Академия истины (Академия Веритас)

— Не знала, что у тебя есть брат!

Кажется, я опять умудрилась ляпнуть что-то не то: девушка так и застыла, не донеся чашечку до рта.

— Что ты сказала? — странным звенящим голосом осведомилась Брианда.

— Не знала, что у тебя есть брат, — медленно повторила я. — Это очень невежливо, да?

— Это очень интересно, — девушка откинулась на спинку дивана.

Опять, опять меня изучают, как насекомое! Да что ж такое!

— А ведь это многое объясняет! — Брианда задумчиво постукивала указательным пальцем по губам, при этом ее глаза светились, как у кошки. — Скажи-ка мне, прелестное дитя, а какие отношения, на твой взгляд, связывают меня с Филом? Прости, с 'магистром Кальдероном', как ты его всегда величаешь?

— Ну, он твой... — я уже смутилась, не зная, как вернее обозначить взаимоотношения двоих влюбленных, и тут меня осенило, — так это он твой брат?

— Вот теперь я вижу искреннее изумление, — художница выглядела донельзя довольной. — Но, все же, мне крайне любопытно, кем ты его считала ранее?

— Твоим женихом, — выдохнула я, пытаясь пересмотреть события прошедших месяцев с учетом новой информации. По всему выходило, что я и впрямь непревзойденная идиотка!

— Убиться веником! — выдала на это Брианда. — Пожалуй, во всей Веритерре не найдется второго человека, который не знал бы столь широко известного факта. Ой, только без меня ему не говори, я должна видеть его лицо! Это будет нечто! — и девушка закатилась оглушительным хохотом.

Отсмеявшись, она чуть не залпом осушила чашечку чая, и тут же принялась допытываться:

— Ну, может, хоть теперь расскажешь, почему ты его до одури боишься? Я уже всю голову сломала, но не смогла придумать ни одной правдоподобной версии!

Я поняла, что художница не отстанет и будет предпринимать новые попытки докопаться до причин моего поведения. Разумеется, рассказывать всю правду у меня не было никакого желания, но, раз уж Брианда — сестра магистра, а не возлюбленная, можно ограничиться частью правды.

— Понимаешь... Я не знаю даже, как это объяснить... В первый раз я увидела магистра Кальдерона на Осеннем балу, когда мы оказались в паре, поменявшись партнерами во время вальса... Вот только... Обещай, что не будешь надо мной смеяться!

— Я очень постараюсь! — девушка аж подалась всем телом ко мне, явно выражая нетерпение.

— Я прибыла в Академию одной из первых, чтобы освоиться перед учебным годом. Так вот: до начала занятий мне несколько раз снились кошмары... Там были какие-то кровавые не то убийства, не то дуэли... И всегда в них принимал участие мужчина... Незнакомый мужчина... Я никогда его раньше не видела. А вот на балу увидела. И очень испугалась...

Как ни странно, Брианда не засмеялась. Она, наоборот, стала серьезной и сосредоточенной:

— Ты хочешь сказать, что мужчиной из твоих снов оказался Фил?

Я только кивнула в ответ.

— Неожиданно. Пожалуй, я на твоем месте тоже бы испугалась... А он побеждал или проигрывал?

— Где? — не сразу поняла я.

— Ну, в этих дуэлях из твоих кошмаров он оказывался победителем или побежденным?

— Победителем.

— Это радует, — девушка вновь откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза. — Я так понимаю, что ты никому об этих снах не рассказывала?

Сперва я лишь мотнула головой, а потом сообразила, что художница меня не видит:

— Нет.

— Боялась, что будут смеяться?

— Ну... глупо это как-то...

— Да нет тут ничего глупого. И ты зря боялась: здесь никто не станет смеяться над подобными вещами. Ты, конечно, выросла там, где почти нет магии, но здесь все привыкли считаться даже с мелочами, которые покажутся ерундой обычным людям. Ты ведь не знаешь, какой у тебя дар, верно?

— Мы с родителями так и не смогли определить, чем меня благословила богиня, — почему-то шепотом ответила я. — Мне только кружева лучше всех удаются.

