Мастера иллюзий

— А прежде чем сходить в сортир, я должен десять раз помолиться?

— Конечно! И потом прикрывать ладонью свой необрезанный стручок.

Ломов закатил глаза и всплеснул руками.

* * *

Сколько раз Смолин не прилетал в столицу, она всегда встречала его хмурым небом независимо от времени года. Здесь и зимой мог дождь идти, ну а осенью — сам бог велел. Не любила Москва приезжих, ох не любила, но пойди, выгони всю лимиту, и кто останется? Хорошо, если десятая часть жителей. И скатится тогда столица к уровню провинциальных городов, еле набирающих полтора-два миллиона, и стихнет наконец это извечное: "Понаехали тут!".

От статистических размышлений Павла отвлек бодрый женский голос. Пока пассажиры расчехляли зонты, неизменно улыбчивая стюардесса сообщала о десяти положительных градусов за бортом и облачности переменной, но мокрый иллюминатор убеждал, что облачность самая что ни на есть постоянная. Москва обычаям не изменяла.

Шрек первым протолкался к трапу. Смолин следовал в кильватере мощного напарника, словно ушлый гражданский за патрульным автомобилем. Два таких как раз стояли на взлетном поле Шереметьево, между ними оперативников ждал темный "Блейзер" с целой "люстрой" на крыше.

Чтобы не говорили за глаза про фосовцев, но готовились к операции те всегда основательно. Расположившись на заднем сидении полицейского джипа, Павел с кислой миной наблюдал, как куратор по Саудовской Аравии передал Ломову пять тысяч долларов наличными на расходы предвиденные и десять в карточке — на непредвиденные, два паспорта, алюминиевый дипломат с вещами и блестящий "глок", невидимый детекторам. У Смолина под мышкой скучал такой же, но уже достаточно потертый и побывавший во многих переделках. "Эти пистолеты, как мы с Ломовым: один опытный и битый жизнью, а второй — молодой, зеленый, но полный сил, — подумал майор, наблюдая, как Максим проверяет обойму. — И чего меня на лирику потянуло? Наверное, старею, или предчувствую нехорошее". Сопровождаемый патрульными экипажами джип покинул поле и, промчавшись по короткому проспекту, припарковался у железнодорожной станции. Через полтора часа, презрев столичные пробки, поезд монорельсовой дороги доставил оперативников в Домодедово, где уже началась регистрация на рейс до Саудовской Аравии.

* * *

Джидда. Департамент полиции.

После хмурой Москвы солнечный Джидда казался раем на земле. Смуглые арабы все как один улыбались, предлагали подвезти в любую точку мира или на худой конец купить у них какую-нибудь безделушку по цене яйца Фаберже. Смолин отмахивался от надоедливых аборигенов, забывших про гордость фараонов, и шагал по теплому асфальту в сторону дальней стоянки такси, где поменьше и расценки, и наглости у водителей.

— Такое ощущение, что попал в рассадник терроризма, — пробурчал Шрек, вглядываясь в прохожих. — Подозрительные они все какие-то...

— Может ты в чём-то и прав. Этот аэропорт имени короля Абд аль-Азиза достраивал папа террориста номер один, — заметил Смолин.

Ломов хмыкнул и достал из внутреннего кармана платок, заодно поправив наплечную кобуру — несмотря на жару, пиджак он не снял. Павел же еще при выходе из самолета остался в одной футболке и льняных брюках, потертый "глок" устроился в специальной сумочке на поясе: вряд ли им будет сейчас угрожать опасность, а ходить в пропитанной потом одежде то еще удовольствие. Впрочем, Шрек был другого мнения и всю дорогу проверял на месте ли пистолет, расслабившись только в Департаменте полиции.

Часовой на входе долго разглядывал их удостоверения, созванивался с начальством и, наконец, проводил гостей до нужной двери. Кондиционер внутри добросовестно охлаждал воздух, примиряя европейцев с азиатским климатом. Ломов устроился в кресле с запотевшим стаканом колы, а Павлу выпала сомнительная честь убеждать в серьезности их намерений хозяина кабинета. Местный комиссар Омари слушал гостей внимательно, но даже пышные усы араба презрительно топорщились, выражая недоверие словам русского коллеги.

