Раб. Книга 1. Чужая боль

Впрочем, Корнель абсолютно учтив и даже неплохо для своей комплекции двигается, ноги не отдавливает, ещё и разговор поддерживать умудряется.

— А кто такая леди Келла? — интересуюсь при первом же удобном моменте.

— Вас разве не познакомили? — удивляется.

— Познакомили, — спешу уверить, — просто я не совсем представляю... почему это такая редкость, почему вообще никто из правящих домов у нас не бывает... Интересно же!

— Действительно редкость, чтобы кто-то из семей Трёх Глав выходил в свет, а тем более племянница действующей Главы. По большому счету никто не знает даже, где они живут, полный коммуникационный барьер: ты никогда не дозвонишься, даже выяснив номер... Это всё делается в целях безопасности, и войти в этот круг очень непросто.

— А новые Главы как выбираются? — спрашиваю наивно. Бросает на меня взгляд, но, видимо, решает, что это лишь праздное любопытство, а не желание выбиться в Главы и составить конкуренцию несравненной Олинке.

— Это закрытая информация, Ямалита, нужно сначала в их круг попасть.

То есть Главами могут стать исключительно представители нескольких семейств? Так, что ли? Хорошо устроились... Или возможны смещения без кровопролитий?

— Это сложно, наверное?

— Очень сложно.

Ох, что-то не нравится мне оживление вокруг того места, где я Антера оставила, и музыка так долго играет — надоела прямо, не бросать же Корнеля, в самом деле...

— Вижу, вы уже поглядываете на сверстников, — улыбается радушно, наверное, и самому надоело голову ко мне задирать.

— Ну что вы... — изображаю смущение, но, боюсь, скрыть свои пожелания не удаётся. Что там у моего милого стряслось?

— Вы мне сердце разбиваете, так оглядываетесь, — посмеивается Корнель. Осознаю, что это мне положено его отпустить, а он уже и не знает, как намекнуть.

— Благодарю за танец, — говорю, — не представляете, насколько я счастлива, что довелось сразу же с вами познакомиться... Вы для меня здесь как отец!

А Олинка — сестрёнка, ага.

Раскланивается, предлагает обращаться в любое время дня и ночи, даже руку целует. Наконец-то ухожу.

Антер

Тали в длинном изумрудном платье и сверкающих босоножках рядом с этим низким толстяком — такая картинка карикатурная, даже не обидно. Осознаю, что она не могла отказаться от предложения, по нему же за километр видно, насколько он здесь важный мужик и какая львиная доля контроля у него в руках. Как повезло, что он меня сразу же ей подарил...

А вот в кресло зря усадила, понимаю, хотела как лучше. Где это видано, чтобы рабы в креслах сидели, уж лучше бы к дереву какому пристегнула.

Лучше ли? Логичнее — да, но ведь так хоть какая-то забота ощущается.

Только вот танцевать они пошли, когда все остальные уже возвращаются. Ладно, я сижу, мне разговаривать и с места подниматься нельзя.

— Привет.

Это моя знакомая из рабского бара, не помню, как зовут. Киваю. Подходит, на подлокотник усаживается. Интересно, не разговаривать — это вообще не разговаривать, или можно сказать, что нельзя разговаривать?

— Скучаешь? Идём к нам?

— Лайла, ему хозяйка говорить запретила, — Анита с другой стороны.

— Вот сука, — возмущается Лайла, но слова неприятно царапают. Ямалита же и правда как лучше хотела. Пожимаю плечами.

— Да, — соглашается Анита, — под такой ангельской внешностью та ещё тварь скрывается, нюхом чую.

Кошусь на неё. Нюх телохранительницы, конечно, хорошая вещь. Но злость бесправной рабыни, которая не видит... Да ведь никто, кроме тебя, не видит. Зачем она притворяется?

А когда она притворяется? Что из того, что тебе показывают — правда?

Лайла кладёт руку на моё плечо, слегка прижимается — с полупрозрачной одеждой как-то излишне откровенно получается, кажется, опять заливаюсь краской, интересуется:

— Что, снова мучает тебя?

Не хочется говорить, что хозяйка меня мучает. Пожимаю плечами.

— Анита, может, ты попросишь? Тебе же всё можно, — Лайла.

