К поручику долго не пускали, прямо заколдованный он какой то. Сначала сестричка сказала, что у него в палате обход, потом вдруг начались процедуры, а когда она заявила, что скоро обед и я опоздал с посещением больных, пришлось применить тактику запугивания.

— Дорогая девушка — сказал я ей, громким, командирским голосом. — Если вы меня сейчас не пропустите, то завтра к вам придут с проверкой из интендантского управления и ваш главный врач будет знать, по чьей милости это произошло.

Тут же нашлись белоснежный халат и сопровождающий, который довёл меня прямо до палаты Краснова. Попав в неё, я долго пытался сообразить, кто же, из пяти лежащих в ней людей, мой знакомый?

— Унтер офицер, вы к кому? — спросил один из больных, чья кровать располагалось ближе к входу.

— К поручику Краснову — ответил я, продолжая изучать пострадавших.

— Так вот же он, у окна лежит — сказал мужчина в черной пижаме, указав рукой на одного из пациентов.

Я посмотрел на худенького парня, взгляд которого скользнул по мне и снова не узнав его, спросил:

— Вы поручик Краснов?

— Да — ответил он и задал мне свой вопрос: — А вы кто?

— Младший унтер офицер Тихомиров. Максим — представился я, снимая головной убор.

— Максим! — приподнявшись на кровати, вскрикнул поручик. — Проходите! Господа, это тот самый человек, который меня из турецкого плена вытащил.

Долго говорить с Красновым, Сергеем Николаевичем, у меня не получилось, так как обед действительно скоро должен был начаться. Но поинтересоваться здоровьем, состоянием раненой ноги, из которой вражеский солдат всё же вынул пулю, я успел.

— Нормально всё. Доктор сказал, что я должен благодарить того человека, который достал эту пулю и прижёг рану. Не сделай вы тогда этого, ходить бы мне всю оставшуюся жизнь на костылях, а так самое худшее, что может быть, так это обычная трость, с которой по Невскому, почти каждый гуляет.

— Так вы стало быть тоже из Санкт Петербурга, если про Невский вспомнили? — спросил я поручика.

— Да, у нас имение в пригороде. А вы?

— Оттуда же, только бываю там наездами — не став скрывать места своего рождения, сказал я.

— Так это же просто здорово. Вам обязательно надо побывать у нас дома, в следующий же ваш приезд — обрадовался Краснов, такому обстоятельству.

— Когда он будет, следующий приезд? — со вздохом, спросил я.

— Скоро, не сомневайтесь. Я знаю, что говорю — понизив голос почти до шёпота, сказал поручик.

Поболтали с графом ещё о разной ерунде, касавшейся в основном города, откуда он родом, а минут через двадцать пришла медицинская сестра и попросила меня покинуть палату. У больных через десять минут начнётся обед и желательно чтобы во время приёма пищи, раненым никто не мешал. Обед дело святое, пожелав всем скорейшего выздоровления и оставив мешок с яблоками, вышел из госпиталя, проверив, перед уходом, не забыл ли положить в карман листок, с адресом семейства Красновых.

В Ростове пробыл ещё один день. Никуда не ходил, отсыпался в гостинице, не забывая при этом спускаться в местный ресторан. Можно было конечно ещё на денёк задержаться, но роскошная жизнь мне сейчас не по карману, зарплата унтера не позволяет, три раза на день питаться в таких заведениях, где меня обслуживали в последние четыре дня.

На фронте было без перемен, противники, изредка, постреливали друг в друга, иногда отправляли разведку в тылы, половину которой с той и другой стороны отлавливали и ждали, когда наступит Новый год. Это я так думаю, потому что чего ждут войска мне не понятно, давно можно было организовать мощный прорыв и продвинуться километров так на десять вперёд, хотя бы.

До расположения добрался поздно ночью, попутный транспорт высадил меня в трёх километрах от того места, где мы держим оборону, так что остаток пути пришлось месить грязь сапогами, постепенно превращая их в хлам.

