| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
-Хороший мост был, только недавно чинили... И плату за проезд по нему не взымали, потому как между общинами здешними спор вышел, — обиженно откликнулся Харль, словно я своим пренебрежением к недавнему зловещему чуду оскорбила его лично.
-Построят новый и будут взымать двойную, не сомневайся, — проворчала я, думая совсем о другом, ведь дыхание Хорвека становилось все слабее. — Говоришь, тут деревня поблизости? Нам нужно раздобыть какой-то еды, пока по округе не разошлась весть о рухнувшем мосте — все тут же поймут, что виновата в том чертовщина и будут гнать любых путников в шею от греха подальше...
Харль кивнул и поворотил лошадей — об опасностях за нашими спинами он знал меньше моего, и потому легко согласился подзадержаться. Я же вздрагивала каждый раз, как замечала качнувшуюся ветку или слышала скрип усохшего дерева в глубине рощи.
Кошелек Хорвека был набит золотыми монетами и мне с трудом удалось отыскать серебряную полукрону — от вида золота деревенька наверняка бы переполошилась. На нее мы купили вдоволь круп, сала и прочего продовольствия, годного скрасить путешествие. Крестьяне, еще не узнавшие о том, что мост, связывавший их поселение с Таммельном, рухнул, приветливо обошлись с нами, сразу же заметив знаки герцогского дома на нашей коляске и приняв нас за слуг, невесть по какой причине отправленных господином с поручением в дальние поместья безо всяких припасов съестного. Беспамятного Хорвека я прикрыла плащами, и понадеялась на то, что деревенская ребятня, обступившая упряжку, не особо зорка и памятлива.
Харль, которому наше приключение нравилось только в тех его частях, что изобиловали колдовством (что красноречивейшим образом свидетельствовало о пустоголовости мальчишки), порывался задержаться в поселении, где к нему относились с куда большим почтением, чем он привык во дворце, но я торопилась.
-Мы могли бы славно подкрепиться, — недовольно заметил он, взбираясь обратно на кучерское место.
-Хорвек до сих пор не пришел в себя, — отрезала я, не желая раньше времени заводить разговор о том, что нас преследует стая оборотней.
-Да кто такой этот Хорвек? — фыркнул Харль, запоздало задумавшись над тем, о чем бы ему лучше вообще не размышлять. — Где ты его нашла? И что это за история с колдуньей, во имя пресветлых богов? Тебе не привыкать морочить голову Ее Светлости, но уж меня тебе не провести, Фейн!..
Имя мое он произнес со странной запинкой, и я сообразила, что магия моего нового имени слишком слаба для того, чтобы справиться с цепкой памятью Харля своими силами.
-Зови меня Йель, — твердо сказала я.
-Йель? Это что еще за ерунда? — конечно же, Харль ерепенился, но я чуть позже расслышала, как он повторяет себе под нос "Йель, Йель..." с отрешенным видом, и понадеялась, что он согласится с переменой, сам того не заметив. Сама я сосредоточилась на том, что обтирала лицо Хорвека мокрой тряпицей, да прислушивалась к его неровному слабому дыханию.
Отъехав от деревни на порядочное расстояние, я приказала Харлю придержать лошадей около лесной прогалины, где не так давно кто-то устраивал стоянку: там осталось большое кострище и настил из веток, на который мы и перенесли Хорвека.
-С чего приключилась у него хворь? — пыхтел Харль. — Это зараза или же черная магия? И то, и другое липнет к людям, как смола, и мне не нравится, что приходится возиться с каким-то негодяем, дурное знамение на котором разглядит и слепой!
-Он много смыслит в колдовстве, — ответила я, хмурясь. — И без его помощи мы далеко от ведьмы не уйдем. А наш враг — ведьма, презлейшая и претемнейшая, запомни это Харль! Она умеет менять личины, проникать в разум и во сновидения, прикармливает человеческой кровью всяческую нечисть и хочет извести Его Светлость, уж не знаю — зачем. Мы для нее, как две мухи, прихлопнуть которых можно одной рукой.
