И все же, как только эта мысль пришла ему в голову, он сказал себе, что это глупо. Симпсон, несомненно, был консерватором — возможно, даже реакционером, но самый реакционный американец двадцать первого века, какого только можно вообразить, был безнадежно и радикально либерален по сравнению с кем-то вроде Джона Георга Саксонского.
Что не означало, что Симпсон не приложил бы все усилия, чтобы построить свою собственную маленькую империю, если бы у него была хоть малейшая возможность. На самом деле, было бы глупо ожидать от него чего-то другого. Что бы Майк ни думал о нем лично, никто не мог добиться успеха на неизменно высоком промышленном уровне, что демонстрировал Симпсон, не обладая при этом исключительными способностями. И эта способность, особенно в ситуации, подобной той, с которой столкнулись люди их времени, неизбежно притягивала бы власть как магнит, если бы Майк позволил ему реализовать ее.
Если.
В конечном счете, — размышлял он, — именно к этому все и свелось. Если Майк позволит своему злейшему политическому врагу продемонстрировать, что есть область, в которой он действительно и доказуемо компетентен, это может иметь непредсказуемые последствия для будущего. Но Майк все равно был в положении человека, у которого не было другого выбора, кроме как бежать еще быстрее, чтобы не упасть.
Кроме того, если я позволю такому человеку, как Симпсон, победить меня только потому, что есть одна область, в которой он компетентен, то я заслужу все, что бы со мной ни случилось!
— Нам нужно подумать об этом, — продолжил он через мгновение. — Я имею в виду, как наилучшим образом использовать ваш опыт и знания. А пока, что насчет конструкции Эдди?
— Думаю, что у нее есть... потенциал, — ответил Симпсон, соглашаясь с возвращением к теме, которая изначально привела Майка сюда. — Потребуется много работы, чтобы воплотить ее в жизнь, но если предположить, что Комитет по распределению готов выделить ресурсы, и мы сможем найти людей и финансирование, то думаю, вероятно, сможем их создать. Конечно, как только мы это сделаем, нам придется подобрать команды и для них.
— Я знаю. — Майк еще несколько секунд пристально смотрел на собеседника, затем незаметно вздохнул.
— Если я подпишу это, Комитет по распределению тоже это сделает, — уверенно сказал он. — Не говорю, что это будет легко, но в конце концов я добьюсь их согласия. Но если я это сделаю, не согласитесь ли вы взять на себя ответственность за это?
— Не без условий, — сказал Симпсон через мгновение.
— Каких именно условий? — Майк почувствовал, что принимает естественную позу переговорщика, и легкая улыбка мелькнула на губах Симпсона, как будто он чувствовал то же самое.
— Если я их создаю, значит, командую ими, — категорично заявил он. — Это будет нелегко, как бы вы ни поддерживали меня. Мне пришлось бы построить верфь, прежде чем я смог бы начать строить на ней корабли, и часть работы должна была бы включать в себя обучение необходимой мне местной рабочей силы. То же самое относится и к строительным бригадам. Чтобы все это сработало, потребуется время и тщательная организация, а у меня нет привычки участвовать в неудачных проектах. Я отказываюсь контролировать расходование стольких наших ресурсов только для того, чтобы позволить кому-то другому испортить конечный продукт и использовать его не по назначению, когда закончу.
Он обнажил зубы в короткой, свирепой усмешке.
— Итак, полагаю, что, в конечном счете, все зависит от того, насколько вы мне доверяете, "господин президент". Вам настолько нужен мой опыт, что вы готовы разозлить "генерала Джексона" и рискнуть назначить меня командующим вашим флотом?
Майк встретил эту вспышку улыбки своим невозмутимым взглядом, и на несколько секунд в кухне Уэнделлов повисла тишина. Затем президент Соединенных Штатов сам едва заметно улыбнулся.
— На самом деле, думаю, что в "адмирале Симпсоне" есть что-то особенное, — сказал он.
— Не могу в это поверить, — пробормотал Эдди Кантрелл себе под нос. — Симпсон? — Он покачал головой.
— Даже не заикайся об этом, Эдди, — тихо проворчал Майк, и Эдди покраснел, осознав, что говорил вполголоса не так уж тихо, как ему казалось.
— У меня было достаточно проблем с Фрэнком и Квентином, не говоря уже о Мелиссе! — продолжил Майк. — Тебе нужны твои чертовы броненосцы, и ты, вероятно, их получишь, так что на твоем месте я бы не смотрел дареному коню в зубы.
Эдди поморщился при упоминании о "дареном коне" и на мгновение бросил сердитый взгляд на лошадь из плоти и крови, поводья которой он держал. По его глубокому убеждению, лошади были очень плохой заменой мотоциклам, и его зад не горел желанием ехать в Магдебург.
— Извините, — сказал он через мгновение. — И я имел в виду именно это, когда сказал, что был бы готов передать все дела кому-нибудь другому, если бы он знал, как выполнить эту работу. Но должен сказать вам, Майк, что я не в восторге от назначения Симпсона командовать чем бы то ни было, тем более военным флотом.
