Скс Режим бога. 2-я книга

Требовательный звон телефона я прекратил снятием трубки:

— Алле?!

— Витя?!

— Юрий Михайлович! Здравствуйте!!!

— Здравствуй!.. здравствуй, дружок!.. Узнал?! Ну, как отдыхается?

— Спасибо большое! Хорошо! Только уже устал отдыхать! Хочется что-нибудь полезное начать делать!

— А в школу не хочется?! — с насмешливой иронией интересуется зять Генсека.

— Нет! Вот в школу не хочется точно!

Чурбанов смеется. Даже по телефону чувствуется, что у него хорошее настроение!

— Мне тут доложили, что ты песню про милицию закончил писать?

— Не только закончил — мы уже записали ее на пленку и разучили с санаторским ансамблем!

— Ну и как получилось?.. — с неопределенной интонацией поинтересовался Чурбанов.

— Очень хорошая песня получилась. — я сразу сделал тон абсолютно серьезным. Мама, стоявшая рядом, жестами показывала, что песня отличная и её надо более активно хвалить. Впрочем, я и сам это прекрасно понимал.

— Она станет новым гимном милиции! — весомо заявил я, мысленно наплевав на ненужную сейчас скромность.

— Так уж и гимном... — недоверчиво хмыкнул Чурбанов.

— Юрий Михайлович! — надавил я голосом, — Она ТОЧНО станет гимном! И ею нужно будет завершать Праздничный концерт ко Дню милиции, потому что она будет лучшей песней концерта.

Наступила пауза.

Мама руками прикрыла рот от моего нахальства, и с тревогой ждала продолжения.

— ...Прям настолько хорошо получилось? — задумчиво спросил Чурбанов.

— Прям настолько!— твердо подтвердил я.

— Мы с министром сегодня в Краснодаре. Завтра будем в Сочи. Точно не стыдно будет показать Николаю Анисимовичу?!

— Юрий Михайлович! Я вас когда-нибудь подводил?! Головой ручаюсь! — пошел я ва-банк.

— Хорошо. — решился Чурбанов, — Завтра к семнадцати часам будь готов — за тобой придет машина.

— Юрий Михайлович... Может, нет смысла и вам, и министру магнитофон слушать?! Мы ведь можем и вживую сыграть, только тогда одной машины будет мало — у ансамбля музыкальная аппаратура, и людей будет... э... человек десять. Как лучше поступить?! — хитроzопо закончил я вопросом, чтобы сделать решение его собственным. И не прогадал...

— Да, "вживую" будет точно лучше... Тогда к семнадцати часам будьте готовы все!

— Понял! В семнадцать часов будем у ворот санатория!

— Добре... Ну давай... до завтра... "композитор"! — насмешливо выделил последнее слово Чурбанов.

— До свидания, Юрий Михайлович! — с энтузиазмом отозвался я, и облегченно вздохнул, повесив трубку. Рядом так же тяжело выдохнула мама...

Народ был откровенно "на взводе"!

Складированные футляры и сумки с инструментами. Валентина, зубрящая тексты, который она исполняла уже больше сотни раз. Музыканты и Завадский в светлых рубашках и галстуках. Клаймич в белом, а главврач в черном(!) костюмах...

Я категорически уперся, и никаких рубашек с галстуками одевать, разумеется, не стал. Поэтому в голубых джинсах и светлом английском поло выглядел и аккуратно, и... адекватнее всех.

Поначалу десятым членом нашей группы я предполагал взять маму. А потом соизволил подумать... И передумал.

Брежневу жить еще больше четырех лет, а как Чурбанов улыбался маме, я видел. Хуже того — ей тоже понравился симпатичный и представительный генерал... Нафиг такие непредсказуемые расклады! Это Галине Брежневой можно открыто гулять с мужиками при живом муже — а его самого если и не тронут, то по полной прилетит тем, с кем "гульнет" он. Поэтому мама сегодня просто нервничала и провожала.

Брать Леху я тоже побоялся. Здоровенный парняга, хотевший до судимости служить в милиции, теперь запросто может услышать от министра или его зама предложение пойти в "органы". Нафиг... Он мне самому нужен! И сейчас Леха стоял рядом и сурово присматривал за неприкосновенностью "музыкального" барахла.

