— Хорошо, а целоваться пока не стану!
Дочь удовлетворенно кивнула и побежала к воротам.
Ладов тем временем пришел в себя и с ядовитой улыбкой поинтересовался:
— И сколько раз вы уже целовались?
— Еще один вопрос и... — гневно начала я, но он меня перебил:
— Вызовешь меня на поединок, госпожа Колючкина?
— Придумаю что-то более коварное!
— Нашлешь на меня расстройство желудка?
— Да! А еще чирьи, болезнь горла, перелом ноги...
— Все-все! Я понял, успокойся! — замахал на меня руками огневик.
Не иначе как паземка потянула меня за язык, и я поинтересовалась:
— Что именно ты понял?
На лице Райта расцвела пакостная улыбка:
— Что ты неравнодушна к Дарову!
Я открыла рот, чтобы высказаться, потом осознала, что ругаюсь с магом прямо посреди оживленной улицы. Одумалась и прошипела:
— Полетели уже! Нас ждет много важных дел!
В передней Центрального ведомства государева сыска меня ждала Ветла.
— Идем, — сразу после приветствия сказала она. — Даров и новая ищейка нас заждались.
— А где Лийта? — удивилась я, не заметив Сероволкину.
— Глава Совета отправил ее в Дель Теари, чтобы подыскать нам очередное задание!
— Задание? Разве мы сейчас отдыхаем?
— Мы тоже высказали ему свое недовольство, только нас никто и слушать не стал! — пожаловалась мне Ветла.
Едва мы вошли в тюремную камеру, то первым, что бросилось мне в глаза, стали разительные изменения во внешности обвиняемого огневика. Его подлечили, а еще предоставили возможность привести себя в порядок. Моему взору предстал молодой мужчина с растрепанными темными волосами, четкими росчерками бровей и не по возрасту мудрым взглядом разноцветных очей. Сочетание цветов было необычным: левый глаз поражал золотисто-карим оттенком, а правый — напоминал серые небеса в пасмурный осенний денек.
Мои собственные очи с ходу принялись искать сходство предполагаемого родителя с возможной дочкой.
— Нравлюсь? — нахально поинтересовался Винр, прищурено рассматривая меня, видно, уж слишком пристальным было мое внимание к его персоне.
Инара подарила мне строгий взгляд, а Даров буквально прожег своим взором и указал на свободный стул рядом с собой. С другой стороны ко мне подсела новая ищейка, назначенная вместо Тирны. Имя ее было Риетта Полева. Ветла разместилась рядом со своим подзащитным, и допрос начался.
— Расскажите, обвиняемый, — обратилась к Винру Риетта — что вас связывало с убитой?
— Что и со многими другими! — развязно отозвался Карпов. — Мой отец пленил немало ведьм во время войны!
— Вы желали смерти ведунье Бабочкиной? — сердито осведомилась ищейка.
— Нет! Не желал! — сквозь стиснутые зубы процедил огневик.
— А у нас есть другие данные, — выразительно сообщила Инара.
— Раз так, то к чему все это? Просто казните меня и дело с концом! — с ненавистью изрек Винр.
— Нам важно узнать правду, — неожиданно промолвила Ветла. — Расскажите, что знаете. Начните с того, что вас связывало с Эльей Бабочкиной.
— Я уже отвечал на этот вопрос! — не меняя тона, заявил Карпов. — Бабочкина, скажем так, гостила в нашем родовом имении, а когда она сбежала, то уничтожила его часть. Погибли люди! Простые люди, не имеющие ни капли магии, а ни меня, ни отца на тот момент в доме не было! Вот и гадайте, сколько народу желало видеть вашу ведьму мертвой! — в его разноцветных глазах при этих словах пылали ничем неприкрытые ненависть и обида.
Я вдруг подумала о том, на что именно злится Винр. Скорее всего, у него возникли пылкие чувства к Элье, но она коварно предала молодого огневика и сбежала с первым попавшимся ведьмаком. А еще я была убеждена, что Карпов не знает о дочке.
— Вы встречались с ведуньей Бабочкиной в Омбрии после окончания войны? — меня отвлек вопрос Дарова.
