— Понятно, — делец выдал через минуту раздумий. — Флоту её Величества требуется всё больше и больше крепких канатов на новые корабли. Особенно в связи с непростой ситуацией в Новом Свете. Поэтому-то от нас ждут успешных действий. И ждут с нетерпением.
На несколько минут оба мужчины замолчали. Они не спеша шли по набережной, и каждый думал о своем.
— Почему вы улыбаетесь, Шелтон? — заметив улыбку у подчиненного, спросил Добертон.
— Позвольте поделиться занимательной историей, сэр, — подойдя ближе к своему руководству начал рассказывать секретарь. — Сегодня с утра в конторе произошел забавный случай. К нам пришел какой-то непонятный русский купец и изъявил желание купить у нас пеньку. Долго объяснял, как она сильно ему необходима, настойчиво приставал ко всем, предлагал свои деньги.
— Весьма интересно! — произнес Добертон и остановился. — И что в этом смешного?
— Было очень весело, когда мы все по очереди направляли его друг к другу за консультацией. — непринужденно рассказывал секретарь. — А потом говорили, что не понимаем, что он хочет. На разный манер коверкали и изварачивали его слова. Показывали всякие нелепые знаки у него за спиной.
— Нет, до чего эти дикари непонятливые! — вспыхнул торговый представитель, уставившись колючим взглядом на своего подчиненного. — Сколько раз можно повторять, — он с силой пнул попавший под ногу камень. — Наша компания не продает пеньку. И не когда её не продавала. И не собирается продавать, — его лицо покраснело, на висках проступили синие жилки. — Неужто трудно запомнить! Мы,... закупаем ее. В большем количестве. Причем цену закупа в этой стране диктует именно наша компания.... А не какие-нибудь скандинавские или голландские проходимцы, — выбросив порцию гнева, англичанин часто задышал.
— Правильно будет сказать, мы производим обмен товара на сырье, которое нам необходимо, — поправил его Шелтон.
— Да,...Как раз для этого, я и заказал большую партию изделий, — глубоко хватая воздух, согласился начальник и снова двинулся вдоль по улице.
— Представьте, сэр! — подчиненный продолжил рассказ, не замечая изменений в настроении патрона. — Когда он понял, что над ним насмехаются. И сообразил, что мы ничего не продадим, он стал просить у нас адреса поставщиков или перекупщиков.
— Надеюсь, вы не сошли с ума? — Добертон вновь остановился и резко повернулся к спутнику, шедшему позади него. — И не указали наших поставщиков?...
— Нет, конечно,... — рассказчик едва успел затормозить, не ожидая такого поступка от своего руководителя. — Он сказал, что тогда и без нашей помощи найдет места, где можно купить сырье.
— Вот и пусть ищет... Кстати, а сколько ему нужно?
— Так в том то и курьез,... сэр, — рыжий помощник улыбнулся голливудской улыбкой во весь рот. — Вы не поверите! Он сказал, что готов скупить всё...
— Что? — чопорный англичанин с не доверием посмотрел на собеседника. — Он сумасшедший? Зачем ему столько пеньки?
— Желает в каком-то лесном болоте у себя в деревне разводить редкую рыбу. С блеском в глазах убеждал сотрудников нашей компании заняться этим, сильно прибыльным делом. Рыба, наевшись нашей пеньки, размножается и растет с утроенной скоростью. Жиреет, по его словам, прямо на глазах!
— Да, вы правы — комичная ситуация.
— Так, вот, и я говорю, безумец какой-то... А может быть пьяница. Ни у одного русского купца нет столько денег, чтобы перекупить наше сырье. Тем более для бестолковой откормки болотных рыбин.
— А как зовут, этого странного покупателя?
— Не то Сорванцов, не то Воронцов, — замявшись, пытался вспомнить фамилию подчиненный.
— ЧТО? — у Добертона задергался подбородок. — А это случаем не тот Воронцов, про которого вся Москва говорит? Он ещё клад огромный нашел? Причем сокровища столь велики, что даже указ не смог оценить их стоимость?
— Не... знаю, сэр. Всё может быть,... — побледнев, залепетал секретарь.
