| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Гипотетически, — повторила Нен Йим. У нее было такое чувство, словно она балансирует над пищеварительными ворсинками мау луура. Ей даже почудился резкий запах кислоты. Если она ответит правдиво, ее могут уличить в ереси. Если ее догадка относительно наставницы окажется неверной, это будет ее последний разговор в качестве формовщицы и один из последних в ее жизни.
Но поддаваться страху было нельзя.
— Я модифицировала бы ската-раздражителя в соответствии с нашими представлениями о ее нервной системе, это дало бы нам очень хороший контроль.
— Зачем?
На этот раз Нен Йим не колебалась. К чему бы этот разговор ни привел, колебаться было поздно.
— Несмотря на проверенность протокола, которому мы следуем, все, что мы сейчас имеем — лишь эмпирические догадки о том, как функционирует ее нервная система. Все, что мы сделали — это отобразили неизвестное на известное. Но “известное” — это нормы, которые годятся для йуужань-вонгов, а не для людей, меж тем мы уже знаем, что у нее отсутствуют аналоги некоторых из наших структур, а конфигурация других не соответствует нашей.
— То есть ты утверждаешь, что древний протокол бесполезен?
— Нет, мастер Межань Кваад. Я бы сказала, что он может служить отправной точкой. Протокол содержит некоторые начальные сведения о работе мозга джиидай. Я предлагаю проверить эти сведения.
— Иными словами, ты ставишь под сомнение протоколы, данные нам богами.
— Да, мастер.
— Ты осознаешь, что это ересь первого порядка?
— Осознаю.
Глаза Межань Кваад стали похожи на нефтяные озера, сделавшись совершенно непроницаемыми. Долгое время она смотрела в глаза Нен Йим, а та смотрела в глаза ей — спокойно, не отводя взгляда.
— Я искала такую ученицу, как ты, — сказала наконец главная формовщица. — Я просила богов, чтобы они послали мне тебя. Если ты не та, кем кажешься, прощенья тебе не будет. Предав меня, ты ничего не выиграешь, это я тебе обещаю.
Тогда Нен Йим решилась. Мысль о том, что наставница может бояться ее, никогда не приходила ей в голову.
— Я ваша ученица, — сказала Нен Йим. — Я не предам вас. Я вложила свою жизнь и свое положение в ваши тринадцать пальцев.
— Они в хорошем месте, адепт, — мягко сказала Межань Кваад. — Делай то, что сейчас предложила. Не говори об этом ни с кем. Если наши результаты понравятся нашим вождям — уверяю тебя, они не станут присматриваться к нашим методам. Но мы должны быть осмотрительны. Каждый шаг мы должны делать с осторожностью. — Она еще раз посмотрела в бассейн и дотронулась до своей головы.
— Когда боль опухоли Ваа достигает пика, становятся видны цвета, не виданные никогда прежде, появляются мысли удивительные и грандиозные… Впрочем, ты увидишь. Иногда мне почти стыдно, что придется ее удалить, хочется отступить перед этим последним шагом. Хотелось бы знать, когда это случится со мной. — Она послала Нен Йим редкую искреннюю улыбку. — Однажды боги повелят это. До того я должна сделать для них много работы.
Она охватила плечо Нен Йим четырьмя тонкими пальчиками.
— Пойдем посмотрим на твою юную джиидай?
* * *
Джиидай смотрела, как они идут к ней. Лишь ее зеленые глаза двигались, следя за ними; она была похожа на зверя, готового впиться в нежное горло другого.
— Я бы советовала тебе не нападать на нас с помощью джиидайских трюков, — сказала ей Межань Кваад. — Раздражителю приказано причинить тебе сильные муки, если с нами что-нибудь случится. Хотя со временем ты придешь к пониманию боли, но сейчас ты, кажется, ее не любишь, и она нарушает твою концентрацию. Мы можем сделать с тобой и худшие вещи.
Глаза джиидай расширились:
— Я вас понимаю, — сказала она и запнулась, растерявшись еще больше. — Я говорю не на общегале. Это…
— Да, теперь ты говоришь на нашем языке, — произнесла главная формовщица. — Если ты намерена стать одной из нас, ты должна разговаривать на священном языке.
