| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Это он. Я узнал его.
— Я узнал его, — в унисон донеслась до меня мыслеречь брата, — он, мразь, во время казни матери стоял в первом ряду зрителей...
— Ом, прошу, не надо! — взмолился я. — Не он же решил убить твою матушку.
Не знаю, каких чудовищных усилий это стоило брату, но он сдержался и не произнес ни слова.
— Допустим, — упорствовал командир, — но это ничего не значит.
— Разумеется. Но поскольку мы уже здесь, я предлагаю побеседовать.
— Я — Мэй'Клилли, — представился наконец зеленоглазый, — владыка Дома Изумрудного листа. Хорошо. Как требует закон войны, мы выслушаем вас.
Я поздравил себя с первой победой. Теперь следовало уговорить парня побеседовать наедине или хотя бы в узком кругу. Одного упрямого эльфа проще убедить, чем целую толпу. Но напрасно я тревожился: Мэй'Клилли сам предложил пройти в донжон. С ним отправилась еще одна девушка — золотоволосая и синеглазая, прехорошенькая Рил'Айэлле, владычица Дома Рубиновой луны и мужчина, узнавший Лютого. Его звали Мэй'Аэлли, и он был комендантом крепости. Мы пошли втроем. Полковник и солдаты остались возле ворот.
Мы уселись за стол в небольшой комнате, видимо, служившей местом сбора офицеров. Немного помолчали. Собираясь с мыслями, я смотрел в чистые глаза этих эльфов, в одухотворенные лица, и не мог связать в сознании их и жуткую резню в Лесном крае.
— Да они и не резали, герцог, — мурлыкнул Артфаал. — Это же дети, пылкие, честные, глупые, еще почти не зараженные высокомерием своей расы. Вот только дядюшка мальчишки... с ним будьте осторожнее. И вот что: разверните-ка руки ладонями вверх. Это знак того, что ваша душа открыта, и вы доверяете собеседникам.
Я последовал совету демона, отметив, что изящные ладони Рил'Айэлле повернуты вниз, а пальцы мужчин сцеплены в замок.
— Они априори не согласны со всем, что вы скажете, а девушка просто не доверяет, но готова изменить свое мнение, — любезно расшифровал эти знаки лорд Феррли.
— Скажите, светлые тиссы, — начал я, — что вы намереваетесь делать дальше? Вашего леса больше не существует. Крепость осаждена галатскими войсками. Запас еды наверняка закончился или скоро закончится. Вам не удастся долго выжить.
— Зато мы умрем свободными, — тут же ответил Мэй'Клилли.
— А так ли необходимо умирать? Ведь вы — последние из илльф. Вам не кажется, что это налагает большую ответственность? Вместе с вами погибнет целый народ.
— Лучше нашему народу погибнуть, чем выжить ценой чести.
— Мы не покушаемся на вашу честь, — я едва сдержался, чтобы не ляпнуть какую-нибудь сальность. — Более того, что может быть честнее, чем вступить в сражение со злом, и этим заслужить свободу?
Владыка Дома Изумрудного листа раскрыл было рот, чтобы выдать мне в ответ очередную пафосную фразу, но тут неожиданно вмешался Мэй'Аэлли:
— Чего вы хотите взамен?
— О! — поразился Артфаал. — Это уже почти торг! Дерзайте, друг мой. Надеюсь, в торговом деле вы более искушены, чем в дипломатическом искусстве.
Я кратко обрисовал сложившуюся ситуацию, не подчеркивая, впрочем, отчаянного положения Галатона. Пальцы коменданта расцепились, ладони легли на стол. Отрицание перешло в недоверие.
— Маги смерти... — задумчиво проговорил комендант. — Не уверен, что в наших силах им противостоять.
— Мы можем проверить это, — произнес я. — Граф Летакс — некромант. Он готов устроить вам испытания.
— Допустим, что мы пройдем испытание. Предположим даже, что мы согласимся вам помочь. Пока я услышал только абстрактное обещание свободы.
