Я настороженно обернулась и увидела, что в прыжке от меня (хотя в этом теле он займет все десять) на широком листе лежит кроличья лапа. Возле нее застыли ДРУГИЕ, которые уже вобрали в себе ее прозрачного брата-близнеца и сейчас толи ожидали добавки, толи решали, что делать дальше, толи выражали почтении, как двуногие минутой молчания, а может еще что-то.
Икар в мощном прыжке запрыгнул на выступ, где мы ночевала, кинул взгляд на лапу и спросил:
— Ты еще не поела?
Меня затошнило, не только от запаха, но и от самой себя, потому что где-то внутри меня сидело что-то, которое требовало вгрызться в мясо зубами со всей силы и рвать его. Рвать, заполняя живот тем, кто совсем недавно смотрел на это небо большими глазами и даже не думал, что на рассвете его участь будет стать куском мяса, чтоб заполнить чей-то живот.
— Я не ем мясо, — сказала я и отвернулась.
— Странная ты какая-то.
С этой высоты лес смотрелся словно поле, по чьим колосьям неспешно мчался ветер, или бушующие моря, необычного зеленого цвета. Лес даже шумел похоже, словно взаправду считал себя морем, или безутешно пытался им стать.
Можно стать тем, кем ты не являешься? Да и являешься ли ты тем, за кого тебя считают другие? Откуда они знают, кто ты настоящий? Откуда они могут понять, что ты чувствуешь, чего желаешь, кем хочешь быть? Почему лесу нельзя быть морем, если с неба оно кажется именно им, а коту нельзя перестать есть мясо, только из-за того, что все остальные его едят?
Мягкие шаги за спиной отдалялись. А с ними и запах крови.
Ушел? Подумал, что я какой-то сумасшедший ирусан, раз не хочу съедать убитого кроля, чью лапу он даже заботливо положил на лист, чтоб не запачкалась? Хотя попробуй тут не сойти с ума, когда за тобой постоянно гоняются твари, вдобавок неизвестно, что стало с твоими двуногими, а ты еще ко всему размером с котенка!
Я подошла к краю и ошарашено уставилась вниз.
Высота была огромная и в этом теле ее никак не взять, в смысле с нее никак не спуститься. Разве только с разбегу и вниз в надежде, что одна жизнь где-то в запасе еще осталась.
Я проторчала у края около часа, так и не найдя в себе силы совершить свой первый добровольный прыжок. Раньше же то валькирии с утесов прыгать заставляли, то жрецы без спроса методы катапультирования сеновалов испытывали, а вот сама я подобную глупость никогда не дела. И, кажется, не сделаю, так как к горе плавными, размеренными прыжками приближался ирусан. Добравшись до нашего укрытия, он положил возле меня зеленый лист, в котором что-то было завернуто.
— Надеюсь, рыбу ты ешь? — со смешком поинтересовался дымчатый кот, чья шерсть в солнечных лучах отливала синевой, когтем подцепляя край листа, чтоб откинуть его и показать мне небольшого карася. — Извини, что так долго. Просто я никогда раньше ее не ловил, да и эту признаться не сам поймал, а медведя попросил. Повезло, что он на речки как раз рыбачил, а то ты, скорей всего, осталась бы голодной.
— Спасибо, — слегка опешивши, поблагодарила я.
Правда потом мне пришлось благодарить его еще раз, так как когти у меня были маленькие, и Икару пришлось мне помочь, разделав рыбу своими.
— Почему ты мясо не ешь? — спросил он, когда я принялась вылизываться, чтоб убрать запах рыбы с морды.
Я промолчала, но этот ирусан оказался из породы наглых и любопытных, потому что он заявил:
— Пока не расскажешь, не спущу.
В ответ я рассмеялась, а хвост весело замах, явно подражая хвосту Мелкой, или скорее Ворона. Икар с непониманием и явной настороженностью глядел на меня, поэтому я решила прояснить причину своего смеха:
— Я завтра стану уже нормального размера, так что шантажист из тебя хреновый.
— А хрен та тут причем? — Еще больше вытянулась морда у ирусана, от чего я упала на живот и захохотала пуще прежнего, а хвост бился по земле уже, скорей всего, подражая руке невидимого двуногого, который хохотал рядом.
