| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Я непредусмотрительно запихнул ложку с десертом в рот.
— Я мечтаю поженить Патрицию и Эсмирато!
Мороженое застряло в горле, и я поперхнулся.
— Что с вами?
Хватая ртом воздух, я бил себя в грудь, пытаясь протолкнуть холодный кусок по пищеводу. Удар в спину, и живительный воздух ворвался в лёгкие. Кадемония склонилась ко мне. Своему спасению я, видимо, обязан ей.
— Это было так неожиданно... ваше предложение. — Собраться с мыслями! Собраться! — А что думает по этому поводу принц Эсмирато?
— Он согласен.
Проклятье! Вот поганец! Мне целую нотацию прочитал, что я к его сестре... хотя это не так... а сам!
— И давно он согласен?
— Несколько месяцев как.
Несколько?.. Вот зачем он припёрся! Подкатить к Патриции! Ничего у него не выйдет! Только через мой труп!
— Признаться, я не рассматривал такой возможности. — И в страшном сне не снилось! — Но я подумаю, что тут можно сделать. — Прирезать его пока не поздно!
Кадемония благожелательно склонила голову, принимая ответ.
Ужин был окончен, и я со всех ног побежал "думать".
ГЛАВА 17. Тайный соглядатай
— Решение очевидно. Сходить и спросить саму Патрицию, что она обо всём этом думает.
Я метался из угла в угол, желая что-нибудь разнести ко всем демонам, благо комната Венди находилась в таком беспорядке, что если даже разбить вазу, а то и две — заметно не будет. Всего лишь пара штрихов к общему кавардаку.
— Спросить Пати? — переспросил я. Венди сжался в кресле под моим испепеляющим взглядом. — Да, верно, надо её "осчастливить".
— Патриция никогда не согласится, это ясно. И чего ты разошёлся?
— А того, что тёмные давно замыслили это дело — несколько месяцев как! — и сообщили этак между делом.
— Почему между делом? Тебя же на ужин пригласили. Мороженое, говоришь, было?
— Из всего сказанного ты только это запомнил?
— Но почему... — замялся друг.
— Я ему морду набью!
— Эсмирато? Но это же... — Он замолчал, подбирая подходящее слово. — Это же негостеприимно!
— Меньше всего я пекусь о гостеприимстве, — ядовито намекнул я.
— А что скажет император? А люди? И без того ходят всякие слухи...
— Какие слухи? — остановился я посреди комнаты.
— Ну как же... ты же в открытое противостояние с кэшнаирским принцем вступил... в ухо ему съездил. Все видели. То есть видели немногие, но быстро по всему дворцу растрепали и в город донесли. А в тавернах народ охоч языками почём зря чесать, так что весь Миргард на ушах стоит, новость который день обсуждают... Знаешь же, как наши не любят кэшнаирцев.
— А чего ты раньше не сказал?
Венди пожал плечами.
— Всё как-то не до того...
— А, понимаю... занят был. — Я подцепил из кучи тряпья кружевной чулок.
Венди вспыхнул, отобрал находку и спрятал под кровать. Я подавил желание заглянуть и туда, явно же найду там много чего интересного. И до меня вдруг дошло, что и сейчас мы в комнате не одни. В шкафу что-то подозрительно зашуршало, и в приоткрытой щели дверцы мелькнул голубой лоскут платья. Всё очевидно.
— Занят, значит...
Я не дал ему времени подготовиться к неожиданному визиту, нагрянув сразу после ужина с Кадемонией, кипя от негодования и несправедливости. Хотя чего я ждал от тёмных, какой такой справедливости? Спешил поделиться с другом, а тут...
— Не смею задерживать. — Вышел из комнаты и не подумав остановиться на досадливое "Кармаэль", брошенное в спину.
Всё решу один. Один! Или, правда, к Пати сходить?
— Госпожа уже спит, — оповестила меня её служанка. — Если желаете, могу что-нибудь передать, когда она проснётся.
— Нет необходимости.
За одну ночь ничего не решится, за одну ночь только глотки тёмным можно перерезать.