-Говорили, что ты хотела выпустить из темницы демона, — Харль смотрел на меня настороженно.
-Вранье, — я вдруг поняла, что обучилась у Хорвека легко переступать через свое слово, если оно не кажется мне важным. — Демон мертв, забудь о нем. Это ложь ведьмы, которая хочет отомстить дядюшке за то, что он отрубил ей палец, а мне — за то, что посмела сунуть нос в ее черные дела. Довольно болтать! Принеси мне немного вина и хлеба!
Харль торопливо принес мне початую бутылку поганого сладкого вина, которое я выпросила у крестьян, приберегавших его к празднику. Я смочила вином краюху черного хлеба, а затем вытащила из ножен у пояса Хорвека дрянной клинок, и отдала его Харлю, приказав, чтобы тот отошел подальше и держался около лошадей.
-Это почему же? — спросил упрямый мальчишка, не желавший упускать ни единой подробности из того, что я собиралась делать.
-Не твоего ума дело, — отрезала я. — Стой около коляски и если увидишь, что дело дрянь, гони лошадей отсюда что есть сил и не останавливайся, пока они не издохнут на ходу.
-Дело дрянь? — ухнул Харль, в одно мгновение став похожим на встревоженного филина. — О чем это ты, Йель?
-Ох, что же тебе неймется, — пробормотала я недовольно, при этом думая, что и сама слишком часто любопытствовала совершенно зря. — Как тебе объяснить-то... Скажем так: не исключено, что мой приятель, очнувшись, захочет кое-кого убить...
-Меня? Ох, но я же не хотел его ничем оскорбить, да он и не слышал ничего из того, что я говорил только что! — в ужасе вопросил Харль, побледнев. Должно быть, в глубинах его порядком самовлюбленной душонки все-таки бродила тревожная мысль о том, что излишняя болтливость рано или поздно будет наказана.
-Вначале он прикончит меня, а затем тебя или любого другого, кто ему подвернется под руку, — эти слова никуда не годились в качестве утешения, но я посчитала, что лучше уж мальчишке знать правду, чтобы суметь унести ноги. — Видишь ли, он не слишком расположен к людям в целом, и, возможно, его сейчас одолевает приступ, который окончательно испортит его нрав.
-Еще один безумец! Так на кой черт мы его спасаем?! — возопил Харль, уставившись на неподвижного Хорвека. — Оставим его здесь и пусть с ним пребудет милость богов — она, если разобраться, куда лучше человеческой!
-Не так уж плох мой друг, — решительно вступилась я за бывшего демона. — Захочет ли он кого-то убить или же нет — доподлинно неизвестно, а вот за нами гонится целая свора тварей, которые убьют нас непременно. При таких обстоятельствах никакими приятелями не разбрасываются — даже теми, что имеют некоторые дурные склонности. Еще раз говорю тебе, бестолковый Харль: стой около лошадей, да присматривайся. На это у тебя ведь достанет сметливости, не так ли?..
-Что ж я не остался с Ее Светлостью? — заныл Харль, пятясь к коляске. — Госпожа Вейдена была со мной добра, и наверняка защитила бы меня от гнева ведьмы...
-Черта с два она бы тебя защитила, — пробормотала я с некоторой ревностью и склонилась над Хорвеком, который лежал неподвижно, точно жизнь покинула это несчастное тело во второй раз. — Ну, приятель, очнись прежним высокомерным поганцем, нам ни к чему перемены...
Приговаривая всякие глупости, чтобы успокоить саму себя, я с трудом разжала стиснутые зубы старой ложкой, и влила ему в рот немного вина, придерживая голову. Меня не покидало ощущение, что я сейчас прижимаю к себе бешеную собаку, которая бросится грызть мои руки, стоит ей только открыть глаза. Даже оборотня обнимать было не столь страшно, ведь сейчас я действовала наобум, по собственному почину. О, как мне не хватало прежнего Хорвека, который всегда давал чудовищные, но толковые советы!..
