На руинах Эдема (полный файл)

— Знаешь, как в глазах, бывает, отражается то, что видит человек? В твоих тоже мелькали отражения... только это была не я, и не наша комната...

Что же такое увидела там Тома, я спрашивать не стала. Догадывалась... Если только то, что видела я — еще полбеды. Проблема в том, что я не знаю, какие чудовища могли выглядывать из моих зрачков, пока я находилась... А вот "где", это уже другой вопрос. И сомнений в том, что ответом на него будет "просто во сне" становилось все больше.

— Все хорошо, маленькая, все будет хорошо... — я так старалась убедить сестру, однако куда сложнее заставить поверить в эти простые слова себя саму.

— Да, да... — Тамара крепко вцепилась в мою ладонь, будто пытаясь удержать... или удержаться. Я еще крепче обняла ее, моля лишь об одном: чтобы меня не лишали хотя бы ее — последней части моей семьи...

Я знала, что просто этого не вынесу.

— — — — —

А жизнь все идет по прежнему распорядку. И от этого мне хочется кричать. Потому что внезапно приходит осознание: я никто в этом мире, и даже когда моя жизнь разваливается на куски, жизнь всех остальных будет продолжаться. Война, жертвы — но почему же именно я!? Хотелось, чтобы все стало как прежде — не идеально, но просто привычно и понятно — так, как было до появление англов. В то же время, если все, что так упорно твердят мне — правда... Какое право я имею что-то менять? И это жалкое человеческое счастье — счастье одного-единственного существа — оно ведь действительно ничто перед тем будущим, что, возможно, грядет. Кто я такая, чтобы отбирать у не родившихся еще детей крылья и жизни... Кто? Но я готова была отдать очень многое, чтобы выкинуть эти правильные мысли из своей головы и продолжить бороться. Не за кого-то. За себя.

Сегодня я решила не пытаться избегать общества. В конце концов, вечно отсиживаться в комнате или опиваться снотворным не получится. Но когда я зашла в комнату, служившую теперь столовой (старая оказалась в зоне разрушений), все разговоры моментально стихли, а на меня уставились несколько десятков пар глаз; в некоторых сквозило сочувствие, но по большей части в них не было ничего кроме откровенного любопытства. Я спокойно поприветствовала соседей, сделав вид, что совершенно не замечаю столь пристального внимания к собственной персоне. К счастью, мне приберегли местечко между Томой с одной стороны и двумя из ангелов — Сильвой и Гелием — с другой. Лоа и Кайл сидели от нас довольно далеко, и это было невероятно хорошо... так у меня будет меньше шансов что-нибудь вытворить.

— Как ты? — сочувственно шепнул Гелий, так, чтобы никто больше не слышал. С угрюмой миной я показала ему под столом большой палец. Мужчина усмехнулся и покачал головой — ясное дело, не поверил. Да и не слишком я старалась его обмануть.

Ела я, с каким-то ожесточением впиваясь зубами в пищу, кажется, некоторые даже стали на меня как-то странно посматривать — ну и пусть. Поймав себя на мысли, что совершенно не хочу есть — как не хочу вообще ничего, абсолютно! — я испугалась и буквально заставляла себя проглатывать завтрак. Остается лишь надеяться, что когда-нибудь у меня получится снова жить по-настоящему, желать жить, а не просто заставлять себя это делать. Назло непонятно кому заставлять...

Трапеза уже подходила к концу, а я радовалась, что, кажется, все прошло вполне спокойно. Но стоило мне (одной из первых) подняться и направиться к выходу, как за спиной послышались чьи-то торопливые шаги. И даже не оборачиваясь, я была практически на сто процентов уверена, кто же это...

Я схватилась за ручку двери и приготовилась, сцепив зубы, игнорировать прикосновение к своему плечу.

— Тереза, нам нужно поговорить! — прошипел Кайл. Он что, наивно полагает, будто говоря шепотом, не привлекает к нам внимания!? Да на нас все пялятся. Как же, такая мелодрама у них на глазах разыгрывается! Хотя, мне происходящее все больше напоминает театр абсурда...

Я всерьез задумалась, врезать ли своему бывшему еще раз или просто попытаться убежать, но тут рядом словно из под земли вырос Гелий.

— Отойди от нее, — негромко, но с нескрываемой угрозой произнес он.

Кайла я всегда считала человеком неконфликтным... и верным. Похоже, вывод напрашивается сам собой — в людях я ни черта не разбираюсь.

— А то что? — м-да, парень откровенно нарывается...

