Марготта

Обратно я решила пойти другой дорогой, искренне надеясь, что не заблужусь в незнакомом городе. Не заблудилась, зато полюбовалась на два красивых каменных здания, стоящих напротив друг друга на огромной круглой площади. Первое было опознано мною как церковь, а второе — как ратуша. Между ними располагался деревянный помост, который с равным успехом мог использоваться как для массовых объявлений, так и для образцово-показательных казней. Или для проповедей.

Впрочем, почему 'мог'? Он и использовался.

— ...ибо когда зло пожрёт души ваши, то примется за тела, — вещал священник, — и покроются они шерстью, и нальются кровью очи ваши, и будет для вас ночь как день. И очерствеет сердце ваше, и дети ваши отвернутся от вас, и не будет вам иного дома, как святое пламя, дарующее исцеление и вечную жизнь на небесах, ибо сказано, что не тронет огонь тех, кто чист перед Богом, а напротив, исцелит от хворей и дорогу к судьбе своей укажет, куда все мы идём, сами того не ведая...

И дальше в том же духе. Интересно, он всю эту религиозную галиматью заранее сочинял, а потом наизусть заучивал, или просто импровизировал по ходу дела? Да и в любом случае: вот сам бы в костёр и влез, а я бы посмотрела, как он будет в нём от хворей исцеляться и дорогу искать. Разве что это будет дорога на тот свет!

Священник (здесь таких уважительно называли служителями Господа) ещё что-то вдохновенно вещал о клыках и чесноке, но слушать я не стала. Людские суеверия одинаковы во всех мирах, а эта проповедь явно была посвящена оборотням. Похоже, ребята из городской стражи, которым зверь помешал нормально погулять на свадьбе, порассказали таки друзьям и знакомым всяческих ужасов, и жители Тангара дружно ударились в тихую панику.

Хотя не так уж и дружно! Народу у помоста собралось всего человек тридцать, и те слушали вяло, лишь заученно вздыхали в местах наиболее красочного описания мук, которые испытывает оборотень, когда прикасается к чесноку. Я только тихо вздыхала. Кажется, проповедник банально перепутал волкоподобных тварей с вампирами. Или со мной, потому что я чеснок тоже терпеть не могла.

— Так что ежели кто из знакомых ваших на полную луну воет, да креста боится, или же просто глаз дурной имеет, то немедля его на костёр надо! — жизнерадостно заключил священник, щедро осеняя собравшихся крёстным знамением. Я поморщилась и пошла дальше, утешая себя тем, что узнала хоть что-то о местной религии. Например то, что она не слишком сильно отличается от привычного христианства. Даже символ тот же — крест. Никакой фантазии у людей! Вот хоть кто-нибудь додумался бы использовать в качестве священного знака прямоугольный треугольник, или равностороннюю трапецию, или банальную точку... или запятую... тире...

Представив себе болтающиеся на верёвочке кавычки, я развеселилась окончательно, и в трактир вошла в исключительно хорошем настроении. Которое мне не замедлили испортить.

— Где тебя носило? — завопил Хозяин, вскакивая с лавки и устремляясь ко мне. — Я же предупредил тебя, что зайду вечером!

— Забыла, — созналась я. — А что?

— А то! — огрызнулся Хозяин. — Ну никакого почтения к старшим. Пошли, поговорим у тебя в комнате.

Я в кои это веки беспрекословно подчинилась и поплелась вверх по лестнице, показывая дорогу. За время моего отсутствия в комнате ничего не изменилось, даже Глюк на кровати валялся в той же самой позе, в которой я его оставила. И список вопросов на столе. Я поспешно запихнула исписанный листок в верхний ящик стола и по-хозяйски плюхнулась на кровать. Топиэр оседлал стул и вперился в меня пронзительным взглядом.

— Ну чего? — не выдержала я.

— Ничего, — пробубнил Хозяин, но таким тоном, что я явственно поняла — очень даже чего.

— И о чём вы хотели со мной поговорить?

— О тебе. И о твоём поведении.

— А что с ним такое? — Я изобразила вежливое удивление.