Доложиться о прибытии соизволил только ближе к обеду, хотя можно было этого и не делать вовсе, ещё целые сутки я нахожусь в заслуженном отпуске. Но сослуживцы, так и не покидавшие землянку, оповестили, что мной уже интересовались из штаба и поэтому пришлось его посетить.

— Тихомиров? Прибыл уже? — не очень радостно, поприветствовал меня вопросами командир.

— Так точно, вчера ещё. А что, для нас работа имеется?

— Нет, пока всё тихо, а как там в Ростове? Не слышал ничего интересного?

— Не слышал. А от кого? Кто мне, чего расскажет?

— Ну да — согласился со мной капитан и взяв с самодельного стола бумажку, добавил: — Тут приказ на тебя пришёл, пока ты там отдыхал.

— Так быстро? Не ожидал. И чего, мне опять в Ростов ехать?

— Ехать никуда не надо. Ты почитай, чего тут написано, сначала, а потом вопросы задавай.

Я взял бумагу и быстро пробежал по ней глазами, потом ещё раз и ещё, пытаясь переварить увиденное.

— Да. Вот так, вот и помогай людям после этого — усмехнувшись, сказал я.

— При чём тут это?! В руках себя надо держать, когда со старшими по званию разговариваешь и всё хорошо будет. Ты чего думал, он простит тебе твою наглую выходку. Тоже моду взял, посылать представителя разведки армии.

— Я всё понял. Мне прямо сейчас за новой формой идти, на склад.

— Зачем? На сколько я знаю у тебя и старая не очень плохая, погоны с неё срежь, нашивки обратно приделай и ходи.

— Это значит мне вместо обещанного ордена? — спросил я капитана, перед самым выходом.

— А чего ты хотел? Опоздал, начальство послал. Чего заслужил то и дали — ответил он, правда отведя при этом глаза, куда то в сторону.

В приказе, с которым я только что ознакомился, говорилось о том, что младший унтер офицер Тихомиров, разжалован в капралы и очень подробно описывалось за что. Как на него реагировать я до сих пор не понимаю, но как то наверное надо.

Только зашёл в тёмную и вечно сырую землянку, как тут же посыпались вопросы.

— Зачем тебя из штаба искали? В разведку уходим? Приказ, готовиться к наступлению, пришёл? — спрашивали меня мужики, один за одним.

— Нет, никуда не уходим и наступать пока не собираемся. А искали меня для того, чтобы поздравить с новым званием — ответил я, снимая бушлат.

— Вот это новость! Значит не зря мы бутылку самогона приберегли? Что, сегодня отмечать будем? — спросили меня.

— А почему бы и нет, мы же пока в отпуске, так что нам тут, никто не указ — согласился я с тем, что напиться всё таки стоит.

Движение войск началось внезапно и по всей линии фронта, но мы к этому были уже готовы. Капитан вызвал меня накануне и предупредил, чтобы ни на что не отвлекались и находились в полной боевой готовности. Меня так и оставили командовать группой, возможно потому, что численность её за последнее время не изменилась.

Моё новое звание, сослуживцам, даже больше понравилось, чем старое, общаться проще, да и капрал быстрее выговоришь, чем младший унтер офицер.

Во время наступления нашу группу кидали то к одной сотне, то к другой. Получилось так, что за двенадцать дней наступления у нас не было ни дня отдыха, хотя сотни в которых мы воевали, как минимум сутки, за это время, смогли провести спокойно, закрепляясь на новых позициях. Продвижение вперёд шло не быстро, всё делалось основательно и по науке. Была и артиллерийская подготовка, и фланговый обхват, и окружение противника, в некоторых населённых пунктах. Мне казалось ещё немного, и мы дойдём до крепости, в которой довелось брать языка. Но наступление, как внезапно началось, так внезапно и кончилось. Застал нас приказ, о переходе к обороне, в четвёртой сотне, вместе с которой мы заняли совсем крохотную деревушку и в которой пытаемся теперь устроиться на ночлег.