Гелий задумчиво опустил взгляд на свою ладонь, которую то сжимал в кулак, то разжимал, будто думая о том же, о чем и я минуту назад: заслуживает ли Кайл того, чтобы марать об него руки? Наверное, в другой ситуации мне это должно было польстить — двое парней чуть ли не подраться готовы из-за меня! Но эта мысль меня почему-то абсолютно не радовала.

К чести ангела, он все же не стал махать кулаками, а велел:

— Перестань мучить себя и других, ты выбор уже сделал, — а после этого взял меня, застывшую изваянием, за руку и буквально потащил прочь из столовой. Уж не знаю, как это выглядело со стороны и на какие мысли наводило, но мне вслед донеслась оскорбительная фраза Кайла:

— Быстро же ты утешилась, Тесс!

Его обвиняющий тон ударил меня, напомнив, что мнение "больнее не бывает" в большинстве случаев оказывается ошибочным. Можно было, конечно, проигнорировать идиотский выпад и просто уйти... не совсем гордо, как получится. Но это стало для меня последней каплей.

Я обернулась, не обращая внимания на попытки Гелия увести меня подальше отсюда, и посмотрела Кайлу в глаза, вкладывая в свой взгляд всю боль, отчаяние и... призрение. Кажется, теперь я действительно призирала человека, еще совсем недавно так любимого. Однако, мой бывший остался глух к немому укору и лишь вновь повторив свое обвинение:

— Быстро же ты утешилась.

— Ты тоже... — прошептала я, чувствуя, что вот-вот заплачу. И после сама уже ринулась прочь, все еще сжимая руку Гелия в своей. Только когда мы оказались достаточно далеко, чтобы точно не быть услышанными, и когда я убедилась, что никто за нами не следует, то позволила себе разреветься... Обещала же, что больше не буду этого делать! Видимо, есть вещи, которые сильнее меня...

Гелий прижал меня к себе, давая возможность выплакаться, уткнувшись ему в грудь.

— Спасибо тебе, — слезы уже закончились, но я не спешила вырываться из объятий.

— За что?

— Да за все, — я шмыгнула носом, — Знаешь, я ведь еще сегодня утром чуть ли не проклинала вас... за то, что упали с небес на землю, ворвались в мою жизнь и разрушили ее. Но сейчас...

— Я и сам порой ненавижу нас и то, что нам приходится делать, — перебил меня ангел. Я подняла голову и заглянула ему в лицо, пытаясь сообразить: серьезно он это или нет? В голубых глазах не было ни намека на улыбку.

— Расскажешь мне все о...вас

Он пожал плечами.

— Не вижу причин отказывать, — и почему-то добавил, — Теперь не вижу.

— — — — —

Кайл и Лоа ушли из столовой почти сразу, как это сделали Тесс и Гелий. Догнать не пытались... Лоа не хотела, а Кайл все же понимал: пока ангел рядом, поговорить с девушкой не выйдет. Да и, если начистоту: что он должен сказать? Что в один момент в его голове будто переключили какой-то рубильник, заставили его испытать невероятное влечение к странной и почти немой девушке? Эти мысли даже ему самому казались чересчур странными, а озвучивать их было попросту страшно. К тому же, Кайл не был до конца уверен в своей правоте... Может, странное неконтролируемое чувство и есть любовь? Но почему тогда он просто не может забыть Тесс? Можно любить двоих одновременно? Или одно из чувств все же не любовь, а что-то иное?.. Множество вопросов, ответов на которые нет.

Чувствовать себя последней сволочью, и вместо того, чтобы попытаться что-то исправить, делать все больше глупостей... Страшно испытывать ненависть к самому себе, чувствовать, как она разрушает, подтачивает тебя изнутри. Но есть кое-что пострашнее...

Чувствовать, что твоя жизнь больше тебе не принадлежит, что некто куда более могущественный по-новому распределил роли, переписал сценарий и сжег старые декорации... Вчитываться в строки на обгоревших странницах, что рассыпаются в прах между пальцами, и понимать, что потерял нечто важное.

Он целовал своего ангела в мягкие нежные губы, гладил ладонями волосы, напоминавшие рубиновое пламя. Прикасаясь к теплому телу, пытался забыть ту, что была с ним так давно... ту, которая была не только девушкой, но и другом. Тесс, простую и понятную, в которой не было ничего пугающего и необъяснимого. Кайл без труда сумел бы оправдать свои поступки, как это умеет делать чуть ли не каждый из нас. Однако грызущее чувство вины не удавалось вытравить до конца. Только рядом с Лоа, окунаясь в ее глубокие голубые глаза, он ненадолго забывал... Ну, и сон еще приносил избавление — хотя, и далеко не всегда.