— Стать одной из вас? — джиидай презрительно засмеялась. — Спасибо, я с куда большей охотой стану хаттовой слизью.
— Это оттого, что ты воспринимаешь себя как неверную, — рассудительно сказала Межань Кваад. — Ты не понимаешь нас, а для нас многое непонятно в тебе и в других джиидаях. Но со временем мы поймем тебя, а ты поймешь нас. Ты станешь соединительной тканью между йуужань-вонгами и джиидаями, будешь учить тех и других. Благодаря тебе станет возможным понимание обоих путей.
— Это и есть то, чего вы от меня хотите?
— Ты есть путь к миру, — убедительно произнесла Межань Кваад.
— Мое похищение не принесет вам мира! — закричала джиидай.
— Мы не похищали тебя, — сказала Межань Кваад. — Мы спасли тебя от прочих неверных, помнишь?
— Вы скользкие твари, — заявила джиидай. — Они схватили меня лишь для того, чтобы отдать вам.
Парик наставницы перестроился в выражение легкого гнева.
— Память — наиболее податливая вещь, — сказала Межань Кваад. — Она имеет в основном химическую природу. Например, ты теперь знаешь наш язык. Но ты не учила его.
— Вы вложили его в мой мозг, — сказала джиидай.
— Да. Знание слов, грамматики и синтаксиса. Все это введено в твой мозг.
— Значит, вы внушаете воспоминания. Большое дело. Мы, джедаи, тоже это умеем.
— Конечно. Я не сомневаюсь, что с помощью ваших джиидайских способностей можно сбить с толку кого-то столь юного, как ты. Сколько из твоих воспоминаний настоящие? Сколько сфабрикованные? Откуда ты знаешь, где настоящие, а какие ложные?
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду вот что. Сейчас ты думаешь, что ты… как это, Тахир'аи?
— Меня зовут Тахири.
— Да. Тахири, юная кандидатка в джиидаи, воспитанная чуждым ей племенем…
— Песчаными Людьми.
— Верно. Но довольно скоро ты вспомнишь. После того, как мы демонтируем ложную память и уберем отвратительные изменения, сделанные с твоим телом, ты вспомнишь, кто ты такая.
— О чем вы говорите? — взорвалась джиидай.
— Ты Риина из домена Кваад. Ты одна из нас. И всегда была.
— Нет! Я знаю, кто были мои родители!
— Ты знаешь ту ложь, которую тебе сказали, память, которую в тебя вложили. Не бойся. Мы вернем тебя обратно.
Межань Кваад сделала знак. Нен Йим поклонилась и следом за ней вышла из комнаты. Джиидай зарыдала, и это был первый признак настоящего отчаяния, который Нен Йим увидела за время ее пребывания здесь.
— Не стоит откладывать до завтра, — сказала Межань Кваад. — Делай свои модификации и начинай испытания. Скоро мы должны увидеть результат.
ГЛАВА 23
Энакин ехал во чреве рыбы.
В буквальном смысле. И там воняло. Йуужань-вонгский органический эквивалент дыхательного аппарата — гнуллит — ничего не делал, чтобы смягчить гнусную смесь запахов речной рыбы-ползуна, угря-силмана, гниющих водорослей и густой слизи, покрывавшей внутренности вангаака подобно желе. Сам же дыхательный аппарат медленным и непрерывным своим подергиванием упрямо напоминал Энакину, что у него на лице сидит живое существо, засунувшее свои отростки в его горло и нос.
Утешало только то, что он полтора дня ничего не ел.
Поначалу ехалось не так уж плохо. Существо-тральщик занималось ловлей, плывя с раскрытым ртом, расширявшимся в сплюснутую воронку десятиметровой ширины. Вода процеживалась через фильтрующие мембраны в заду вангаака, создавая под водой что-то вроде бриза. Сейчас, когда брюхо было набито, губы плотно сомкнулись, и поток воды сократился до минимума, необходимого для сохранения живым улова, что кишел вокруг Энакина.