Ровно пять дней мы сидели вместе со всеми в обороне, так же, как и остальные ходили в караул, занимались хозяйственными делами. Один раз мне пришлось ездить в штаб с донесением. У меня даже создалось такое впечатление, что нашу группу на совсем отдали этому подразделению. Но вот наступил новый день, шестой по счёту, который всё расставил по своим местам.

Утро этого дня было ничем не лучше любого другого. Так же прозвучал подъём, в тоже самое время начался завтрак, после него мы, как уже не раз бывало, отправились в лес за дровами, прихватив с собой одного из местных жителей, с телегой. Там пилили и рубили ровно столько, сколько было нужно, чтобы не опоздать на обед. Когда транспорт загрузили и выехали в сторону населённого пункта, часы показывали без пятнадцати час, а где то минут через десять после того, как я на них взглянул, со стороны деревни послышались беспорядочные выстрелы. Такой переполох кого хочешь приведёт в состояние повышенной боевой готовности, а что говорить о нашей группе, которая постоянно в ней находится. Оставив телегу загорать на пригорке, сами бросились к деревушке, на ходу перестраиваясь в цепь, чтобы охватить большее пространство. Бежали быстро стараясь успеть вовремя прийти на помощь добровольцам, но каково же было наше удивление, когда мы увидели их, радостно стреляющими в воздух и обнимавшихся друг с другом. Не добежав метров двести до окраины остановились, стараясь отдышаться и понять, что же происходит.

— Чего это с ними? — спросил меня, один из моих спутников.

— А кто его знает, пойдём да спросим — ответил я ему.

Вот так для меня закончилась чужая война. Кого то её окончание застало на передовой, кого то в штабе или того хуже в госпитале, а меня, за заготовкой дров, вполне мирным занятием.

Радость людей, стрелявших в воздух, описать было невозможно, она очень быстро передалась и нам. В общем хоре, гулких выстрелов, тут же прозвучало ещё шесть, а потом ещё столько же. Веселье продолжалось до вечера, и никто из командиров даже не пытался его остановить, все же понимают, командирами им быть совсем немного осталось, завтра или в крайнем случае после завтра, добровольцы поедут домой и вновь станут обыкновенными людьми, которым надо будет ходить на работу, воспитывать детей и стараться жить ещё лучше, чем это было до этого страшного события.

Так я думал, попивая самогон, в тёплой компании боевых друзей и поглядывая на них со стороны. А уже утром выяснилось, что не всё так просто и не все так думают, как я.

— Слышь капрал, поговорить надо — растолкав меня задолго до подъёма, тихо сказал Седой.

Седой, это прозвище и фамилия одновременно, так все называли его, Седого Кирилла Матвеевича. Иногда конечно могли обратиться и по имени, Кирюха, но было это очень редко. Вот и я, еле проснувшись спросил его:

— Седой, чего пристал? Днём времени что ли не будет?

— Пошли говорю. Всё равно уже не уснёшь — настоял он на своём.

— Ну пошли, пошли. Не отстанешь же.

Вышли на воздух и сразу стало на много лучше, перебрал я вчера, этого сивушного пойла.

— Ну чего хотел? — спросил я парня, когда мы отошли от палатки, где кроме нас квартировало ещё человек двадцать.

— А чего до самого так и не дошло?

— Слышь ты, Спиноза хренов?! Говори давай, чего надо и пошли ещё поваляемся. Нечего тут мне загадки загадывать.

— Чё обзываешься? Я к нему с делом, а он — обиженно проговорил Кирюха.

— Ну говори уже — не выдержал я, не обратив внимание на тон приятеля.

— Ты чего так и не понял, что сейчас тут происходить будет? — спросил он меня.

— Почему же не понял? Давно понял, гуливанить мужики будут, пока домой не разъедутся.

— Ну это понятно, но я не про то. Хотя и про это тоже. Ты сам посуди, как нас всех сразу по домам разгонят, когда реки все встали. На санях? Так где же их взять столько. Пешком? Так дураков нет столько топать. Вот и получается, застрянем мы в этом Ростове на долго. А жить на что будем там? На то, что тебе здесь дадут, так на это в городе и неделю не проживёшь.

