Мир перевернутый.

— В смысле?

Я поняла, о чем он, но вроде как невежливо, тем более мне все нравилось, просто не вязался образ сына миллионера с такой обыденностью.

— Не дворец... — развел он руками.

— Ну, в общем — да. Я как-то не ожидала... А почему ты здесь живешь? Неужели отец денег не дал на хоромы побольше и попрестижнее? — Решила я его поддеть.

— А мне здесь нравится, — улыбнулся парень.

— Мне тоже, — неосознанно ответила я и тут же смутилась.

— Хоромы побольше...имеются. Но что мне там одному делать? — риторически спросил Ник и щелкнул выключателем. Гостиная осветилась мягким светом настенных бра. — Блуждать по комнатам в гордом одиночестве? У меня не настолько развит эгоцентризм, чтобы стремиться к ощущению "Я такой один во вселенной".

Я засмеялась.

Окно занавешено тяжелыми портьерами, поэтому в комнате царил полумрак. Я еще раз с любопытством огляделась. Возле дверного проема, который, наверное, вел на кухню, обнаружилась маленькая винтовая лестница.

— Чай? — светским тоном предложил Ник.

— Можно, — согласилась я, присев на небольшой двухместный диван.

В принципе, я бы и от простой воды не отказалась. Столько слез вылить... тут обезвоживание наступит.

— Может, коньяк? — лукаво улыбнувшись, спросил он.

Я удивленно посмотрела на парня, а потом засмеялась, вспомнив похожую ситуацию только у меня дома.

— Нет, — покачала я головой. — А то усну, и ты меня до утра не поднимешь.

— Не лучший вариант, тебя сегодня желательно еще Марианне показать. Чтобы она удостоверилась, что с тобой все хорошо, — бесстрастно ответил он.

— Ник... я не хотела, — выдохнула я, потупив взгляд.

Мне стало так стыдно и за свои слова, и за свои действия, и даже за поцелуй с Марком сегодня утром, которого не было, что захотелось просто провалиться сквозь... диван. Ну, вот скажите на милость, чего я так разоралась? Ну, подумаешь, немного на нервах последний месяц, но это явно не повод, чтобы кидаться такими словами и уж тем более закатывать истерики.

— Эй, — парень присел возле меня, легонько проведя рукой по щеке, заставляя посмотреть ему в глаза. — Я знаю.

— Нет, не знаешь, — прохныкала я. — Прости, пожалуйста... я не думаю... то есть не верю... Нет, верю... в смысле тебе... — я запуталась, но выразить словами то, что хочу сказать в косвенной форме, дабы больше не произносить обидных слов, не получалось.

— Иринка, — он осторожно стер большим пальцем скатившуюся по моему лицу слезинку. — Я знаю, — произнес он ласково и настолько убедительно, что мне оставалось только поверить, что меня простили.

— Почему? — Вот же я дотошная личность.

— Ну, потому что, если бы ты боялась или действительно думала, что я изнасиловал Алёну, тогда бы ни за что не осталась со мной наедине, и уж тем более не позволила себя поцеловать, — мягко проговорил он с чуть заметной немного грустной улыбкой.

Ээээ ...

— Ааа...

Ух, ты! Мое знание русской речи сократилось до двух букв.

— Догадался, — беззлобно усмехнулся он, смотря на мое лицо, которое выражало крайнюю степень замешательства. — Ты словно открытая книга, все эмоции на лице написаны.

— Ага.

Три буквы — уже не плохо.

— Поэтому и в серьезность твоих отношений с Марком я не очень сильно верю. Но допускаю мысль, что он тебе нравится, — сухо проговорил Эрденко.

Ирина, хватит тупить — ответь что-нибудь.

— Ты против?

Ну, ты и ответила!

— Нет, — серьезно сказал Ник. — Я не вправе быть против. Как ты верно сегодня подметила — мы друзья.

И как это у него получается, а главное в голове укладывается и вместе существует — целовать, а потом сразу говорить — друзья. Или еще круче — ревновать, а потом...

СТОП! Ревновать?! Черт! Неужели...

