Андреевский крест

— Ты забыл, что это за мир? — подмигнул мне старший мичман. — Я одному парню, что на засеке овраг сторожит, патрон показал. Хотел проверить — видели они тут до нас такое, смогут понять что это, или совсем одичали. Должно же у них хоть что-то от нашего времени остаться. Не совсем же все они просрали...

— Понял?

— Как два пальца. Такие глаза выпучил — кот из "Шрека" нервно курит в сторонке. Я ему даю. На, говорю, на память. Он — хвать, и бегом в кусты. Там, брат, тропинка нормальная к схрону есть. Оборудованный спуск, ёкарный бабай. Отсюда, хоть и видно все на зашибись, а попробуй спустись. Шею сломаешь, однозначно. Они там внизу, кстати, харч варят. Пахнет вкусно, чуешь?

— А я так, бляха от ремня, ничего не чую... тфу... понимаю, — с угрожающими интонациями протянул Васька. — Что это значит? Что он должен был узнать?

— Махнемся информацией не глядя? — хмыкнул я. — Ты колешься, в ритме вальса, почему твои рыбачки не воюют с черными и причем тут ты, а мы — говорим куда именно, в какой мир попал.

— Это так важно? — сквозь зубы процедил алтаец. — Сами-то вы что знаете об этом мире? Думаете это детские сказки — то что кхаланы занимаются колдовством? Я тоже так думал, но... Местные... Все до единого. Даже те, с черного корабля — говорят одно и то же! Представляете?! Говорящие со зверями живут по полторы сотни лет! Варят какое-то снадобье, пьют, и живут долго-долго! У них вообще самые лучшие лекарства! Они все лечат. Все болезни. А вы говорите...

— Класс, — признал я. — И что из этого? Причем тут Железные Люди и туземные китобои?

— Господин Элан считает, что я, как человек пришедший из-за неба, могу заинтересовать жрецов кхаланов. Он хочет обменять меня на две дозы омолаживающего эликсира.

— Ага, — догадался я. — И пока старик Ван присматривает за тобой, черные не трогают рыбаков? Так?

— И биться сердце перестало, — потянулся к затылку Леха. — Я такого даже в кино не видел. А ты сам то как к этому относишься? Тебя же как скотину на таблетку поменяют!

— А-а-а, — отмахнулся, грустно улыбнувшись, алтаец. — Мне даже интересно.

— Врешь, чувак, — переложив винтовку так, чтоб ее можно было быстро использовать по назначению, усомнился я. — Врешь и не краснеешь. Тебе просто некуда деваться. Тебя и не спрашивали-то особо. Так? Ты тут никто и фамилия твоя — никак. И слово твое в День Защиты Насекомых. Потому ты тут и сидишь, и нам болт в ухо вворачиваешь. Мы типа твой последний шанс. Прикинь, братуха, это чучело решило кинуть того модного чела с корвета, и на нас всю печаль свалить.

— Не красиво, — покачал головой здоровенный мичман. Мы с младшим всегда отлично понимали друг друга. — Уважаемому Вану это не понравится! А мы с ним, вроде как, теперь добрые соседи...

— Добрые? — воскликнул, затравленно оглянувшись на кусты, в которых сидели добрые молодцы с ружьями, Мундусов. — Нет здесь добрых! Нет! Понимаете? Эти, которые из княжеств, где-то здесь, на островах Петли, колонию начали строить. И будто бы даже договорились с кхаланами и торговле. Конечно Железным это не нравится. Они-то себя хозяевами западного моря считают, но с Говорящими на ножах. А лекарства заиметь тоже не прочь...

— Политика, — пожал я плечами. — Черные пацаны в законе прижали барыг. Бог завещал делиться...

— И размножаться, — заржал Леха, пересаживаясь так, чтоб между стрелками и им оказался алтаец. "Кольчужка" показался мне маловатой, но так у брата хотя бы был шанс на ответный выстрел.

— Только не понятно, почему черные не узнали координаты колонии у шкипера со шхуны, а отправились штурмовать торговый форпост?