Глядя на его измученное лицо, я вдруг догадался, что терзает его гордую душу. Прощение. В отличие от своего юношески восторженного племянника он знал, что творили первозданные на человеческих землях. Видел это и сам принимал участие. И понимал, что такое не прощается. И недоумевал, как люди могут забыть о зверствах эльфийского войска. Пусть даже в обмен на помощь. Он сам никогда бы не забыл. А еще я осознал: он боится. Боится, что прозвучит слово "прощение". Потому что не хочет его. Не хочет испытать гнет великодушия извечных врагов. Что ж... Никто и не собирался предлагать такое. Я заговорил — холодно, размеренно, тяжело роняя фразы:
— В обмен на ваше участие в боевых действиях и в случае победы над некромантами, выжившим первозданным, — я особо подчеркнул слово "выжившим", — будет отдана часть Лесного края. Небольшая, но достаточная для благополучного существования. Эта земля получит статус вольного княжества. Здесь вы можете жить, как вам будет угодно. Выращивать леса, заниматься ремеслами или магией. Но только до тех пор, пока ваши намерения будут мирными. В противном случае договор признается недействительным. Таким образом, народ илльф сохранит независимость, но будет платить налог на землю в имперскую казну. К тому же, вы станете форпостом империи на пути к Аллирилу. Или тому, что от него осталось. Если в будущем первозданные найдут способ очистить свой лес, империя не станет препятствовать их переселению. За илльф сохранится право на землю вольного княжества. Но договор будет заключен только после испытаний. Я думаю, это честная сделка, светлые тиссы.
Мэй'Клилли встрепенулся, явно собираясь произнести решительное "нет", но его опередил дядюшка:
— Мы должны подумать.
— Даю вам сроку до утра, — вставая, ответил я.
Мы покинули крепость, и эльфы нам в этом не препятствовали, что я счел хорошим знаком.
Воздав, наконец, должное искусству полкового кашевара и как следует приложившись к фляге со старкой, мы сидели в шатре, бездумно наблюдая за спокойной, размеренной жизнью лагеря. После длительной скачки я наслаждался долгожданным отдыхом.
— Думаете, согласятся? — лениво проговорил Дрианн.
— Должны, — ответил я. — Не совсем же они идиоты.
Лютый молчал, покусывая стебелек травинки. Я понимал, что брат сейчас чувствует: при всей своей ненависти к эльфам, он вынужден участвовать в переговорах с ними. А в случае успеха этих самых переговоров Ома ждали новые испытания. Я очень подозревал, что Лютый надеется на неблагоприятный исход, и не мог винить его в этом. Но сам я собирался сделать все, чтобы наша миссия увенчалась победой. Поэтому, несмотря на протестующую боль в натруженных мышцах, поднялся и отправился к полковнику. Потолковать о том, о сем...
Мы проснулись на рассвете под пение птиц, радостно встречавших наступление теплого утра. Быстро позавтракали, собрались и верхом двинулись к воротам Хаардейла. По дороге я поделился с друзьями своим планом.
— Может, надо было им каши захватить? — проворчал Дрианн. — Пожрут, глядишь, и посговорчивее сделаются.
— Угу. Они сочтут это оскорблением и устроят всеобщее ритуальное самоубийство, — злобно процедил Ом. — Не могу сказать, что буду сожалеть...
На этот раз ждать долго не пришлось: створки распахнулись, пропуская нас внутрь. У ворот уже ждал Мэй'Аэлли. По его непроницаемому лицу нельзя было определить, какой ответ он собирается нам дать. К тому же, насколько я понял, лидером у молодежи был не он, а его племянник. Которого, кстати, я не увидел.
— Прежде чем вы вступите в переговоры с Мэй'Клилли, я хотел бы кое-что сказать вам наедине, герцог, — заявил комендант. — Давайте пройдемся.
Друзья, явно подозревавшие какой-то подвох, очень неохотно остались у ворот, а мы с Мэй'Аэлли прогулочным шагом двинулись вокруг донжона.