— А вот это дорогой мой — уже не шутки... — возмутился Добертон, указывая на Шелтона. — И совсем не смешно. А даже очень печально. И для нас... и особенно для вас. И потом... Какие рыбки? Какое к чертям болото? Что вообще происходит в конторе? Чем вы там занимаетесь? — торговый представитель, выкатив глаза, сорвался на крик. — Вы знаете, что случиться, если весь товар скупят у наших поставщиков? Вы не подумали насколько поднимется закупочная цена если он просто расскажет о своем пьяном желании другим? Шелтон, представляете, что тогда будет? Да нас за такое... с треском вышвырнут из компании, — негодуя, он схватил тощего собеседника за грудки. — А неустойку?... Вы её будете платить? А кто продаст — эти чертовы ножницы? Кому они нужны в Англии?
Внезапно Добертон застыл на несколько минут, как будто его поразила молния.
— В общем так! Шелтон!!! — разъяренный торговец в страшной ухмылке посмотрел на секретаря. — Делайте, что хотите, но чтобы больше про этого деревенщину я не слышал... Иначе я приму меры по отношению к вам,... — торговый представитель зашипел как змея ледяным голосом. — ПЕНЬКУ в этом году должен закупить я и по ценам, которые запланировал. Идите и выполняйте свою работу! И не дай Бог! У вас не получиться! — Англичанин, показав своим видом, что разговор закончен, напыщенно повернулся и пошел в обратную сторону, проклинаю про себя эту чертову страну и мрачную погоду.
* * *
— О-о-очни-и-ись!!! — где-то далеко, в голове звучит вкрадчиый голос. Кто-то сильно бьет меня по щекам, а потом больно дергает за волосы. Непроизвольно у меня начинают бежать слезы.
— О-о-откро-ой гла-а-за и смотри! — уже разборчиво слышу русскую речь. — Хватит изображать покойника.
— Отродья Дьявола! Порождения Иуды! — ругаюсь в ответ на родном языке. — Проклятые, северные варвары! Как я вас всех — ненавижу!
Чем-то брызгают в лицо. Снова хлопают по щекам.
— Ну, что, очухался? Говорить, можешь? — опять задают вопросы на этом ненавистном мне наречии.
— Я не понимаю вашего скотского языка, — внутри меня закипает бешенство и я с трудом открываю глаза. Ничего не видно. Яркий свет до боли бьет в глаза. Слезы не прекращаются.
— Да как вы смеете, псы смердящие? Вы знаете, что с вами будет, если хоть один волос упадет с моей головы? — пытаюсь осмотреться и навести испуг на неизвестных похитителей. — На моих губах выступает пена, глаза наливаються кровью, речь становилась нечленораздельной.
— Протри глаза британская скотина и гляди внимательно на то, что тебя ждет, — внезапно на чистом английском обращаются ко мне.
Осматриваюсь... Нахожусь в незнакомом месте. Какое-то жилище. Много неизвестных предметов и вещей. Я крепко привязан к стулу. Не могу пошевелить руками. Похититель старый, седой мужчина в непонятной темной одежде. На груде кровоподтекам написано — УБЕЙ в себе зверя. Он призывает смотреть в большое окно, расположенное напротив меня.
Перевожу взгляд... Смотрю... — Великие мученики! — я содрогаюсь от того, что вижу там. Черное колдовство буквально исходит из него. — О, Творец, спаси и сохрани! — В комнате неизвестные разными инструментами режут живого человека с особым садизмом. Истерзанный и обезображенный до неузнаваемости он тщетно пытается сопротивляться.
— Этот окровавленный кусок мяса при жизни был Дэвисом Шэлтоном — угнетатель обращается ко мне с ехидством. — Ты его помнишь? Он сказал, что ты старший и за всё отвечаешь.
Вдруг, изуродованный узник, увидев меня, начинает громко кричать и звать на помощь, коверкая английские слова. Он отхаркивает кровью, произнося просьбы. Кто-то, откуда-то сверху или сбоку, с особым садизмом, гундося в нос, переводит крики несчастного на русский язык.