— Как этот ваш преступник планирует взорвать Каабу? Полиция допускает паломников к святыне только после тщательного обыска. В Запретной мечети всегда полно верующих, тем более сейчас. Чужака сразу заметят, а если он попытается причинить вред — растерзают на куски! Неужели ваш террорист настолько глуп?

— Его действия говорят о том, что наоборот — очень умен. А также — могущественен. После взрыва Казанского собора не осталось никаких улик, никаких зацепок. Французской жандармерии тоже нечем похвастаться.

— Тогда откуда ваш мастер Вобер знает столько? Почему вы ему доверяете? Откуда он вообще взялся? Может, это именно он устроил взрывы?

— Нет, — покачал головой Смолин. — Вобер не раз сталкивался с Балдуром, поэтому и осведомлен о способностях этого человека. Советую и вам: не стоит недооценивать угрозу. Поверьте, мы просчитали все возможности, и я уверен, что следующей по списку будет Кааба. Если вы нам не поможете, произойдет непоправимое.

Омари затребовал по селекторной связи кофе и схватил пульт управления кондиционером. Тот заурчал громче, а Шрек прямо-таки растекся в своем кресле, предоставляя старшему напарнику самому разбираться с этим подозрительным арабом. Стажер в тщательно выглаженной форме внес серебряный поднос. Отхлебнув горячего напитка, комиссар зажмурился от удовольствия, чашечка опустела за несколько глотков. Омари открыл глаза и уставился на Смолина так, точно тот уже должен был испариться, а не испытывать его терпение дальше.

— Так что, вы нам поможете? — спросил Павел.

— Хоть я и не верю в эту вашу историю, но да, помогу! Надеюсь, вы мусульмане? — словно невзначай поинтересовался хозяин кабинета.

— Конечно! У нас и справка есть, — ответил Смолин с максимально серьезным видом.

Омари просмотрел выданный муфтием бланк, усы араба обвисли. Открыв ящик стола, комиссар достал бумагу и перьевую ручку. На удивление — у полицейского оказался красивый почерк, вязь языка текла по листу, точно виноградная лоза по белоснежной стене мечети. Смолину даже стало неловко за собственные каракули в служебных документах. Закончив каллиграфические подвиги, Омари с удовольствием просмотрел результат трудов и протянул бумагу Павлу.

— Вот, покажете полиции в Мекке. На улице вас ждет джип, я забронировал номер на двоих в "Меркюри". Отель недорогой, как вы и просили.

— Спасибо.

— Я просто выполняю свой долг. Вы знаете обычаи нашей страны?

— Да, когда-то учился на востоковеда.

— Вот как? Хорошо. Но, если что, Магомет подскажет. Это ваш водитель. Вот моя визитка, звоните в любое время дня и ночи. Сегодня подготовитесь к путешествию, а завтра с утра вас отвезут в Мекку. Здесь недалеко, всего час пути.

— Абдулла, вставай! Мы выдвигаемся, — сказал Смолин, пожав на прощание руку хозяину кабинета.

Шрек вздрогнул и с тоской посмотрел в окно. Солнце играло на стеклах небоскребов и слепило глаза, над раскаленным асфальтом дрожал воздух, превращая прохожих в размытых призраков — если в России стояла холодная осень, то тут продолжалось жаркое лето. Ломов со вздохом выбрался из кресла и облапил руку комиссара.

— Спасибо за помощь!

Омари вежливо улыбнулся. Шрек вновь вздохнул, пробормотал что-то про нерусей и поплелся за Смолиным. На выходе из здания по лицу координатора уже обильно струился пот, мокрый платок лишь размазывал влагу. Павел хлопнул вынужденного напарника по плечу:

— Не переживай, в джипе есть кондиционер.

— А еще там есть водитель, — сказал Ломов, заметив сидящего за рулем араба. — Зачем он нам? Вы не знаете куда ехать?

— Знаю. Видимо, комиссар не верит нашей истории и сомневается, что мы мусульмане. Постарайся не дать Магомету повода подтвердить это, наверняка он понимает русский.