— Если мы вообще собираемся этим заниматься, то он лучше всех подходит для этой работы, — сказал Майк чуть более уверенно, чем чувствовал на самом деле. — С другой стороны, я бы солгал, если бы не признался, что так же рад, что он возьмет тебя с собой в это небольшое путешествие.
Эдди покосился на Майка, затем медленно кивнул.
— Понял, — сказал он. — Я буду честен с этим ублюдком.
— Это не совсем то, что я имел в виду, — несколько сдержанно произнес Майк, уже жалея, что вообще заговорил об этом. — Послушай, Эдди, тебе не нравится Симпсон. Ну, мне он тоже не очень нравится. Но никогда не совершай ошибку, думая, что этот человек глуп или некомпетентен в своей области. Или что он нам нужен не так сильно, как Нэт Дэвис или Грег Феррара. Ты поедешь с ним, чтобы помочь ему найти подходящее место для его верфи. А не как какой-нибудь агент гестапо. Это понятно?
— Понятно, — сокрушенно ответил Эдди, и Майк пожал плечами.
— Прости. Я не хотел сносить тебе голову. Но это важно, и нам совсем не нужны лишние проблемы, с которыми придется разбираться. В то же время, если случайно заметишь что-то, на что, по твоему мнению, следует обратить наше внимание, я ожидаю, что ты это не пропустишь.
— Понятно, — повторил Эдди несколько изменившимся тоном, и Майк кивнул. Он начал говорить что-то еще, но замолчал, так как Симпсон рысцой выехал из-за угла на своей лошади.
Майка раздражало, что Симпсон уже умел ездить верхом, когда они прибыли в Тюрингию.
Хуже того, этот человек ездил верхом в западном стиле, так что Майк даже не мог списать это на такую изнеженную, социально претенциозную вещь, как поло.
Прекрасно сшитые деловые костюмы-тройки, которые сопровождали Симпсона в Грантвилле на свадьбу его сына, давно исчезли. Пожилой мужчина был одет в ботинки, джинсы, фланелевую рубашку и легкую нейлоновую ветровку, чтобы защититься от холода поздней весны на севере Германии, и Майк все еще был немного удивлен тем, насколько сильно смена одежды изменила имидж этого человека. Джон Чандлер Симпсон, бодро ехавший по улице, совсем не походил на того надменного городского щеголя, который так давно появился в Грантвилле. Этот человек был высоким и широкоплечим — таким же высоким, как его сын, хотя и не обладал такой мощной мускулатурой, как Том. С другой стороны, в семнадцатом веке никто не был так массивно сложен, как Том.
Что означало, что "не такой массивный" — это, конечно, не то же самое, что "слабак весом в девяносто восемь фунтов", и, хотя Майк, возможно, и не хотел этого признавать, в мощном теле Симпсона всегда было гораздо больше мышц и гораздо меньше жира, чем могли бы предъявить многие другие руководители из их времени. Недавно прошедшая зима стерла большую часть жира, который там тоже был.
— Джентльмены, — поприветствовал их Симпсон резким, деловым тоном, останавливая своего скакуна рядом с ними.
— Мистер Симпсон, — ответил Майк. Эдди только кивнул, но забрался в свое седло. Не слишком грациозно, как заметил Майк. Эдди научился ездить верхом после "Огненного кольца", но только в том смысле, что больше не падал с лошади всякий раз, когда она останавливалась. В этом он преуспел больше, чем его друг Джефф, но Майку пришлось приложить все усилия, чтобы не расхохотаться при виде выражения лица Эдди, когда тот размышлял о долгой поездке в Магдебург.
По крайней мере, юноша был бы избавлен от неописуемой суеты поездки в карете по дорогам семнадцатого века, и это было не так уж плохо. Главную дорогу в Магдебург планировалось отремонтировать в срочном порядке, но должно было пройти некоторое время, прежде чем это можно будет сделать.
— Не забудьте связаться с радиорубкой, когда доберетесь туда, — предупредил Майк, и Симпсон кивнул. Немногочисленные радиолюбители Грантвилла были заняты обучением большего числа операторов и планированием изготовления простых детекторных радиоприемников, чтобы использовать и поддерживать несколько современных радиостанций, которые они привезли с собой в Тюрингию. Должно было пройти некоторое время, прежде чем их станет достаточно для более чем ограниченного использования, но установка одной из них в новой столице империи была первоочередной задачей.
— Думаю, на этом все, — продолжил Майк. — Будем ждать от вас вестей.
Симпсон еще раз не совсем коротко кивнул ему, тронул лошадь с места и, не сказав больше ни слова, отправился в путь. Эдди еще раз взглянул на Майка, затем пожал плечами и направился — куда менее грациозно — вслед за Симпсоном.
