлекать беседой то Данте, то Брукса, отметив, что последний мне интересен. Она пока что не понимала, что именно происходит между нами, но чувствовала это, как и любая разумная шавка чует, когда ей грозит опасность на ее же территории. Я не сомневалась, что и она была не столь равнодушна к Бруксу, но к романтике ее чувства имели такое же далекое отношение, как и мое раньше. Сколько бы она не строила из себя невинную кокетку, я понимала, что это не так, мне и раньше приходилось видеть подобных рафинированных девочек, которые строили из себя Белоснежек, хлопая длинными ресницами. Адам называл таких принцессами, и совершенно не в хорошем смысле этого слова, и если раньше я не могла себе представить, что именно плохое оно может олицетворять, то он привел мне в пример Марию-Антуанетту, довольно таки развратную особу. После такого слово "принцесса" начало казаться мне грязным, будто по нему прошлись армейские бутсы. Но Адам был мастером на такие игры, ему нравилось безопасные слова, делать грязными, чистых — осквернять, и просвещать наивных, предоставляя им почувствовать "сладость" наркоты. И все же его "грязные" слова остались со мной.

Итак принцесса Мия напрягала меня своими шуточками, которые она говорила довольно громко на весь класс, но не произнося моего имени, словно это и не обо мне говориться. Я все чаще себя спрашивала, а не с 6-тикласниками она училась в прошлом году, такое ощущение, что как взрослые она себя вести не умеет.

В четверг, когда мы ожидали прихода нашего куратора, миссис Чедвик, ко мне присоединилась Жаклин, опершись со мной на парту, и так же начала смотреть в противоположный конец класса, где сидели Мия, Яркие глазки/Бриана и Джексон (теперь я называла его Паршивая свинья), и яростно между собой шушукались и хохотали.

— Знаешь, такое ощущение, что я смотрю Animal Planet, — сказала ей я, совсем не задетая таким поведением, а скорее удивленная. Но я подозревала, что скоро мне надоест слушать все это и наблюдать, и тогда придется устроить Мие Варфоломеевскую ночь, или день, в зависимости от поры суток, когда я решу покончить с этим. — Они сидят как обезьяны в круге, копошатся, трогают друг друга за руки, когда что-то яростно говорят, не хватает только, чтобы они начали искать друг у друга насекомых. Честно, я этого не переживу, наверное снова начну пить.

— Тогда и я с тобой, скорее всего моей психике тоже придется не сладко, если такое произойдет.

Мы с улыбками переглянулись и покачав головой я сказала Жаклин:

— Тебе нельзя, у тебя ребенок — нужно его кормить.

— Поверь, когда Найджел повзрослеет, я расскажу, почему перестала кормить его грудью — он поймет.

— Это точно, — отозвалась я, едва не давясь от сдерживаемого смеха, но мы не выдержали и рассмеялись вслух, держась друг за друга. Лица у Мии и Ярких глазок были такие, словно мы с Жаклин двинули им хорошими лопатами, и во всяком случае наш смех заставил их заткнуться. Мию ничто не злило сильнее, чем мой смех.

Данте, Кард и Фин непонимающе оглянулись на нас, оторвавшись от каких-то игрушек на компьютере Фина, и только Брукс, стоявший вместе с ними, поднял голову и ненадолго задержал свой взгляд на мне. Такое его поведение началось с понедельника, когда мы пришли вместе с ленча. Он не пытался заговорить со мной, а просто смотрел, когда мы сталкивались взглядами или случайно пересекались в помещениях. Иногда его глаза казались очень тяжелыми, черными, заставляющими меня напрягаться, а теперь там было веселье и возможно одобрение. Жаклин прокомментировала это переглядывание неловким кашлем, и я тут же опустила глаза вниз, не желая знать, кто еще успел заметить наши гляделки.