Вначале казалось, что ничего не происходит, однако спустя несколько секунд в горле глухо забулькало и Хорвек закашлялся. "Боги, помилуйте, хоть бы он не переродился окончательно! Если под вашими небесами будет ходить один демон — они от того не закоптятся больше прежнего, право слово!" — думала я, хлопая его по спине, и поднося к губам бутылку с вином.
Ничего не сказав, Хорвек принялся жадно пить, так и не открыв глаза — словно беспамятство еще не отпустило его. Понемногу он приподнялся, так что мне уже не нужно было поддерживать его, и закрытые глаза производили жуткое впечатление: бывший демон выглядел околдованным, лишенным всяких проблесков разума.
-Возьми-ка хлеба, — заплетающимся языком произнесла я, подавая ему краюху, пропитанную тем же вином; дядюшка Абсалом говаривал, что это хорошо возвращает силы при малокровии.
По лицу Хорвека нельзя было сказать, что он слышал эти слова — веки его не дрогнули, — однако он послушно взял хлеб и жадно вцепился в него зубами.
-Вот еще, — прошептала я, подавая новый кусок дрожащей рукой. — Тебе нужно есть, ты совсем измучил себя голодом...
Краем глаза я видела, как переступает с ноги на ногу около коляски испуганный Харль — должно быть, ему сейчас казалось, что я поднимаю мертвеца из могилы; да и мне самой лицо Хорвека виделось совершенно мертвым. Но он ел хлеб кусок за куском, ровно сидя напротив меня и не выказывая никаких признаков разумности — точно так же я могла бы бросать хлеб в огонь.
-Неужто тебе отшибло ум напрочь, бедняга? — шептала я, от страха не чувствуя рук и ног. — Тебе так не нравилось в человеческом теле, что решил больше об этом ничего не знать? Ешь и вспоминай, кем ты был и что с тобой случилось...
Тут я запнулась, поскольку как никогда ранее ясно поняла, что вспоминать подобное никто, пожалуй, не захотел бы. Но Хорвек вдруг опустил руки, испачканные липким вином, и замер, безвольно опустив голову.
-Хорвек?.. — неуверенно позвала я, слыша, что голос мой напоминает слабое блеянье козленка.
Медленно он поднял голову и глаза его оказались широко открытыми — черные, пустые, как угольки.
-Проклятье, — промямлила я, припоминая, что в прошлый раз, когда бывший демон опасным образом приближался к человеческому состоянию ума, глаза его из желтых становились карими, а, следовательно...
Додумать я не успела, поскольку в следующий же миг пальцы Хорвека сомкнулись на моей шее, и лишь то, что он был крайне изможден, помогло мне вырваться, дернувшись в сторону. Но далеко я не ушла — он вцепился в мою ногу, повалившись при этом на истоптанную землю вместе со мной, и я почувствовала, как он тащит меня к себе. Цепляясь за корни деревьев, бешено изворачиваясь и наугад молотя свободной ногой, я крикнула Харлю, чтоб он убирался отсюда. Я надеялась, что мальчишка давно уж нахлестывает лошадей, но кровь так шумела и стучала в ушах, что я не смогла бы расслышать топот копыт. Хорвек ослабел, однако мне было не по силам справиться с ним, и вот уже я лежала, придавленная к земле, а его пальцы вновь искали мою шею под воротом задравшейся куртки.
-Хорвек! — прохрипела я, трепыхаясь. — Ты ведь не можешь убить меня, вспомни!
Тело его вздрогнуло — быть может, мне это только почудилось, но больше мне не на что было надеяться, и я продолжила хрипеть, называя свое имя, словно оно могло стать заклинанием, возвращающим память:
-Я Йель, Йель! Я верю, что ты меня вспомнишь! Ну же, приди в себя и стань прежним! Если ты убьешь меня, то уже не остановишься!
И снова он вздрогнул, тут ошибки быть уже не могло. А затем его хватка ослабела, тело безвольно обмякло, и я, задыхаясь, высвободилась, из последних сил оттолкнув Хорвека так, что он перекатился в сторону и упал на спину. Снова глаза его были закрыты, лицо бесстрастно, но дышал он ровно и спокойно, и щеки его больше не казались серыми.