— Ай. Да это просто, — опередив Ваську, ответил мне брат. — Шхуна из одного княжества, а колонию основала другое. Ферштейн? Помнишь? Этот чувак сказал, что господин Элан выбрал только одного из матросов? Сто процентов — они как-то по одежде... или, ёкарный бабай, по форме ушей, могут определять порт приписки. Вот и выцепил одного, а тот нашел в себе силы не расколоться на допросе. Пришлось им, болезным, факторию пушками бомбить. Думали кого-нибудь живьем взять, а тут мы в эти рамсы влезли. Вот так-то, брат.

— Короче, эти черные теперь на нас типа в обиде, — кивнул я. — А вот у рыбачков с брателлой Эланом все в шоколаде. И если старина Ван на твой патрон не поведется, то будут нас сейчас лотошить, упаковывать и десанту с корвета выдавать.

— А если поведется, то упакуют тех двух чуваков, кто из фактории сбежал, — поморщился брат, не обращая внимания на открывшего рот от наших мыслей вслух Ваську. — И мне это тоже не нравится.

— Аналогично, — согласился я.

— Чего решаем?

— Ну, думается мне, Вана достаточно сильно здесь уважают. И он обязательно придет с нами побазарить.

— Че скажешь, бродяга? — мичман хлопнул по плечу алтайца своей лопатой, зачем-то Богом разделенной на пальцы. — Придет дедушка Ван на нас посмотреть?

— Придет-придет, — часто закивал Васька. Видок у Мундусова был такой, словно его пыльным мешком из-за угла по темечку звезданули.

— Придет, — задумчиво протянул Леха. — Ну значит — будем жить, братуха.

Глава 6. О больших любителях кататься на санках

С минуту все сидели молча. Ну как все. Кроме Поца и Лехи. Первого я уговорил, а второй сам изъявил желание остаться. Кто-то же должен был с той стороны охранять Подкову и двух переданных нам старейшиной Ваном на поруки бывших "сотрудников" разрушенной черными торговой фактории.

А вот остальные, так сказать, акционеры нашего предприятия были. И были они от моего рассказа, мягко говоря, в полном обалдении.

— Так! — сказала наконец Наташа, и мягкими, с неизменным маникюром и коротко остриженными ноготками, пальчиками достала из чехла свой сотовый. Потом встала, и ушла в зимний сад. Явно задумала что-то. И это что-то требовало непростых телефонных переговоров.

— Я так понимаю, с этим... эээ... старостой Ваном вы договорились, — констатировал Егор. В чем-чем, а в отсутствии у моего среднего брата способности логически мыслить обвинить трудно. Тем более, что и доказательство успешно окончившихся переговоров было выведено на огромную плазменную панель. Это я фотографию имею в виду. Саму шкатулку со всем содержимым управитель рыбацкого поселка нам конечно с собой утащить не дал. Раритеты там у него хранились. Передаваемые из поколения в поколение ценности. Таких, быть может по всей пережившей катаклизм Земле и десятка не наберется.

Мы с Лехой как увидели в первый раз, чуть не заржали в голос. А потом я лично подумал о том, что должно быть не так-то и просто сохранить на протяжении нескольких стен лет в целости и сохранности все эти простейшие для нас, для нашего времени, вещи. Что там было, внучок? Я не сказал? А! Так там в шкатулке всего три отделения имелось. В левом лежал самый обычный пластиковый шприц на два кубика. Только без иголки и поршня. Чисто пластиковый стаканчик с соском. В правом — отполированный тысячами пальцев чуть ли не до зеркального блеска патрон от СВД. 7,62х54. Классика. И тем чудеснее было увидеть его среди "богатств" старого человека в Богом забытом месте. А в середине помещалось самое интересное. Залитое в древний, помутневший уже пластик, изображение — вроде фото — группы людей в обычном военном камуфляже, и с "калашами" на груди. Шестеро здоровых, улыбчивых парняг, упакованных по самое не хочу, и вооруженных, как на войну.

Никогда не забуду, как старый, действительно старый — лет под шестьдесят — Ван, дрожащим пальцем ткнул в одного из вояк с фотки и что-то сказал. Васька немедленно перевел:

— Это его предок.

А то так мы сами не догадались! Ахренеть, как сложно!

