Поздний экспресс

— Спасибо, что поняли.

— Пожалуйста, — невозмутимо отвечает Олег Викторович, не отрывая взгляд от дороги.

В машине тепло, комфортно. Мягко урчит мотор, за окном мелькает вечерняя Москва. Но Наде парадоксально становится вдруг грустно, вздох срывается с губ совершенно непроизвольно.

— Скучаешь по нему?

Вздрагивает от неожиданного вопроса. А потом, со смущенной улыбкой:

— Очень, — вздыхает и добавляет с тоской: — Скорее бы уж.

— Через неделю.

— Как?! Через две же?

— Получается раньше. Виктор мне так сказал.

— А я не знала... — голос ее звучит так разочарованно, что Олег против воли усмехается. Сыну можно позавидовать — такая девушка по нему страдает, тоскует, с ума сходит, никто ей не нужен. Зацепил чем-то красавицу Витька.

— Да мы час назад с ним говорили, — успокаивает он Надю. — Вот он и сообщил. Ты же знаешь, я им помогаю с открытием офиса.

— Спасибо, что сказали, Олег Викторович. Отличная новость.

Олег снова усмехается. Испортил сюрприз нечаянно. Ну, что уж теперь...

__________________

— Да не нужно меня до квартиры провожать, правда...

— Хорошо, — соглашается Олег Викторович. — Надя, я тогда подожду тут, в машине, пока ты не поднимешься. В окошко мне махни, что ты дома.

Надя прячет улыбку. Еще хлеще ее собственного отца в плане параноидального беспокойства.

— Обязательно.

___________________

BlueEyeQween: Ты еще на работе?

Vector: Угу. А как же поздороваться, сказать, что любишь?

BlueEyeQween: Я просто хотела голосом с тобой поговорить. Привет, мой любимый красавчик.

Vector: Что-то случилось? Просто в офисе неудобно, ты же знаешь...

BlueEyeQween: Ничего особенного. Твой отец сказал, ты через неделю приезжаешь?

Vector: Да. Вот буквально несколько часов назад решился вопрос. Но я билет уже заказал.

BlueEyeQween: УРА!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Vector: Я тоже ужасно рад, что получается пораньше. Как вечеринка?

BlueEyeQween: Как обычно — море алкоголя, секса и наркотиков.

Vector: ))))

BlueEyeQween: Не веришь?

Vector: Хорошая попытка) Но я только что говорил с отцом. Он отчитался, что доставил тебя домой. Трезвую и грустную.

BlueEyeQween: Кошмар. Никакой личной жизни.

Vector: Конечно, никакой. Какая у тебя может быть личная жизнь без меня?!

BlueEyeQween: Никакой. Приезжай уже скорее, моя личная жизнь. Я тоскую смертельно.

Vector: Неделя, любимая, неделя.

_________________

Она проявила чудеса выдержки, когда они втроем встречали Вика в аэропорту. Наверное, та неловкость, которую она испытывала в первое время, общаясь с родителями Витьки, не позволила ей наделать глупостей, которые делать очень хотелось. Но Надя взяла себя в руки. И хотя хотелось многого, позволила себе лишь обнять его крепко-крепко, шепнуть на ухо "Люблю" и поцеловать — быстро и в щеку. И тут же отстранилась, давая возможность Вику поздороваться с родителями.

Всю дорогу они держались за руки, не отпуская друга ни на секунду. А когда сели вдвоем на заднее сиденье машины отца Вика, Надя не выдержала — прижалась и голову ему на плечо положила. Пусть думают про нее, что хотят — сил больше нету! Вик обнял ее за плечи, так они и ехали. Витя что-то отвечал родителям, она просто молчала. Прижималась щекой к его плечу, вдыхала запах — родной такой запах, по которому она безумно скучала, водила пальцами по его ладони. Иногда он ответно сжимал ее пальчики.

______________________

— Ну, мы поехали!

— Как — поехали?! Олег, давай поднимемся. Четыре месяца сына не видели!

— Евгения Андреевна, у нас дела еще.

— Какие дела?

— Срочные, — Олег подталкивает жену к открытой дверце машины. — По дороге расскажу. А вас, — это уже сыну: — ждем завтра в гости к обеду.