— Прекратите, — непроизвольно шепчу я. — Хватит! Я не могу больше на это смотреть. — Пытаюсь отвернуться от этого ужаса. Изверг с силой поворачивает мое лицо в сторону происходящей драмы. — Неуч-то это то, что осталось от моего рыжего помощника? — В голове проносятся страшные мысли. — Как такое возможно?
Один из присутствующих, улыбаясь мне, достает пилу и начинает отпиливать мученику руку. Другой выдавливает у жертвы глаза. Люди буквально рвут несчастного "по кускам". Внезапно окно начинает приближать страдальца и его палачей ко мне и даже поворачивать изображение, чтобы я мог лучше рассмотреть это чудовищное действие.
— Дьявольщина! Адово поприще! Что здесь происходит? — от страха у меня начинается судорога. Непроизвольно пытаюсь отстраниться от надвигающегося изображения. Но спинка стула и веревки крепко держат мое тело. В животе появляются спазмы, и меня начинает мутить.
Окно гаснет внезапно...
— Тебя зовут Мэд Добертон? — незнакомец начинает задавать вопросы. — Ты представитель английской Московской торговой компании? Зачем твои люди организовали нападение на Воронцова?
— Не-е-е понимаю Вас... И-и-и, не смейте меня трогать и задавать вопросы, — истерично произношу в ответ. Меня трясет. Начинаю задыхаться от нехватки кислорода. Кажется, изо рта текут слюни. — Я поданный его Величества Георга II, — Мой голос хрипит от испуга, а перед глазами кружатся цветные круги. Вы не смеете со мной так обращаться. И... Я буду жаловаться, — Добавляю из последних сил.
Снова появляется окно. Теперь это другое место. Раскрашенные люди в непонятных костюмах вырывают внутренности у человека, а затем...
— Господи, всемогущий! Как, такое, возможно? — у меня уже нет сил сопротивляться тошноте.
... Они начинают его,... его еще трепещущие органы есть, а потом пьют кровь.
От переживаемого кошмара теряю сознание.
Опять удары по лицу и резкий рывок за волосы. С трудом пытаюсь поднять веки.
— Вот уж не думал, что второсортный ужастик так действует на психику неподготовленного зрителя, — весело произносит мучитель непонятную фразу. — Да-а-а! Если, что? То этим надо пользоваться! Это сколько же экономии времени и средств! И почему такая хорошая мысль пришла только сейчас?
Окно пропадает. Черное, мрачное пятно возникает на его месте.
— Однако продолжим, — доносится со стороны палача. В мое лицо брызгают жидкостью и хлопают по щекам. — Зачем ты велел слуге организовать нападение на помещика Воронцова?
— Я высокое должностное лицо! Вы ни смеете причинять вред мне! Если, что со мной случиться — Вам не поздоровиться! — привожу последние аргументы. — Лучше отпустите меня — по-хорошему!
— Я не смогу причинить тебе вред? — мучитель ухмыляется. Страшные глаза палача смотрят на меня заносчиво. Он начинает громко смеяться. — Да ты посмотри на себя? Я уже с тобой совершил такое на, что никто не способен. — Он подносит к моему лицу небольшое зеркало. — Я превратил тебя в старого, немощного старика! Так, что если тебя спасут — то все равно не узнают. А за убийство неизвестного бродяги мне ничего не будет.
— О-о-о... Пресвятая Дева Мария! — моему изумлению нет придела. С обратной стороны стекла на меня смотрел иссохший, седой дед. Открыв от удивления рот, я увидел гнилые зубы... Повернул из стороны в сторону дрожащее морщинистое лицо. Внимательно рассмотрел свои обрюзгшие щеки, волнистую в складках шею... И длинные седые волосы.
— Господи, Иисусе! Как же такое возможно? — покрываюсь холодным потом. Сердце от волнения готово выпрыгнуть из груди. — Я не хочу быть старым! Я не хочу умирать! Я ещё так мало пожил! Я не согласен! Я хочу жить!... — Я хочу ЖИТЬ!
