Науфрагум: Под саваном Авроры - Том второй

Однако стоящая на кирпичах бочка, под которой жарко светились угли, выглядела очень и очень привлекательно. Вода в горячем виде, это же совершенно другое дело, верно? Грешно было не использовать, раз в одном месте так удачно оказалась подходящая емкость и топливо.

Поскребя подбородок, уже покрытый щетиной, я виновато вздохнул. Не стоило обижаться на Алиску. Для нее ехидство — обычное дело, и она же не знала, что я тут корячусь, потихоньку сооружая банно-прачечный сюрприз. Винить ее за пропавший эффект неожиданности нечестно. Уж скорее я сам выгляжу глупо — и не в первый раз — когда пытаюсь сделать ей приятность и жду благодарностей, изображая при этом скучающе-незаинтересованный вид. А когда рыжая начинает в ответ дразниться, раздражаюсь. В двенадцать лет это было нормально, но пора, наверное, и повзрослеть.

Вода в бочке согрелась. Поправив ведро, булькающее на втором костре рядом с бочкой и принеся пару ведер с холодной водой, я распахнул дверь в станционное здание.

— Ванна готова.

— Вот, что я говорила! — заметила Алиса, ничуть не удивленная сюрпризом.

Реакция остальных девушек оказалась более утешительной. Весна уронила очки, София ошеломленно раскрыла рот, и даже Брунгильда, которая сидела с винтовкой на коленях на подоконнике выходящего на пути окна, недоверчиво нахмурившись, выглянула в дверной проем, вслед за остальными девушками, высыпавшими под навес.

— Ванна?! О боже, Золтан, вы так... вы так добры! — проговорила Грегорика, удивленно распахнув глаза и приложив руку к щеке. Искреннее восхищение, сродни тому, что светится в детских глазах, когда из-под елки появляются рождественские подарки, заставило меня смутиться и мысленно выругать себя — этого-то уж я точно не заслужил. И кстати — 'Золтан'?.. С чего это принцесса взялась звать меня по имени? Неужели так растрогалась?.. Хотя подождите... сразу я не обратил внимания, но, кажется это уже не первый раз — впервые она так поступила еще во время схватки с панцирным клопом в тоннеле.

— Только не перехвалите его, ваше высочество, а то зазнается, — судя по реплике моей рыжей подруги, она-то прекрасно все понимала. — Хотя, надо признать, иногда даже этот балбес и пошляк ведет себя хорошо. Но недолго.

— Нет, Алиса, не говорите так... конечно, когда мы с Хильдой собирались в поход, я понимала, что нескоро в следующий увижу горячую ванну, и даже смирилась...

— Самая обыкновенная бочка... — завороженно пробормотала Весна, приблизившись и потрогав пальцем ржавый металл.

— Ты хоть помыл ее изнутри-то? — деловито поинтересовалась Алиса. — И вода чистая, надеюсь?

— Не переживай, помыл. Если и были лягушки, то уже сварились, — в тон ответил я. — Ладно, купайтесь. Дрова подкидывайте потихоньку. Холодная вода с лягушками в цистерне, мыло вот — хотя и хозяйственное.

— Оно же коричневое! И воняет! — скривила губы Алиса.

— Скажи спасибо, что хоть такое нашел в фургоне, иначе золой бы пришлось мыться. И вот еще, оттуда же, — я с гордостью выложил на скамейку бумажный пакет, в котором оказалась стопка казенных армейских простыней. — Благодарите запасливого каптенармуса. Ну, пожалуй, пойду, а то еще обвините во всех грехах.

— Постойте! — Грегорика порывисто схватила меня за руку и крепко пожала. — Даже не знаю, как мы сможем вас отблагодарить?

— Оставьте, ваше высочество, было бы за что.

— Но для меня выглядит, как настоящее чудо! И ведь вы не обязаны стараться ради нас.

— Ну, раз уж судьба нас свела, позаботиться друг о друге — вполне естественно.

— Наконец-то я это услышала от тебя, — хихикнула Алиса, довольно потирая руки. — Чудесно звучит. Боже мой, почти по-семейному!

— По... семейному... — машинально повторив эти слова, принцесса почему-то вздрогнула. Заметив, как омрачилось лицо хозяйки, Брунгильда негромко заметила из-за ее плеча:

— Это другое, госпожа.

