| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
За те несколько минут, пока я стоял и пытался разглядеть что-то внутри, жар не только не уменьшился, а, наоборот, стало совсем невыносимо стоять вблизи здания. Я, задом, стал отступать подальше и чуть не столкнулся с комвзвода-2 Климовым. Оказывается, он тоже подошёл и пытался разглядеть лица погибших красноармейцев. Меня он не окликнул раньше, думая, что я занят важными размышлениями о планах наших дальнейших действий. Поняв, что я освободился от своих размышлений, Климов, кивнув на тела погибших красноармейцев, каким-то потерянным голосом, произнёс:
— Это я виноват, что ребята здесь легли. Какого чёрта, я направил на это дело не самых опытных бойцов? Двое из этого отделения были совсем салаги, пришли с последним пополнением и, считай, в боях совсем не участвовали. Вот и растерялись, когда распахнули первую дверь и увидели стену, а вторая дверь была закрыта. В окна тоже не удалось забросить бутылки и гранаты, там, изнутри они были закрыты какими-то бумагами. Наверное, финны развесили там карты и схемы. Вот ребята и разбудили этих гадов. Чухонцы с верхних окон кинули несколько гранат и только потом открыли огонь. При этом убили ещё двоих моих бойцов и трёх ранили. Потом попытались скопом выскочить из обоих дверей одновременно, но тут хорошо сработали наши пулемётчики. Они, пулями, буквально загнали этих сволочей обратно в их конуру. Неплохо проявили себя и ребята Шапиро — они из "Бофорса" всадили в этот дверной проём целую снарядную очередь. Этим они полностью отбили у финнов всякое желание делать вылазки, правда, потом, сколько не стреляли, не могли попасть в оконные проёмы. Вот только в конце хорошо засадили по пулемётной точке. Эх, Юрка! Нужно было, всё-таки, мне в первой группе идти, думаю, я бы не растерялся и закинул в этот штаб несколько гранат.
Я положил свою руку на плечо комвзвода и ответил на его стенания:
— Серёг, хватит себя казнить! Это война, и здесь может произойти всё, что угодно. Могут и убить, знаешь, ни за хрен собачий. Финны ещё те, волчары, им палец в рот не клади, сразу откусят. Это ещё нам повезло, что они не могли вылезти из окон. Сам же знаешь, что их там было человек восемьдесят. Ты же слышал, как пленные егеря говорили, что в кирхе, кроме офицеров штаба, располагаются — два взвода, комендантский и связи. Поэтому, ты правильно сделал, что не полез к стенам, а организовал оборону по периметру этого здания. Если бы не конструкция этой кирхи, и финны вылезли наружу, то они шапками бы закидали твой взвод. А представь, если бы, не дай Бог, и с тобой что-нибудь случилось? Тогда, вообще — сливай воду. Взвод остался без командира, а со всех сторон лезут опытные вояки. Тогда бы уж точно, от взвода ничего не осталось, и вся наша операция пошла бы наперекосяк.
А оснований думать, что тебе удалось бы закинуть в окна гранаты, нет никаких. И неизвестно ещё, если бы даже и удалось всунуть несколько гранат внутрь, нанесли бы они такой ущерб, что финны не смогли бы обороняться и контратаковать. Если все входы в кирху были перекрыты, то вы, по любому бы, нашумели и разбудили чухонцев. И результат был бы такой же, только у этих стен лежали бы не салаги, а самые опытные бойцы взвода, во главе с тобой. Так, что как не жалко ребят, но это война, и здесь убивают. Твоё решение было абсолютно правильным, а за гибель красноармейцев мы хорошо отомстили. Считай, за каждого нашего парня мы взяли десять жизней финнов, и, заметь, это при наступательной операции, при штурме укреплённого здания. Молодец, товарищ Климов, если выживем, то я обязательно представлю тебя к награде, ну, и погибших, и особо отличившихся, естественно, тоже.