— Да, — нехотя поведал обвиняемый, — один раз...случайно.
— Где и когда это произошло? — Инара встала в стойку, словно гончая на охоте.
— Две недели назад, в центре. Я на Городецкую площадь клиентов привез, а там она...
— Вы разговаривали с ней?
— Нет! — рявкнул Винр, и Риетта вздрогнула, а вот Инару напугать оказалось не так просто.
— Отчего же? — желчно поинтересовалась она.
— Не хотел...
— Свидетели, найденные нами, утверждают, что вы встречались с Бабочкиной, — не желала успокаиваться Подболотова.
— Врут все ваши свидетели! — уверенно ответил ей огневик.
— Тогда поведайте нам обо всем, что случилось в ночь убийства, — спокойно попросил Даров.
Глядя лишь на него, Карпов начал свое повествование:
— Меня пригласил на праздник один из моих постоянных клиентов. Зовут его Рой Пчелин...странные у вас имена, вот чес-слово...
— Не отвлекайтесь, обвиняемый, — приструнила его Инара.
— Я приехал, вошел в местную таверну, выпил за здравие именинника, потом еще выпил и еще...
— Дальше что было? — терпение Подболотовой было не бесконечным.
— Ночью проснулся и ощутил всплеск знакомой магии. Бросился к источнику и...
— И убили Элью! За что? Вы знаете, что у нее осталось двое детей? — яростно оборвала его Подболотова.
Винр показательно сложил руки на груди и воззрился в потолок, ясно давая понять, что беседовать дальше он не будет.
И в том, как он закатил свои разноцветные глаза, мне почудилось нечто очень знакомое. Вот точно также поднимала свои зеленые, как у матушки, очи к потолку Миренна.
— Отвечайте! — потребовала Инара Подболотова, и ее подчиненная призвала на помощь воздушные плетки.
Даров раздраженно взмахнул рукой, приказывая обеим ищейкам остановиться, а Винр во всеуслышание объявил:
— Дальше я стану разговаривать только с главой Ведического Совета!
Рон спорить с ним не стал, а коротко отослал обеих ищеек прочь:
— Идите!
— Но...это нарушение правил! — воспротивилась Инара.
— Я здесь правила устанавливаю! — рыкнул Даров так грозно, что обе государевы ищейки спешно удалились.
Карпов покосился на нас с Ветлой, явно желая и нас выгнать из этой комнаты, впрочем, Эферону он возражать не рискнул. Сверкнул взбешенным взглядом в сторону своей защитницы и пробурчал:
— Я не слишком речист...
— Коротко и по делу! — сердечно посоветовал ему Рон.
— Да не убивал я Элью! — подпрыгнул Винр. — Видеть ее не желал, но... — он не договорил, ибо вспомнил про нас с Ветлой.
— По делу! — напомнил ему Даров.
— По прибытию в 'Лютиковы полянки' я оставил Когтя — своего ящера за околицей и пошел в таверну. Там выпил...много, потом уснул. Ночью проснулся потому, что пришла пора сходить по нужде, — гнусная ухмылка в нашу с Ветлой сторону.
Мы не смутились, и Карпов продолжил:
— Все кругом спали, а я вышел на улицу, здесь ощутил, что кто-то использует огненную стихию, поэтому отправился узнать, в чем дело. Нашел источник легко — за деревней рьяно полыхало, гарью пахло так, что я за версту учуял, а подошел ближе — чудно — пожар почти погас. Пока я гадал, что к чему, ко мне со спины подобрался человек в плаще с капюшоном. Самое поразительное, что в руках этот лиходей держал мой клинок! Я узнал меч издалека, потому как он передается в нашем семействе от отца к сыну. Я кинулся на нападавшего, а он повел себя совсем ненормально: меч бросил, а сам решил скрыться в лесу. Я, конечно, бросился вдогонку, да на скользком грунте нога моя подкатилась, и я упустил мерзавца! Что еще? Ах, да! Никакой Эльи на поле не было!
— Что было дальше? — сухо осведомился Рон.