— Д-да, действительно... — Грегорика вымученно улыбнулась.

Что бы это значило? Или дело в ее отношениях с братом? Если вспомнить их последний разговор, то для принцессы понятие 'семейности' действительно могло звучать не слишком приятно.

Алиса же, судя по всему, тоже заметив странное напряжение, продолжила преувеличенно бодрым тоном:

— Вот только бочка-то одна, а нас пятеро — не считая того, кто сейчас пообещает не подглядывать и плотно закроет за собой дверь. Кто первая? Нужно как-то определить, причем по справедливости, чтобы не было обид.

Принцесса серьезно задумалась и предложила:

— Может быть, по алфавиту? Самый простой способ. Тогда получается: вы, Алиса, за вами Брунгильда, потом... потом Весна...

— Почему? — удивилась отличница. — Мое имя начинается с одной из последних букв ѓ— V.

— Латинских букв. Но мы на земле Гардарики, поэтому логично использовать распространенный здесь кириллический алфавит. Ваше место — третье по праву. Потом я и София.

Покосившись на сдвинувшиеся брови Брунгильды, на лице которой явственно читалось несогласие с вопиющим нарушением субординации, Алиса недовольно хмыкнула:

— Чувствую, сейчас меня обвинят в нечестности за титульную букву А. Может быть, лучше в камень-ножницы-бумага? Или считалочкой?.. Да, а ты ступай, Золтик, ступай. Мы тут как-нибудь разберемся. И почему у тебя так глаза горят? Кстати, не забудь еще принести клятву: 'Торжественно обещаю ближайшие два часа даже и не подходить к этой двери'!

Стряхнув ошеломление, в которое меня повергло это зрелище — Еще бы, часто ли приходится наблюдать за процессом позитивной женской самоорганизации?! — я покладисто кивнул, пробормотал клятву и вернулся в станционное здание, плотно прикрыв створку.

'Хо-хо! Уж Алиса-то не должна быть столь наивной! Надо же — полагаться на словесные обязательства, — внезапно проснулся внутренний голос. — Подумаешь, дверь. Помимо двери есть окна и даже, не побоюсь этого слова — чердак!'

— Тебя только не хватало, — устало ответил я. — Лучше бы давал ценные советы, когда надо было уносить ноги от чудовищ и заниматься водными видами спорта.

'Извини, не моя специализация. Да ты и сам, кажется, справился... постой, ты же не хочешь сказать, что действительно не намерен усладить взор?..'

— Не намерен. Устал что-то за сегодня...

'О боги, как так можно?!'

— ...И не имею желания остаться без ушей. Ты обратил внимание, что Брунгильда прихватила винтовку? С такой дистанции запросто отстрелит правое или левое ухо, на выбор.

'Хм. С валькирии действительно станется устроить что-то негуманно-назидательное. Но все равно, никто, смеющий называть себя мужчиной, не имеет права манкировать...'

— Ты снова демонстрируешь поспешность мышления.

'Неужели? В чем же она заключается?'

— Элементарная логика подсказывает, что впятером они забраться в одну бочку не смогут, а сидеть вокруг нее холодно. В домике-то печка и лавочки...

'А! Сын мой, с тобой не все так плохо! Хочешь сказать, что заранее расставил ловушку? Чтобы не подглядывать сквозь мутное стекло, рискуя подставиться под пулю телохранительницы?..'

— Пусть мои резоны останутся за скобками.

— 'Хо-хо! А ведь и верно! Немного терпения, и наши красавицы одна за другой — чистенькие, распаренные, томные и умиротворенные душой и телом! — начнут возвращаться сюда... о, слышишь?!'

Действительно, снаружи донесся всплеск и радостные взвизги.

Подкинув дров и разомлев от благословенного тепла, я сидел перед печкой и, позевывая, сплетал втрое тонкую бечевку из найденного в той же кладовке моточка, когда позади скрипнула дверь, и по половицам прошлепали босые ножки.

— Зо-о-о-олтик!.. — счастливо простонала Алиса и плюхнулась на меня, повиснув на спине и обхватив руками за шею. — Лапочка, дай я тебя расцелую!..