На самом деле мне хотелось плакать, от своего бессилия, от этой ситуации, от этой жизни. Что-то плохие мысли меня сегодня одолевают, словно ОНИ сменили тактику и где-то затаились, насылая на меня эти страшные и не к чему хорошему не ведущие мысли. А может это уже сказывается усталость? Интересно его посещали те же мысли, когда он в тот раз решил сдаться? Не зря же его последний взгляд был наполнен тоской и мольбой. Просил прощение, но за что? За усталость? Глупо все это как-то. Глупо и печально до слез, но я смеюсь. Наверное, годы с Ивильмирой все-таки сказываются, не зря же я сейчас поступаю как она...
— За один день кто знает, что может случиться с твоей подругой, — разбил мои мысли насмешливый голос Икара, которому явно хотелось доказать, что в шантаже он толк все же имеет, и добавил с каким-то вызовом, что ли: — Эль.
Его вызов был понятен. Я свое очередное имя не называла, да и подруга в таверне, кажется, тоже. Вот только к чему этот фарс? Мы же все же не двуногие, чтоб подобную игру затевать. Хотя она и довольно интересна.
— Да что ты о нас знаешь? — усмехнулась я, вот только кончик хвоста предательски дернулся, выдав мое раздражение. — Икар, — добавила я с не меньшим вызовом, от чего захихикал уже кот.
Ну, да. Кидать ответный вызов в таком виде глупо, не спорю. Он хвостом посильнее махнет и меня запросто порыв ветра вниз столкнет и будет в моей жизни третий и, скорей всего, последний полет.
— Я много знаю о тебе и твоей подруги, — ответил Икар и со вздохом добавил: — Веста мне про вас все уши прожужжала.
Я на него недоверчиво покосилась, не веря, что та женщина, пахнущая горькими цветами, могла уподобиться до балаболки. Она мне всегда казалось серьезной и жестокой двуногой, не зря же у нее был такой необычный запах.
— Знаю-знаю, о чем ты подумала: "Как такая как она, могла кому-то упасть на уши?", — печально подтвердил мои мысли ирусан, использую фразу двуногих, которая всегда казалась мне смешной и глупой. — Но она на самом деле очень добрая и заботливая, просто ее должность капитана дневной стражи заставляет ее быть суровее, чем она есть. Хотя о чем я тебя рассказываю, ведь твоя подруга, наверное, тоже другая, чем о ней говорила Веста.
Балаболил этот ирусан похуже двуногих. Видно жизнь с Гертанской на него тоже сказалась.
— Двуногие, — заключила я, подражая манере Фарга. — Но зачем ты мне это все говоришь?
Икар видно растерялся от этого вопроса, потому что стал балаболить еще больше:
— Я просто первые встречаю ирусана, который мясо не есть, а потом ты меня хреном почему-то обозвала и спросила, что я знаю...
— Довольно, — раздраженно остановила я эту лавину слов. — Я провалами памяти не страдаю, так что не надо мне пересказывать наш разговор.
— Хорошо, — с не меньшим раздражением ответил он, а потом прилег, удобно положил голову на скрещенные лапы и закрыл глаза. — Если тебе охота потерять тут целый день и ночь то, пожалуйста, — не унимался начинающий шантажист, а его кончик хвоста сердито дергался. — Надеюсь, твоя подруга тебя дождется.
Она та дождется, но при этом поставив свою жизнь на кон. Уж очень много двуногих преследуют ее в последнее время. В том, что подруга с родственничками убежала от Гертанской я не сомневалась, Ивильмира и не с таких передряг выбиралась. Так что терпеть целые сутки я тут не могла, особенно зная, что из-за меня мои двуногие могут вляпаться в очередную неприятность.
Я вздохнула, набираясь смелости, и на выдохи призналась:
— Моих детей съели у меня на глазах.
Икар тут же распахнул свои глаза и с ужасом на меня уставился, явно жалея, что родился таким наглым и любопытным.
— ОНИ? — спросил ирусан, кивнув на край, словно у подножья этой горы до сих пор торчали в ожидании твари.