— Да, кружева у тебя просто чудесные, — Брианда взглянула на меня и тепло улыбнулась. — Далеко не всегда дар можно определить заранее. Зачастую лишь во время Посвящения богиня открывает свою волю. Но бывают случаи, когда дар начинает проявляться еще в детстве. Такое часто случается с даром Искусства, чуть реже — с даром Врачевания. Случается и такое, что дар проявляется сразу после того, как неофит прибывает в Академию. Насколько мне известно, жрецы Великой Веритассии обладают талантами прорицателей и ясновидцев. Не исключено, что у тебя открывается дар истинного Служения. У тебя когда-нибудь раньше были вещие сны?

— Нет, кажется... Не помню такого...

— А интуиция у тебя хорошо развита?

— Да не знаю даже... Как у всех...

— В любом случае, ничего глупого, плохого или постыдного нет в том, что тебе приснился незнакомец, которого ты потом встретила наяву. Возможно, это отзвук твоего дара, а может, какое-то иное послание богини. Но ни бояться, ни стыдиться тут точно нечего.

Я даже надеяться не могла, что Брианда так спокойно отреагирует на мой рассказ. Сразу стало теплее на душе, и я расхрабрилась:

— А можно у тебя тоже кое-чем поинтересоваться?

— Конечно.

— А почему тебя зовут Брианда Азеведо, а твоего брата — Филипп Кальдерон.

— Это довольно длинная и печальная история, подробности которой совершенно не хочется вспоминать в новогодье, но как-нибудь позднее я тебе ее расскажу. Если коротко: у нас разные отцы. А теперь предлагаю отомстить этому мерзавцу за мои страдания! — оживилась художница. — Сейчас я его сюда притащу, и мы ему поведаем, что нашлась в Веритерре добрая душа, которая приняла его за моего жениха!

Мне тут же захотелось оказаться как можно дальше от этого дома:

— Нет, Брианда, не надо! Лучше сама ему расскажи, — взмолилась я, но девушка уже спрыгнула с диванчика и исчезла за дверью.

Я сидела как на иголках, попеременно теребя салфетку и перекладывая ложечку на блюдце. Как жаль, что я еще не умею телепортироваться без посторонней помощи, тогда бы могла не дожидаться появления художницы с магистром. Впрочем, ждать пришлось совсем недолго: за дверью раздался веселый смех, а потом в комнату впорхнула Брианда, сопровождаемая деканом Дорэ. Верит Филипп зашел следом.

Мужчины при виде меня, кажется, несколько удивились, а вот я изо всех сил напрягала память, но так и не смогла вспомнить, надо ли мне вставать при появлении декана. Кажется, такого нам на этикете еще не рассказывали.

— Прошу прощения, я не знал, что у нас гости, — первым взял себя в руки магистр. — Доброго вам года, верита Феодоссия!

— Благодарю вас, магистр Кальдерон! И вам также счастливого года!

— Присоединяюсь к поздравлениям! — промолвил декан. Без мантии он выглядел гораздо моложе и не таким представительным, что ли... Я только теперь поняла, что они с веритом Филиппом, скорее всего, ровесники.

— Так, — важно начала Брианда, отлепившись от декана, — вы же знаете, что в мире нет ничего интереснее, чем сплетни про меня?

Девушка облокотилась на спинку кресла, в котором я сидела:

— Фил, набери побольше воздуха в грудь, тебе понравится, я обещаю! — судя по скорбному выражению лица магистра, ему, напротив, все это уже заранее не нравилось. — Оказывается, в мире еще есть люди, не знакомые с нашим генеалогическим древом!

— Сомневаюсь! — фыркнул декан.

— Зря! Вот Фил всегда боялся, что меня будут считать незаконнорожденной, но пока никто мне такого не говорил. Зато у вечной опеки проявилась оборотная сторона: нас приняли за жениха и невесту! О как!

Декан, кажется, попытался сохранить лицо, но не удержался и расхохотался во все горло. Зато магистр лишь руки на груди скрестил, да с осуждением поглядел на Брианду:

— Это все, или будут еще какие-нибудь откровения?