— Более того, твое молчание или заведомо ложные ответы на мои вопросы старят тебе все больше и больше... Все быстрее и быстрее твой организм умирает, — ехидно продолжал неизвестный изверг. — И если не начнешь отвечать на мои вопросы, то через час ты труп. Ну, а потом твое иссохшее тело я отдам тем, кого ты видел в окне. Будешь для них десертом — такими хрустящими чипсами "Скелетон", — Он произнес загадочную для меня фразу, после чего вновь улыбнулся.
— Что?... Что, вы, желаете знать? — Я торопливо произнес, перейдя на русский язык. — Я готов рассказать всё! Всё, что вас интересует? — Я хотел жить и готов был согласиться на любые условия этого страшного и непонятного человека.
В течение последующего времени я правдиво отвечал на все его вопросы. Их было много, они были разные... Про семью, про компанию, про начальство на островах. Подробно рассказал о знакомых и врагах в Московии. Собеседника интересовало всё. Он выслушал мое мнение о политике, экономике, торговле и многое, многое другое.
Порой создавалось впечатление, что получая ответы, он разрабатывает какой-то хитроумный план. За время беседы хитрец буквально клещами вытаскивал из меня информацию. Несколько раз он брал в руки какую-то коробочку и ещё раз проговаривал то, что услышал от меня. Иногда добавлял свои выводы и комментарии.
А я всё смотрел и смотрел в зеркало... И сердце у меня сжималось от страха... — Господи! Как такое возможно! — я повторял снова и снова.
Проведя языком по зубам, почувствовал, что один из них шатается.
— Ну что? Процесс старения остановился? — незнакомец произнес в конце беседы и посмотрел на зуб, выпавший из моего рта. — Кстати из нашего общения я понял, что вы деловой человек. — Он добавил помпезно и хитро прищурился. — Могу предложить Вам выгодную сделку! — Страшный собеседник почесал рукой подбородок, подражая московским купцам.
— Какую ещё сделку? — я пробормотал подавлено, почувствовав, что закачался еще один зуб.
— Ну, как... какую? — он высокомерно поднял голову и хитро подмигнул мне несколько раз.
— Желаете вернуть своё прежнее состояние? Снова бодро скакать по лужайке. Глядеть на молодых козочек щиплющих травку возле озерка? — он уже откровенно смеялся надо мной.
— ???? .... И сколько же это будет стоить, — я недоверчиво спросил, забеспокоившись от волнения.
— Ну, как Вам сказать? — весельчак нескончаемо долго посмотрел мне в глаза. — Вы же не собираетесь экономить на СВОЕМ здоровье? Тем более в ВАШЕМ-то возрасте!
Глава 11.
— Сегодня утром я должен быть дома. Обязательно! — пронеслось в голове странника, возбужденно ходившего по комнате.
— Зачем сидеть в квартире в такой прекрасный, летний день? — задал вопрос несуществующим зрителям Алексей. — Когда тебя с нетерпением где-то ждут? Когда много дел и решать их нужно срочно? Когда и так, ни на что, не хватает времени?
— Затем, чтобы лежать в кровати... и мучиться от бессилия. Проклинать всё и всех — с горечью отвечу я вам.
— Но, почему? — снова воскликните вы.
— Потому, что по расписанию этой жизни я уже немощный и больной старик. Я должен находиться в постели, принимать кучу лекарств. Страдать и изнывать от сильной головной боли, тошноты и головокружения... И ещё потому, что сегодня должны принести пенсию. А это отметка в ведомости о том, что ты ещё жив, — недовольно возмущался Рязанцев. — Все-таки придется завести пластиковую карточку... Причем — срочно!
Для восстановления своего истинного возраста нужно было появиться дома пораньше. Часа за два — три до прихода почтальона. Она как часы заходит постоянно в одно и тоже время. И не должна видеть изменений моего организма совершаемого порталом.
— Представляете, что она подумает, когда увидит молодого, здорового парня вместо немощного старика, — продолжал красочно работать на невидимую публику странник. — Или ещё хуже! Во время выдачи пенсии он вдруг волшебным образом начнется меняться. Бедную гостью может хватить апоплексический удар.