— Такое вот оружие, тоже долго хранилось в семье Вана, — как ни в чем не бывало продолжил толмачить алтаец. — Пока не испортилось окончательно. Но вы, как считает, уважаемый старейшина, все-таки сумели его сберечь.

— Да у нас этого добра навалом, — расплылся в улыбке мичман. — Так ему и скажи.

С этого момента наши переговоры пошли как по маслу.

— И все-таки, — потирая виски, стал допытываться Егор. — Так сказать, в целях наиболее полной информированности. Какую позицию по отношению к э-э-э... Железным Людям занимают наши... гм... новые соседи? В случае конфликта. Станут ли они нас поддерживать?

— Сейчас? — удивился я. Я кажется старался пересказать наши беседы практически слово в слово. Неужели трудно было понять в какой "позиции" оказались рыбаки? — Сейчас, конечно же нет. Ты пойми, братишка! Им сейчас что небитых подтаскивать, что битых оттаскивать, лишь бы битому не быть! И с купцами княжескими нельзя ссориться — больше-то никто не рискует в Петлю ходить торговать, и против силы Железных не попрешь. А игры с колдунами вообще неизвестно чем могут закончится.

— Кстати! А почему архипелаг Петли? Откуда такое название? — это Любка. И слава Богу, что у нее любопытство проснулось. Что-то она загрустила совсем, когда вернулся я один. Без ее мужа. У портала так вообще — побелела вся, и в руку Натахи моей так вцепилась, клещами хрен оторвешь. — Они как-то объяснили?

— Да там все просто, Любань. Течения там. Вдоль северного берега Ножа на северо-восток теплое течение прет. Китобои говорят — так давит, слабый гребец и не вытянет против него. А обратно, на юго-запад — это уже южнее Андреевского — там холодная река. И получаются наши острова вроде как в петле.

— Интересно! Очень интересно! — у Егорки даже глаза заблестели. Его хлебом не корми, дай какую-нибудь научную загадку по разгадывать.

— Андрюша, — твердо, поджав губы, сказала Ирка. — Ты сказал, что обещал туземцам помощь. В чем? И чего это нам будет стоить? И почему вы вообще полезли не в свои дела? Ну отдали бы того алкаша алтайского этим... халатам...

— Кхаланам.

— Кхаланам, халатам. Да какая разница? Мы-то тут причем? Жили как-то люди без нас сотни лет, и еще столько же проживут. А мы...

— Ирина! — как-то на мой взгляд слишком уж резко и грубо одернул жену средний.

— Ир, — куда мягче, чем, честно говоря, хотелось, принялся объяснять я. — Нам там жить. Пойми! Мы многое не знаем. Но то, что здесь, возможно уже скоро, наступит такой атас, что земля под ногами загорится — это абсолютно точно.

— Может, тот мир все-таки не совсем наш, — вяло, который уже раз, припомнила свои старые аргументы Егорова супруга.

— Я начал один эксперимент, — хитро улыбнувшись, вдруг признался ученый. — Упаковал кое что в цельнометаллический кофр... в алюминиевый, чтоб коррозия ему была не страшна. В общем, я съездил в окрестности Ордынского, нашел приметное место, и закопал там послание самим себе. Осталось только посетить тот холм с той стороны порога, чтоб убедиться в полной идентичности миров.

— Красавчик, — кивнул я. — Бутылку коньяка-то догадался в свой сундук сунуть? Прикинь напиток с пятисотлетней выдержкой!

— Да причем тут это, — вскинулся Егорка. — Я там разные материалы положил, чтоб выяснить влияние времени на способность... Блииин, Андрюха! Про коньяк — забыл!

— Так чем ты обещал помочь туземцам? — твердо стояла на своем Ирина.

— Продукты, медикаменты, посуда, орудия труда, — я пожал плечами. Слов не хватало, чтоб выразить всю глубину разочарования в мыслительных способностях своего высокоученого братца, а тут еще эта мегера доставала. — Все, что поможет деревне благополучно пережить сезон штормов.

— Что мы получим взамен?

— Ничего.

— Как это? Ничего?! Андрюш?

— За помощь — ничего, — подтвердил я, улыбаясь до ушей.