Я, потрясенная появившейся догадкой, уставилась на Ника, от удивления, в лучших традициях блондинки, захлопав глазами.

— Что?! — Немного нервно спросил парень и откинул со лба черные пряди волос.

М-да... наверное, у меня сейчас такое лицо, будто я Йети увидала.

Как там Толок говорил — сделай лицо попроще.

— Да нет, ничего, — тряхнула я головой, стараясь избавиться от посетившей меня, скорей всего ошибочно, мысли.

— Сколько противоречий, — по-доброму улыбнулся парень.

— Не больше, чем у тебя, — парировала я.

— В точку!

Мы замолчали. Ник, низко опустив голову, о чем-то думал, неосознанно большим пальцем, слегка поглаживая меня по руке. А я наслаждалась наступившей тишиной. Наоралась я сегодня на десять лет вперед, поэтому и разговаривать не особо тянуло. Так бы и просидела, ну может не всю жизнь, но ближайшие часа два точно. А если еще прилечь....

В квартире раздалась трель звонка, нарушившая наше уединение.

Ник резко вскинул голову, словно не понимая, откуда доносятся звуки. Потом обернулся, укоризненно посмотрев на лежавшую на кресле куртку. Будто это она виновата в звонке.

— Не ответишь? — с любопытством спросила я.

— Нет, — покачал он головой.

— А если что-то важное?

— Например? — весело поинтересовался он.

— Ну, не знаю... например, отец...

Ник как-то быстро помрачнел и устало поднялся.

— Ты есть хочешь?

— Нет, спасибо.

— Тогда чай, — Ник стремительно пересек комнату, словно сбегая от опасной темы.

Я, поджав под себя ноги, положила голову на сложенные руки. У него что, проблемы с отцом? А я так поняла, что они хорошо ладили, и что он очень переживал из-за подставы Марианны именно потому, что это отразилось и на его богатом родителе.

— Ирин, ты какой чай пьешь? — раздался голос Ника.

Мне стало любопытно, как богатые отпрыски смотрятся на кухне и вообще готовят. Я поднялась и осторожно, стараясь не шуметь, подошла к проему.

Губы невольно сами расплылись в улыбку при взгляде на парня. Эрденко явно на кухне ориентировался. Все движения были отлажены, и действовал он неосознанно, находясь в своих думах. Но и было в этом во всем что-то милое, домашнее, привычное...

— Черный...

— Что? — Ник резко повернулся ко мне.

— Чай — черный, — повторила с улыбкой я.

— Хорошо,— рассеянно кивнул он.

— Почему?

— Потому что у меня другого нет, — так же на автомате ответил Ник.

Мы посмотрели друг на друга и засмеялись.

Хорошая кухня... явно дорогая. По всей стене шкафчики и всевозможные кухонные приборы. В углу, возле окна, круглый с прозрачной столешницей стол — обожаю такие! А вдоль рабочего стола шла барная стойка — тоже предел моих мечтаний.

Я облокотилась спиной о дверной косяк, не решаясь зайти, и мучительно пыталась придумать с чего начать разговор, но так, чтобы помягче. Но как назло в голове навязчиво крутился только один вопрос, который никак не хотел перефразироваться в более приемлемую форму.

— Слушай, здесь же три этажа? — уточнила я, так и не найдя нужных слов на интересующую меня тему.

— И три комнаты, — усмехнулся парень.

— Эм... а можно посмотреть?

Интересно, я сейчас не сильно наглею?

— Можно, — хмыкнул удивленно парень, явно не понимая моего любопытства. — Только смотреть особо нечего.

Ну, это мы сейчас проверим.

Я вернулась в гостиную. Первой мыслью было подняться по лестнице. Но потом я заметила дверь, грамотно замаскированную под цвет стен, поэтому я ее проглядела. Да и с дивана ее не было видно из-за полок.

Я неуверенно толкнула дверь и сделала маленький шаг, чувствуя себя как минимум мелким воришкой, как максимум первооткрывателем неразгаданных тайн. Ага... темно — шторы тяжелые, из черно-коричневой ткани, кровать большая... КРОВАТЬ?! Вот же занесло меня. Желание смотреть резко отпало. Я попятилась назад и врезалась в Ника.

