Мы выбрались из таверны и медленно пошли вниз по улице. Предвечерняя прохлада хорошо освежает после духоты заполненного людьми помещения.
— Люди сотни лет благополучно уживались с лесным народом, — начал Жозеф, — и с гномами, которые по сути своей упрямые, но не злые умельцы, и с эльфами — самовлюблёнными, но безвредными эгоистами, и с феями — добрыми, но не легковерными ведьмочками.
Гномы — большие мастера по части железа, сложных механизмов и огранки камней. Их изделия, например часы, иглы, оружие, ценятся больше, чем сделанные людьми. Меняются на ткани, выделанные кожи, всякие хозяйственные вещи и просто деньги для накопления. Самый старый гном у них главный.
Эльфы — большие мастера по части охоты, музыкальных инструментов. Их скрипки, флейты просто непревзойдённые. Меняются на ткани, украшения. Деньги им не нужны. У эльфов самый главный — это лучший охотник. Не обязательно самый старший по возрасту.
Феи ничего не делают, и от людей им ничего не нужно. Просто они мудрые, бесконфликтные существа, но враждебные к несправедливости. У них королеву фей слушают все. В том числе уважают и гномы, и эльфы.
Есть ещё дриады*, живущие то ли на деревьях, то ли в самих деревьях. Но они людям вообще никогда не показываются. Эти каждая сама по себе.
По древнему договору людям разрешается рубить деревья и охотиться только в строго определённых, но обширных частях леса. Вместо срубленных должны сажаться новые деревья. Точно оговорены места, куда людям заходить запрещено, и места обмена, торговли. Поэтому гномов и эльфов вы никогда не увидите в городе. Хотя никто не помешал бы им туда войти.
Все они без исключения поклоняются Священному дереву. Оно для них и место сбора для решения общих проблем, и место проведения ритуалов, праздников. Да и просто место отдыха.
А случилось вот что. Когда лесорубы углубляются в лес настолько, что деревья уже трудно вывозить с места рубки, то они возвращаются к краю леса и начинают оттуда. Причём выбирается место поближе к дороге. Место новой вырубки назначают в магистрате. Для этого там есть карты леса. По ним и назначают самое удобное и допустимое для вторжения место. Последнее место новой вырубки сейчас на карте указано верно.
Но дело в том, что дорога вдоль леса извилистая. Приближается к лесу и удаляется от него во многих, далёких друг от друга местах, и лесорубы ошиблись. Они вгрызлись в лес не от той ближайшей к лесу извилины, которая им была указана. То ли неправильно отсчитали место по извилинам, то ли неопытность нового старшего лесоруба. Ужасно то, что за несколько дней они углубились в недопустимое место настолько, что достигли поляны собраний, спилили Священное дерево и уже пошли дальше, но тут появились эльфы. Слава Богу, жертв нет, но некоторых рубщиков эльфы отлупили на славу. Теперь лесной народ заявил, что разрывает с людьми договор и прекращает торговлю. В любое место леса вход закрыт вообще, а не только с топором. Вот такие дела. Пока есть небольшой запас дров, но это ненадолго.
— Да, печальная история, — согласился я, — но ведь вы же волшебник, Жозеф. Почему бы вам не оживить Священное дерево?
— Я не некромант, и оживление мёртвых мне недоступно. Да и некроманты вовсе не оживляют, а просто заставляют мёртвых двигаться.
— Но ведь дерево не человек.
— Оно живое.
— Понятно. Как же вы намерены действовать?
— Не знаю. Нужно посмотреть на настроения. Удастся ли преодолеть упрямство гномов и возмущение фей? К решению гномов и фей эльфы просто присоединятся.
— Итак, на чём мы остановимся?
— Завтра утром встречаемся в "Морском драконе". Я приведу лошадь и для вас.
— Не приводите. Я не умею ездить верхом.
— Тогда придётся взять коляску у Герца.
— А даст?
— Ему некуда деться. Походит пешком.
— Тогда до завтра.
— До завтра.