____________________

— Олег, что за дела у нас срочные?!

Баженов-старший усмехается.

— Мать, ты что, не понимаешь? Что мы там сейчас совсем не нужны?

— Почему это?

— А ты вспомни... как меня тогда из Лондона встречала... еще когда мы не женаты были...

Евгения ответно улыбается.

— Ты прав. Не до нас им сейчас.

— Точно, — кивает Олег. — Хорошо, если они в лифте не начнут, и терпения хватит до квартиры добраться...

— Ну, прямо уж! Наш сын не такой!

— Еще какой такой.

_________________

Они действительно начали целоваться еще в лифте. Как он втащил вещи в квартиру, Вик помнит смутно. Кажется, не видел ничего, кроме Нади.

Все словно в тумане, обрывками, фрагментами. Ее распластавшаяся по стене рядом с входной дверью ладонь. Легчайшая ткань платья пышными волнами на талии. Она прогибается в спине и стонет, задыхаясь:

— Быстрее, пожалуйста, быстрее... Я не могу больше...

Влажные пальцы скользят по фольге, он едва не теряет пакетик, который, падла, никак не хочет разрываться!

— Пожалуйста...

У него темнеет в глазах — от ее стонов, от того, как она пытается прижаться к нему, от того, что перед его глазами: идеально-округлая попка, широко расставленные ноги. В чулках. В чулках!

— Сейчас... — в конце концов, чертова фольга рвется, пальцы дрожат, но он справляется и, наконец-то...

И феноменально близок к фиаско, как никогда...

— Пожалуйста, — пытаясь уровнять дыхание, сжимая ладони на ее талии, — умоляю, не двигайся. Подожди...

Надя замирает, прогнувшись, прижавшись к его груди спиной.

— Что такое, любимый?.. — хриплым шепотом.

— Надюша, солнышко... — он выдыхает со стоном ей в ароматный затылок. — Дай мне немного времени... иначе все сейчас же и закончится.

— Ну и что... Потом же снова начнется... А я хочу сейчас... — выгибается сильнее, вжимаясь ему в пах. — Сейчас...

Вот и что тут сделаешь? А ничего. Без шансов. Он со стоном начинает двигаться в ней. Все заканчивается в каких-то полминуты.

— Прости... — с трудом продышавшись. — Думаю, нам надо раздеться и повторить. В постели.

— Для начала нам надо в душ, — усмехается она.

Именно там они и повторили — в ванной. И он ее чуть не убил. Раз за разом, за секунду до, казалось бы, неизбежного оргазма, убирал пальцы. Скользил по влажному бедру, оставляя чувство колоссальной пустоты, заставляя ее выгибаться все телом вслед за его рукой. Затылок ее вжимается ему в плечо, спина прижимается к его груди. Она почти лежит на нем, вся во власти его пальцев. И он, сжалившись над ней, снова начинает гладить там. И снова, за мгновение до вспышки сверхновой — руки прочь. Она может уже только стонать. Лишь после третьей или четвертой попытки он отпускает, позволяет ей... Она плачет, кончая.

— Прости, прости, — покаянно сцеловывая слезы с виска, когда она лежит, свернувшись на его груди. — Я заигрался, да? Ну, прости, малыш...

Она лишь удобнее устраивает голову у него под подбородком. Шумит вода, пахнет ванильным гелем для душа.

— Прости, — повторяет Вик. — Просто ты такая...

— Какая? — финально шмыгает носом Надя.

— Такая... не знаю... горячая... сладкая. Мне кажется, я сам с тобой чувствую то же, что и ты... Будто через кожу... И так хотелось продлить...

— До инфаркта меня доведешь...

Он крепче обнимает ее.

— Даже не верится, что ты не позволяла никому раньше... Ты такая... темпераментная.

— Не веришь?

— Верю. Я хочу думать, что ты такая... только для меня.

— Так и есть. Ты что-то такое знаешь обо мне... как-то так умеешь... будто знаешь меня всю жизнь...

Он молчит какое-то время. А потом:

— Ну... ведь так оно и есть... Мы же знаем друг друга всю жизнь.