— В мир несут опасность не только ОНИ, — с раздражением ответила я, а потом потребовала: — Я рассказала, так что давай уноси меня отсюда.
Но ирусан проигнорировал мои требования и задал другой вопрос:
— А где твой партнер?
Пришла моя очередь кивать в сторону края.
— А давно их не стало?
— Больше десяти лет назад, — со вздохом ответила я, поняв, что теперь от него не отделаешься.
Икар задал еще несколько вопросом о знакомстве с валькирией, от чего я не выдержала и воскликнула:
— Ты что ли досье решил на меня составить?
— Просто интересуюсь, — беззаботно заявил он. — И так как ты мне столько о себе рассказала, я в благодарность отнесу тебя прямо к подруге.
Я от подобной наглости просто оторопела. Он так уверенно говорил, словно не я была связана с Ивильмирой, а он!
— И каким это образом? — недоверчиво спросила я.
— У меня очень хороший нюх, ведь именно я нашел твою подругу, — похвастался Икар, а его морда, казалось, сейчас лопнет от гордости, даже жрец своей "зубочисткой" не так гордился. — Так что мне без проблем будет найти ее и сейчас.
Сказав это, ирусан поднялся на лапы, подошел ко мне, взял в пасть поперек туловища, как вчера, только намного аккуратнее, подошел к краю и прыгнул на нижний уступ, потом еще на один и еще, так что мы без проблем допрыгали до земли, а потом устремились в лес, в ту сторону, куда тянулась моя с подругой связь.
* * *
Казалось, что Икар и вправду был связан кровью с моей подругой, потому что шел уверенно, ни разу не сбившись. Когда мы остановились возле мелкой речки передохнуть, я все же спросила об его удивительном нюхе. Оказалось, что он из специально выведенной породы ирусанов Священной земли, которым магически увеличили нюх, и они тем самым могут найти кого угодно, где угодно. Меня его ответ удивил и разозлил. Как вообще можно хвастаться тем, что люди над тобой провели эксперимент себе на удобство! К сожалению, спросить я не успела, так как меня вновь схватили в пасть и понесли.
Когда солнце в агонии решило спрятаться под землей, мы наконец-то добрались до моих двуногих. Остановившись недалеко от них, Икар опустил меня на зеленую траву и вдруг нагло заявил:
— Я запомнил твой запах, так что мы еще обязательно встретимся!
В другое время я бы ничего не ответила, но сейчас его наглость меня так поразила, что я не подумав, спросила:
— А как же твоя партнерша?
— Какая партнерша? — удивился ирусан так натурально, что я почему-то поверила и пояснила:
— При нашей первой встречи, на тебе был чужой запах.
— Ааа, — протянул он с явным облегчением, а потом хмуро объяснил: — Я маме постоянно говорю, чтоб она меня не вылизывала, потому что я уже взрослый, но она не слушает... — он печально замолчал, а я от удивления так и села на хвост.
— Это же сколько тебе лет?! — поражено спросила я.
— Три, — гордо ответил Икар.
Да уж, нечета моим семнадцати. Особенно с учетом того, что ирусаны дольше тридцати не живут.
Развернувшись, ирусан махнув на прощанье хвостом, и пообещал:
— Еще увидимся, Эль!
Или скорей предупредил?
Проводив его удаляющийся силуэт задумчивым взглядом, я неожиданно для себя прорычала:
— До встречи, Икар.
Он вдруг замер, обернулся, весело махнул хвостом и направился дальше.
* * *
Мои двуногие накинулись на меня похуже вчерашних тварей, стоило мне выйти к ним и поздороваться. Пришлось рассказать им все, что я знаю о НИХ, из-за чего подруга на меня обиделась, Лида утешительно гладила, а Дэрек заявил:
— Надеюсь, теперь список наших преследователей полный? — Он покосился на меня, и я в подтверждение кивнула головой. — Замечательно!
— А как вы сбежали от стражи? — спросила я у девушки.