* * *
Воздух пах травами и ночной свежестью. Мне никак не удавалось успокоиться, и я бродил по берегу озера, наблюдая за восходом луны. Красный диск рассекал тёмно-синее небесное море, поражая величием и красотой.
За одну ночь, конечно, ничего не изменится, но мне хотелось, чтобы изменилось всё. Чтобы тёмные никогда не приезжали, оставаясь где-то за горизонтом плести интриги и вынашивать планы по порабощению благословенной Саразирии. Планы, которые никогда не увенчаются успехом, пока Врата Шаоса служат нам. А это остаётся неизменным вот уже более века. И я надеялся, что впредь так и будет.
На протяжении многих лет кэшнаирцы не оставляли попыток вызнать наш секрет, но никому из них не удалось. Они все ищут Ключ к Вратам. Но им его не найти. Он слишком хорошо спрятан. Может, Кадемония и Эсмирато затем и прибыли в Саразирию, ради Ключа?
И Лилу-Анна — тоже...
Я заметил на дереве какое-то шевеление.
Ночь была светлой, воздух прозрачным, и на ветке отчётливо виднелся силуэт размером со зверька.
— Это ты?
Ушки существа дрогнули, но оно осталось неподвижно.
— Не спустишься? — Никакого ответа. — Что ж, ладно. — Привалился спиной к стволу дерева. — Как тебя зовут? Ой, прости, ты же не говорящая. — Хоть в чём-то повезло, а то видение, да ещё и умеющее разговаривать я не переживу.
Вот странно... То ли фиолетовый отравляющий дым из головы до сих пор не выветрился, то ли грэмура мне вчера не померещилась, но сегодня я видел её снова. И меня почему-то это совсем не тревожило.
— Хорошо там, на дереве? Может, и мне к тебе залезть? Или нет, лучше не надо, — увидел, как дрогнули её уши: или она так прислушивается к моему голосу, или выражает, что — против.
Грэмура, поселившаяся рядом с озером...
И куда смотрит Пати?
* * *
Утром меня с постели поднял Кантэль и сообщил, что меня желает видеть матушка. Интересно, зачем?
Умывшись прохладной водой, почувствовал себя проснувшимся.
— Слышал, в городе слухи разные ходят... Что говорят? — начал издалека. Венди я верил, но тот мог всякого наплести, чтобы я в гневе поскорее убрался и оставил его наедине со своей любезницей.
Камердинер, как всегда одетый с иголочки и прилизанный, подал мне полотенце.
— Да всякое говорят. Стоит ли обращать внимание на каждое слово.
— На каждое — нет, но когда говорят обо мне...
— О вас?! Это естественно, ведь вы наследник великой империи, о вас всегда будут говорить.
Он что, издевается или Венди и вправду наплел?
— Обо мне и Эсмирато. — Провались он пропадом! — Говорят?
— Разумеется. Он же ваш гость.
— Гость — в горле кость. — Застегнув верхнюю пуговицу тёмно-зелёного камзола, я отвернулся от обрамлённого серебром зеркала. — Выясни подробно, что говорят, и представь письменный отчёт. — Бровь камердинера удивлённо дрогнула: знает, как я не люблю бумажную волокиту. — Ладно, на словах перескажешь. И ещё, — вспомнил я о недавней находке — страничке, вырванной из книги Кадемонии, — есть одно важное и секретное дело. Необходимо тщательно изучить... мм... документ и доложить мне, что удалось узнать. Скажу сразу, речь идёт о "нестандартном" колдовстве. — Произнести "чёрном" язык не повернулся. — Есть у тебя такой человек, который бы серьёзно подошёл к данному вопросу?
— Найдётся. — Если моя просьба и показалась Кантэлю странной, он виду не подал.
Я не был уверен, что могу кому-то доверить столь важное дело — всё же на кону моя судьба, — но от одной мысли, что придётся самому сидеть в библиотеке и штудировать книги, дабы найти хоть крупицу необходимых сведений, у меня портилось настроение.