Они смеются вместе.

________________

С третьей попытки у них получилось как у нормальных людей — раздевшись и в постели. А потом они лежат, повернувшись лицом друг к другу, едва не касаясь носами, глядя в глаза.

— Добро пожаловать домой, любимый.

— Спасибо. Очень теплый прием, мне понравилось.

Надя мягко смеется.

— Я старалась. Как тебя шторы?

Он поворачивает голову.

— Симпатичные.

— А постельное белье?

— Тоже.

— Ты немногословен. Симпатично — и все?

— Надя... — Вик усмехается и снова притягивает ее к себе. — К черту шторы! Я вижу только тебя.

— Я лучше штор?

— Ты, — целуя в губы, — лучше всего.

_____________________

— Надя, Надя! Подожди!

— Завтра! — отмахивается она от одногруппников, сбегая по лестнице. — Завтра поговорим! Я спешу.

— И к кому она так торопится? — смотрят ей вслед. Мелькают обтянутые узкими черными брючками стройные ноги, стучат каблуки, серая короткая шубка распахнута.

— К кому, к кому... К жениху своему! К Виктору этому.

— А я думал, что это прикол...

— Я тоже. Похоже, что нет.

____________________

— Витя, что за вид?!

— Что опять не так?

Он стоит, небрежно привалившись к капоту черной "Camry". В руках — смарт, в котором он с увлечением ковырялся только что. Синий костюм, рубашка, галстук, короткая брутальная стрижка. Типичный яппи.

— Ты похож на пижона!

— Руководство попросило поприсутстовать на одной встрече, — пожимает плечами. Обнимает, легко целует в щеку. — Потерпи, домой приедем, переоденусь.

— Почему без куртки?!

— Не холодно, — усмехается. — Не пили меня, женщина.

Она опускает взгляд вниз.

— Кеды?! Витька, ты совсем с ума сошел?!

Парадоксально, но только Баженов может выглядеть стильно в этом своем итальянском костюме и кедах.

— Я не чувствую педалей нормально в этих туфлях идиотских, — отмахивается он. — Не волнуйся, на встрече я был в приличной обуви, это сейчас переобулся. Ну что, поехали домой?

— Поехали, — соглашается Надя. — А машина откуда?

— Служебная. Водитель у нас заболел, вот меня и припахали. Ты же знаешь, у нас штат пока маленький, так что я и швец, и жнец.

— Ой, как хочется сказать в рифму... — начинает Надя, но закончить ей не дает голос сзади.

— Витя?!

Оборачивается. Лилька!

А этот мерзавец радостно улыбается, позволяет себя обнять, поцеловать в щеку. У Нади начинает дергаться жилка на виске.

— Витя... Сто лет тебя не видела, — поет Богданова. — Отпадно выглядишь. Эта стрижка тебе очень идет! Хотя кудри жалко. Как ты так решился?

— Надюша заставила, — он провокационно стреляет в Надину сторону глазами.

— Надя, как так? Такая красота была...

— Шампуня много уходит, — отрезает. — Вик, поехали. Я голодная и хочу домой.

— Поехали, — соглашается легко Вик. — Лиля, пока.

И они снова целуются на прощание!

Дверью машины она хлопает со всего размаху. Вик морщится, но молчит, сосредоточенно выруливая с парковки.

Надя тоже молчит, демонстративно отвернувшись к окну.

И первым не выдерживает Вик.

— Надь, может, хватит уже? Это смешно...

— Не смешно! — она тут же поворачивается к нему лицом, злая и очень красивая. — Я вот посмотрю, как ты будешь реагировать, когда я буду у тебя на глазах целоваться и обниматься с каким-нибудь парнем!

— Насмотрелся за три года. Спасибо. Достаточно, — он говорит это ровно, но у Нади сразу пропадает запал спорить. Но и ревность просто душит. Чувство совершенно незнакомое, но такое острое, что она просто не знает, что с ним делать. Лезет в сумочку, где-то там валялись сигареты. Даже пачку открыть не успевает — в одно движение, не отрывая взгляда от дороги, Витька выхватывает у нее из рук сигареты и зажигалку.