Дальше продолжать беседу нам уже не позволила обстановка. Вдруг резко возросла интенсивность перестрелки на южном конце деревни. Чаще стали стрелять и на западе, там, где располагались гаубичные батареи. Относительно тихо было только на восточной окраине. Именно с той стороны мы и вошли в деревню. Там же располагался и наш последний резерв — обозники и повара, под командованием старшины.
Усиление стрельбы подстегнуло весь мой мыслительный процесс. Выходов было два — или всё сворачивать и потихоньку, с боем отходить в сторону нашего опорного пункта, или же ввязаться в уличные бои с финскими егерями. Первый вариант, казалось бы, был более предпочтительным, но сообщить всем нашим группам об этом решении было невозможно. Получалось, что отойти к окопам к подготовленным огневым точкам смогут не все подразделения. Те, кто не успеет это сделать, останутся в деревне, на верную гибель. Этот вариант меня полностью не устраивал. В эскадроне в каждого из нас хорошо вдолбили простой принцип — сам погибай, но товарища выручай. К тому же, финские егеря не дали бы нам спокойно отступить. Нужно было бы кем-то пожертвовать, оставляя заслоны на их пути. Поэтому, данный вариант я долго не рассматривал, а практически сразу начал думать, как организовать сопротивление в самой деревне. Продержаться нужно было совсем немного. По моим прикидкам, часа через два должны были подойти другие роты нашего батальона, а потом, и основные силы полка.
Подумав пару минут, я начал отдавать распоряжения лейтенанту Климову:
— Значит так, Серёга, сейчас отправляешь раненых к старшине, а с остальными красноармейцами, с приданым тебе пулемётом и орудием, двигаешься на южную окраину деревни. Там, видать, егеря здорово прижали роту Сомова, нужно им помочь. Как дойдёшь до них, организуй в финских частных домах пару опорных пунктов. На вопли хозяев внимания не обращай, если будут очень сильно взбухать и мешать, расстреливай их на хрен, или запри в каком-нибудь подвале. Будь с местными настороже, а то они, запросто, могут стрелять нашим ребятам в спину. Боец, который на санитарных санях доставит раненых к старшине, пускай привезёт тебе как можно больше боеприпасов. В деревне нам придётся бодаться с финнами ещё часа два, пока не подойдут остальные части нашего батальона. Да, ещё, чуть не забыл, ты предупреди своих орлов, чтобы не вздумали стрелять по бронетранспортёру с финскими опознавательными знаками — это наш трофей, и в нем буду находиться я с ребятами. И Сомову скажи, чтобы он предупредил своих красноармейцев. Я на этом броневике могу неожиданно подскочить и ударить в тыл егерям. Поэтому, будьте настороже, когда я появлюсь на бронетранспортёре, нужно быть готовым к контратаке. Сигнал к её началу — красная ракета.
Ладно, Серёг — удачи тебе! Дай Бог, чтобы нам с тобой, после этого сумасшедшего дня встретится. Но, как говорится, осилит дорогу — идущий. Будем живы, парень!
Я крепко обнял Сергея, потом, уже ничего не говоря, повернулся, окрикнул Шерхана, и мы вместе с ним, быстрым шагом направились к нашей боевой колеснице, к нашему бронетранспортёру.
Глава 13
На улице стало уже совсем светло и ощущение, что мы находимся где-то в преддверии ада, прошло. А буквально недавно, меньше часа назад, когда мы на бронетранспортёре выехали из дымовой завесы, было полное ощущение, что именно так выглядит дорога в ад. При выезде из дымовой мглы, где о земном существовании напоминали только запах гари и звуки выстрелов, мы сразу же попали в освещённое красными отблесками пожаров место. Там, к звукам выстрелов и запаху гари, добавилась ещё и вонь от отбросов, из опрокинутых пулями, мусорных контейнеров. Раньше в эти помойные баки складывали отходы со всех торговых ларьков, стоящих на этой площади. А сейчас, наверное, финскими выстрелами они были повалены и раскатились — помои из них вывалились, повсюду распространяя свои миазмы .
