Крак! Остановившись, я тупо уставился на обломок деревяшки в своей руке.
— Отлично! Эликсир начал действовать! — довольно заявил Ушастик, опустив свою штакетину и переводя дух.
Сзади послышался голос восторженной супруги:
— Ник, ты был великолепен!
Оглянувшись, я понял, что за нашим спаррингом наблюдали все, включая пританцовывающих от переполняющей их энергии котят и Лисенка, кидавшую на Дара полные обожания взгляды. Единственным островком невозмутимости в этом восторженном море была Мурка, которая скучающим тоном заметила:
— Можно было двигаться и быстрее.
Это и ёжику понятно, ведь ускорение никто не отменял. Только я был не в том состоянии, чтобы осмысленно его задействовать. Вот уж никогда бы не подумал, что от схватки можно получать почти такое же удовольствие, как и от секса! Или это побочные эффекты зелья? Да плевать на них, надо проверить, как обстоят дела с главными! Выбросив оставшийся от палки огрызок, я приступил к упражнениям из третьего комплекса и за какие-то четверть часа сумел выполнить их все.
— Отвратительно! — оценил мои достижения Ушастик. — Но для первого раза сойдет. Надеюсь, в будущем ты станешь уделять больше внимания деталям.
Я молча кивнул, находясь в прострации. Подумать только, одна кружка настойки из мутировавших жуков позволила мне достичь результатов, которыми даже на третьем цикле Академии мало кто из учеников способен похвастаться! Выходит, зря я хихикал над стремительной прокачкой главного героя недочитанной 'Грозы орков'. Как выяснилось, превращение обычного... ну, почти обычного человека в Супермена за неделю — это не фантазия, а суровая реальность.
— Продолжим? — с энтузиазмом поинтересовался я у наставника.
— Нет. Сейчас тебе лучше заняться бегом.
Бегом, так бегом. С помощью Дара надев утяжелитель, судя по ощущениям, снова увеличивший свою мощность, я в компании подруги отправился в лес, где предался полюбившемуся занятию. Сегодня оно доставило мне еще больше удовольствия. Ощущение свободы достигло запредельных высот. Я не бежал, а летел на невидимых крыльях, обгоняя ветер и щедро делясь восторгом со скользящей рядом мариланой. Мои чувства обострились до предела. Я различал каждый листик, каждую травинку, улавливал десятки витающих в воздухе запахов, слышал множество шумов, ранее скрывавшихся за тихим шорохом листвы, а мой мозг, словно суперкомпьютер, моментально расшифровывал все поступающие к нему данные. По колебаниям былинок моделировал движение потоков воздуха, идентифицировал запахи, находил объяснения звукам и создавал в моем сознании объемную сверхдетализированную картину окружающего мира, приводившую меня в экстаз. Мелькнула тревожная мысль, что сейчас я похож на наркомана под кайфом. Но как мелькнула, так и пропала, смытая волнами концентрированного наслаждения.
Не знаю, как долго я находился в этом наркотическом бреду, но в один прекрасный миг меня 'отпустило'. Произошло это случайно — штанина зацепилась за сучок, и вместо того, чтобы перепрыгнуть заросли крыжовника, я угодил прямо в колючие кусты. Боль вернула способность соображать. Помогая себе отборным матом, я выбрался из ловушки и почувствовал, что изрядно притомился и проголодался. Предложение о перекусе Мурка поддержала всеми лапами, а тушка суслика-переростка позволила нам с подругой заморить червячка. Не представляю, как настойка из жуков повлияла на мои рецепторы, но сейчас сырое, теплое, истекающее кровью мясо показалось мне невероятно вкусным.
Оставив от грызуна шкуру и кости, мы улеглись под ближайшим деревом. Но отдохнуть не получилось. Как только я позволил себе расслабиться, стало ясно, что одной эйфорией побочные эффекты не исчерпываются. Началось все с внезапных вспышек зуда, быстро перерастающего в боль, а затем столь неожиданно исчезающего. Потом принялось шалить зрение. Сфокусировать взгляд стало невозможно, глаза жили собственной жизнью и порой, подражая моргалам хамелеона, демонстрировали мне две разные картинки. На фоне этого такие явления, как противный гул в ушах, неизвестно откуда взявшийся запах паленой резины и стойкий привкус медной монеты во рту, казались не заслуживающими внимания мелочами.
