Продолжение следует

Что-то бубнит монах в чёрном. Чего бубнит?

Ветер бросил ей в лицо клуб едкого дыма, и Жанна закашлялась. Языки пламени вздымаются выше и выше, закрывают обзор. Больно... Как больно...

...

"Это я виноват. Я координатор"

"Да. Ты виноват, Победивший бурю. Ты не должен больше работать тут. А я не должен жить"

"Не надо, Уин"

"Надо, Ди. Это была моя жена. Я должен был спасти её"

"Она взрослый ангел"

"Она была моя жена. Я мог сделать всё, что угодно. Я мог уговорить её. Я мог убедить. Я мог устроить скандал и сорвать операцию. Я мог перебить их всех. Я мог... Я не сделал. Мне надо умереть"

"Послушай, Уин..."

"Ты не понял. Это мне надо"

Все сидящие подавленно молчат. И только на лице бесполезного муляжа застыла тихая, умиротворённая улыбка.

...

— Ау, любимый! Ну вот я и дома!

Ирочка, стоящая в проёме комнаты, разом осекается, встретив мой взгляд.

— Почему?.. — голос не слушается меня, и я перехожу на мысль. "Почему их не убили?"

Моя жена медленно подходит ко мне. Прижимается. Я судорожно глажу её.

"Так почему их не убили? Епископа Кашона и всю эту банду?"

"Ему не дали. Понимаешь, ему не дали этого сделать. Уину не дали возможности отомстить за свою жену"

Ирочка смотрит на меня огромными сухими глазами. Я уже заметил за ней — она легко начинает всхлипывать из-за пустяков, но в иных случаях становится твёрже алмаза...

"Расчёт на прогностической машине показал — убийство этих... поставило бы их на одну доску с Жанной. Церковные власти сделали бы из них великомучеников"

"Мнение прогностической машины для вас важнее справедливости?"

"Ты не понимаешь... Отдалённые последствия были бы ужасны. Костры инквизиции горели бы в Европе ещё добрых четыреста лет"

"Я не понимаю. Зло следует карать. Убийц следует убивать. Меня бы никто не остановил"

Она гладит меня по лицу.

"Остановили бы, если это было бы нужно. Вот папа бы и остановил. Да, Рома. В работе миссионера это самое страшное. Даже не сама смерть. Невозможность отомстить за смерть близких ради будущего. Такое может случиться с каждым, кто работает на вашей дикой планете. Такое могло случиться и с тобой, Рома. И с папой тоже. Вот поэтому каждый шаг просчитывается. Вот поэтому мы не подставляем своих. Если это хоть как-то возможно"

Ирочка вдруг встряхивает крыльями и кудряшками разом.

— Где-то далеко-далеко отсюда, за сотни светолет, на одной отсталой планете существует любопытный обычай — мужья иногда кормят своих усталых жён. Скажи, это правда?

— Сроду не слыхал о такой планете.

Она смеётся, разрушая недобрую свинцовую тяжесть, словно повисшую в воздухе.

— Ну тогда просто давай ужинать.

— Завтракать.

— Тем более. Тащи корзинку! Там ещё осталось что-либо, или вы с Нечаянной радостью всё подъели?

Тяжёлый кулёк обрушивается мне на голову. Проснулась... Разумеется, эта зверюшка никогда не откажется подкрепиться...

— 10 —

Нет, всё-таки во вкусе ангелам никак не откажешь. Вход в подземелье, где установлен межзвёздный телепорт, выполнен в виде громадной хрустальной скалы, неуловимо-изящные обрывы и вершины чередуются, создавая одновременно впечатление невесомости, устремлённости ввысь и колоссальной силы, прогибающей твердь планеты. Как им это удаётся?

"Слушай, разве мы отсюда вышли?"

"Нет. Я поняла твой вопрос. Это у "зелёных" каждый телепорт жёстко связан с одной линией. Да ещё и разделён на два односторонних канала — приёма и передачи. А у нас из каждого такого телепорта можно попасть в любой другой. Ну как бы тебе... Ну вот у вас есть такое примитивное устройство связи — телефон. Есть полевой телефон, а есть городской..."

"Я понял, не продолжай. Но красиво, слушай"

"А у землян тоже есть шедевры архитектуры. Храм Покрова на Нерли — правильно сказала?"