— Если бы это зависело от меня, герцог, — без всяких обиняков и принятых у эльфов ритуальных жестов произнес комендант, — ваше предложение было бы принято. Но решение за моим племянником. Он же слишком молод и горяч, чтобы идти на компромиссы с врагом. Наши юноши и девушки взрослеют не так, как человеческие. Брижитта наградила своих детей длинной жизнью и вечной молодостью лица и тела, но не души. Долгие столетия приносят пресыщение, хладнокровие, невозмутимость и любовь к интригам, которые щекочут нервы, заставляют почувствовать азарт. Но это признак зрелости. Эльфийское совершеннолетие наступает в двести лет. Но до двухсот пятидесяти, а то и до трехсот лет многие илльф остаются подростками, хоть и выглядят как взрослые. Они честны, прямолинейны, горячи и вспыльчивы. Это возраст ошибок, влюбленностей, страстей и... великих свершений. Здесь, в Эллиар, собрались юноши и девушки от ста пятидесяти до трехсот лет. Они еще не способны думать о выгоде. И скажу вам честно: я не знаю, как их убедить...
— Я так и думал. Поэтому хотел бы пригласить тисса Мэй'Клилли и тиссу Рил'Айэлле на небольшую прогулку по Лесному краю. Гарантирую вам их безопасность.
Мэй'Аэлли остановился и посмотрел мне в глаза. После долгого молчания сказал:
— Я верю вам и не стану этому препятствовать, — и после некоторой заминки эльф тихо, едва слышно добавил: — Я готов на все, чтобы существование народа илльф не прекратилось.
Комендант провел меня в комнату, где состоялись вчерашние переговоры. Мэй'Клилли и Рил'Айэлле сидели за столом. Увидев меня, юноша поднялся, собираясь что-то сказать. Не дав ему раскрыть рта, я повторил свое приглашение.
— Но зачем? — вскинулся он.
— Не нужно опасаться, — вкрадчиво сказал я, — мы гарантировали тиссу коменданту, что вернем вас живыми и невредимыми.
— Илльф не страшатся ничего! — вспыхнул владыка Дома Изумрудного листа.
— В таком случае, прошу вас... — я развернулся и вышел.
Лютый с Дрианном устроились на каменном выступе стены, грелись на солнышке, исподтишка наблюдая за красивыми эльфийскими девушками, которые стайками прогуливались по площади. При этом мрачное лицо некроманта несколько смягчилось, а Ом, напротив, смотрел раздраженно-злобно. При виде меня друзья оживились. Брат махнул рукой: мол, езжайте, ждем.
Оседлав коней, мы втроем выехали из ворот и неспешной трусцой поехали через лагерь. Солдаты, следуя строгому приказу полковника, не обращали на эльфов внимания. Вернее, делали вид, что не обращают. На деле же, первозданным пришлось двигаться под обстрелом угрюмых, ненавидящих взглядов. Мэй'Клилли, гордо вскинув голову, смотрел только вперед, его подруга, или кто она там была, тоже старалась держаться независимо, но у нее это получалось хуже: закушенные губы говорили о страхе и волнении.
Миновав воинские шатры, мы двинулись дальше, вглубь провинции. Эльфы хранили молчание, я тоже не торопился поддерживать беседу. Наконец юноша не выдержал. Все же он был еще очень молод, этот владыка. Молод и слишком горяч для первозданного.
— Вы хотите показать нам обещанные земли? — с ноткой вызова в голосе спросил он.
— Да, — согласился я. — Сейчас мы находимся возле небольшой деревеньки. Она называется Топольки.
— Наверное, это название происходит вон от той тополиной рощицы? — Рил'Айэлле закрутила белокурой головкой. — Но где же сама деревня?
— Вон она, — я указал на уродливое пепелище, черневшее в окружении кудрявых деревьев.
— Крестьяне, уходя, сожгли свои дома? — спросила девушка. — Или это сделали при отступлении ваши воины?
Я молчал.
— Это сделали илльф, — резко бросил Мэй'Клилли. — Война есть война. Врага надо уничтожать.
Он тронул коня и двинулся вперед. Мы поехали по обгорелому пустырю, где недавно еще было ухоженное селение.
— Останки еще не убраны, — сказал я, кивая на смешанные с пеплом и углями человеческие кости.
Девушка смотрела по сторонам, и ее светлые глаза затягивались влажной пеленой.
— Там... маленький череп, — с трудом выталкивая слова, прошептала она. — Дети тоже?