Медитативные техники оказались недоступны — сосредоточиться не удавалось. В сознании вертелись навязчивые обрывки мыслей, образов, бесформенные куски воспоминаний, а вымести весь этот отвлекающий хлам прочь не удавалось. Словно бумеранг он тут же возвращался обратно. Оставалось смириться и терпеть. О продолжении тренировки речи не шло. С трудом поднявшись и прочувствовав каждой клеточкой организма все навязанные утяжелителем килограммы, я определился с направлением и потопал домой. За время дикого забега мы с Муркой порядком удалились от деревеньки, поэтому путь нам предстоял неблизкий. Так заявила подруга, и я ей верил. Мой-то топографический кретинизм никуда не делся, и если выбрать нужную сторону я еще был способен (полагаясь при этом больше на удачу), то определить наше местоположение без карты и каких-либо ориентиров не смог бы даже под угрозой медленной и мучительной смерти.
Двигались мы не быстро — зрение продолжало чудить, а желания устроить своему лбу проверку на прочность каким-нибудь деревом у меня не наблюдалось. Полчаса спустя мне стало хуже, и пришлось замедлиться до черепашьей скорости. Появилось сильное головокружение, вызывающее тошноту. Последняя, впрочем, быстро прошла, но вместе с ней пропало ощущение верха и низа. Мой вестибулярный аппарат объявил забастовку, перед глазами все расплывалось, появились странные глюки в виде объемных, меняющих свою форму теней. Пришлось воспользоваться помощью Мурки. Нет, не в качестве носильщика. Все-таки кошки — это не ездовые животные, да и утяжелитель без помощи Дара я отключить не мог. Поступили проще: марилана взяла на себя роль поводыря, а я зажмурился и сконцентрировался на перестановке ног.
Как вскоре выяснилось, это были еще цветочки. Вскоре мои тактильные ощущения окончательно слетели с катушек и принялись устраивать сюрприз за сюрпризом. То неожиданно возникало чувство, будто мою правую руку ошпарили кипятком, то появлялось ощущение, что мою спину натирают крупнозернистым наждаком, то вдруг ноги покрывались гусиной кожей, словно я по пояс провалился в прорубь. В ушах били барабаны, нос отказывался вдыхать наполненный удушающими запахами воздух, сознание захлестнула круговерть бессмысленных образов...
Эта свистопляска длилась долго, а до дома я добрался лишь благодаря Мурке, которая несколько часов с упрямством локомотива тащила за собой мою слепую, спотыкающуюся и ничего не соображавшую тушку. В себя я пришел рывком. Просто в один прекрасный момент осознал, что способен внятно мыслить, и открыл глаза. Вокруг была ночь, я стоял у колодца, держась одной рукой за ошейник мариланы, а второй судорожно вцепившись в какой-то вырванный с корнями куст. Голова уже не кружилась, черные тени вокруг не казались живыми, да и слух с обонянием постепенно возвращались в норму. С трудом разжав онемевшие пальцы, я размял их, напился, напоил Мурку и направился в дом, где Вика с Даром как раз обсуждали необходимость отправки поисковой экспедиции.
Наше появление вызвало большой ажиотаж. Я был обруган и обласкан, избавлен от утяжелителя и обследован специалистом. Поскольку в состоянии легкого неадеквата уровень моего красноречия выше нулевой отметки подниматься отказывался, отчитываться перед Ушастиком пришлось большой кошке. Рассказ о моих 'похождениях' вызвал у эльфа бурю негодования, сменившуюся пространными причитаниями, общий смысл которых сводился к: 'Я же говорил!'. На меня они впечатления не произвели — мысли занимала миска с кашей, которую Лисенок достала из печки.