— Прямо так и всё, — усмехается телохранительница. Посматриваю на них. Что им от меня нужно? Мало рабов, которым отдыхать позволено?

"Ты хоть представляешь себе, как ты хорош? Ты же красивый... Разве не понимаешь, почему Амира с Олинкой слюни пускают, всё забыть тебя не могут? Потому, что в тебе настоящая, мужская красота, и мужественность тоже!"

Смотри, хозяйка, а то и правда красавцем себя сочту. Улыбаюсь. Для чего бы она это ни говорила, а ведь приятно слушать...

— А что это постельный тут расселся? — Селий подходит с дружком своим. Сжимаю зубы. Ну же, Анита, будь другом, скажи ему... Говорит:

— Его хозяйка усадила, запрещает с кем-либо, кроме неё, разговаривать.

Спасибо...

— Чем же ты ей не угодил? В постели облажался?

Сжимаю зубы ещё крепче. Нельзя разговаривать, напоминаю себе.

— А кто ему в кресло сесть разрешил? — это уже Халир.

— Хозяйка, — сообщает Анита. Да что ж, тебя так до конца жизни и будут женщины защищать?

На Тарине, видимо, да... Ненавижу эту планету.

— Анита, не лезь, а? — Селий.

— Господин... я просто хотела спросить... если можно... Может, вы у госпожи Ямалиты спросите, может, она Антера...

У Селия глаза такие злые, что Анита замолкает, а Лайла соскальзывает с подлокотника и предпочитает отступить подальше.

— Что, Анита, он тебе нравится? — почти угрожающе.

— Ну... просто все веселятся, отпустила бы его с нами, а то сидит тут...

— И пусть сидит, не твоё дело, поняла?

— Простите, господин, — кивает Анита и тоже быстренько уходит. Ты не смеешь меня трогать без разрешения Тали, я тебе ничего не делаю.

— А что, — интересуется невысокая дико рыжая девка, которая танцевала с Халиром и сейчас от него не отлипает. Глаза такие... нахальные, бесчеловечные совсем. Интересно, ты теперь все не голубые глаза будешь бесчеловечными считать? — Ямалита действительно так с ним носится? Разодела как — дороже тебя, Халир, выглядит...

— Дороже? — хмыкает Халир. — Прицениваешься, что ли?

— Дразнюсь, — хлопает глазками. — Не нравится мне, как ты на неё смотришь... И так на Тарине не дождёшься, прилетаешь — и давай под все юбки заглядывать. Вот возьму тебя в мужья — будешь знать.

— Дорогая, я не готов ещё, пощади, — смеётся Халир.

— Предупреждаю, только попробуй к ней пристать!

— Да что ж я буду дорогу другу перебегать, — подмигивает Селию.

— А ну поднимайся с кресла, — говорит Селий. Смотрю на него. — Наглеешь?

Тянет мою голову, Халир хватает поводок.

— Что тут происходит? — голос Свеллы.

— Раб не слушается, — поясняет ее дорогой брат.

— Раб? — смотрит на меня подружка Ямалиты, ожидая разъяснений.

— Госпожа велела сидеть и ни с кем не разговаривать, — поясняю.

— Селий, отстань от него, Литу снова разозлишь. Дался он тебе.

— Твой брат неравнодушен к постельным мальчикам, — ухмыляется Халир. Селий смотрит на него с возмущением:

— Кто бы говорил!

— Да шучу я! — хлопает по плечу. — Но ты и правда слегка помешался на этом рабе. Какая тебе разница, как с ним развлекается Ямалита?

— С каким-то рабом развлекается, а... — Селий вовремя прикусывает язык, но, кажется, все поняли, что он хотел сказать.

"А ещё завидовал тебе ужасно, рассчитывал занять твоё место в моей постели..."

Это она ему отказала, что ли? Вот дурак, не могу улыбку сдержать.