-Хвала богам, неужто своими силами помер? — пискнул кто-то рядом, и я, завертев головой, обнаружила Харля, который замер в нескольких шагах от нас, неловко держа в руках меч.
-Какого дьявола ты тут делаешь?! — прорычала я, ощупывая порядком помятую шею. — Я же сказала тебе проваливать, если увидишь что-то тревожное! Он душил меня — этого тебе показалось недостаточным, чтобы заподозрить неладное?!
-Не мог же я тебя просто так бросить, — оскорбленно ответил Харль. — Еще немного — и я б пырнул его, клянусь!
-Еще немного — и он бы придушил тебя так же, как и меня, — я воздела руки, не зная как еще показать свое возмущение, но тут же охнула и схватилась за саднившую спину. — Мы с тобой почти родственники, полоумный, однако это не значит, что мы должны помереть в один день!
-Пока что помер только этот злодей, — довольно отозвался Харль, тыкая неподвижного Хорвека в бок кончиком меча. — Боги все видят!
-Он не помер, а спит, — я, склонившись над телом Хорвека, послушала, как ровно и чисто бьется сердце, а затем безо всяких обиняков оттянула веко, чтобы убедиться: глаза вновь стали светло-желтыми. — И все признаки указывают на то, что приступ миновал.
-Так что же, мы не бросим его здесь? — возопил Харль, немало огорчившись. — С чего ты взяла, что он не очнется еще более злобным душегубом? Ты сама говорила, что он прикончит любого, кого увидит!
-Возможно, в другой раз и прикончит, — перебила я его. — А пока что он крепко спит, потому что до этого не спал несколько ночей кряду. У всех портится характер от бессонницы, уж можешь мне поверить. Давай-ка, помоги отнести его к коляске, у нас нет времени на долгие споры! Я буду присматривать за тем, чтобы он не натворил дел, обещаю.
Обещание это, разумеется, было совершенно пустым — я ничего не смогла бы предпринять, охвати вновь Хорвека жажда убийства, однако я почему-то была уверена, что на этот раз мне удалось остановить наступление безумия. А дальше... Я вздохнула, задумавшись — заглядывать в будущее мне не хотелось.
Хорвека мы уложили на сиденья, а я устроилась у его ног, переводя взгляд с его мирного, безмятежного лица на руки, разукрашенные синими северными узорами — эти самые руки меня едва не удавили, и я не доверяла им как-то особенно, точно они тогда действовали сами по себе. Харль, все еще не испугавшийся должным образом, подгонял лошадей не слишком усердно, и коляску мерно качало на ухабах, из-за чего усталость одолевала меня все сильнее — сегодняшняя ночь и для меня выдалась бессонной.
Насмотревшись в очередной раз на рисунки на руках своего горе-приятеля, я подняла голову, чтобы взглянуть на его лицо, и невольно отпрянула, пребольно ударившись спиной: Хорвек уже не спал и внимательно смотрел на меня. Наверняка лицо у меня исказилось от страха, поскольку он усмехнулся и негромко сказал:
-И что ты думаешь по поводу своей опрометчивой клятвы, Йель? Все еще не винишь меня за то, что я с тобой хотел сделать?
-Это был не ты, — как можно тверже сказала я, с трудом разлепив сразу же пересохшие губы.
-Конечно же, я, — он нетерпеливо дернул головой. — И ты прекрасно это знаешь, но слишком упряма для того, чтобы решиться наконец-то говорить самой себе правду.
Харль, расслышавший, что за его спиной ведется разговор, оглянулся, и увидев, что Хорвек пришел в себя, так дернул поводья, что бедные лошади замерли словно вкопанные, едва не встав на дыбы. Меня качнуло вперед, я ткнулась носом куда-то в бок Хорвека. Он тут же, не спросив на то никакого дозволения, распахнул мою куртку, чтобы посмотреть на шею, покрытую царапинами и ссадинами, словно какие-то неумехи с горем пополам собирались повесить меня на веревке из самой дрянной пеньки, да так и не изловчились.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