После ужина и десерта в виде литра особенно отвратительной на вкус лечебной алхимии меня отправили баиньки. Однако на этом эпопея с наркотической настойкой не закончилась. Несмотря на сильную усталость, как моральную, так и физическую, заснуть не удавалось. Сознание не желало отключаться, а отголоски побочных эффектов давали о себе знать. Попробуй тут усни, когда в любую секунду ты можешь почувствовать острую боль в ягодице, похожую на булавочный укол, услышать звук выстрела или узреть светящееся разноцветное пятно, возникшее прямо перед носом!
Время шло, моя регенерация, подстегнутая эльфийской алхимией, делала свою работу, приводя в норму разбушевавшиеся органы чувств. Спустя пару часов нервная система утихомирилась, но сон не шел. Я ворочался с боку на бок, пробовал считать овец, котят и прочую живность, рылся в памяти, выбирая фильмы для семейного просмотра — в общем, всячески убивал время. Отчего-то вспомнились студенческие годы, когда я частенько засиживался за компьютером далеко за полночь, а потом аналогично мучился под громоподобное тиканье настенных ходиков, надеясь урвать пару-тройку часов сна перед лекциями. Сейчас ходиков не было, их с успехом заменяли сверчки, ночные птицы и Мурка с Викой. Раздражающее сопение последних я слышал невероятно отчетливо, впрочем, как и стук своего сердца. Дошло до того, что у меня появилась мысль пойти к Дару и попросить у него снотворное.
От реализации этой идеи меня отвлекли странные шорохи снаружи. С минуту я таращился в темноту за окном, прислушиваясь и гадая, не чудится ли мне. Шорохи не исчезали, а наоборот, становились громче.
— Мурка, ты ничего не слышишь? — мысленно обратился я к подруге.
Мгновенно проснувшаяся марилана подняла голову и навострила уши.
— Что-то шуршит в траве, — чуть погодя отрапортовала кошка. — В двух местах, у забора и рядом со стеной. Но я никого постороннего не ощущаю. Может, мыши?
В следующий миг в оконный проем заглянула какая-то здоровая тварь. Увидев уродливую гориллоподобную морду, массивное тело и длинные волосатые лапы, я заорал:
— Трево-ога!
'Мышка', услышав мой вопль, глухо зарычала. Один прыжок — и она оказалась в комнате, а дальше начался форменный цирк. Вскочив, я кинулся к лежавшей на тумбочке перевязи с мечами, Монстр, определив во мне добычу, метнулся за мной, а Мурка прыгнула ему наперерез. Чудом увернувшись от пушистого тела подруги, я цапнул рукоять клинка. Столкнувшись с тварью, марилана вцепилась в нее когтями и вместе с ней грузно приземлилась на кровать. Лежавшая там Вика продемонстрировала чудеса акробатики, умудрившись обратным перекатом выбраться из-под двух массивных туш и при этом схватить сабли, предусмотрительно прислоненные к стенке. А в окне тем временем нарисовалась вторая тварь, как две капли похожая на первую. Сдернув ножны с 'брата', я прыгнул к ней.
Один взмах клинка — и голова визитера отделяется от тела. А на кровати завязалась яростная схватка. Мурке никак не удавалось добраться до горла своего противника, который не уступал ей ни силой, ни ловкостью, ни остротой когтей. Вика, обнажив оружие, замерла в нерешительности перед рычащим и дергающимся клубком рвущих друг друга тел.
— В сторону! — крикнул я подруге.
Кошка попыталась выполнить мой приказ, но была остановлена тварью, которая, улучив момент, вонзилась ей клыками в плечо. В следующий миг мой клинок впился в бок визитера. Тот зарычал от боли, широко разинув пасть. Получив свободу, Мурка скользнула в сторону, и я уже без опаски взмахнул мечом, разрубая тварь пополам. Расчлененная, обливающаяся кровью туша рухнула на постель.
'Песец перине!' — мелькнула у меня мысль.
За стенкой раздался девичий визг.
— Лисенок! — хором воскликнули мы и ринулись к выходу.