Юный Соло вспомнил историю первой встречи своих мамы и папы на Звезде Смерти — историю, которую слышал много-много раз. Через несколько секунд после того, как они впервые увидели друг друга, им пришлось удирать от штурмовиков в мусоросборник. "Что за невообразимый аромат ты открыла!" — саркастически сказал отец своей будущей жене. Он тогда был не особо в восторге от нее. “Я нашел лучший запах, чем ты, мама”, подумал Энакин.
Мысль о Рапуунге, наслаждающемся наверху теплым ветерком Явина 4 и, без сомнения, испытывающем удовольствие от дискомфорта, в котором оказался его союзник-неверный, ничем не улучшила настроение Энакина. Будь у него работающий световой меч, он бы давно прорубил себе выход из вангаака, даже если бы потом пришлось сражаться с сотней йуужань-вонгских воинов. Иногда смерть могла показаться просто приятной.
Он тут же отругал себя за эту мысль. Кое-кто в галактике пережил такие страдания, по сравнению с которыми его собственные невзгоды были словно день в садах Итора.
Ну, когда на Иторе еще были сады.
И все же Энакин был более чем готов выйти наружу. Он убивал время, заводя знакомства со своими соседями по чреву и осторожно убеждая самых активных, что его не надо кусать. Потом он попытался расслабится и забыть о своем теле и о неприятных сенсорных данных, которые оно получало. Нашел Тахири — страдающую, но живую. Энакину показалось, что он на короткий миг нашел Джейну и снова потерял ее. Время растянулось и перестало иметь значение…
Какое-то странное движение встряхнуло его. Он что, задремал? Трудно было сказать.
Движение повторилось — резкое сокращение мышц, протолкнувшее водных обитателей мимо Энакина.
Следующая судорога швырнула его вперед, понесла к свету в потоке жижи и рыбы и выбросила в новый водоем. Что-то сильное схватило его за руку, выдернуло из воды, и джедай уставился мутным взором в лицо Вуа Рапуунга.
Воин поставил его на ноги и отсоединил гнуллит. Энакин закашлялся, отхаркивая воду, и несколько раз глубоко, с наслаждением, сделал вдох-выдох. Он посмотрел на Рапуунга.
— Рыба отрыгнула меня, — сказал он.
Вуа Рапуунг вздернул голову:
— Это очевидно. Зачем ты мне это говоришь?
— Не обращай внимания. Где мы?
Вангаак выпустил свою добычу в узкую часть клинообразного бассейна. Широкая часть клина, до которой было около двадцати метров, переходила в еще более обширный водоем. Энакин и Рапуунг стояли на причале, окруженном слегка неровными коралловыми стенами шести метров высотой. Примерно через каждые шесть метров на стенах виднелись какие-то овоиды — по-видимому, двери — выделявшиеся на фоне коралла благодаря своему более темному оттенку. По-видимому, вангаак проник в этот комплекс через один из каналов, выходивших в острие клина. Энакин увидел солнечный свет и колышущие деревья массасси вдалеке.
А еще он увидел небо над головой.
— Я понял, — сказал Энакин. — Мы в одном из… как ты их назвал?
— Дамютеков.
— Точно. Они похожи по форме на звезды. Мы в конце одного из лучей. Это одно из строений, наполненных водой.
— В каждом дамютеке есть водосборник. Над некоторыми из них есть крыша, так что пространство можно использовать для других целей.
Энакин показал рукой на канал:
— Мы приплыли оттуда. Он выходит в реку, так я понял?
— Опять верно.
— Тогда почему вода в канале течет в реку, а не наоборот?
— Зачем задавать столько ненужных вопросов? Водосборник наполняется снизу. Его корневые трубки добывают воду и минералы. Стоки сбрасываются в реку. И довольно об этом.
— Ты прав, — согласился Энакин. — Находим Тахири и валим отсюда.
Рапуунг пристально посмотрел на него.
— Это не так просто. Сначала мы должны изменить твой внешний вид. Человек без ограничителя, разгуливающий на свободе? Потом мы должны выяснить, где держат твою джиидай.