Парень с плохо скрываемым смехом смотрел на мою реакцию.

— А на втором этаже что? — промямлила я.

Вроде как уже попала в конфуз, надеюсь, второй спальни у него нет... Хотя, кто знает этих богатеньких.

— Идем, — все еще веселясь, проговорил Ник, вручив мне кружку с чаем.

Мы поднялись по винтовой лестнице.

Не спальня — облегчению моему не было предела. Небольшая комната с асимметричными углами. На полу пушистый, с длинным ворсом бежевый ковер. Посередине толи такая здоровенная подушка, толи такой низкий диван. Одна из стен полностью стеклянная — красота! Шторы тоже, кстати, темные — комплекс у него что ли? Или пунктик на полумрак? Собственно, в комнате ничего больше и не было. Возле, условно назовем это дивана стояла стопка книг, рядом кружка, напротив — небольшой бар, заставленный бутылками спиртного. В углу какая-то подвешенная к потолку длинная, свисающая почти до пола, гирлянда. Вообще, несмотря на весь аскетизм, мне здесь понравилось. Я прошла, усевшись на диванчик. Клево! Мягкий такой, словно перина. Удобно, наверное, тут валяться и читать книги.

Ник как-то странно посмотрел на меня — наверняка я какие-то правила приличия нарушила — затем хмыкнул и сел рядом.

— Здорово здесь, — осматриваясь, проговорила я.

Ник промолчал. Облокотился спиной о стену, продолжил за мной наблюдать из полуопущенных ресниц. Взгляд ленивый и немного насмешливый. Смущающий...

Я взяла верхнюю книжку из стопки — Шекспир.

Кхм... вот это новость, не ожидала.

Осторожно открыла книгу и в легкую обалдела — текст-то был не русский, в смысле на языке оригинала.

— Читаешь? — решила я удостовериться. Хотя, по сути вопрос весьма идиотичный.

— Читаю, — кивнул Ник, еле сдерживаясь, чтобы не засмеяться.

— На английском? — решила я тупить до конца.

— Да, — подтвердил он и, посмотрев на мое изумленное выражение лица, все-таки рассмеялся.

Ладно, пусть повеселится, ему сегодня можно.

— А чем тебя перевод не устраивает? — Я захлопнула книгу, проведя рукой по обложке. Дорогое издание — констатировала я, небось, с самого туманного Альбиона прибыло.

— Ни один переводчик не сможет передать ту атмосферу книги, которая изначально присутствует на родном языке.

Я задумалась. Логика в этом есть, но не мне судить. Я-то вообще английский язык знаю на уровне алфавита и счета до десяти. Так что пришлось поверить на слово.

— Надеюсь, не Ромео и Джульетту? — с усмешкой спрашиваю я.

— Нет, — улыбается он, поняв намек.

Я замолкаю... вообще Шекспир, по большей части, мне не нравился, все у него как-то грустно заканчивалось.

Ладно, хватит тянуть кота за хвост и остальные причиндалы, надо уже поговорить. А то я так бесконечно долго могу убегать от разговора и, кстати, в конечном итоге убежать.

Наверное, что-то такое отразилось на моем лице, что Ник осторожно отставил кружку с чаем и посмотрел серьезно и немного обреченно. Словно он бы мне охотно подарил и эту книгу, и квартиру, и пару миллионов в придачу, лишь бы не отвечать на мои вопросы.

— Расскажи, пожалуйста, про Алёну, — тихо прошу я.

Вся решимость куда-то пропала, и осталась сплошная неловкость. Резко начинает казаться, что я не имею права задавать ему таких вопросов, да и вообще копаться в его жизни тоже.

— Я так понял, Марианна все, что можно уже рассказала, — недовольно проговорил он.

— Ты обещал мне свою версию, — жестко произношу я.

О как меня сегодня эмоционально швыряет из стороны в сторону.