— Чего лыбишься? — Халир, садится на подлокотник. Молчу. Нельзя мне разговаривать. Хотя ох как хочется сказать... Наклоняется, произносит тихо:

— Ты, тряпка постельная. У тебя ж, наверное, до хозяйки и хозяева были? Можешь себе представить, что мы с тобой сделаем — только повод дай... Попробуй ещё раз ухмыльнуться или глянуть косо — рабыне в борделе позавидуешь. А повод, знаешь, и по дороге в сортир заработать можно. Чтобы смотрел в пол, к господам только на коленях обращался и чтобы первые твои слова были, когда тебе разговаривать разрешат, — слова извинения, ты понял?

Молчу, толкает меня в затылок — чтобы кивнул. Вокруг зрители собрались, не понимают, что и почему происходит, но всё равно интересно... Как обычно. Ненавижу.

Халир поднимается, переглядывается с Селием, нехорошо так. Понимаю, что в сортир мне лучше не ходить.

— Всё в порядке? — подходит Ямалита.

— Это вы, прекрасная леди, своего раба в кресло усадили и молчать заставили? — растекается Халир.

— Что-нибудь не так? Антер?

— Всё в порядке, — отвечаю.

— Ну... — Селий мнётся, а минуту назад совсем не так разговаривал, не такими сладкими глазами смотрел. Дерьмо. — Кресла вообще-то для гостей, а не для рабов...

— Прости, Селий, что оскорбила твоё кресло, — усмехается.

— Ну что ты, Ямалита, просто я удивился, увидев его здесь, но если ты так хочешь — пусть сидит...

— И дальше наглеет, — вставляет Халир.

— Наглеет? — переспрашивает хозяйка. — Я же ему говорить не велела.

— Он говорил!

— Антер? — Тали смотрит на меня вопросительно, объясняю:

— Сказал, что мне нельзя вставать и разговаривать. Госпоже Свелле.

Ямалита глядит на Свеллу, та кивает в знак согласия. Ощущаю себя в каком-то дурдоме, где сумасшедшие по нескольку раз пересказывают одну и ту же глупость. Пошли уже домой, что ли...

— Так, короче, — говорит Ямалита. — С этого момента не отходишь от меня ни на шаг!

Наклоняется, берет поводок, воспринимаю как приказ — встаю.

— Что... так и будешь его везде за собой таскать? — ухмыляется Халир. Очень уж ему хочется меня где-то подкараулить.

— Буду! — сообщает Ямалита. — Раз он лишает вас душевного спокойствия и оскорбляет ваши кресла.

— Да мы и наказать можем, — радостно предлагает Халир.

— Сама справлюсь, — отвечает госпожа.

Тамалия

Хотелось бы знать, что тут произошло. Да кто ж расскажет. Разве попытаться у Свеллы выяснить... Так она всё равно брата покрывать будет. Интересно, Селий сам к нему полез, или дружка своего нахального натравил?

Антер мрачно молчит, надеюсь, обошлось без рукоприкладства?

Вокруг народ посматривает, вот чёрт. Ажалли подходит к Свелле, видимо, спрашивает, что у нас тут стряслось. Похоже, Свелла говорит, что ничего особенного, но не нравится мне, как Ажалли на меня смотрит.

— Лита... — вдруг жалобно блеет Селий. — Ты забыла, да?

— О чём ты?

— Ты меня на танец приглашала... Говорила, станцуешь с Корнелем, а потом со мной...

Чёёёёёёрт, забыла, и правда, вот урод, ну кто тебя за язык тянет, ну лучше бы промолчал из гордости! Да где тебе её взять, всю гонор заменил.

— Прости, Селий, и правда из головы вылетело... — отвечаю. Как бы сбежать... Ох, Ажалли со Свеллой недовольны, ещё оскорблением их дома сочтут. Господи, они что, всерьёз этот приём устраивали, чтобы свести меня с Селием?! Да у него же вон полно подружек, нафиг я ещё?! Твою мать! И что мне делать?

— Конечно, идём потанцуем, — сдаюсь. — Я просто под таким впечатлением от вашего дома, что всё на свете позабыла. На других планетах такой роскоши уже и не встретишь, на многих и вовсе перенаселение, а у вас...

Что-то вдохновенно вещаю, расхваливаю, вроде глаза у Ажалли успокоились слегка.

— И раба от себя не отпустишь? — поднимает брови Халир. Вот гад, только что же сказала, что больше не отпущу. Смотрю на него, понимаю: если я Антера здесь оставлю, то за время танца Халир найдёт, к чему прицепиться. Паршивцы, ну почему всегда приходится выбирать из двух зол, почему не из двух добр?!