До бронетранспортёра мы добрались минут за десять. Дым от горевших танков уже немного развеяло ветром. Поэтому, оставленных ожидать нас красноармейцев, я заметил метров за пятьдесят. Они стояли возле догорающего дома бывшей пивной, наверное, грелись. Температура, по моим личным ощущениям, была ниже минус десяти градусов. Но это было немного, за время этой воины температура опускалась и ниже -30 градусов. Вот тогда было действительно невесело находиться на улице больше десяти минут. Можно сказать, нам очень повезло, что весь этот рейд происходил при температуре, близкой к -10 градусам. Для этой зимней войны такие условия ведения боя можно было назвать даже идеальными и очень комфортными. Можно было быть хотя бы уверенным, что если ты и залёг под огнём противника, то в ближайшие двадцать минут у тебя не отмёрзнут руки, или ноги.
Подойдя поближе, я крикнул ребятам:
— Мужики! Заканчивайте там, топтаться у огня. Пора уже надрать чухонцам их буржуйские задницы. Обещаю, что скоро нам опять всем станет жарко.
Утробно расхохотавшись на мои слова, Шерхан, отсмеявшись, развил мои мысли на этот счёт:
— Мы этим гнидам уже устроили несколько пионерских костерков, а сейчас поедем, и вгоним их в могильный холод. А то, видишь ли, эти козлы привыкли к разным ваннам с лейками над головой. К тому же, говорят, что у них в мойках нет тазиков и ковшов. Представляете, у каждого буржуя имеется отдельная комната с ванной — туда проведены трубы с холодной и даже с горячей водой. Любят, суки, контраст — сначала льют горячую, а потом холодную воду. Наверное, вот после таких ванн и, затем, массажа голыми бабами, они садятся за стол и пожирают свои анчоусы, заедая их ананасами. У-у-у, сволочи! Порву, гадов, голыми руками! Они получат от нас то, что любят! В крематории уже пожарились, теперь пускай в могилах охлаждаются.
Возбудив в себе классовую ненависть, он этими словами передал часть своих чувств и другим ребятам. После этого, бойцы перегнав меня, бросились к бронетранспортёру. Когда я подошёл, все красноармейцы уже сидели в открытом сверху бронеотсеке. Петров и Пронин, как и было ранее обговорено, заняли место у пулемёта. Остальные разместились вдоль бортов у бойниц. Шерхан при этом придвинул к себе, уже вскрытый ящик с трофейными гранатами. Все были готовы к нашему безумному рейду. Инструктировать ещё раз бойцов не имело никакого смысла. Громко крикнув, чтобы было слышно ребятам в кузове:
— Вперёд, и с песней!
Я залез в кабину бронетранспортёра и завёл двигатель.
Пока мотор прогревался, окончательно решал, кому, в первую очередь, нужно оказывать помощь? На северную и южную окраины деревни я уже посылал дополнительные силы. Теперь оставалась западная окраина. В той стороне действовала боевая группа под командованием Курочкина. Ряба со своими бойцами должен был сжечь стоявшую на окраине школу. В ней располагался на ночь почти целый батальон финской армии. Неполный взвод Рябы, должен был уничтожить, по нашим подсчётам около семисот финнов. Задача, казалась бы, невозможная, но школа была полностью деревянная, и на группу Рябы было выделено почти столько же бутылок с зажигательной смесью, как и на нашу. А мы, всё-таки, подожгли девять стальных чудовищ, и даже ещё осталась одна бутылка с этой адской смесью. Если сказать прямо, за Рябу в этой операции я беспокоился меньше всего. Он был просто прирождённый боец и командир. Несмотря на его невысокое воинское звание, всего лишь старший сержант, только Курочкина я мог бы оставить командовать ротой вместо себя, да и всей этой операцией тоже. Остальные, даже средние командиры, включая моего друга, комроты-2 Валерку Сомова, по моемому мнению, не дотягивали, до уровня Рябы. А этот, простой мужик, безо всякого образования, имел громадный авторитет среди красноармейцев и кроме этого, обладал звериным чутьём, предчувствуя надвигающуюся опасность. Одним словом, он инстинктивно делал всегда то, что было нужно в данный момент для победы.