— Ну... Ты ведёшь себя, как ребёнок!

— Так я и есть ребёнок!

— Вовсе нет! То, что ты выглядишь, как ребёнок — это ещё не повод действовать по-детски. Между прочим пятнадцать лет для нашего мира — не такой уж маленький возраст. Многие уже замуж выходят и детей рожают.

— Вы что, хотите замуж меня выдать? — не вытерпела я.

— Да вовсе нет, с чего ты взяла, — смутился Хозяин. — Просто хотел попросить, чтобы ты была поосторожнее. Мне кажется, ты слишком выделяешься в толпе. Ты суёшь свой нос всюду, куда только можешь дотянуться, и вовсе не задумываешься, что когда-нибудь тебе могут его оторвать.

— Пока что ведь не оторвали! — Я беззаботно пожала плечами. — Да вроде и не собирались. Но если хотите, я могу пообещать, что буду вести себя осторожнее.

— Пообещать-то можешь... а вот будешь ли?

— Конечно нет!

— Марготта, — взмолился хозяин. Я уже давно махнула рукой на здешнюю интерпретацию моего имени и не стала его поправлять, — может быть у вас путешествия по мирам и в порядке вещей, но у нас за одно упоминание об этом могут сжечь. Я и так из кожи вон лезу, чтобы ты могла вернуться домой целой и невредимой, а ты шляешься неизвестно где вместо того, чтобы сидеть и думать над своим положением.

— А чего тут думать-то? Я и так в последнее время слишком много думаю!

— Слишком? В таком случае я прихожу к выводу, что раньше ты вообще не умела этим заниматься. Поэтому послушай меня — не высовывайся. Если уж сама судьба назначила меня твоим опекуном, то дай мне возможность выполнить это её поручение.

Ну ничего себе заявление! Судьба! Я не больно-то верила в то, что всё в жизни человека предопределено заранее. Даже самые могущественные ведьмы порой ошибались в пророчествах, а красочные предрассветные видения после буйной пирушки я вообще за предсказания не считала. Поэтому я настороженно поинтересовалась:

— Судьба-то тут при чём?

— Может быть и не при чём, но... Кажется, я не зря тебя встретил.

— Конечно не зря! Я исключительно полезное в хозяйстве существо. Иногда... А кстати, если у вас тут чуть что, и сразу на костёр, то почему вы мне помогаете? Ведь если всё откроется, то вас тоже не пожалеют?!

— Не пожалеют, — кивнул Хозяин, — но мне кажется, что это и есть та самая пресловутая Судьба. Мне предоставили возможность хоть как-то искупить вину... вернуть долг, если можно так сказать.

— А вот с этого места поподробнее, пожалуйста, — я нетерпеливо заёрзала по кровати. Глюк лениво пошевелил хвостом, делая вид, что крепко спит, но я-то видела, что он внимательно прислушивается к разговору.

— Не сейчас. Возможно, как-нибудь потом я всё тебе расскажу. А может и нет... Скорее всего нет...

Я досадливо прикусила губу. Вот всегда так — самое интересное додумывайте сами, насколько фантазия позволяет. Ну кто меня опять за язык тянул? Ведь если бы я сейчас не поторопила Хозяина, то он наверняка сказал бы ещё что-нибудь любопытное, или даже полезное. А в итоге он упрямо замолчал, погрузившись в какие-то свои (явно невесёлые) воспоминания. Не хватало только надписи на лбу 'Ушёл в себя, вернусь не скоро'.

— Хозяин... — осторожно позвала я, сильно подозревая, что он меня даже не услышит.

— Да? — откликнулся начальник внешней стражи пару минут спустя. Ага, мы не тормозим, мы просто медленно едем!

— Это всё, о чём вы хотели со мной поговорить?

— Вообще-то нет. Я хотел предупредить, чтобы ты не слишком афишировала знакомство со мной. Те, кто знают — пусть знают, все они в основном свои, но больше никому, договорились? И постарайся не ходить ко мне домой, я сам тебя найду, если понадобится. Договорились?