Вера... Конечно, было бы круто "пустить пыль в глаза" девахе, демонстрируя близость к небожителям — но... рано. И реальной "близости" пока нет, и нервы её подвести могут. Поэтому пусть поет Валентина, а едет с нами Михаил Афанасьевич.

Главврачу я так и сказал:

— Есть одно свободное место — предлагаю поехать с нами. Расскажу министру, что не сумели бы ничего отрепетировать и записать, если бы не ваша драгоценная помощь. Ну и всякое такое — типа, санаторий отличный, и главврач замечательный. Может, вам и пригодится...

Надо отдать должное Киселеву — делать вид, что предложение в порядке вещей, или тем более ломаться, он не стал. Вместо этого встал из-за своего стола, подошел, пожал руку и проникновенно сказал "спасибо".

Взамен я попросил его захватить с собой хороший фотоаппарат, и сейчас он держал в руках отечественный "Зенит" в кожаном коричневом футляре, заряженый импортной цветной пленкой.

Весь вчерашний день и сегодняшнее утро мы репетировали. Вечерние санаторские танцы были неумолимо отменены главврачом, чтобы нас ничего не отвлекало. Когда "Ноль-два" двадцатый раз петь мне показалось глупым, я предложил "откатать" более разнообразную программу...

А что?! А вдруг?! Хе...

Упс! Едрит-мадрид... Из-за поворота выруливает целый кортеж! Впереди желто-синяя милицейская "Волга" с мигалками и раструбом большого "матюгальника" на крыше, а за ней два так же раскрашенных милицейских "РАФика".

"Ну, это точно за нами... С богом!". Я поднялся со скамейки...

Ехали мы... от силы, минут семь! Наш "кортеж" по небольшому мосту преодолел хилую речушку, и на противоположном берегу почти сразу свернул к глухому железобетонному забору, у кованых ворот которого стояла будка стационарного милицейского поста.

— Не знаете, как эта речка называется? — спросил я сидящего спереди серьезного капитана. Так-то мне, откровенно говоря, пофиг... Ну... просто чтобы развеять напряженную атмосферу в машине! А то молодой офицерик, представившийся "помощником начальника УВД Сочинского горисполкома капитаном Паршиным", слишком серьезно отнесся к своей функции "сопроводить".

Сначала им и лейтенантом — который сейчас сидел за рулем "Волги" — были тщательно осмотрены все музыкальные инструменты группы, а затем они затеяли проверку документов у самих музыкантов! Я уже собирался было разинуть пасть и высказать все что думаю по этому поводу, но вовремя заметил, что ни Клаймич с Завадским, ни тем более сами музыканты, никакого возмущения или удивления не испытывают. Более того — все они имели при себе паспорта, и с полным пониманием момента их предъявляли!

Увидев удостоверение главврача, капитан Паршин четко козырнул: "Здравжлаю, таврищ подплковник!", а затем вопросительно уставился на меня.

— А у меня, как у кота — из всех документов только усы вот, и хвост! — "несовременно" пошутил я.

"Капитан Паршин" недоумённо на меня уставился, нахмурил брови еще сильнее, чем было до этого, и переспросил:

— Какой хвост??

— Я могу подтвердить личность Виктора. — встрял Михаил Афанасьевич, — Я сам их с мамой оформлял при поступлении в санаторий.

— Без документов не положено! — твердо отчеканил капитан. Стоявший за его спиной лейтенант убежденно кивнул головой.

— Ой, совсем не подумала! — всплеснула руками мама, — Я сейчас сбегаю в номер за свидетельством о рождении сына!

— Мам... подожди... не надо никуда бегать... Если товарищ капитан не верит товарищу подполковнику, то может, вы тогда поедете без меня?!

— Как без тебя?! — удивился главврач. Музыканты негромко зашумели.

— А на этот вопрос генерала Чурбанова, товарищ капитан просто объяснит, что у меня не было с собой документов! — ехидно ответил я.