То ли из-за полученных ран, то ли из-за спешки, но прыжок у мариланы вышел крайне неудачным. Столкнувшись с ней в дверях, я повалился на пол. Кучу малу довершила слабо ориентирующаяся в темноте орчанка, которая умудрилась споткнуться о мою ногу и упала сверху, только чудом не отхватив мне ухо саблей. Мимо пронесся полуголый Ушастик и скрылся в комнате рыжей, откуда доносилось уже знакомое рычание. Разобравшись, где чьи конечности, мы хотели броситься на помощь эльфу, но тут на кухне появилось еще одно существо.
Оно выглядело крупнее прочих и было знакомо с правилами этикета — вместо того, чтобы лезть через окно, как прочие, воспользовалось дверью. Приказав Мурке с Викой не вмешиваться, я метнулся к твари и наглядно продемонстрировал, что ее когти и клыки — ничто в сравнении с голубой сталью. Двумя взмахами укоротил передние лапы незваного гостя, после скользнул за спину и подрубил заднюю, заставив его рухнуть на пол. Добивать нейтрализованную тварь я не стал, поспешив следом за остальными в комнату рыжей.
Там схватка уже закончилась. Вяло подергивающаяся расчлененная тушка очередного гориллообразного уродца валялась посреди комнаты, а перепуганный Ушастик, бросив мечи, осматривал девушку, которую тварь, судя по расплывавшимся на рыжей шерстке темным пятнам, успела попробовать на зуб.
— Что с ней? — спросила супруга, активируя светлячок на стене.
— Глубокие порезы на груди и след от укуса на правой руке, — поморщившись от вспышки яркого света, ответил эльф. — Мне нужен сит!
— Постой! — осадил я намеревавшегося бежать за своими запасами Дара. — Прежде проверь магией, нет ли в округе еще тварей. Мурка их отчего-то не ощущает, может, тебе повезет больше.
Мои слова привели Ушастика в чувство. Подхватив клинки, он принялся вертеть головой, пока Вика, в свою очередь, занялась осмотром ран Лисенка. При свете они выглядели ужасно, однако, судя по количеству крови, никакой важной артерии задето не было. Ощутив мое беспокойство, Мурка поспешила сообщить, что ее разодранное плечо и царапины на брюхе могут подождать. Сейчас важнее выяснить, сколько еще хищников бродят поблизости, а раны можно зализать и позже.
— Две твари в вашей комнате, судя по расплывающимся аурам, умирают, одна у входа, похоже, серьезно ранена, еще три приближаются со стороны ручья, — отрапортовал эльф.
— Вика, тщательно промой царапины Лисенка, возьми Поглотитель и помоги ей добить безлапую гадину на кухне, затем найди сит и займись Муркой, а мы с Даром пока разберемся с остальными. Котята, на вас охрана!
Раздав указания, я вслед за Ушастиком выскочил из дома и помчался к ручью. Первую тварь мы увидели спустя сотню метров. Она выскочила из-за развалившегося дома, заметила нас, коротко рыкнула и на всех четырех кинулась навстречу. Следом за ней выбежали еще два уродца. Несшийся впереди Дар за миг до столкновения скользнул в сторону, уклонившись от взмаха когтистой лапы и полоснув клинком по брюху монстра. Тварь дико зарычала, пытаясь удержать вываливающиеся из живота потроха, а эльф подскочил сзади и рубанул уродца по шее, снося его безносую башку. Видя такое расточительство, я крикнул:
— Живьем!
У нас двое раненых, а сколько жизненной энергии осталось в раненой твари — одной Матери известно!
— Понял, — откликнулся эльф.
В следующий миг мы плечом к плечу встретили арьергард противника. Смерть товарки не вразумила тварей, использующих самую распространенную схему действия хищников Проклятых земель — прыгнуть, повалить на землю и перегрызть горло. Вот только, несмотря на недюжинную силу и скорость, уродцы ничего не смогли противопоставить нашей стали и ловкости, быстро лишились конечностей и упали в траву, где принялись жалобно рычать, пытаясь уползти от нас на кровоточащих культях. Схватив тварей за уцелевшие задние лапы, мы поволокли их к дому, следя за тем, чтобы они не извернулись и не цапнули нас.