— Да ладно, неделю. Месяц спокойно. Я же был в Ростове, чего там и по чём знаю. Так что ты мне тут не заливай.

— Это когда народа там столько не было, как ожидается. А когда толпа голодных солдат привалит, всё в пять раз дороже будет. Вот помянешь мои слова, но поздно будет.

Я задумался. А ведь верно говорит парень. Быстрее у него мозги на новые рельсы передвинулись, а вот я чего то торможу.

— И чего предлагаешь? — спросил я Седого, уразумев наконец, к чему он клонит.

— Турок надо потрясти, пока они тоже по домам не разошлись. Ты думаешь они от нас пустыми уедут? А вот хрен вам. Это мы своих грабить не станем, а они их до нитки разденут.

А что, прав мой товарищ, эти разденут и не поморщатся. И никто их не остановит. Насколько я понял из приказа, который до нас вчера донесли, воюющие стороны договорились о том, что захватчик покинет нашу территорию в течении месяца. Так что времени для подготовки к отъезду, у турецких солдат, будет достаточно, да и сейчас они его, наверняка, не тратят зря.

Врага потрясти конечно не зазорно, но отбирать мы у него собираемся то, что он отобрал у наших людей.

— Да как то не очень хорошо это. Они же наших грабили, а мы получается имущество этих людей себе присваивать станем. Тех, кто от войны пострадал — засомневался я, в правильности предлагаемого дела.

— Не, ну ты Макс даёшь? Если бы я не знал, откуда ты сюда попал, то ещё ладно, а так. Вроде тебя по башке ничем таким, в последнее время, не стукало, с чего это ты так запел?

— Ничего я не запел. Просто насмотрелся, чего они с нашими людьми вытворяют, вот и обидно за них стало.

— Ну это понятно. Мне думаешь не обидно? Но всем же не вернёшь отобранное. Вон я после дела, всегда на паперть хожу, дашь кому нибудь милостыню и легче станет. И ты так сделай, приди потом в церковь и поделись, если так приспичило.

Снова прав мой, более опытный в таких делах, товарищ. Тем более лозунг, "Грабь награбленное" я уже, где то слышал и его, в своё время, считали очень даже справедливым.

— Конкретно говори, чего предлагаешь? — спросил я Кирилла.

На дело пошли сразу же после ужина. Командиру сотни сказал, что отправляюсь в штаб полка, до которого топать десять километров. Своим же бойцам, которых уважающий себя грабитель, отказался привлекать для работы, дали немного другое объяснение, но и их оно устроило. Таким образом, как минимум, сутки полностью в нашем распоряжении, а за это время мы вполне сможем добраться до близлежащего населённого пункта, пока ещё находящегося на территории занятой врагом. Что то искать прямо на передовой нет смысла, чего тут можно найти? Да и накостылять могут. А вот там, где какие нибудь интенданты располагаются, реально будет поживиться.

Ходить по тылам дело знакомое, поэтому линию, которая до сих пор называлась линией фронта, прошли уверенно, дальше тоже двигались быстро, несмотря на тёмное время суток. Маршрут разработали по карте, стараясь прокладывать его по дорогам, а чего сейчас то сильно прятаться, даже если поймают нас, то расстрелять не имеют права, война то фактически закончена. Это когда обратно пойдём будет сложнее и то, только в том случае, если чего нибудь прихватим с собой.

Карта, доставшаяся мне от предыдущего командира нашего странного подразделения, показала, что примерно в восьми километрах от нас находится довольно приличный городишко, районного масштаба. В его сторону мы и потопали, тыкаться по разным мелким хуторам и деревням не стали. Времени затратим не меньше, а результата может вообще никакого не быть. Мы же не дураки, понимаем, почистить вражеские тылы сможем самое большее раза два, не больше, хотя лично мне хотелось бы ограничиться одним. Нечего, по чём зря, судьбу испытывать.