— Да ты... Ты представляешь в какие деньжищи это нам обойдется? — вспылила уставшая от вечного безденежья женщина. — Кормить три месяца сотню человек народа?! Пусть изобретают, чем с нами рассчитываться. А бесплатно жрать не получится. Хрен им, а не мои деньги! Понял?!

— Понял, — легко согласился я. Только улыбаться уже перестал. — Ты Ирочка чего блажишь, как потерпевшая? Ты меня, старого хулигана, будешь учить, как лохов разводить?

— Фу-у-у, — шумно выдохнула Егорова напасть. — Так и думала что ты что-то придумал. Что как-то с них деньги все равно вытянешь.

— Не деньги, — поправил я неуверенно заерзавшую под моим суровым взглядом Ирину. — Самое ценное для нас в том мире. Но не деньги.

— Золото? Камни? Жемчуг? — глаза банковского экономиста алчно вспыхнули.

— Люди! Самое ценное там — люди. Кто-то же должен будет там на полях работать, дома нам строить, рыбу нам на стол ловить. Вот за эту, как ты говоришь, жратву, мы людей у них и получим.

— Чего они, рабовладельцы что ли?

— А нам рабы и не к чему. Там добровольцы нужны. Такие людишки, чтоб впахивали, спины не разгибая, на нас, еще и Бога молили за наше здоровье.

— Это как?

— Да так. Ты вот только картинки видела. Фотографии. А я своими глазами их дома в деревеньке наблюдал. Ужас. У нас вагончики-бытовки на стройке куда лучше. А в сырой землянке овражной нам с Лехой и переночевать пришлось. Там-то в голову тема и пришла, как их подтолкнуть добровольно под нашу руку придти.

— Был вариант, чтоб не добровольно? — хмыкнула Любка. Не ведала она, что авторство другого варианта, с принуждением к сотрудничеству с помощью грубой силы и детища Михаила Тимофеевича Калашникова, как раз ее благоверному и принадлежало.

— Как не быть. Был, — признал я. — Не особенно и сложно. Пяток крепких бычков со стволами. Один заход с демонстрацией силы, показательная казнь самого дерзкого, и предъява вечного, неизбывного долга. Потом только нужно было бы по лесу с оглядкой ходить, чтоб стрелу какую-нибудь шальную из безымянного куста не словить, и за крысятничество и бегство жестоко наказывать...

— Ну это как-то... — Любаня покачала головой. — Неправильно.

— Ага. Не по человечачьи. Мы с твоим тоже так решили.

— А как тогда? — это уже Ирина. Уж ей-то, заслуженному огороднику и садоводу, не знать, каким адским трудом достаются разносолы на столе. И если эту работу можно спихнуть на кого-то другого, мнится мне, она первая это сделает.

— Да не боись, Иринка, — хмыкнул я. — Технология отработанная. Мы примерно так же коммерсов на дань подписывали лет двадцать еще назад. Находили фирмочку новую, ничейную еще. Подкатывали к дирехтору с предложением. Типа давай, брателло, звони если чего. Типа бесплатно. Мол, это наш район и нам впадлу будет, если сюда чужие пацанчики заедут. Они и соглашаются. Чего же нет, если бесплатно? А мы пару знакомых к нему посылали. Наших же, только с других бригад. А потом приезжали вроде как на разборки. Раз, другой, третий. А потом бросали. Тут к нему и правда кто-нибудь из залетных являлся. Город-то у нас маленький, коммерсов не так много. Барыга к нам, а мы в отказ. Типа, мы на тебя, козел, полгода впахивали, ты бы хоть коньяк пацанам поставил. Ну и разводили на ежемесячный абонемент.

— Не подходит. У нас тут другой случай.

— Да где же другой? Все то же самое, Ир. Люди быстро к хорошему привыкают. Корми его, пои, от напастей спасай, крутым давай ему себя почувствовать. А потом брось. Так он еще с разпальцовкой припрется — типа, где моя печенька. И за печеньку свою ненаглядную, он душу продаст, не то что деньги выложит. Этот, который хер фюрер, на такую замануху целый народ купил, а ты за какую-то вшивую деревеньку опасаешься. Они за три месяца так привыкнут от пуза жрать, что потом сами в холопы придут проситься. А че? Добрые хозяева. Не бьют, голодом не морят, и все у них есть. Чего нам не поклониться?