— Кажется, я запретил тебе курить! — прячет добычу в карман пиджака.

— Да кто ты такой, чтобы запрещать мне?!

Он отвечает вдернутым углом рта и изогнутой бровью, все так же не отрывая взгляд от дороги. Надя со вздохом снова отворачивается к окну.

Она молчала всю дорогу, и дома тоже молча прошла в комнату переодеваться. Разумеется, этот подлый тип дождался, когда она разденется до белья...

— Наденька... — крепкие руки обхватывают ее поперек живота, Вик прижимается к ней сзади. — Ну, перестань, родная...

— Отпусти, — совершенно неубедительно.

Его руки двигаются вверх. А потом — резко вниз, стягивая чашечки бюстгальтера, задевая пальцами соски. А потом снова вверх. И расчетливо вниз, все так же задевая упругие горошины.

— Малыш... — тихо на ухо. — Ну, ты же королева... Разве королевы ревнуют своих пажей...

— Королеву... как и полагается... гильотинировали... — она откидывает голову ему на плечо, прогибаясь под его руки.

— Когда это? — его пальцы замерли на нежных розовых. Легонько сжали.

— Не помнююю... Но королева потеряла голову.

— Я вижу...

— Витя... — стонет она. — Вот что ты со мной делаешь?

— То же самое, что и ты со мной... — плотно прижимаясь к ней бедрами.

— Вииик... не можешь потерпеть до ночи?..

— А зачем терпеть до ночи, если мы хотим сейчас?

Дни, недели, месяцы...

— Баженов, у меня к тебе серьезный разговор!

— Вот как? Слушаю тебя внимательно, Станислав Александрович.

— Я серьезно!

— Так и я серьезно. Я весь внимание, Соловьев.

— Хорошо. Ответь мне, когда твой сын женится на моей дочери?!

Хорошо, что они говорят по телефону. И можно безнаказанно улыбнуться.

— Стас, а почему ты спрашиваешь об этом меня?

— А кого?!

— Ну, очевидно, что об этом надо спрашивать Витьку.

— Это твой сын! Вот и объясни мне! Как ты его воспитывал?!

— Да нормально воспитывал, вроде бы... Что тебя не устраивает?

— Не включай дурака, Олег! Они живут вместе почти год!

— Ну и прекрасно. Я этому только рад. Нам с Женей Надя очень нравится.

— Еще бы! — фыркает Соловьев. — Это же моя дочь! Но это ненормально.

— Почему?

— Баженов! Не нервируй меня! Ты понимаешь, о чем я!

— Видимо, не совсем.

— Хорошо, — Стас выдыхает. — Раз ты так хочешь — изволь. Прямым текстом. Я понимаю — они решили пожить вместе. Попробовать. Проверить, так сказать, чувства бытом. Но без малого год уже прошел. Чего они ждут? Окончания Надиной учебы? Так все уже, диплом получила, даже на работу ее вон Тихомиров пристроил. Пора уже и узаконивать отношения. Сколько можно жить в грехе?!

У Олега уже не получается сдержать смех.

— Чего ты ржешь? — тон у Соловьева недовольный.

— От тебя слышать про "жить в грехе" особенно забавно, Стас.

— Не передергивай! Я, между прочим, такого себе не позволял. И женился сразу же!

— Успокойся, грозный отец. Пусть дети сами решают, а?

— Ни черта они не хотят решать! У тебя сын порядочный мужик или кто? Хорош девке голову морочить! Пусть женится!

— Ох, Стас...

— Олег, я настаиваю! Поговори с сыном! Так нельзя! Это неприлично.

— Хорошо, хорошо, — Олег губы кусает, чтобы не расхохотаться. Грозный папаша Соловьев — совершенно уморительное явление. — Я поговорю.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Нажимает отбой. Супруга не сводит с него вопрошающего любопытного взгляда.

— Стас?

— Ну, разумеется.

— Будешь говорить с Витей?

— И не подумаю, — Олег откладывает в сторону телефон. — Пусть сами решают, как им лучше. Я лезть не буду.

— Но ты же пообещал Стасу...

— Да хоть отстанет на какое-то время.