— Дальше? Вернулся я в таверну, выпил, спать лег, а перед этим меч под лавку кинул. У меня место удобное было — у самого очага!
Я бросила беглый взгляд на Дарова, но он на меня не взглянул, а продолжил расспрашивать Карпова:
— Что случилось утром?
— Бабы крик подняли, заголосили на разные лады, а мы с мужиками с похмелья толком не уразумели что к чему. Оно и понятно, голова трещит, во рту ведьмина пустошь, перед глазами все плывет...Я, в общем, даже и не понял, что вижу Элью, только...— он сглотнул и отвернулся.
— Только что? — вкрадчиво осведомилась Ветла. — Вы когда голову обнаружили?
— Когда обнаружил, тогда и понял! Да, что я, по-вашему, круглый дурень, чтобы отрубить женщине голову, сложить ее в свою переметную суму, а потом на глазах всего честного народа достать оттуда?!
— Ищейки предполагают, что вы позабыли об этом, поэтому и поступили именно так, — мрачно оповестил Эферон.
— Мне все равно, что там предполагают ваши ищейки! Я знаю, что Элью не убивал! И точно помню, что когда притащил ночью меч, крови на его клинке не было!
— Подумайте! — внесла предложение Ветла. — Ночь. Темнота кругом. Вдруг вы просто не заметили?
— Ведьма! Я уверен в том, что говорю! Я тщательно клинок осматривал! И, поверь, освещение для себя я организовать сумею!
— То есть, — решил уточнить глава Совета, — вы забрали свой клинок, вернулись в деревню, никого не разбудили и завалились снова спать?
— Ну, — подтвердил Карпов и подпрыгнул на стуле. — Вот саламандр непредсказуемый! Если бы знал, что все так обернется, то всех бы поднял!
Эта фраза огневика заставила меня основательно задуматься. Мысли все крутились в моей голове, пока маг вещал о том, как он обнаружил недостающую часть тела ведьмы в своей суме и понял, кого именно убили на поле.
За это время я успела придти к определенному умозаключению и, от своей неожиданной догадки, вскочила на ноги. На меня удивленно воззрились все присутствующие, и я начала сбивчиво им объяснять:
— Послушайте! Вы не находите подозрительным то, что на пожар не сбежалась половина деревни? Я имею в виду тех, кто, по какой-либо причине, не присутствовал на торжестве! Пятно гари на поле мы все видели, и, значит, в этом Карпов точно не лжет — пожар был! Так почему вышел только один Винр? Деревенские до ужаса бояться огня! И еще собаки — лучшие охранники, все знают, что нюх у них чувствительнее человеческого. Так неужели сторожевые псы лаем не разбудили бы своих хозяев?
И Клеверова, и Даров поглядели на Карпова, и он озадаченно сказал:
— Да...собаки молчали, но, признаться, я как-то об этом позабыл...
— Сонные чары? Тогда почему он один проснулся? — засомневалась Ветла.
— Почему? — поглядел на нее Винр.
— Ответ очевиден, — сумрачно ответил ему Рон. — И вас, Карпов, он не обрадует!
— А-а-а, — прозрел огневик. — Но это магия ведьм, а не магов! Не многим из нас подвластны сонные чары.
— Да, — по-прежнему мрачно, не сводя пристального взора с Винра, отозвался Эферон. — Магов, владеющих этими чарами, можно пересчитать по пальцам. И ваш отец входит в их число.
— Отец — да, владеет, но я нет! — яростно молвил Винр и с досадой дополнил. — Ясно же, что все улики против меня!
— И эта одна из главных, поэтому, ведуньи, о ней мы пока не станем сообщать ищейкам! — красноречиво посмотрел на нас с Ветлой Даров.
— Ну, и как вы прикажете мне его защищать? — суматошно вопросила Клеверова.
— Думайте, ведунья, думайте! Время пока есть! А вы, Карпов, будьте полюбезней со своей защитницей! И это приказ! — сообщил Рон вскинувшемуся Винру.
— И я подумаю на досуге. Уж очень дело запутанное и слишком явные нам подкидывают доказательства, будто по сценарию театральной пьесы! — оповестила я.