— Я могу ее найти.
— Я об этом подозревал, я слышал что-то подобное о джиидаях. Вы можете чуять друг друга на расстоянии, да?
— Что-то вроде того.
— Значит, ты будешь моим охотничим аспеком. Но это еще не все. Даже если мы узнаем, где она…
— Мы должны будем наметить курс. Я понял. Ты разузнаешь план этого городка. А твоя месть? Как насчет нее?
— Когда мы найдем другую джиидай, мы найдем и мою месть.
Холодок в голосе Рапуунга всколыхнул смутные опасения в глубине сознания Энакина.
— Твоя месть — она ведь не против Тахири? — спросил он. — Если да, скажи мне сейчас.
Рапуунг продемонстрировал зубы в зловещей усмешке:
— Если бы я хотел отомстить твоей джиидай, достаточно было бы оставить ее формовщикам. Ничего не может быть хуже, чем оказаться под пальцами Межань Кваад.
— Межань Кваад?
— Не повторяй это имя! — зарычал Рапуунг.
— Но ты только что назвал его!
— Если ты еще раз его повторишь, я убью тебя.
Энакин выпрямился.
— Рискни, — тихо сказал он.
Мускулы Рапуунга напряглись, искалеченные губы задергались. Он снова стал похож скорее на опасное, ядовитое животное, чем на разумное существо. Затем воин с шумом выдохнул воздух:
— Здесь я знаю, что нам лучше всего делать. Ты должен научиться меня слушаться. Как бы ты без меня проник внутрь периметра базы? Но дальше будет еще опаснее. Ты должен примириться с моими командами. Более того, чем дольше мы будем спорить, тем больше вероятность, что нас накроют здесь и сейчас. Наше счастье, что сюда еще никто не заглянул. Ты прошел через ноздри этого зверя, но без меня ты не выживешь, чтобы спасти ее, пока ее сердце бьется. “Возможно, он прав, — подумал Энакин. — Самолюбие — не черта джедая”. Рапуунг своими словами колол его самолюбие, а он извивался, как лекку тви’лека. Ему даже показалось, что он слышит укоризненные голоса Джейсена и дяди Люка.
— Извиняюсь, — сказал Энакин. — Ты прав. Что мы будем делать дальше?
Рапуунг коротко кивнул:
— Дальше мы сделаем из тебя раба.
* * *
Энакин думал, что уже прошел через некоторые неприятности, но он оказался абсолютно не готов к этому новому испытанию. Он должен был позволить Вуа Рапуунгу имплантатировать ему коралловый нарост. Имплантат выглядел в точности как те противные, покрытые язвами наросты, которые джедай видел на бессчетном количестве йуужань-вонгских рабов. Он видел и чувствовал, как из-за этой заразы разумные существа теряли рассудок, истончались и исчезали в Силе, становясь бессмысленными марионетками йуужань-вонгов.
— Он не настоящий, — сказал Вуа Рапуунг, — Но ты должен вести себя так, будто он настоящий. Ты должен выполнять определенные команды. “Откуда ты знаешь, что это не обман? — кричал Энакину его здравый смысл. — Откуда ты знаешь, что все это от начала до конца не было единым планом, заставившим тебя примаршировать на базу формовщиков и добровольно сдаться с потрохами?” У него опять возникло ощущение, будто глаза его ослепли, язык отрезан, а нервы пальцев онемели. Не было абсолютно никакого способа узнать, о чем думает Вуа Рапуунг.
Но почему-то было непохоже, что изуродованный воин таким образом доигрывает искусно составленную шараду.
— Значит, я должен вести себя как бессмысленный болван?
— Нет. Мы уже не прививаем эту форму ограничителя большинству рабочих невольников. Выяснилось, что он слишком изнуряет их. Какая польза от раба, который умирает или становится слабоумным? Имплантат всего лишь гарантирует, что тебя можно при необходимости приструнить. Если почувствуешь зуд, симулируй боль и паралич. Если будет действительно больно, симулируй смерть.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