"Да, есть такое сооружение"

Ирочка возмущённо фыркает.

"Сам ты сооружение. Это шедевр, внесённый в каталог "лучшие достижения иных миров" Ещё там есть Тадж-Махал, Останкинская телебашня... Я почему знаю — готовила когда-то доклад, ещё когда училась на оперсотрудника"

"У нас до сих пор чудом света считаются египетские пирамиды"

"Тоже мне, шедевры. Куча камней правильной формы. Тупость и примитивность"

Мы уже вошли под своды вестибюля. В толще хрусталя гуляют размытые разноцветные огни, обычный приём тутошних дизайнеров. Банная духота сменилась прохладой. А вот и лифт — бледно светящаяся голубоватым светом труба, кажется, уходящая в самые недра планеты. Ирочка шагает в "трубу" и солдатиком проваливается вниз. Я шагаю следом, усилием воли сдерживаясь, чтобы не развернуть крылья, и тоже падаю камнем. Свистит воздух, скорость нарастает. Я протягиваю руку, пытаясь коснуться гладкой стенки трубы, но это мне не удаётся — какая-то невидимая преграда останавливает мои пальцы в паре сантиметров от стенки. Ясно, техника безопасности.

Скорость резко падает, какая-то сила тормозит меня, без малейших перегрузок. Мягкий толчок в спину, я делаю пару быстрых шагов, освобождая створ лифта для следующих пассажиров. Оглядываюсь.

Ага, вся Ирочкина родня уже тут. И прабабушка с прадедушкой тоже. Здравствуйте все!

Они отвечают мне мысленно, причём хором, отчего в голове у меня возникает странное ощущение, но смысл приветствия я уловил: "И тебе здоровья"

— Что же ты, Ди, не прилетаешь? — это прабабушка — Хотел поучиться...

— Да всё некогда — я смущён — И неудобно как-то без жены.

— Неудобно летать в балахоне. А в гости к родне всегда удобно. Странный ты.

— Я исправлюсь. Дайте срок.

А вот и братец Федя с супругой. Лоа мягко улыбается мне, я улыбаюсь в ответ. На руках у неё маленький Уэф, и я улавливаю: его специально принесли, чтобы порадовать деда Уэфа и бабу Мауну прямо у трапа, так сказать. Федя-Фью тоже широко улыбается, хлопает меня по спине рукой. Он бы и крылом мне засветил, да в толпе не развернуться.

А это уже Иуна, с молодым ангелом. Ничего, смотрится малый. Гляди-ка, и глаза, как у меня — тёмно-фиолетовые. Ирочка уже рядом.

— Вот это и есть мой Кеа, познакомьтесь — она смеётся — Если бы не он, вам бы вместе вовек не собраться. А так на свадьбу как не прийти?

Оператор телепорта вовсю колдует над висящим в воздухе изображением. Крышка гигантского ореха всплывает вверх, и бело-радужный комок — ядро ореха — распадается на две знакомые фигурки. Мама Маша и папа Уэф выходят из телепорта.

— Здравствуйте все!

На этот раз никто из встречающих не становится на одно колено — понятно, это же не живые легенды... Мне вдруг становится обидно. Ну скажите, разве можно сравнивать меня, к примеру, и маму Машу? Да мне за ней авоськи с фруктами таскать — и то недостоин...

"Нет правды на Земле — но нет её и выше" — глаза Ирочки смеются.

"Именно так. Если бы не твоя мама... Что я совершил? Залез в ванну витализатора — вот и весь мой подвиг. Сравнивать меня с ней — всё равно что собаку Лайку с академиком Королёвым"

— Ты серьёзно? — мама Маша как-то незаметно оказалась рядом. Мудрые глаза смотрят в упор — А я вот считаю наоборот. Пройдут века, и никого из ныне живущих не останется. Но вас будут помнить. Вот тебя и мою дочь запомнят, про вас будут знать даже школьники. А про нас с Уэфом — только специалисты по иноцивилизациям. Ну здравствуй, Рома.

Её глаза занимают всё моё поле зрения, и я ощущаю на губах щекочущий поцелуй — будто пёрышком... И тут ни с того ни с сего меня разбирает идиотский смех. Вспомнился тот самый психологический эксперимент. Как там — педофилия? Нет, гемофилия...