— Я на тебя полагаюсь. — Кантэль учтиво поклонился. — Материал для исследований возьми у Венди, скажи, что по моему приказу. И пусть сам ко мне зайдёт.
Кантэль поклонился, и я вышел в коридор.
Мама ждала меня в своих покоях, обставленных с изяществом и изысканной простотой. Когда я постучался и вошёл, она приветливо улыбнулась.
— Доброго вам утра, — поцеловал ей руку, и только тогда заметил, что она не одна.
Патриция величественно склонила голову, едва присев в реверансе, будто снизойдя до меня с самих небес. Это так она приветствует старшего брата и наследного принца?
— Матушка, как вам спалось? — решил не обращать внимания на выходки сестры.
— Прекрасно! — Императрица расправила бледно-жёлтые юбки с голубыми вставками. — Присядь рядом, мой дорогой. В последнее время нам редко выпадает возможность поговорить по душам. — На её пальцах поблёскивали кольца тонкой ювелирной работы. Да и во всей её фигуре ощущалась хрупкость, будто она вот-вот сломается, но я знал, что маму сломать непросто. Она словно изящный клинок, выкованный из самого прочного металла.
Я слышал, что при дворе виконта Спарца, её отца и моего дедушки, "выжить" было не так-то легко, среди четырёх сестер и трёх братьев. Каждый стремился занять место повыше. И к императорскому двору на бал ко дню рождения молодого наследного принца Сендариана, моего батюшки, была привезена вовсе не она, пятнадцатилетняя красавица Эмергения Спарца, а три её старших сестры. Правда, это обстоятельство не помешало ей предстать перед очами наследника в образе прекрасной незнакомки, скрывающей не только лицо, но и имя.
Как развивались дальнейшие события, я не знал. На все вопросы мама только загадочно улыбалась. Но ей удалось до такой степени вскружить голову юному принцу, что и по истечении пяти лет он грезил единственно о ней, отказываясь заключать весьма выгодные браки по настоянию своего отца, моего дедушки. И даже поднял что-то вроде мятежа дворцового масштаба, за что был отправлен на две недели в Садовую башню для размышлений.
Впрочем, времена тогда не располагали к семейным неурядицам, и принц нужен был в походе, направленном на то, чтобы не дать кэшнаирцам завоевать города Саразирии и, если на то было благословение Лагаса, захватить территории Кэшнаира.
Взойдя на престол, папа через два месяца женился на бесприданнице, поскольку к тому моменту отец мамы разорился, а то немногое, что осталось, поделили меж собой её братья и сестры. Однако поговаривали, что некие отдалённые земли числились за невестой, но не было очевидным, достались ли они ей от её батюшки или то был подарок будущего мужа. Во всяком случае, мама обошла всех претенденток — более родовитых и, безусловно, более богатых, заняв почётное место в сердце молодого императора.
Полумесяц короны покоился на ее тёмных волосах, отражая величие и стать императрицы. А в глубине зелёных глаз мерцали лукавые огоньки. Хотя мне могло так только казаться. Внешне мама выглядела спокойной и серьёзной.
— Перейдём сразу к делу, — приняла она деловой тон. — Знаю, ты не в восторге от предстоящей женитьбы на Первой принцессе Кэшнаира. — "Не в восторге" это мягко сказано. — И, честно говоря, учитывая красоту и ум невесты, мне непонятно твое нежелание взять её в жёны. — Неужели? Что-то верится с трудом. Взгляды, которыми мама одаривала невестку, когда думала, что никто не видит — я видел всё! — едва ли можно назвать благожелательными. — С давних времен, — продолжала мама, — отношения Саразирии и Кэшнаира не заладились. — Не заладились? Да ладно, всего лишь сотни лет кровопролитных недоразумений. Дипломатия такая дипломатия. — И многие саразийцы до сих пор считают кэшнаирцев врагами, но пришло время это изменить.
Пытались, но никому не удалось.