Жозеф юркнул в ближайшую улочку, а я вернулся в таверну поразмыслить над тем, чем бы заняться до вечера. Стол ещё никто не занял. Но поразмыслить не удалось. В дверь вошёл человек, у которого всегда найдётся для кого-нибудь какое-нибудь дело. Обозрел зал и направился ко мне.
— Здравствуйте, синьор Серж.
— Моё почтение, синьор главный министр.
— У меня к вам поручение.
— Стоп-стоп-стоп. Прежде чем вести разговор о каких-то поручениях, давайте разберёмся со старыми делами.
— Какими ещё делами?
— Морские витязи ушли?
— Ушли.
— Принцесса Виолетта стала королевой?
— Стала.
— А где мой орден?
— Какой вы меркантильный, синьор Серж!
— Передо мной прекрасный образец для подражания.
— Вы бы подумали, в каком состоянии может быть казна после королевской свадьбы.
— В каком? И причём тут орден? Вы же не надеетесь, что я буду покрывать королевские расходы? Да и опять, наверное, преувеличиваете печальное состояние казны. Казимир не тот человек, чтобы при состоятельности своей семьи не внести лепту в свадебные затраты. Вы ведь хорошо его потрясли, синьор Герц?
— Ну, потряс, как вы это называете, — нехотя признался министр.
— Синьор Герц, у вас никто ничего лишнего не требует. Должен же всё-таки быть предел скаредности. Вы сами-то хоть замечаете, что превратились в ходячий анекдот? Не нужен мне никакой орден. Это я просто вас дразню.
Я только что разговаривал с Жозефом. Он предложил съездить с ним завтра в лес. Я с удовольствием, но не ради переговоров. Не моя компетенция — лесной народ. В моей стране их нет, но хотелось бы на них взглянуть. Однако я не езжу верхом, и Жозеф хочет взять вашу коляску. Вы не будете возражать?
— Буду или не буду — какая разница! Всё равно возьмёте. Берите и езжайте, куда хотите. Вот моё поручение, — и, положив на стол какую-то сложенную бумагу, встал и сделал шаг к двери. Потом обернулся и добавил: — Я не скаредный, а бережливый, — и вышел.
Так, посмотрим, что нам прислали. Надеюсь, не требование заплатить налог на недвижимость. Нет, приглашение. Причём написанное очень изящным, красивым почерком.
"Королева Виолетта будет весьма признательна, если синьор Серж почтит её дружеским визитом в любое время, которое синьор Серж сочтёт для себя удобным".
Все чин чинарём. И королевская корона, и завитушки с виньетками, и подпись "Виолетта Вернская" с росчерком. Надо почтить. Надо думать, что под "в любое время" не имеется в виду ночь или раннее утро, когда королева ещё в неглиже. Стало быть, сейчас вполне подходящее время. Что ж, пойдём во дворец, раз призывают предстать. Было бы невежливо оттягивать. Я уж и не удивляюсь, что в этом городе слухи о событиях разлетаются со скоростью стрелы.
По поперечной улочке довольно быстро добираюсь до Королевской улицы и Ратушной площади. Знакомый бронзовый молоточек. Тук-тук-тук. Меня впускает служанка, провожает в уже знакомую гостиную и уходит доложить. Что-то здесь изменилось. Ага, добавилась новая картина. Большая. Виолетта в голубой амазонке, сидящая боком в дамском седле на вороной лошади. Красиво. Почти как у Брюллова.
— Здравствуйте, Серж, — раздался за спиной всё тот же ангельский голосок.
— Здравствуйте, Виолетта.
Честное слово, она ещё больше похорошела и даже слегка словно повзрослела.
— Нравится? — спросила, кивая на картину.
— Ещё бы.
— Вот и Казимиру тоже нравится, — и, слегка наклонившись ко мне, заговорщицки вполголоса добавила: — Вы не представляете, Серж, как я счастлива.
— А вот и нет, представляю, Виолетта. У вас всё на лице написано.
Она звонко рассмеялась, подошла к одной из дверей, приоткрыла и позвала:
— Казимир, а у нас гость.