— Причем мастерски поставленной! — согласился глава Совета.
— И нам предстоит обыграть этого театрала! Паземка его загрызи! — эмоционально пожелала Ветла, и я молча подписалась под каждым ее словом.
Глава 10
О страхах
Ничего, что ты боишься,
Это значит, тебе есть, что терять.
(Ричард Веббер. Анатомия страсти)
В путь мы отправились уже в сумерках. На мое заполошное:
— А Всполох найдет в темноте дорогу?
Райт снисходительно взглянул на меня, усмехнулся и заверил, что его ящер найдет верное направление всегда и везде.
Дети предвкушали поездку на Всполохе — еще бы! — по дороге до места встречи с Ладовым Солнышка рассказала Миренне и ее шестилетнему брату достоинства 'одного знакомого ящера'. И теперь они торопили меня, подпрыгивая от нетерпения.
Едва мы взлетели, как начался ливень, да еще и с мокрым снегом. В паланкине было тепло, ибо спина Всполоха оказалась весьма горячей. Дети пригрелись и уснули, убаюканные равномерным полетом, шорохом дождевых капель и уютной теплотой маленького паланкина.
Солнышка и Ромашка прислонились ко мне с обоих боков, а Лешик растянулся на мягком сидении напротив.
Глядя на безмятежно спящих деток, слушая их ровное дыхание, я задумалась о насущном. Дети Эльи все еще не ведали о гибели своей матушки. Но вышло так, что батюшка Миренны был жив, правда, об их родстве знали лишь немногие, да и Винру сейчас грозила нешуточная опасность. Я чувствовала ответственность за всех трех деток и боялась за них. Мне предстояло все очень серьезно обдумать, поговорить с Лориной и дедом Лешика и Ромашки, а уже потом определить дальнейшую судьбу детей.
Ветер снаружи играл свою, одному ему знакомую, длинную мелодию, дождевые капли подыгрывали, изредка к ним добавлялись звуки, похожие на свист, видимо, это Всполох так усердно махал крыльями. Меня разморило и потянуло в сон. Глаза сами собой закрывались, но я не спешила падать в объятия сна, мне необходимо было поразмыслить еще об одном деле и определиться, что я хочу от Дарова.
Миренну и Лешика высадили первыми. Чтобы не пугать местных, ящер приземлился за околицей, и я проводила детей до дома их деда, а после Всполох понес нас в соседнее поселение.
'Липки' были деревней, в общем, небольшой, но вполне зажиточной, расположенной вдали от столицы. Рядом с поселком проходил оживленный тракт, ведущий прямиком в Локмор — один из крупнейших городов Студеного Края. Сами 'Липки' находились в стороне от дороги, на берегу кристально чистого озера Ессень полного рыбы, а также с обитающими на дне русалками и нечистым на руку водяным. Любил старичок обыгрывать в карты проходящих мимо обозников, приманенных улыбчивыми русалками на лесистый бережок.
Батюшка мой с водяным ладил и на мелкие проказы последнего смотрел сквозь пальцы, мол, каждый развлекается, как может. Да и не утоп никто в этом озере — русалки строго следили засим, ибо нечего засорять озерное дно всяким мусором.
Домик батюшки стоял на самом краю деревни. Часть окошек строения смотрела на озеро и лес за ним. Мне нравилось любоваться открывающимся пейзажем. Летом, когда солнце отражается в зеленых водах Ессеня, играет бликами на его поверхности. Зимой, когда лес стоит заснеженный, притихший, а темные воды сковывает хрустальный лед и серебрит лунный свет ясной звездной ночью. Золотой осенью, когда в прозрачной синеве озерных вод, как в зеркале, отражается разрисованный яркими красками лес. И весной, когда льды и снега тают, природа вокруг расцветает, и по озеру плывут белые лепестки цветущих яблонь, вишен и черемух.
К моим причудам в деревне привыкли, от того я прятать ящера не стала. Высадились мы посередине улицы. Райта потянули за собой, хоть он до последнего отнекивался, хлюпая при этом покрасневшим носом.