Чмок-чмммок! В левом ухе слегка зазвенело — подруга детства и впрямь не на шутку растрогалась. Зажмурившись от удовольствия и мурлыча, Алиса потерлась о мою щетинистую щеку. Она была чистая, теплая и мягкая, и, кажется, даже крепкий запах старого хозяйственного мыла ни капли не портил ей настроения.

— Это же волшебство какое-то! Никогда бы не подумала, что обычная горячая ванна так... так... сейчас растекусь лужицей!..

— Слезай уже, не то задушишь, — пробормотал я и повел плечами, притворно хмурясь, — Лучше поставь-ка сюда ногу.

— Зачем? Неужели не помнишь мой размер? — тем не менее, она послушно уселась на скамейку, поставив босую ножку на расстеленный на полу лист толстой резины. — А что это?

— Электроизоляция. Монтажники на нее встают, чтобы не трахнуло током... да не дергайся, не отрежу! — прижав поплотнее к резине маленькую изящную ступню, я обвел контур лезвием перочинного ножа.

— Кто тебя знает! Все равно страшно, когда мужчина с ножом домогается, — притворно надув губки, она подобрала ногу под себя. — Ты и меня в монтажницы хочешь записать?

Алиса, конечно, постирала пропахшее костром платье и теперь осталась лишь в отмеченной чернильным штампом простыне, выгодно подчеркивающей стройную фигурку. Оценивающий взгляд заставил ее поплотнее завернуться и немножко покраснеть.

— Ч-чего?..

— Думаю сандалии вырезать — босиком-то далеко не уйдешь. А монтажница из тебя вряд ли получится, ручки же не любишь пачкать.

— Пфе! Ты бы видел, как я сейчас стирала — будто заправская прачка!

— Это здесь, где нет служанок. А вот вернешься домой, и снова на диванчик с дамским романом... — рассеянно ответил я, чертя острием по резине.

— Поскорей бы! — мечтательно закатила глаза Алиса. Потом подтянула коленки к подбородку и, шевеля пальцами босых ножек, добавила печально и просительно: — Мы же вернемся домой, правда?..

— Конечно. Кто предупрежден, тот вооружен. Теперь, с танком, нам никакие чудища не страшны, — успокоил ее я. — Задача чисто техническая.

— Хорошо, если так, — вздохнула она. — Только меня беспокоят наши воительницы. Надо же придумать, сигануть в эти дебри по собственной воле! Вот не было бы с ними тебя, остались бы одни рожки да ножки.

— Скажешь тоже. Брунгильда сама от кого хочешь одни рожки оставит.

— Хммм... — протянула Алиса. — А мне показалось, ты на одну только принцессу смотрел.

— Смотрел я на всех. Давай-ка еще разок, — приложив вырезанную резиновую подошву к миниатюрной гладкой ступне, я наклонил голову набок. — Кажется, годится. Ну-ка, раздвинь пошире... — пока я деловито отмечал место для передней дырки, Алиса пошевелила пальчиками, хихикнула и вдруг страстно застонала:

— Ах... ах... еще!.. Еще!.. Только не так грубо!..

— Чего?.. — подняв голову, я смерил озадаченным взглядом киснущую от смеха подругу, и в этот момент какой-то странный звук заставил меня оглянуться.

Прижавшись спиной к двери и испуганно зажав рот ладошкой, Весна смотрела на нас вытаращенными глазами. Никогда бы не подумал, что человеческое существо может покраснеть до такой степени и при этом не упасть в обморок от избыточного кровяного давления. Хм. Перегрелась?

— Госпожа Госпич, не слушайте хулиганку. Чтобы не простудиться, садитесь к печке, — продолжая кроить резину, предложил я. — И, наверное, давайте-ка тоже...

— Н-нет!.. — выпалила та, стиснув руками простыню на груди.

— Нет? Почему же?

Заикаясь, и, кажется, изо всех сил пытаясь открыть спиной дверь — открывающуюся вовнутрь — девушка выдавила:

— С-спасибо за п-предложение, г-господин Немирович, но я... я... еще н-не совсем г-готова...

— Да не стесняйтесь. Я же вас не съем, — я рассеянно успокоил ее, одновременно стараясь вспомнить, где именно у сандалий должны находиться отверстия для веревочек. Одно между пальцами впереди, два по бокам... и пара на пятке — кажется, так.

Весна восприняла мои слова немного странно. Кажется, она поперхнулась.