Ник вскидывает на меня взор чуть потемневших глаз.

Я и сама понимаю, что с интонацией переборщила, но реверансы буду делать позже, сейчас мне нужна его правда.

— Я знаю, что Алёна была лучше подругой Марианны, и что у нее было слабое здоровье, — зачем-то говорю я. — А еще, что Алёна, когда поступила в университет, влюбилась в Зорана...

На этих словах, Ник зло усмехается, будто услышал несусветную глупость, и я решаю, что пора уже и ему что-нибудь сказать.

— Алёна никогда не была влюблена в Зорана, — твердо произнес он.

— Но Марианна сказала, что она хотела...

— Может и хотела, но совершенно с другой целью, — веско проговорил он. — Никакой симпатии к Зорану там и близко не было. Я это точно знаю...

— Ага, — помимо воли вырвалось у меня ехидство на пару с ироничным недоверием.

Ник покачал головой, смотря на меня.

— Ирина, тот раз был не единственный...

Я пару раз хлопнула глазами, резко почувствовав себя Барби. Это что он хочет сказать...

— Вы с ней переспали еще до этого? — решила я уточнить.

— Да, — сухо ответил парень. — Летом, перед ее поступлением. После этого она вбила себе в голову, что мы должны быть вместе. Я тогда не заметил, что она немного... не в себе.

— Не в себе? — ошарашено переспросила я. Крутая формулировка, блин! — Ты хочешь сказать, что она любила не Полоцкого, а тебя?!

— Да, — легко ответил парень. — Так что я просто решил не обращать на нее внимания, понадеявшись, что со временем она успокоится.

Ну, правильно... если бы на меня вешалась куча мужиков, я бы тоже не обратила средь многообразия на одного влюбчивого и на этом фоне немного ненормального. Тем более, насколько я знаю, девушки вообще горазды вести себя как заправские маньяки, а уж влюбленные любому из них фору дадут.

— А причем тут Зоран?

— А он вообще не причем, — равнодушно отозвался Ник. — Это Алёна решила, что лучший путь ко мне — это через него.

Господи. Что же они за люди?! Спать с кем-то, чтобы стать ближе к предмету обожания! Или я не такая, или их в детстве пару раз об пол приложили.

— А что он? — Мысли, конечно, у меня, сейчас скачут как бешенные горные козы, но пока не время впадать в пространственные размышления.

— Зорану было не до нее...

— Почему? — тут же спросила я.

— Это ты у него спросишь, — хитро ответил Ник.

Я недовольно поморщилась, ну вот опять долбанные загадки!

— Ладно. Значит Алена, не добившись от тебя никакой реакции, решила спать с Зораном, чтобы быть в твоем окружении? — задумчиво протянула я, стараясь раньше времени не офигевать.

Честно сказать, я что-то такое подразумевала. Просто, пока о чем-то важном думаешь, до конца не осознаешь весь смысл, а вот если услышишь, тем более от другого человека, тогда как-то быстрее доходит.

— Примерно так, — нехотя ответил он.

Супер логика! Чисто женская... Я, конечно, тоже принадлежу к слабому полу, но хоть убейте меня, я не понимаю... или понимаю?

Дети, а потом подростки, испорченные деньгами и властью, с практически отсутствующим аспектом моральных принципов. Воспитание, основанное по большей части на вседозволенности и легком отношении к жизни. Взять хоть Марианну. Она, конечно, ни с кем не встречается, но в удовольствие себе не отказывает. И такой моментик, что она первый и последний раз видит своего любовника, ее вообще не колышет.

Я, например, так не могу. Меня воспитывали, опираясь совсем на другие устои.

— Ирина... тебе наверно это...

— Не понять, — кивнула я. — У меня даже в голове это с трудом укладывается. Тем более, Марианна ее описывала чуть по-другому...

— Не по-другому, — возразил Ник. — Просто Марианна ... она многое не замечала или просто не хотела замечать.

Пришлось опять впасть в задумчивость — этак я вообще мозг натренирую, стану умная преумная и пойду писать книжки о нелегком бытие миллионеров.