— Хорошо, — сказал Шрек, забираясь рядом с майором на заднее сиденье, и, подмигнув, добавил: — Только скажите водителю, чтобы заехал по пути в магазин, пить хочу, ну прямо в горле пересохло.

— Уважаемый, — сказал Павел по-арабски, — давайте посетим ближайший магазин, мы проголодались.

— Что-что? — переспросил удивленный араб.

— Пить хотим!

— Ааа! Конечно!

Смолин уставился в окно, чтобы скрыть улыбку. Если бы также просто им удалось раскусить Балдура!

Глава 16

Отражение Сандор. Египет. Каир.

Подземное убежище служило не только складом — за неприметной дверью скрывалась просторная комната с кондиционированным воздухом и электрическим освещением. В нише бубнил телевизор, стены украшали ковры, на столе исходил паром кофейник, а огромный холодильник ломился от продуктов — Мирам не хуже Луи заботился о господине.

Артем возлежал с бутылкой минералки на усыпанном подушками диване и дулся на Клода. Откуда такая забота о подрастающем поколении? То таскает за собой повсюду — отбивались вон и от големов, и от саламандры, а то не берет на простенькое дело! Артем хотел думать так, но внутренний голос нашептывал, что покушение на грандмастера никак не может быть простеньким, и прав Вобер, что не берет с собой молодого компаньона. Но с другой стороны, кто-то ведь утверждал, что только с помощью знаменитого дуала Любимова сможет победить Балдура Рашиди!

Сидя на табурете, Клод любовно протирал ветошью укороченный автомат. Мирам что-то готовил на газовой плитке в углу комнаты, пахло мясом и специями. Артем поднялся с дивана и подошел к Воберу.

— Похож на Калашникова.

— Смотрю, ты всё-таки разбираешься в оружии?

— Я хоть в армии и не служил, но в "Коунтер Страйк" играл.

— О, ну это почти одно и тоже! — подмигнул Клод. — Пожалуй, я пересмотрю свои слова насчет твоего участия в заварушке.

— Вот-вот! Кто-то говорил, что без меня с Балдуром не справится. Забыл уже?!

— Язык мой — враг мой, — пробормотал Вобер. — Non, pas question*. Артем, если я имею некоторый опыт таких стычек, а Мирам вообще раньше постоянно воевал, то ты не представляешь, с чем столкнёшься. В Сандоре даже на тайную встречу Балдур не пойдет без охраны, слишком многие здесь желают его смерти. Нам придется сначала нейтрализовать элитных телохранителей, а потом как-то совладать с самим грандмастером. Скажи, ты сможешь убить человека?

— Если мне будет угрожать опасность, скорее всего — да.

— Вот видишь, ты не уверен даже в этом.

— Ну и что? Я смогу помочь в другом. Ты же говорил, что дуалы способны разрушать иллюзии. Неужели грандмастер удовлетворится одной охраной и пренебрежет своими способностями?

Клод крякнул и повернулся к плите, где священнодействовал Мирам.

— Ты заметил напряженные контуры?

— Амар, на мне же были очки, а иначе я бы вообще его не увидел.

— Черт! — Клод повернулся к Артему. — Ты прав, Балдур не станет рисковать даже в сердце своей империи. Наверняка его защищают не только телохранители, но и реальные иллюзии. Мирам не смог их различить, потому что очки истинного зрения действуют по аналогии ближе к биноклю, чем к микроскопу...

— Это как разнести апельсин топором, нежели аккуратно срезать кожуру ножичком?

— Суть ухватил верно. Книги писать не пробовал?

— Картины рисовать прибыльнее. Я так понимаю, иллюзии еще и на виды подразделяются?

— Да. Мнимые — это те же галлюцинации, только их нельзя воспринимать критически, если не владеешь специальными средствами или возможностями. Реальная или направленная иллюзия имеет в своей основе уже созданный мастером материальный объект, который воздействует на тебя независимо от того, видишь ты его, или нет.

— Но как я могу не заметить чего-то материального?