За дверью послышалось недовольное бурчание человека, отвлечённого от какого-то важного дела. Тем не менее, новый король появился на пороге и, увидев меня, расплылся в улыбке, и поспешил ко мне с протянутой рукой.
— Серж, очень рад вас видеть. Чем это вы тут развлекали мою супругу? Я слышал смех.
Виолетта ответила за меня:
— Рассматривали твой подарок и обсуждали достоинства лошади.
Казимир подошёл к картине и озадаченно уставился в неё.
— Какие тут достоинства? Лошадь как лошадь. Словно больше и никаких достоинств нет?
Потом до него дошло, что его разыгрывают, и, обращаясь ко мне с деланной досадой, подыгрывая жене, произнёс:
— Вот видите, Серж, опять я попался на розыгрыш. И так буквально каждый день. Уж такая она игривая, игривая...
— Ты хочешь сказать — как лошадь?
Вместо ответа он прижал её к себе. Ну, просто королевская идиллия! Тут у меня мелькнула одна интересная мыслишка.
— Вы знаете, Казимир, несмотря на прелесть картины, мне внушает опасение дамская манера езды боком. Смотрите — ведь под спиной всадницы нет опоры. Резкий поворот влево — и нетрудно представить себе, что произойдёт. А если лошадь понесёт? Я не знаю, конечно: традиции традициями, а в наших краях в первую очередь думают о безопасности и удобстве. Любительницы конных прогулок уже давным-давно ездят только сидя верхом.
— Что вы говорите, Серж, какое может верхом в таком платье! — возразила Виолетта.
— А я ничего и не говорил о платье. В брюках. Или просто в мужских, или специально скроенных женских.
Повисло заинтересованное молчание. Виолетта, похоже, прикидывает, как может выглядеть на ней мужская одежда. Казимир, вероятно, кроме беспокойства за безопасность драгоценного создания прикидывает, какие соблазнительные обводы откроются взору с новой одеждой.
— Виолетта, а ведь в этом что-то есть, — прервал молчание заботливый супруг.
— Да ты что, — с не очень-то убедительной уверенностью возразила Виолетта, — королева в мужских штанах! А в ваших краях и королевы ездят верхом?
— И королевы. Правда, женщины довольно долго отстаивали своё право на безопасность и удобство. Всё осложнялось тем, что женщине надевать мужскую одежду запрещалось церковными канонами. Нарушение канонов даже каралось смертной казнью. Потом такое правило всё же отменили как недопустимое вмешательство в светскую жизнь, и всё встало на место. Так что если у вас в Верне нет законодательного запрета на ношение женщинами мужской одежды, то препятствиями будут только традиции и мода. То и другое меняется со временем.
— Знаете, Серж, вы меня смутили. Разумность доводов убедительна, но вот... Казимир, надо посмотреть законы. А?
— Пожалуй, надо. То, что сказал Серж, и мне кажется разумным. Я бы даже попросил тебя отказаться пока от конных прогулок. А я посоветуюсь со своим портным. Сможет ли он на основе мужской традиции сделать изящный женский костюм для верховой езды?
— А кто у вас портной, Казимир?
— Льюис.
— Ну, этот всё может. Мастер! — уверенно сказал я.
Дальше я свою провокацию не стал развивать. И так толчок достаточный.
— Дорогая, — спросил Казимир, — а как ты насчёт того, чтобы устроить небольшой домашний праздник в честь гостя? Или даже не домашний, а просто дружеский. Мы с тобой всё в этих стенах да этих стенах. Правда, титул у тебя уже не тот, что раньше. Мы можем увязать с королевским этикетом развлечения не во дворце?
— Королевский этикет обязателен для официальных отношений и событий. На дружеские он не распространяется. Никак ты намерен заманить нас куда-то?
— Не куда-то, а в "Морского дракона", где для нас с тобой всё решилось.
— Тогда я пошла переодеваться, — и Виолетта испарилась.
— А я пошлю кого-нибудь занять для нас стол. Поскучайте здесь немножко, Серж.