Все притихли, с интересом ожидая реакции бдительного капитана. Тот надулся, покраснел, и... "завис".

— Капитан, я готов поручиться, что этот молодой человек — Виктор Селезнев. В конце концов, заместитель министра знает его в лицо... Лично... — пришел на выручку "помощнику начальника УВД" главврач.

— Ну... хорошо... Раз вы... и лично... — "выдавил" из себя Паршин, — Прошу по машинам...

...И вот теперь мы с главврачом сидели на заднем диване "Волги", и имели возможность наблюдать недовольный затылок капитана и слушать его обиженное сопение.

— А это даже не речка, — ответил вместо Паршина оставшийся для меня безымянным лейтенант, — это ручей, и называется Бочаров. Тут раньше помещик с такой фамилией жил...

"Ха... Бочаров ручей... Резиденция! Мог бы и догадаться, хотя ни разу тут в прошлой жизни не был".

* * *

Встречал нас подполковник, которого я знал еще по визиту в Кремль. Ну, это когда Чурбанов меня еще чаем поил, а я его и двух его помощников развлекал анекдотами.

Встретил очень дружелюбно — почти обнял! Чем видимо, совсем успокоил бдительность капитана Паршина. А затем мы стали выгружать инструменты, и заносить все в небольшой кинозал в основном здании.

Следует сказать, что будущая резиденция Президента Российской Федерации впечатления не производила никакого. Три двухэтажных здания — одно побольше — основное, два поменьше — гостевые. Бледно-желтая штукатурка, несколько балкончиков, у основного здания — скромная колоннада, два других — вообще без архитектурных изысков. На "Южный дворец" всесильного властелина одной шестой части суши... правительственная "дачка" не походила вообще. То есть, совсем.

"Тут ведь, видимо, так — или для всех бесплатное образование и медицина, или для избранных — "мечты сбываются". Короче говоря — "мерзкие коммуняки...", как любила говаривать сумасшедшая "баба Лера". Мдя...".

Алик, под бдительным присмотром пары людей в штатском, руководил установкой аппаратуры, а уходивший куда-то подполковник вернулся и позвал меня за собой.

Мы прошли по пустому коридору, застеленному красной ковровой дорожкой, и по мраморной лестнице поднялись на второй этаж. А там почти сразу зашли в большую столовую, заполненную людьми.

Я не успел даже осмотреться...

— О! Ты посмотри, Юрий Михалыч, какой это здоровый лоб стал! Как вырос-то мальчишка!.. — сидевший во главе стола Щелоков поднялся, и с бокалом в руках двинулся ко мне. Галстука на форменной рубашке нет, ворот расстегнут, и вид... неофициальный и расслабленный. Я увидел краем глаза поднимающегося из-за стола Чурбанова, но уже лыбясь от уха до уха, спешил навстречу министру.

— Здравствуйте, Николай Анисимович!

— Здравствуй-здравствуй!.. Дай-ка я на тебя посмотрю... Времени совсем немного прошло — а ты смотри, как он вымахал-то! — говорил Щелоков рассматривая меня, и одновременно обращаясь к улыбающемуся Чурбанову.

— Здравствуйте, Юрий Михайлович! — я просто "лучился" от счастья видеть обоих ментов.

Хотя... оба были, на первый взгляд, людьми приятными, мне ничего плохого не сделали... даже наоборот... К тому же, они мне были нужны. Так что я, наверное, и в самом деле был рад их видеть..

— А чего ему не вымахать в здорового лба?! Он каждое утро на стадионе бегает, и в море по несколько километров проплывает! — неожиданно раздается за спиной знакомый голос.

Я оборачиваюсь, и вижу... Степана Захаровича — нашего соседа по столовой, пляжу и игре в карты! Вот это сюрприз!

— Здрасти, Степан Захарович... — удивленно бормочу я.

— Да уж виделись сегодня, за завтраком! — смеется тот.

— Не издевайся над мальчиком! — вступается за меня... Ирина Петровна, и в шутку бьет мужа ладошкой по плечу, — Витечка, здравствуй, милый, еще раз...

И... гладит меня по голове!