— Предрассудки победить нелегко, — сказала мама. — Твой союз с Первой принцессой положит конец вражде. — Зачем она это говорит? Я прекрасно осведомлён. — И ты как никто другой должен это понимать. — Ещё бы! — Значит, у тебя помимо предубеждений есть что-то ещё?
Кое-что есть.
Взглянул на маму, опасаясь, что сказал вслух. Но она продолжала выжидающе на меня смотреть.
— Ничего такого, что тебе стоит знать, — поспешил её успокоить.
Пока у меня не появились доказательства против Кадемонии, мои слова прозвучат как каприз подростка, нежелающего брать ответственность за государство, которым предстоит управлять.
Императрица молча буравила меня взглядом. И мне стоило усилий, чтобы не выложить всё как есть. Прав был папа, утверждая, что взгляд женщины это тот же самый пыточный инструмент, только его действие распознаёшь далеко не сразу. Сколько же государственных тайн мама выудила у него таким образом?
— Ты ведь мне скажешь, если что-нибудь будет не так? — Её взгляд сделался ласковым, и моё сердце снова дрогнуло. Вот он, ещё один способ выяснить правду во что бы то ни стало.
— Я сообщу тебе первой. — Отступать нельзя!
В глазах мамы мелькнуло разочарование, сменившееся решимостью, и я понял, что пора уходить. Если она возьмётся за меня всерьёз...
Мама тоже, видно, поняла, что я готовлюсь к отступлению.
— Скоро испытание, — закинула она вновь удочку. — Уже выбрал талахари*?
— Ещё нет, но я работаю над этим.
На секунду показалось, что она знает, кого я выбрал. Но это невозможно! Если только... Если только папа не рассказал. А он, вероятно, не посчитал нужным скрывать. Или мама нарочно делает вид, что ей всё известно? Я уже ничего не понимал.
— Полагаю, когда выберешь, ты мне тоже первой об этом скажешь?
Намекает, что я вру? Нужно быть внимательней с ответами, иначе рискую попасть в собственную ловушку.
— Вначале обсужу с императором. — Взгляд мамы похолодел, но я не остановился: — Выбор сопровождающих во многом зависит от его одобрения. Это согласно традиции. — Как хорошо, что всё можно спихнуть на традицию, вместо того чтобы заявить "это не женское дело, мы всё будем решать с императором". Только теперь понимаю, что все эти годы в браке папе было ох как нелегко. Подбирать подходящие слова. Проще прыгнуть в яму с кольями, чем объясняться с женщиной, поймавшей тебя на лжи. Но, кажется, меня не поймали.
— В саду тебя ждёт мастер, будешь позировать для скульптуры, — спокойно сообщила мама.
Яма с кольями!
* * *
Ждать Патрицию в коридоре пришлось недолго.
— Пати, — позвал я, когда она, увидев меня, собралась проследовать в противоположную сторону.
Сестра подошла неохотно, но мне показалось, что это наигранно. С чего бы?
— Пати...
— Патриция! — исправила она, разглаживая рюши на рукаве своего ярко-голубого платья.
— Есть разговор. И отнесись, пожалуйста, к этому серьёзно. — Она молчала, и я принял это за согласие. — В общем... Короче... Одним словом... — Вздохнул и выдохнул, приводя мысли в порядок, подбирая подходящую формулировку, чтоб вот так сразу не ошарашить и... — Эсмирато хочет на тебе жениться! — выпалил на одном дыхании неожиданно даже для себя. Перестал дышать, глядя на неё во все глаза. Кажется, и сердце перестало биться. Ну я даю! Хотел по-умному, а вышло — вывалил всё одним махом!
Пати не шелохнулась, видно, удар для неё нешуточный. Как я её понимаю. Самого чуть вперед ногами не вынесли от новости, что хотят женить на принцессе тёмных... этих корыстных, самолюбивых кэшнаирцев с манией величия!
— Мы с мамой уже обсудили этот вопрос, и пришли к единому мнению, — спокойно отозвалась сестрица.
— К какому мнению? Уже обсудили? Ты всё знаешь?
— Как странно. Твои мысли работают в обратном направлении.
Повернувшись, она собралась уйти.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