— Ну и балбес ты, зятёк — она смеётся — ох и балбес!

...

— Нет, это немыслимо. Ты до сих пор не умеешь танцевать? Совсем не умеешь? Иолла, я не ожидала от тебя.

— Но мама!..

— Глупости. Два дня вам на обучение. Ты собираешься участвовать в свадебном хороводе одна? Или ты хочешь, чтобы он переломал себе и окружающим крылья?

Мы сидим в нашей квартире, которую ангелы именуют просто жилищем, иногда ячейкой. И которая вообще-то является личной собственностью мамы Маши. Да, сегодня родители Ирочки ночуют у нас. А завтра уже у братца Феди, чтобы насладиться общением с внуком.

Низенький столик расставлен, круглый прозрачный чайник-термос исходит мелкими пузырьками. На столе горой навалены фрукты, орехи и прочие дары леса. Возможно, я перестарался, ну и ладно — гулять так гулять! Очень уж хотелось доставить удовольствие тёще и тестю. Я уже здорово наловчился тут отыскивать разные вкусности. Даже десяток розовых грибов, с виду похожих на молодые земные трутовики, лежат на блюде.

— Я одна не смогу. Для хоровода надо хотя бы шесть-семь участников, ты же знаешь. А на курсы записывают заранее.

— Это не проблема — вдруг встревает папа Уэф, сидящий как раз напротив меня — Наши ветераны, Ночная тайна и Летящий поперёк сейчас временно не у дел, и буквально изнывают от скуки. А танцуют они здорово, я ещё с детства помню. Мауна, ты попросишь, или это лучше сделать Иолле?

— Лучше мне. А ещё?

В фиолетовых глазах Уэфа зажглись знакомые огоньки.

— Слушай, мать, ну а мы с тобой? Ты же такая была... А я все эти годы только и делал, что думал, думал, думал... Я в отпуске, вот что. Свадьба через три дня, время есть. Тебе когда на службу, Рома?

— Послезавтра. Как раз со службы на свадьбу попаду.

— Ясно. Как там у людей — "с корабля на бал?" Тогда завтрашний день посвятим твоему обучению.

Я в недоумении. Что можно выучить за пару-тройку часов? На Земле в балетные школы записывают чуть не в роддоме...

Он смеётся своим серебряным смехом.

— Великого танцора из тебя так сразу не выйдет, но по крайней мере ты не будешь представлять опасности для окружающих.

— Всё равно... Повторенье — мать ученья...

— Никаких "всё равно" — Уэф перестаёт улыбаться — И никаких "повторенье — мать ученья". Увидел — повторил. Понял — сделал. Всё с первого раза.

Он смотрит мне в глаза пронзительно, переходит на мысль.

"Хватит придуриваться, зятёк, это начинает надоедать. Ты ведёшь себя, как обычный земной человек, с окостеневшими от хронического безделья и неуменья мозгами. А ты давно уже не обычный человек, ты биоморф, ты ангел, ты муж моей дочери, наконец. Ты вполне способен усваивать всё с первого раза, и ты будешь усваивать всё с первого раза. Ещё вопросы?"

— У меня ещё уроки... — вяло сопротивляюсь я, уже сдаваясь.

— Сегодня ночью сделаешь.

Я вздыхаю и покоряюсь неизбежному. Указания контролёра ситуации следует исполнять в точности, особенно если папа Уэф берёт быка за рога. А буду упираться — получу меж рогов, и всё равно сделаю то, что надо. Не слезут.

Все смеются.

— Ого, солнце садится! Мауна, ты соскучилась по закату, пойдём смотреть. Рома, Иолла, идёмте!..

...

Солнце уже село, но Великая звезда не торопится всходить, и над головой раскинулось бескрайнее звёздное небо во всём его великолепии. Лето кончается. Первое моё лето в Раю.

Я наблюдаю, как ползёт по небу крохотная Ближняя луна. Две другие сейчас не видны. И рисунок созвездий тут совсем иной. Только Млечный Путь пересекает небо бледной полосой — плоскость нашей родной Галактики, соединённый свет миллиардов звёзд, среди которых и наше земное Солнце, Солнце людей. Я изо всех сил напрягаю зрение... Нет, бесполезно. С такого расстояния увидеть неяркую жёлтую звезду класса Солнца невозможно даже острым ангельским глазом.