— Он в ярости, я тебе точно говорю, — постучала меня пальчиком по плечу девушка. — А все потому, что понимает: я его теперь долго-долго буду дразнить каким-нибудь пошлым прозвищем... Дорогой! Во, отлично, так и буду называть!

— И кто-то еще считает, что вышел из детского возраста, — покачал головой верит Филипп. — В следующий раз на день рождения я преподнесу тебе коралловый рожок, который грызут дети, когда у них режутся зубки! Будешь просто очаровательно с ним выглядеть у мольберта! Ты, между прочим, засмущала нашу гостью. Прошу прощения, верита Феодоссия, моя сестрица не брала уроков этикета, а жаль! Но на сегодня клоунада окончена. Анс, нас ждет бильярд. Дамы, мы вас оставим спокойно развлекаться дальше.

Когда мужчины ушли, Брианда выглядела жутко довольной, но я так и не смогла понять, чему она радуется.

Глава 25. Узорник

Мое вынужденное заточение закончилось одновременно с морозной погодой. К началу второго семестра заметно потеплело, посыпался пушистый снежочек — сказка, а не зима.

Было таким счастьем просто пройтись по улице до общежития, а уж как меня обрадовала встреча с Чеккиной, и передать словами нельзя! Подруга вернулась посвежевшей, отдохнувшей, с сияющими глазами и кучей новых историй о том, как они с братьями провели время. Девушка привезла мне подарки: яркое расписное блюдо из красной глины и бутылку вина. Франческа сказала, что посуда из терракоты — это гордость ее родного города. Вино тоже местное, сухое, хорошо сочетается с птицей и дичью. Я заметила, что в бутылке булькает, а значит вино вполне себе мокрое. Естественно, опять ляпнула глупость! Соседка аж на кровать упала, так ее развеселило мое представление о сухом и мокром вине. Она потом, конечно, объяснила мне, что 'сухое' — это обозначение несладкого вина, но я так и не уразумела, почему принято называть именно так. Ну, назвали бы кислым, что ли...

А утром первым, кого я увидела, выйдя из общежития, был Питер. Оказывается, я уже успела соскучиться по этому богатырю. Чеккина, против обыкновения, даже не стала задирать парня, более того, сморщив нос, возвестила, что она, так уж и быть, доберется до столовой без нашей помощи.

И вот теперь я совершенно не знала, как себя вести. Соскучиться-то я соскучилась, но и отвыкла тоже. А юноша даже не пытался помочь мне рассеять неловкое молчание, просто смотрел своими холодными глазами пристально-пристально.

— Доброго тебе года, Питер! — как там нас учили на этикете: любую неловкость можно скрыть за светской беседой.

— И тебе счастливого года, Фея! Я привез тебе небольшой подарок, — спокойно заметил блондин, вкладывая мне в руку металлический кружок. Это было украшение, вроде брошки, не такое уж и маленькое, почти с мою ладонь. Серебристый металл был затейливо выкован на манер дубовых листиков, пересекающихся с петельками. В центре горел крупный кроваво-красный камень, четыре поменьше обозначали диаметрально противоположные точки окружности. Таким мудреным словам меня тоже научил Питер: он как-то пытался объяснить, для чего нужна геометрия, с тех пор я и запомнила кое-какие названия. Назначения самой геометрии, впрочем, так и не поняла, но хоть словарный запас расширила, и то хлеб. При всей тонкости работы эта вещица не выглядела баснословно дорогой, как преподнесенное Бриандой колье. Наверное, такую брошку вполне уместно принять, решила я.

— Большое спасибо, она очень красивая! — я с благодарностью улыбнулась юноше, и слегка удивилась: он выглядел несколько напряженным. Возможно, просто волновался, придется ли его дар мне по вкусу. — Только вот у меня нет для тебя подарка: я умудрилась подхватить простуду и почти все каникулы провела в лечебнице.

Это было очередное вранье, придуманное деканом Дорэ. Прости меня, богиня, но я, кажется, становлюсь завзятой лгуньей, хоть и не по своей воле!

— Очень жаль, что ты болела. Если бы я знал, что ты в Академии, прибыл бы раньше.