— Нет, я, пожалуй, не буду скучать, а схожу, приглашу вашего брата. Компания так компания. Казимир, может нам взять с собой и Герца? Как вы думаете, он согласится?
Король задумался.
— Не знаю, Герц всегда и со всеми старается держаться сдержанно. Попробуйте сами спросить его. Его комнаты в первом этаже.
Спускаюсь вниз. Служанка указывает на апартаменты главного министра. Стучу. Открывает сам Герц, облачённый в домашний халат.
— Что вам угодно, синьор Серж.
— Синьор Герц, мы тут собираем компанию для кабацких развлечений.
— Кто это "мы" и, причём тут я?
— Мы — это их величества, я и, возможно, Жозеф, если он дома. Приглашаем и вас присоединиться к нам на площади, — я сделал паузу. — Должен признаться, синьор Герц, что сегодня во время нашей встречи у меня и в мыслях не было ни малейшего намерения хоть как-то оскорбительно задеть вас.
— Ну да, ну да, просто чувство юмора такое, — и, глядя мне в глаза, Герц начал стаскивать халат.
Жозеф оказался дома.
— Надо же, понятно, что от молодой пары ещё можно ожидать какого-нибудь сумасбродства. Но чтобы к этому присоединился ещё и Герц... Непременно нужно посмотреть. Идём!
Казимир и Герц уже стоят у дверей дворца и о чем-то переговариваются. Ага, вместо парадной кареты подъезжает коляска Герца. Ждём королеву. Вот и она — в простом темно-красном платье и чёрной накидке на плечах. В коляске совершенно без какого-либо препирательства мне, как почётному гостю, уступили и самое почётное место — рядом с кучером.
В "Морском драконе" вечерний аншлаг. Только в середине зала за пустым столом сидит всего один человек. Видимо, посыльный из дворца. Он встал, как только мы вошли, и не спеша удалился. Увидев августейшую чету, окружающие ведут себя с обычной учтивостью, а Виолетта и Казимир вежливо кивают в ответ на поклоны. Где-то в дальнем углу музыканты тихо наигрывают свои обычные, нудные мелодии. Ещё не сели, а хозяин уже тут.
— Сначала твоего винца, Колин, — распоряжается Казимир, — а немного погодя пусть несут, что найдётся вкусненького. Ты наши пристрастия знаешь.
— Я к вам Жанну приставлю.
— Отлично, а музыку повеселее твой оркестр может изображать? Эта только в тоску вгоняет.
— Попробую заставить.
Почти мгновенно появились вино и подходящая для него посуда. Музыка оживилась и стала весьма приятной. От такой неожиданности и гомон голосов в зале как-то поутих. А Герц несколько расслабился, и его лицо утратило невозмутимое и опасливое выражение. Виолетта подняла бокал.
— За встречу, дружбу и все такое! — и собутыльники дружно звякнули посудой.
— Всё-таки, как ни крути, а приятно убежать от дворцовой скуки и унылых разговоров о государственных заботах, — поделился Казимир.
— Брось, ты уже настолько втянулся в дворцовую рутину, что и не заметишь, как сам уведёшь любую беседу к своим будничным делам, — заметил Жозеф. — Спорим на золотой?
— Спорим, что не уведу.
— Вот человек, который свободен от такой опасности, — и Жозеф тронул за руку Жанну, расставлявшую тарелки. — У неё главная будничная забота — найти хорошего мужа. Правда, Жанна?
— Вы меня смущаете, синьор Жозеф, — ответила та, потупив глаза.
— Почему бы вам, Жанна, не посидеть с нами, между переменами блюд? — предложила Виолетта.
— Я не смею, ваше величество.
— Смеете, смеете, Жанна. Сейчас и здесь мы не величества и подданные, а просто компания друзей. Герц, вы не против, что я и вас причислила к нашей дружеской компании?
— Нисколько.
— Вот и хорошо. Так что и вы, Жанна, присаживайтесь, берите бокал. Выпьем за то, чтобы Жанна нашла себе достойного мужа, — и Жанна слегка зарделась от смущения.