К тому времени, как несколько дней спустя они добрались до Магдебурга, Эдди получил новое, еще более сильное представление о преимуществах водного транспорта в семнадцатом веке. Он предпочел бы совершить более короткое путешествие по суше до Галле, а затем спуститься по реке до Магдебурга, но на реке произошло несколько неприятных инцидентов. Все согласились с тем, что, по их мнению, это были всего лишь разрозненные банды разбойников — вероятно, наемников, оставшихся в настоящее время без работы, потому что Густав Адольф уничтожил армии, к которым они когда-то принадлежали, — и занявшихся речным пиратством, чтобы пережить зиму. Во всяком случае, такова была официальная версия. Лично Эдди был не слишком уверен, что это не было более организовано, чем по этой версии. Несомненно, начиная с самого Джона Георга Саксонского, хватало немецких дворян, которые ненавидели и боялись влияния американцев из нового времени. Эдди нисколько не удивился бы, если бы узнал, что один или несколько из них закрывали глаза на нападения на баржи упомянутых американцев.
Ситуация улучшалась, во многом благодаря тому, что Густав начал организовывать патрулирование финской и лапландской кавалерии, чья грозная репутация была вполне заслуженной, вдоль наиболее опасных участков реки. Но на данный момент президент Стернс и его кабинет предпочли направить свои силы кораблестроителей из двух человек в Магдебург более трудным, но менее рискованным путем.
И это, безусловно, было "трудно". Казалось, каждая мышца Эдди протестующе ныла, но этот фоновый хор был ничем по сравнению с пульсирующей болью в бедрах и ягодицах. Гостиницы, в которых они проводили ночи, сами по себе были неприятным опытом, и он с тревогой был уверен, что приобрел немало многоногих постояльцев-инсектоидов.
Но, по крайней мере, они наконец-то были здесь... Не то чтобы "здесь" было таким уж впечатляющим. Магдебург был довольно крупным городом по нынешним меркам, пока войска графа Тилли не вырезали население и не сожгли город дотла, совершив самое страшное злодеяние за всю продолжающуюся Тридцатилетнюю войну. Это кошмарное событие сплотило оппозицию Тилли и империалистам по всей протестантской Германии и дало армии Густава Адольфа один из самых леденящих кровь боевых кличей за всю войну: "Пощады Магдебургу" — обещание быть такими же милосердными к людям Тилли, какими они были к жителям Магдебурга.
Но история Магдебурга, а также его центральное расположение и выход к реке Эльбе сделали его неизбежным выбором в качестве столицы новых конфедеративных княжеств Европы, созданных Густавом. Кучи обугленного щебня, окружавшие собор — единственное сооружение во всем городе, которое не пострадало от пожара, — теперь в значительной степени исчезли, и реконструкция шла полным ходом. Полное разрушение старого города дало архитекторам Густава возможность спроектировать настоящую столицу с согласованной планировкой улиц, состоящей из длинных прямых проспектов и просторных площадей, и скелет будущего нового города был совершенно очевиден. Но таким же было и разрастание временных кварталов, возведенных в спешке и без какого-либо видимого плана или порядка для рабочей силы, трудившейся на строительстве новых зданий и улиц. И Эдди, когда он осматривал это место, показалось очевидным, что территория за стенами старого города, где закладывались фундаменты новых фабрик и складов, не получила такого же внимания при планировании города.
— Довольно беспорядочно, не так ли? — заметил Симпсон.
Эдди посмотрел на него. Долгая и изнурительная поездка заставила его изменить свое мнение о Симпсоне... отчасти. Они не то чтобы коротали время за глубокими философскими дискуссиями. На самом деле, они разговаривали друг с другом не больше, чем требовалось. Но, несмотря ни на что, Эдди был поражен тем, как мало жаловался Симпсон. Конечно, обиженно подумал Эдди, у Симпсона, вероятно, зад болел не так сильно, как у него самого. Однако в то же время Симпсон был по меньшей мере на тридцать лет старше его, и хотя за эти дополнительные десятилетия у него должны были накопиться причины для болей, Симпсон не проявлял абсолютно никаких признаков этого.
Но что по-настоящему удивило Эдди, так это то, как спокойно, почти как само собой разумеющееся Симпсон воспринял примитивность их транспорта и условий проживания в пути. Он ожидал, что бывший генеральный директор будет требовать самого лучшего и закатывать истерики, если он этого не получит. Но ничего этого не случилось.
Симпсон проявил удивительный талант к жесткому и проницательному торгу по поводу стоимости их номеров за каждую ночь — как будто деньги шли из его собственного кармана, а не из средств, выделенных на поездку правительством Соединенных Штатов. И было очевидно, что он не был готов к тому, что ему предложат что-то меньшее, чем самое лучшее, что могли предложить гостиницы. И все же это "лучшее" было совершенно не похоже на то, что он стерпел бы и на мгновение "дома", но он не говорил ни слова. На самом деле, он гораздо терпеливее, чем Эдди, мирился с ограничениями в их размещении и даже оставлял сотрудникам чаевые, когда они уходили.
Эдди не был вполне уверен, что с этим делать, но это, по крайней мере, пробило броню его предубеждений в отношении Симпсона. Не то чтобы он был готов прямо сейчас отказаться от своего недоверия. Симпсон все еще был высокомерным ублюдком, который пытался ворваться в Грантвилл и захватить власть над всем городом. И он все еще был подонком-политиком, который поддерживал фанатичных деревенщин, выступавших против предоставления права голоса всем, кто не родился в их времени. Что по определению означало, что он был врагом.