Иногда мне казалось, что это должно стать заметно всем, но по-прежнему в классе сохранялось стойкое мнение, что я встречаюсь с Данте. Он часто обнимал меня, любил чмокнуть в щечку, или что-то шептать на ухо, чаще всего смешное, а еще любил проводить меня к машине, или же проехаться ко мне домой. Тетя была рада его визитам, так как он пока что был моим первым гостем и другом, которого я смогла привести. Тетя считала, что раз у меня появились друзья, я иду на поправку, но моя так званая "болезнь" не обсуждалась — мне просто давали советы, которые могли облегчить мне жизнь. Меня никто не напрягал и уж тем более не заставлял жить, следуя законам их жизни. Были правила, к которым в доме нужно было привыкнуть, все остальное на мое усмотрение.

Теперь Жаклин взирала на меня с любопытством.

— Что? — наиграно недоумевающе спросила я.

— Знаешь, я все думала, что мне это казалось, но теперь вижу, что нет. Между вами с Бруксом, что-то происходит?

Сегодня Жаклин не выглядела такой вымотанной, так как приехал ее отец в отпуск, и они вместе с мамой Жаклин и Найджелом поехали погостить к родственникам, давая ей время отдохнуть. Она даже оделась ярче, чем в остальные дни — в одну из футболок что они делали вместе с Бруксом, короткую джинсовую юбку расшитую в ручную и сандалии с бабочками. А волосы просто заколола, но от этого она показалась только красивее. Красота всегда мне казалась простой, а не сложной, когда ее создают с помощью косметики и хитрых уловок. Мия могла хоть тонны косметики накладывать, но такой симпатичной, как Жаклин, ей бы не удалось стать. Мне хотелось верить, что какой-нибудь парень это оценит.

— Как сказать, — с тяжелым вздохом, после некоторого раздумья отозвалась я, и мельком глянула на Брукса. Он теперь сидел возле Данте, и они как лунатики уставились в экран ноута, и в том, как он сложил руки на груди, было что-то знакомое. Уже знакомое, поправила я, то чего я ждала от него, какие-то движения бровями, сложенные руки или его походка, когда он запускает ладони в карманы.

— Так и скажи, — улыбнулась Жаклин. Все просто, так и скажи. Я улыбнулась ей в ответ, потому что для меня это не было просто.

— Если я тебе скажу, что не знаю, ты поверишь?

— Да. Брукс сложный человек, всегда был таким, но ты еще сложнее. Иногда ты меня даже разочаровываешь, но все равно пытаешься исправиться.

— Я тебя разочаровываю? Но чем? — несказанно удивилась я, почти чувствуя из-за ее слов тревогу. Мне казалось, мы почти подружились, а теперь она говорит нечто подобное.

— Ну, ты все еще любишь осуждать людей за их внешность. Тебе будет трудно преодолеть в себе этот порок, — пожала плечами Жаклин. Она осмотрела класс и ее взгляд остановился на Паршивой свинье Джексоне. Далее она начала говорить почти шепотом, — Например Джексон, ты ведь его недолюбливаешь не потому что он с Мией или не потому, что любит иногда тебя достать. Дело в том, что он толстый, не такой красивый и правильный, как ты или Мия. Но знаешь, я понимаю, почему он так держится за ее дружбу, не смотря на всю ее ядовитость — только Мия отнеслась к нему хорошо из всех девочек класса. Она ни разу не назвала его свиней, и уж тем более не кривила презрительно губы.

Я тут же испуганно поднесла руку к своим губам, понимая, что именно с презрением смотрю на Джексона и все время так смотрела, особенно когда мне казалось, что от его куртки несет потом.

— Я не симпатизирую Мие, — тут же добавила она, рассматривая Куколку, и оставаясь равнодушной к ее разрисованной красоте, — и все же ее отношение к Джексону говорит о том, что она не такая плохая.

— Все мы здесь не такие плохие, обстоятельства собрали нас здесь, — согласилась с ней я, и подумала, что ненависти к Мии я никогда и не испытывала. Это было похоже скорее на нетерпимость и не желание слушать ее глупости. Так часто ведешь себя по отношению к ребенку, который хочет походить на тебя и все время мешается под ногами. Еще было раздражение каждый раз, когда она старалась подкатить к Бруксу, но если я его злила, то к ней он вообще ничего не испытывал.