— Тогда хорошо, что ты не знал, и не испортил себе каникул, — я приложила брошь к мантии, делая вид, что полностью поглощена блеском металла в луче пробивающегося из окна света. На самом деле мне просто было стыдно смотреть юноше в глаза.

— Это называется 'аграф'. Им скрепляют полы одежды, складки и все такое.

— А что это за камни, я таких раньше не видела?

— Анфраксы, кажется.

— Еще раз спасибо! И мне жаль, что нечего подарить тебе взамен. Могу сплести тебе кружевные манжеты, если захочешь, хотя они вряд ли сравнятся с таким красивым аграфом, — я, все же, посмотрела на Питера и смущенно улыбнулась.

— Самым лучшим подарком для меня станет, если ты будешь носить эту безделицу.

— Обязательно буду! И это очень красивая вещь, а вовсе не безделица. Вот сейчас придем в столовую, я похвастаюсь Чеккине, и мы найдем, куда ее пристроить! — от избытка чувств я даже осмелела настолько, что крепко обняла юношу. Богатырь бережно погладил меня по плечу и нежно скользнул губами по моей щеке.

— Безумно рад, что сумел тебе угодить!

На первой же лекции стало очевидно, что теперь, когда около половины неофитов отсеялось, к каждому оставшемуся будет приковано удвоенное внимание. Группы стали меньше, спрашивать будут чаще, готовиться надо еще лучше и не филонить ни в коем случае. Не знаю даже, как мне восполнять пробелы в знаниях: я и в прошлом семестре зубрила, как окаянная, а в этом, видимо, придется меньше спать. Жаль, что на каникулах я не подсуетилась и не заняла какую-нибудь из освободившихся комнат: Чеккине надо высыпаться, свет будет ей мешать. У нас в общежитии только две комнаты освободились полностью, но туда уже заселились девочки из других номеров. Мне с соседкой повезло — мы подружились и не видели необходимости в расселении. А теперь вот получается, что кто-то из нас кому-то будет обязательно мешать... Ладно, придумаю что-нибудь, может, в коридоре по вечерам буду заниматься. Мои уроки, к счастью, не шумные.

После обеда у меня занятий не было, и я поспешила в библиотеку. Путь пролегал мимо лечебницы. Я искоса взглянула на двери этого узилища, и тут меня словно обухом по маковке тюкнули! В ушах, словно наяву, зазвучал голос декана Дорэ: '...питаться только в столовой! Не принимать ни от кого даже самых мелких подарков! Если кто-то попытается вам что-то подарить или же настойчиво будет предлагать чем-либо угостить, бегом в лечебницу...' Великая Веритассия, это что же получается, я теперь должна отчитаться, что мне друзья на новогодье подарили, что ли? Рука сама нашарила кружочек аграфа, которым мы с Франческой после завтрака скрепили мою мантию. Интересно, а к подарку Брианды это тоже относится? И вообще: декан же велел ничего не принимать! Ох, и влетит же мне теперь!

Чуть не взвыв с досады, я топнула ногой, но делать было нечего: пришлось возвращаться в общежитие и собирать в саквояж все дары. Не то, чтобы они были очень тяжелые, но за один раз я бы никак не унесла и коробку с платьем, и вино с блюдом — рук не хватит.

Пока бежала обратно в лечебницу, все повторяла про себя, словно молитву: 'Пусть там будет верит Грэгори, а не декан! Пусть там будет верит Грэгори, а не декан!' Не сработало, увы. Заведующего на месте не оказалось, так что пришлось топать в кабинет декана Дорэ. Я какое-то время мялась в коридоре, не решаясь постучать, но нельзя же стоять тут вечно.

После моего робкого стука дверь сама собой распахнулась. Декан сидел за столом и просматривал какую-то бумагу. В бордовой мантии он опять казался старше и массивней, к тому же на лице у него застыло какое-то брюзгливое выражение. Ой, что сейчас будет! Я облизнула враз пересохшие губы и переступила порог кабинета. За моей спиной с шумом захлопнулась дверь. Наверное, теперь я знаю, что чувствует волк, попавший в яму. Кола только не хватает для полного сходства, но декан наверняка об этом сейчас позаботится.