— А вот давай я в тебя выстрелю сейчас из этого АПК и посмотрим, успеешь ли ты заметить пулю, прежде чем она разнесет тебе голову?!

— Клод, ты чего?

— Да весь план летит к чертям! Я не смогу защитить нас от направленной иллюзии.

— Поэтому ты и должен взять меня с собой, — с нажимом произнес Артем.

— Думаешь, готов?

— Уверен!

Клод передернул затвор и прицелился в воображаемого противника. На плитке громко зашкворчало мясо. Вобер с шумом втянул воздух и сказал:

— Vendu*, другого пути я всё равно не вижу. Проведем небольшое испытание, а уж там решим. Мирам, лифт работает?

— Да, господин.

Артему показалось, что слуга замешкался с ответом. Да и потом, когда они спускались по ступенькам, Мирам несколько раз оглядывался, и Любимов готов был поклясться, что вся фигура этого странного человека выражает сочувствие к гостю. По спине пробежал холодок, но Артем списал его на сквозняк в тоннеле. Интересно, что за испытание приготовил Клод?

* * *

Где-то гулко капала вода, блики от фонаря расцвечивали влажный камень. Казалось, что глыбы подрагивают, а скала дышит. Здесь было прохладно, жара пустыни не могла проникнуть в нутро горы. На стенах виднелась копоть, свет выхватил из темноты красное пятнышко.

— Это что, кровь? — спросил Артем.

— Мирам?

— Не заметил, — развел руками слуга. — Сейчас уберу.

— Пугаете, да?

— Испытание действительно опасно, — без тени улыбки ответил Клод. — Ты всё еще хочешь пройти его?

Артем посмотрел на Мирама, который скреб ножом камень, сделал несколько шагов по тоннелю и остановился. В конце коридора угадывалась дверь, тускло светила лампочка. Или не лампочка? Откуда тут вообще электричество? Артем повернулся к Воберу. Тот с закрытыми глазами крутил в пальцах напит.

— Клод?

— Да? — открыл глаза мастер.

— Что это там светится?

— Без понятия.

— Как это?

— Я вижу перед собой только темноту.

— Шутишь?

— Нет. Ведь я не дуал и не имею истинного зрения.

— А что это за место?

— Подземелье Риу-Хар, здесь в далекой древности сдавали экзамен на жреца египетские священнослужители.

— И как это происходило?

— В точности не знаю, но если судить по иероглифам на входной плите, им просто нужно было миновать тоннель и выйти с другой стороны. Ты видишь тоннель?

— Я вижу только дверь с лампочкой над ней.

— Хм, может хоть этот раз окажется удачным, — пробормотал Клод.

— В смысле? — спросил Артем.

— Fiat lux! Ты должен войти в эту дверь, — произнес Вобер. — Это и будет признанием твоего таланта дуала.

— А что там, в этой темноте?

— Не знаю, Артем. Честно. Но мне кажется, что ты сможешь пройти дорогой мертвых, темнота не причинит тебе вреда.

— Если я пройду испытание, ты возьмешь меня с собой?

— Да.

— Хорошо, — сказал Любимов и двинулся вперед, но тут почувствовал, как кто-то дотронулся до плеча.

— Артьём, возьми это, — сказал Мирам, протягивая остроконечную звездочку.

— Спасибо...

Артем подставил ладонь, кожи коснулся холодный металл. "Странно, ведь Мирам держал сюрикен в руке, почему он не нагрелся?" — удивился Любимов. Вобер подал фонарь.

— Будь осторожен и помни: видимое не всегда реально. Смотри истинным зрением и ты сможешь различить иллюзию.

Любимов медленно пошел вперед.

* * *

Фонарь Вобера работал исправно, но почему-то его свет совсем не разгонял мглу. Она была вязкой точно смола, окутывала клубами черного дыма, и лишь освещенная дверь впереди служила единственным ориентиром. Артем попробовал смотреть истинным зрением, но и оно пасовало перед изначальной тьмой. Прошел шагов пятьдесят, когда окружающий мрак посерел, внутри почудилось движение. Юный дуал остановился. Что-то было там, в этих тенях, и это что-то внимательно наблюдало за ним.