— С-съедите?!.. Н-но я... я... я...

Алиса стремительно спрыгнула со скамейки и, хищно шевеля пальцами, стала подкрадываться к бедняжке.

— Ничего-ничего, привыкнешь. Он, конечно, иногда может быть грубоват, но ведь парень, природу не обманешь!..

— Да ладно сочинять, когда это я был груб с девушками? — обиженно заметил я, подняв поближе к глазам будущую подошву сандалии. В вырывающемся из топки свете кровавым блеском вспыхнуло острое шило. Алиса же, набросившись на помертвевшую отличницу, принялась подталкивать ее к печке. Весна, в полном ужасе, слабо упиралась ногами и бормотала:

— А-а-а... это обязательно?..

— Конечно! — бодро заявила Алиса. — Рано или поздно это должно случиться!

— ...Д-должно? — голосок Весны был едва слышен. — Ну, если вы так говорите... х-хорошо... я... согласна.

— Согласна?.. — Алиса вдруг остановилась, как вкопанная. — Это как?

— Раз вы говорите.. выбора нет... и потом... — Весна стыдливо опустила глаза, — если это г-господин Н-немирович... я... не... не... против.

— Стоп-стоп-стоп!.. — испуганно закричала Алиса, — Я же пошу...

— Так, ну все, — перебил ее я, отложив две первые готовые подошвы. — Госпожа Госпич, прошу, ваша очередь.

— По-по-погоди... — теперь заикаться начала почему-то Алиса. Не слушая ее, я повернулся к отличнице и приглашающе расстелил коврик.

— Правую ножку сюда, пожалуйста.

Вернувшиеся минут черед двадцать принцесса и Брунгильда — они привели едва переставляющую ноги Софию — с удивлением покосились на мою покрасневшую щеку, надувшуюся Алису и забившуюся в самый дальний уголок все еще дрожащую от пережитого ужаса Весну. Брови телохранительницы угрожающе сдвинулись, и атмосфера стала напряженной. Как ни хотелось мне полюбоваться на высоких красавиц, носивших свои облачения с достоинством античных богинь, я счел за лучшее ретироваться.

Воды в бочке, конечно, уже не было, и угли под ее днищем погасли, но, как ни странно, на потрескивающем рядом костерке стояло полное ведро. Кто-то из девушек не поленился подкинуть дров и еще раз сходить за водой к цистерне.

Ммм. Может быть, принести еще? Оказаться в бочке, где совсем недавно нежились тела великолепных спутниц... видение длинноногой принцессы, грациозно соскальзывающей с края бочки в горячую воду, заставило инстинктивно сглотнуть.

Нет, так не пойдет. Глубоко вдохнув, я протяжно выдохнул, стараясь успокоиться. Пар завился в холодном ночном воздухе. Так, пожалуй, и этого маловато. Скинув одежду, я с разбегу прыгнул в цистерну. Вода плеснула через край, зажурчав по сточной трубе. Выплюнув лист кувшинки, я макнулся еще разок и заторопился к горячему ведерку.

Намылившись и сполоснувшись, я понюхал сорочку и кивнул. Не знаю, что там думают девушки, но две стирки за последние сутки, пусть и в открытых водоемах — более чем достаточно. Пропотеть, как следует, сорочка не успела, а запах костра мне лично привычен и близок — словно возвращение домой, в знакомый и незатейливый экспедиционный быт. Поэтому я просто посидел, греясь у гаснущего костерка и глядя на несущиеся по небу рваные облака. Луна мелькала сквозь туманные клубы, бросая тревожные отсветы на замшелую черепицу и играя в капельках ночной росы, усеявших окружающие бассейн заросли бузины.

Знать бы, поймали ли либерийские радиостанции торопливый SOS, отстуканный Брунгильдой? 'Олимпик' поддерживал постоянную радиосвязь на всем маршруте, принимая усиленные ретрансляторами телеграфные, телексные и телефаксные передачи, и ежеминутно выдавая квитанции-подтверждения. Внезапное молчание наверняка поставило на уши всех, кто слушает эфир на том конце. Это темное небо над моей головой, без сомнения, сейчас пронизывали отчаянные запросы: прыгающие тысячемильными скачками между тропосферой и землей радиоволны несли позывные 'Олимпика'. Безответно.