Я кивнула. Всё было понятно, как в учебнике истории за пятый класс. Мифический судьбоносный долг — это, конечно, важно, но связываться с ведьмой, да ещё такой беспокойной, Хозяину не слишком-то хотелось.

— А теперь самое главное — несколько дней я буду очень занят. Мне придётся уехать из города... недалеко...

— Зачем? — помимо воли вырвалось у меня. Это меня что же, опять оставляют в гордом одиночестве?!

— По твоему же, кстати, делу. Мне нужно найти одного человека, который может тебе помочь. Да и работы накопилось выше крыши. Если что-то прояснится — я тебе сообщу, как только вернусь. Постарайся за это время ни с кем не общаться и никуда отсюда не выходить.

— Что, даже в туалет нельзя? А если очень захочется?

— Слушай, эльфёныш, ты меня в гроб вгонишь такими вопросами. В туалет можно, естественно.

— А я уж испугалась! — притворно вздохнула я, тщетно пытаясь скрыть улыбку.

— Не бойся, всё будет хорошо, — привычно пробормотал Хозяин, вставая со стула.

— Я знаю. Но всегда приятно, когда тебе говорит об этом кто-то другой.

Начальник внешней стражи ласково взъерошил мне волосы и скрылся за дверью. Едва его шаги стихли в конце коридора, я подбежала к столу, вытащила список вопросов и торопливо дописала: 'Что Хозяин имел в виду, говоря о возможности искупить вину и вернуть долг?'.

На стол вскарабкался Глюк, прочитал все мои размышления и одобрительно кивнул.

— Есть какие-нибудь соображения по делу? — поинтересовалась я.

Крыс неопределённо помахал хвостом, что скорее всего означало 'Соображения есть, но все как-то не в тему'.

— Вот и у меня то же самое. Какая-то мысль в голове вертится, но определённо не та, которая нужна. И вообще... С чего он взял, что я всюду сую свой нос? — Это уже, конечно, относилось к ушедшему Хозяину. — И какое ему до этого дело? Я как раз пытаюсь подстроиться под местный образ жизни, чтобы не выглядеть совсем уж странно. И меня, между прочим, ещё никто и не в чём не заподозрил! Кажется...

Я снова убрала листок в стол, попутно попытавшись предаться размышлениям о своём плохом поведении. Или поведение было недостаточно плохим, или я слишком туго соображала, но мне упорно казалось, что я всё делаю правильно.

Глюк тем временем перебрался на подоконник и просунул любопытную морду в щель между ставнями. Не знаю, что он там увидел, но его удивлённый писк разом заставил меня забыть обо всех наставлениях и предписаниях Топиэра. Я подлетела к окну и рывком распахнула ставни. В комнату ворвался тёплый ветерок, принесший с собой ни с чем не сравнимый аромат выгребной ямы, вальяжно раскинувшейся неподалёку. К запаху тухлых яиц, перезрелых помидоров и прочей подобной прелести примешивалось благоухание конюшни и благовоняние сортира, тоже попавших в поле моего зрения.

Короче, окно выходило на задний двор 'Полной тарелки' со всеми вытекающими последствиями. В данный момент последствия вытекали из лохматой рыжей собаки неопределённой породы, задравшей лапу возле покосившегося деревянного заборчика.

Как бы смешно это ни звучало, но мне такое положение вещей даже понравилось. В крайнем случае, если что случится, всегда можно будет добраться до конюшни, минуя общий зал. А если не обращать внимания на антураж помойки, то поверх невысоких окружающих домиков можно с комфортом наблюдать за соседней улицей.

Глюк снова пискнул. Я поняла, что, как всегда, не замечаю чего-то важного, но упорно не могла понять — чего именно. Ну собака рыжая, ну конюшня, ну дорога, голуби всякие, пешеходы...

Я присмотрелась к людским фигурам, лениво прогуливающимся по дороге, и не без удивления увидела среди них Тьяру. Дочь Хозяина шла быстро, едва не срываясь на бег, и постоянно оглядываясь назад, как будто опасалась слежки или погони. Интересно, куда это она?