— Естественно, он же вас оскорбляет уже тем, что молча сидит в кресле. Пусть лучше возле меня побудет, — говорю, не глядя на Антера. Как же Селий доволен. Ну, больше ты от меня не дождёшься обещания потанцевать, никогда!

Антер

Ты же не серьёзно? Тали, только не это. Лучше привяжи меня к дереву, пусть лучше этот урод изобьёт — но не заставляй стоять третьим в вашем танце...

Молча иду. Кажется, она серьёзно.

Ямалита не оглядывается, да и чего ей на меня оглядываться. Правильно, меня же даже к креслу привязанным нельзя оставить, да и какое от этого удовольствие — а так буду рядом стоять, как пёс цепной, смотреть, как он её обнимает, приближается, и вспоминать...

Не хочу я ничего вспоминать. И вообще я тряпка постельная.

Которая ей не нужна.

Ямалита от него не отстраняется, наоборот, голову к плечу склонила, похоже, поцеловать хочет, отворачиваюсь. Слышу, дёргает меня за цепочку, поворачиваюсь, нет, это не она — он:

— Твой раб мешает, пусть встанет как-нибудь по-другому...

— Мне не мешает.

Её рука с моей цепочкой лежит у него на плече, как же ему всё это нравится, как же он на меня смотрит, как же не вспомнить прикосновение её ладоней к моим плечам...

Отворачиваюсь. Снова дёргает.

— Селий, чего ты дрыгаешься?

— Это твой раб крутится, — говорит, возвращая мне давешнюю наглую ухмылку. Что-то уже и отвечать на неё не хочется.

— Не обращай на него внимания.

— Ну ладно, — говорит. — Ты сегодня очень красивая... Не передумала ещё?

— Насчёт чего?

— Ну помнишь, о чём мы говорили? Ты подумать обещала...

Так недвусмысленно он это говорит, что и дурак понял бы, о чём она обещала подумать. А я-то радовался, что отказала.

Тамалия

Фу, руки у него как потеют, не знаю уж, от волнения, или по жизни потные, хоть платье выкидывай. Стараюсь не смотреть на Антера. В какой-то момент ощущаю, что не могу справиться со слезами, на секунду склоняю голову к плечу Селия, чтобы никто не увидел... Беру себя в руки, поднимаю, этот уже надумал что-то, не обольщайся! Губы подставляет, да, сейчас, начну целовать тебя, всю жизнь мечтала. Делаю вид, будто не замечаю.

Начинает что-то к Антеру иметь, пытаюсь как могу отвлечь, бедный мой Антер, всё, ни с кем больше сегодня не танцую! Боже мой, что же ты должен чувствовать, родной...

Снова в мою постель ломится, кобель, делаю вид, будто не понимаю намёков. Водит руками по талии — сейчас дёргаться начну... Пытается притянуть к себе, пытаюсь не поддаться, ещё немного, урод, и устрою скандал, что ты приставал! Здесь за это могут даже аристократу хорошо засветить, только вот не хочется ни с кем отношения портить. Мамаша твоя вон какая акула.

Цепочка вдруг напрягается, смотрю на Антера — зубы сжаты, тело напряжено, зрачки огромные, не удерживается, стонет, пошатывается... Ах ты скотина, пока я с ним тихо боролась, он рукой к моему пульту добрался!

Отскакиваю, едва удерживаюсь, чтобы не дать по морде. Дрянь.

Антер тяжело дышит, Селий начинает извиняться:

— Прости, я случайно зацепил, не заметил... Какой я неловкий...

Окидываю его взглядом, отворачиваюсь. Бросается ко мне:

— Ну Ямалита... извини... Давай ещё потанцуем!

— Не буду я с тобой танцевать, — говорю сердито. — Пока ловким не станешь.

Смотрю на Антера. Отворачивается. Половина взглядов к нам обращена, понимаю, что не могу даже просто обратиться к нему, хотя нестерпимо хочется броситься... Милый мой, как же паршиво вышло... Тяну за цепочку, идёт за мной. Не могу понять, доволен Селий или раздосадован. Козёл.