— Нам Литто помог, — ответила монашка. — Хотя тот кот тоже очень помог. Он когда прыгнул на стол, схватил тебя и убежал, то все удивились, особенно та женщина. Стража отвлеклась, и Литто кинул в них бомбу, она взорвалась, и комнату заполнил дым. Но самое интересное было, когда следом последовал хохот. — Она сама хихикнула и кинула веселый взгляд на "супругов", которые почему-то притихли и старались смотреть куда угодно, лишь бы не на девушку. — Мне Литто нос платком закрыл, а вот они, — еще один веселый взгляд, — как и остальные люди, надышались тем дымом, который оказался не простым, а веселящим. Представляешь, как мы были ошарашены, когда дым рассеялся, и мы увидели хохочущего брата в обнимку с хохочущей Ивой и той женщиной! Мы их ели разняли, так как они этому очень противились и все продолжали хохотать. В общем, мы все-таки с огромным трудом смогли "супругов" погрузить в телегу и ехать. Когда они успокоились, то Литто забрал телегу и поехал в другую сторону, чтоб отвести след, а мы остановились тут дожидаться тебя. Вот так!
— Кстати, кто был тот ирусан? — спросила с лукавой улыбкой Ивильмира.
Видно в бою между обидой и любопытством, победило любопытств, чему я и не сомневалась. Подруга не умела долго обижаться особенно на меня, хотя чаще всего роль обиженной морды достается именно мне, потому что у валькирии просто дар какой-то вляпываться в проблемы, с энтузиазмом таща в них за собой не в чем неповинных ирусанов.
— Вы знакомы? — продолжала допытываться она. — Постойте-ка, — ее губу разлезлись в непозволительно довольную улыбку, — ты часом не от него блох подхватила?
В проницательности подруги можно было не сомневаться, так как у нее на такие вещи нюх получше будет, чем магически увеличенный у ирусанов Священной земли.
— Какие блохи? — с той же растерянность и непониманием спросила Лида, гладившая мою шерсть, а потом она вспыхнула, смущенно опустила взгляд и с легким смешком добавила: — Теперь я поняла, что за невидимые блохи.
Я с раздражение покосилась на нее, а потом с укором на широко улыбающуюся Ивильмиру.
Не прошло и месяца, как мы вместе путешествуем, а монашка уже набралась того, что явно не нужно знать монашкам! Чувствую, стоит им еще немного попутешествовать вместе, и Лида вовсе решит покинуть общину и уподобиться до свободной жизни валькирии. Уж больно нравиться ей она. Эх, Дэрек ты б лучше смотрел за сестрой, хотя если девушка будет довольно своей жизнь, то к чему вмешиваться? Лучше свою жизнь довольной сделать, чем стараться подогнать чужую под свои стандарты.
— Какие невидимые блохи? — с недоумением спросил жрец, нахмурившись. — Таких ведь не бывает.
Женщина, чей путь прошел через много горя, боли и слез, но в тоже время счастья, радости и улыбок, и девушка, которой только предстоит пройти этот путь, весело переглянулись и засмеяли, выводя в еще большее недоумение мужчину.
Все-таки жизнь не может состоять только из горя или только из счастья. Поэтому она является самой удивительно и прекрасной вещью в мире. Не правда ли?
* * *
До Венеции — столице Темного Рая — мы добрались, как и говорила Ивильмира, за пять дней. На границе двуногие купили еще одну телегу, поэтому легенда для путешествия у них была та же, с поправкой на старшую дочку Лиду.
Оказалось у общины староверов тайные дома есть во всех больших городах Северного континента. В один из них мы сейчас и направлялись.
Город орал, точнее это просто двуногие разговаривали друг с другом, но их было столько много и все они что-то говорили, от чего их голоса сливал в один. Поэтому казалось, что город — это большое животное, который любит орать и мыться, потому что Венеция был единственным посещаемым мной городом, где не воняло отходами, и можно было спокойно ходить по улицам, не боясь, что тебе сверху на голову свалиться содержимое чьего-то ночного горшка. В плане чистоплотности двуногие вообще странные! Нет, чтоб закапывать, так они друг другу под ноги кидают, а на нас бывает так орут, словно убирать за собой плохо, а то, что под цветами, так и удобрение заодно. В общем, как говорит Ивильмира: светлый их только поймет!