— А-а... — обличающе утыкает в меня палец Щелоков, — Наш пострел уже перезнакомился со всеми генералами за моей спиной?!

— Да мы это... соседи... — пытаюсь выдавить из себя что-то, кроме глуповатой улыбки.

— Николай Анисимович — ты не издевайся над мальчиком! — знакомая фраза на этот раз произносится уже другим женским голосом — мелодичным, но властным. В поле моего зрения появляется невысокая, приятная женщина — полноватая, но со вкусом одетая. На ней светло-бежевый, явно импортный костюм, замысловато уложенная высокая прическа, и крупные серьги, посверкивающие гранями разноцветных "камешков".

— Над этим "мальчиком", Светлана Владимировна, — многозначительно заявил Щелоков, — особо не поиздеваешься — он с вооруженным уголовником не спасовал, так что шутками его не проймешь!

— Он сам кого угодно зашутит... — добродушно фыркнул Чурбанов.

— Это точно — хохмач еще тот! — внес лепту в "культ моей личности" Степан Захарович, — Иной раз так насмешит, что мама не горюй!

Нужно было срочно вякнуть что-то юморное...

— Ну вот... — "обиженно" бурчу, — Клоуном обозвали... Между прочим, клоун — это единственная профессия, которая может содержать в себе двуединство действия!

— Чего — чего?? — озадаченно переспрашивает Степан Захарович.

— Слышал, как тетя одна рассказывала, что когда изменяешь мужу с клоуном — это одновременно и смех, и грех.

Молчание...

"Черт... Неужели палку перегнул?.. Или не смешно?..".

Зря переживал... Не сразу "догнали", но хохотали реально до слез! Особенно мужики!

Время вроде бы еще не позднее, но раз они уже за столом, и Щелоков с бокалом — то процесс начат. По Чурбанову и Степану Захаровичу не видно — но они мужики здоровые, а Щелоков явно выпивши, и женщины подозрительно румяны и веселы... Поэтому хохот вышел такой, что Задорнов в будущем обзавидовался бы. Все-таки юмор моего времени тут вне конкуренции. Если не перегибать...

Короче — поржали, по голове меня погладили, шутливый подзатыльник Чурбанов отвесил — и за стол усадили! Но не налили, естественно...

Никогда в первой жизни не испытывал особой тяги к спиртному — а тут, раз нельзя, то вот постоянно и хочется. Хуже, если это желание от внутреннего неосознаваемого стресса. И время идет, и цели фантастические, и пути достижения непонятны, и личная неудовлетворенность во всем: от необходимости вести себя как ребенок, до невозможности потрахаться.

Ну да бог с ним, пока... За столом идет оживленный разговор, и отвлекаться на внутренние терзания не время...

Я уже знаю, что Светлана Владимировна — жена Щелокова, впрочем, и сам опознал по виденным в инете фотографиям. А вот Степан Захарович — темнила хренов — оказался начальником Новосибирского Главка МВД, генерал-майором. Странно, что у генералов нет какого-то "своего" санатория. Нездоровый, "понимааш", демократизм!

Я восторженно отзываюсь об отдыхе, и не забываю еще раз поблагодарить довольно улыбнувшегося Щелокова. Рассказываю про новые песни и расхваливаю главврача санатория, который предоставил нам санаторский ансамбль. Потом вещаю про то, что мои песни уже стали петь Сенчина, Пьеха и Боярский — что вызывает у присутствующих (кто был не в курсе) искреннее и доброжелательное изумление. А за столом присутствуют и полковник Нефедов — начальник сочинской милиции с женой, и генерал-майор Карпенко — начальник Краснодарского ГУВД, и некий Василий Евгеньевич — комендант "Бочарова ручья" — тоже, кстати, с женой.

А уж когда я перешел к рассказу про "музрука Пьехи", который теперь уйдет от Эдиты, чтобы стать директором нового ВИА — то это переполнило чашу ожидания, и Светлана Владимировна буквально потребовала от мужа "пойти послушать эти песни". Ее горячо поддерживают — и вот мы заходим в импровизированный концертный зал, и Щелоков (уже при галстуке и в мундире) приветливо здоровается с волнующимися музыкантами.