Но, кроме группы этого талантливого командира, который, несомненно, отобьётся от наступающих егерей, в том же секторе находились и артиллерийские батареи противника. Миномётный обстрел, которым мы периодически пощипывали их позиции, вряд ли повредит орудиям. Мины были небольшого калибра, и по этим большим площадям стреляло всего два наших ротных миномёта. Как только финны отгонят нас подальше, в дело могут вступить их пушки и тогда — горе нам и прибывающим на помощь нашим братьям из других частей нашего полка. Нужно было, пока у противника в рядах бардак и неразбериха, неожиданным ударом постараться повредить, как можно больше их орудий. Тем более, финны первоначально будут думать, что этот бронетранспортёр свой и подпустят нас к себе поближе.
Таким образом, нужно в первую очередь, двигаться в сторону западной окраины деревни. Этого настоятельно требовала сложившаяся обстановка. Оставалось только надеяться на то, что сработает звериная интуиция Рябы, и он догадается, что в бронетранспортёре свои и не даст команду бойцам, забросать нас гранатами. Ещё я надеялся, что сейчас, когда стало светло, наши красноармейцы смогут разглядеть в бронированном кузове знакомые лица. Поэтому, перед тем как отъехать, я вылез из кабины и объяснил бойцам, что придётся снять шапки и высунуть головы так, чтобы они возвышались над бронированным бортом. Финны по своему бронетранспортёру стрелять не будут, а наши должны разглядеть знакомые лица, особенно, физиономию Шерхана. Его лицо и шевелюру спутать с другими было невозможно. При первом же выстреле по бронетранспортеру, моя команда теряла силу. И тогда можно было прятаться за броню. После этих, последних распоряжений, я уселся в кабину. Ещё раз взглянул на нарисованные схемы расположения батарей и тронулся с места.
Чтобы хоть как-то обезопасить незакрытых бронёй ребят, я сразу же, резко нарастил скорость движения. Несколько минут такого темпа, и мы уже въезжали в расположение гаубичной батареи. Как я и надеялся, во время этого броска по нашему бронетранспортёру не было произведено ни одного выстрела. Хоть я и видел финских солдат, но они не стреляли. От двоих из них мы проехали совсем близко. Финны с удивлением проводили взглядом наш броневик, что-то их явно очень удивило. Но я с удовлетворением заметил, что руки их так и не потянулись к оружию. Когда мы миновали этих финских егерей, меня осенило, что же было не так у нас в кузове.
— Вот же, дурак, — подумал я про себя, — в бронеотсеке, среди европейских лиц, торчит азиатская физиономия Якута. Какого чёрта я не приказал ему спрятаться за броневым бортом?
Это была явная оплошность, которая могла стоить жизни моим подчинённым. Я, от досады на свою тупость, даже выругался матом. Но, как говорится, дуракам везёт, и мы, безо всяких эксцессов, благополучно миновали эту передовую финскую часть. Когда я отдавал распоряжение снять шапки, мне даже и в голову не пришло, что внешность некоторых моих красноармейцев серьёзно выдаёт их принадлежность к разным национальностям, что было совсем не обычным делом в рядах противника. Но мне они были все братья, и за жизнь каждого из них я нёс ответственность перед Богом. Потом я подумал, может быть и в Финляндии есть северные народы, и их тоже призывают в армию. Ведь не выстрелили же финны в нас, значит и у них в армии, пусть редко, но встречаются такие же лица. На этом я успокоился, тем более, что мы уже въезжали на территорию, где располагалась гаубичная 120 мм. батарея.
Финнов из разных щелей при нашем появлении выскочило довольно много. Наверное, думали, что прибыло начальство. Под это дело они даже пошли на риск попасть под осколки мины. Я насчитал на видимом пространстве четыре следа от взрывов наших мин. Даже не притормаживая, я проскочил метрах в четырёх от группы, встречающих наш бронетранспортёр, финских офицеров. Это было видно по знакам различия. Здесь все были одеты в обычную зимнюю форму. Не было ни одного человека в белом маскхалате. Спешил я к позициям двух, ранее замеченных мною зенитных пушек 'Бофорс'. Именно они могли представлять для нас самую большую опасность.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