— Так ты эту дуру мне хотел показать? — небрежно спросила я крыса, одновременно пытаясь доказать себе, что мне совершенно безразлично, куда она направилась.

Глюк кивнул и изобразил на своей и без того потешной мордашке совершенно непередаваемое выражение, сочетавшее в себе мольбу и очарование. Очарование я оценила, а вот на мольбу не поддалась.

— Не пойду я за ней, даже и не уговаривай!

Глазки-бусинки ехидно блеснули: 'Я же пошёл с тобой на кладбище!'

— Во-первых не со мной, а с Ксанкой, а во-вторых, не больно-то она тогда интересовалась твоим мнением. И вообще, это было давно и неправда! А мне Хозяин запретил выходить из комнаты! Не могу же я вот так просто взять и обмануть его доверие? Я, в конце концов, честный и ответственный человек! — Ну что я несу? Я сама-то в это верю?

Крыс пристыжено кивнул, у него даже усы обвисли. Сжалившись, я погладила серого зверька и присела рядом с ним на подоконник. Тьяра уже почти скрылась из виду, я едва различала тёмную фигурку в конце улицы.

— Разве что просто последить за ней... — нерешительно пробормотала я. Глюк радостно пискнул и одним махом запрыгнул мне на плечо. — Ну совсем чуть-чуть... И издалека... И очень аккуратно...

Но аккуратно не получилось уже с самого начала. Я слишком торопилась для того, чтобы спускаться по лестнице, поэтому решила незамедлительно опробовать навеянный выгребной ямой способ — вылезти через окно, а дальше дворами. Первая часть плана реализовалась вполне удачно — прыжки со второго этажа я не считала приключением класса с пятого, частенько издеваясь над друзьями и одноклассниками, не осмеливающимися повторять мои подвиги. Кажется, за эту прыгучесть я тоже должна была отблагодарить своих дальних эльфийских родственников.

Ловко приземлившись в кусты (шиповник напополам с репьями — гадость!), я пробежала сквозь двор, перемахнула через невысокую оградку и оказалась на соседской территории. Ничего особенного она из себя не представляла — обычный дом, окружённый маленьким двориком с декоративным заборчиком по периметру. Я проскочила бы его не задумываясь, но мне очень грубо помешали.

Прямо передо мной стояла и угрожающе скалилась огромная серая псина. Цепь, которой она была прикована к торчащему из земли колышку, нисколько не стесняла её движений, скорее наоборот — от постоянного звяканья становилось жутко. Я попятилась назад, пытаясь нашарить рукой оградку, но ладонь наткнулась на что-то холодное и влажное. Я обернулась, готовясь в любой момент залепить в первую же подходящую мишень пульсаром, но смогла только тихо простонать. Со спины меня караулила вторая собака, та самая рыжая. Именно в её нос я так опрометчиво упёрлась рукой.

— Упс! — пробормотала я, втайне радуясь, что на ум пришло именно это, а не гораздо менее цензурное слово. Мне совсем не хотелось испепелять двух собак, которые просто честно выполняли свою работу по защите территории, но другого выбора просто не было.

— Слушайте, а может по-хорошему разойдёмся, а?

Но предложение о перемирии не возымело должного эффекта. Псины переглянулись, и серая плотоядно улыбнулась. От этой улыбки сердце у меня рухнуло куда-то в пятки, но, повалявшись там пару секунд, выбралось таки обратно и затрепетало в груди с удвоенной силой. Я прижала его рукой, словно испугавшись, что с таким рвением оно может и совсем выскочить из грудной клетки, но пальцы неожиданно наткнулись на что-то твёрдое. Медальон, всё ещё висевший на шее, отозвался на прикосновение лёгкой дрожью. Нет, не такой, как при приближении оборотней. В этот раз он не предупреждал, а скорее успокаивал. По руке разлилось приятное тепло, в голове прояснилось. Обе собаки разом взвизгнули, униженно прижались к земле и поспешили задним ходом отползти подальше от меня. Чего это они вдруг?