Всё тихо в доме. Спит на своём любимом диване моя жена, умиротворённая, счастливая. Спят в соседней комнате её родители, прямо на полу, на пушистом ковре, как и принято это у ангелов. Спят соседи... А если и не спят, то их не слышно — противошумная защита работает безупречно.

Я вздыхаю. И мне бы спать, да нельзя. Надо заниматься, однако. Завтра день, похоже, будет загружен под завязку.

Вспыхивает виртуальный экран...

...

Нос "Сан-Габриэля" с шумом рассекал воду, и солёные брызги долетали до палубы, то и дело попадая на лицо, но Васко да Гама не стирал их — привык. Он пристально всматривался в морскую гладь, ожидая, когда же наконец появится на горизонте тёмная полоска берега, и марсовый на мачте радостно завопит: "Земля!"

Индия. Она являлась ему в мечтах, волшебная, сказочная страна, битком набитая пряностями и золотом, несметными сокровищами. Как долго он грезил о ней! С тех пор, как Бартоломео Диаш вернулся в Лисбоа с вестью о том, что Африка не тянется на юг бесконечно, что за мысом Доброй Надежды море открыто до самой Индии, грёзы о сказочных восточных сокровищах не оставляли его. Золото и пряности, шелка и благовония, драгоценные камни и снова золото, золото, золото... Боже, кто бы знал, как ему нужно золото! Впрочем, есть ли на свете хоть один человек, равнодушный к его маслянистому блеску? Нет таких, разве только святые или законченные идиоты.

Васко усмехнулся. Бартоломео Диаш — трус. Нет, он опытный моряк, но он трус. Дойти до бухты Алгоа, до самых ворот в Индию и повернуть назад! Команда, видите ли, взбунтовалась и не пожелала плыть дальше. На месте Диаша Васко встал бы над люком порохового погреба с горящим факелом, и посмотрел, как они посмеют ослушаться приказа! Нет, его никто не собьёт с дороги, ни Бог, ни дьявол, ни тем более матросский бунт. Золото!

Васко отвернулся от бушприта, начал шагами мерять палубу. Дойдя до кормы, он подошёл к пожилому арабу, стоявшему на руле. Да, сегодня знаменитый арабский кормчий Махмуд ибн Маджид лично правил "Сан-Габриэлем". Долгий путь маленькой эскадры подходил к концу.

— У тебя хороший корабль, почтенный Да Гам. Мы могли бы ещё прибавить парусов.

— Не стоит, почтенный Махмуд ибн Маджид. "Сан-Рафаэль" и "Берриу" не смогут держать такой ход.

— Скажи, у вашего короля много таких кораблей?

Да Гама улыбнулся.

— Найдутся.

— И всё же я не могу представить, какие такие товары вы собираетесь возить из своей страны на краю земли. Никакой груз не окупит дорогу через два океана! Ну разве что чистое золото.

Васко улыбнулся арабу ещё шире.

— Пусть об этом болит голова у короля, почтенный.

Он снова принялся мерять шагами палубу. Семь... восемь... девять... десять. Да, вполне можно поставить по десять орудий на каждый борт. И ещё по одному на носу и корме. Или по два?

Васко опять усмехнулся. Бедный, глупый араб. "Золото..." Неужели он думает, что они собираются возить из Португалии золото, чтобы закупать здесь восточные пряности? Ладно. Главное сейчас — разведать путь и вернуться.

Да Гама уже твёрдо знал, какой груз возьмут его каравеллы в следующий рейс.

Пушки.

...

Мелькают, сменяются кадры на объёмном экране. Да, вот так и на Земле началась Эпоха Немеряной Жадности. Только люди — не ангелы, и, как и положено потомкам хищных обезьян, они начали первоначальное накопление капитала с разбоя и убийств.

Плывут, плывут по морю каравеллы. Плывут на запад и на восток, в Вест-Индию, Ост-Индию и во все прочие Индии и не Индии. Плывут на запах золота.

И ничто не может остановить их. Вот капитан арабской фелюги посреди Индийского океана молится Аллаху, с ужасом наблюдая, как гяурский корабль с крестами на раздутых парусах приближается к его судну, и уже видны жерла пушек, заряженных картечью... Да разве Аллах в состоянии защитить от гяуров, почуявших золото?