— И женщины. И старики. Все, — с трудом сдерживая бешенство, нахлынувшее при виде этой картины, подтвердил я.
Мне и самому хотелось плюнуть на все, отправиться в крепость, распахнуть ворота и перебить всех белоглазых. Приходилось все время напоминать себе, что эти эльфы — в сущности, подростки, не участвовавшие в сражениях и погромах. Хотя меня это мало утешало.
Топольки остались позади. Впереди лежал Подосиновик — небольшой городок, тоже превращенный первозданными в пепел. До него мы добрались к середине дня.
— Здесь тоже... все? — Рил'Айэлле нервно оглядывалась по сторонам, вздрагивая от каждого шороха.
— Около тысячи человек, — произнес я.
— Хватит, — вспылил Мэй'Клилли, резко разворачивая коня, — мне не нравится ваша затея, герцог Марслейн!
С протестующим ржанием жеребец встал на дыбы. Ради эффекта плюнув на безопасность, я тоже поднял своего коня и, еле удержавшись в седле, проорал:
— Что же вас так смущает, светлый тисс? Ведь вы хотели владеть Лесным краем! Радуйтесь — он свободен от людей!
Лицо эльфа побледнело как мел, глаза сделались совершенно прозрачными:
— Была война! Илльф уничтожали врага!
— Война с женщинами? Уничтожение стариков?
— Вы сами вынудили нас напасть! Люди убивали первозданных в Аллириле!
— Мы не убивали ваших детей! Сколько было жертв? Пятьдесят? Сто? Эльфы вырезали за них целую провинцию.
— Я не верю вам, герцог Марслейн! Это ложь! Вы голословно обвиняете илльф в зверствах! — пришпорив коня, Мэй'Клилли полетел обратно к Хаардейлу.
Я тут же поскакал следом, не собираясь упускать строптивого первозданного. Что-то мне подсказывало, что я сумел пробить брешь в его святой вере в правоту эльфов. Хотя, предпринимая эту поездку, я сильно рисковал: реакция могла быть непредсказуемой. К тому же я сам не ожидал, что владыка Дома Изумрудного листа настолько болезненно воспримет увиденное. Ведь должен же он был понимать, что его сородичи явились в человеческую провинцию не с благотворительной миссией!
Возле Топольков мне удалось догнать и перегнать юношу. Перегородив ему дорогу, я выкрикнул:
— Погодите, светлый тисс. Я не хочу быть голословным. Уделите мне еще немного вашего внимания, проявите знаменитую эльфийскую сдержанность!
В какой-то момент мне показалось, что сейчас Мэй'Клилли выхватит меч и бросится в атаку. Но он сдержался. Мы еще немного постояли у тополиной рощи, переводя дух и успокаиваясь после скачки. Лицо первозданного постепенно приобретало свой естественный цвет.
— Вы правы, герцог, — ровно произнес он. — Я проявил неподобающую горячность. И я готов продолжить нашу беседу.
Нас догнала Рил'Айэлле — девушка была напугана, очевидно, ожидала, что мы собираемся драться. Но поняв, что схватка не состоится, тоже успокоилась.
Мы шагом двинулись в сторону гарнизона.
— Разве Мэй'Аэлли не рассказывал вам о том, как войско илльф занимало Лесной край? — спросил я.
— Сразу после взятия Эллиар дядя был назначен комендантом, — ответил юноша, — и не участвовал в дальнейших боевых действиях.
Ха! Не участвовал он! Можно подумать, не знал, что творилось за стенами крепости. Нет, просто не захотел говорить. Понимал, что хвастаться нечем. Берег ранимую душу племянника. Они же все собрались помирать в Хаардейле. Вот комендант и не желал, чтобы последние дни Мэй'Клилли омрачились осознанием неправедности его народа. А этот благородный дурачок намечтал себе что-то возвышенное. Месть, законы чести... Эта война казалась ему священной, тогда как была самой обычной — кровавой и грязной. И сейчас мальчишка наверняка страдает не из-за жалости к людям, а из-за того, что запятнан светлый образ эльфийского воина. Мы для них низшие, почти неразумные существа. Но это лишь делает поступки илльф еще более омерзительными.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