Дождавшись, пока парень погрузится в дремоту, Лоа осторожно выбралась из его объятий. Наверное, когда-то давно ее бы ужаснуло то, как она поступила. А сейчас она просто с тоской думала о том, что окончательно запуталась и не знает, как быть дальше. В самом начале девушка еще наивно полагала, что когда-нибудь сможет примириться с этой болью — или, что та исчезнет окончательно. Но боль никуда не исчезла, а напротив, словно все глубже и глубже запускала свои корни. Теперь она не только колола спину там, где когда-то были крылья, она поселилась в сердце и вряд ли пожелает уходить из такого уютного местечка.

Чего Лоа хотела сейчас — так это, чтобы все скорее закончилось, и она вновь смогла... заснуть. "Это то, что люди называют раем... А на самом деле — просто красивый сон". Но в этот сон, где не помнишь о тоске и боли, где умеешь летать, ей страстно хотелось вернуться.

Вот только, отпустит ли Он так просто?.. Ведь действительно, его она — принадлежит с тех пор, как была спасена и... Девушка в отчаянье сжала кулачки, вновь ощущая такой знакомый зов. Он рискует, приходя в реальный мир, чтобы увидеться с ней? Или искорки безумия в темных глазах ей все же не причудились...

А ведь в их первую встречу — насколько иначе все было! И он казался совершенно иным, чем теперь. Галантный, таинственный... искуситель, обещающий свободу. И потом, когда с болью смотрел на нее — разбитую и измученную, отвыкшую и разучившуюся жить... Он протянул ладонь, на которой теплилась искра его силы — лишь крошечная доля от полного могущества, которой, однако, оказалось слишком много для нее... Что поделаешь, она слабее, чем считала сама, и чем рассчитывали другие. А Он чувствовал эту слабость, злился и становился настоящим Сатаной. Ее персональный Дьявол — Лоа слабо улыбнулась, но тут же побледнела и беззвучно вскрикнула. Похоже, ее темному возлюбленному не нравилось ждать. Девушке ничего не оставалось, как подняться и на нетвердых ногах отправиться к выходу. Хорошо, если никто не заметит... Но, наверняка, Он позаботился уже об этом. Как же ей не хотелось встречаться с ним! Опять пустые разговоры, упреки и обещания того, что скоро все кончится, и она станет — навеки! — принадлежать ему!?

Она уже находилась снаружи, вся дрожа, но не от ветра и холода — от осознания собственной беспомощности. Из голубых глаз струились слезы, и впервые Лоа задумалась о том, что если бы пришлось выбирать из двух "зол" — она бы выбрала жизнь здесь, наверное, с этим мальчишкой, что был, как и она сама, всего лишь жертвой обстоятельств... Однако забвение искусственного рая по-прежнему оставалось предпочтительней.

— Я скучал, как же я скучал, принцесса моя... ангел... — он уже здесь, прижимает к себе ее худенькое тело, а она и не может сопротивляться. Мужчина сделал попытку поцеловать, но Лоа отвернулась, отчего тот растеряно разжал объятия:

— Что случилось? — голос удивлен, полон непонимания... но в нем уже зарождаются нотки возможного гнева.

Она подняла на него глаза, полные муки и прошептала одно-единственное слово, мольбу:

— Отпусти...

И расплакалась, падая на землю, уже безмолвно упрашивая закончить все это прямо сейчас. Ну ведь справятся остальные ангелы и без нее, правда!? Зачем тогда пытать ее, ведь можно просто отпустить...

Он замер в растерянности, напуганный и беспомощный. Понимающий, что ничем не может сейчас помочь. Даже, если бы нашел в себе силы сделать то, о чем она так просит — отпустить, вновь обрекая себя на одиночество — то не смог исполнить это в одиночку.

Легко поцеловав девушку в холодный, как у мертвеца, лоб, уходит... исчезает, чтобы попытаться найти выход.

— — — — —

И совсем уже скоро двое друзей, по странному стечению обстоятельств имеющих власть над судьбой этой планеты, спорят, не в силах прийти к единому решению.

— Мы выводим ее из игры, — это не просьба, не компромисс — хотя, без согласия второго, у первого ничего не получится. — Все зашло слишком далеко! — в темных глазах клубами дыма вьется гнев... но в них есть что-то еще. Страх. Дикий, совершенно не свойственный такому могущественному существу.

— Ты в чем-то обвиняешь меня? — медленно, с ударением на последнее слово спросил второй. Глядя со стороны на них, поражаешься тому, насколько разные... и одновременно, как похожи. Может, бездну между богом и дьяволом выкопали сами люди? А на самом деле — кто же они в таком случае?.. Те, кому просто дано больше сил, чем людям, решившие поразвлечься, наблюдая за действиями смертных? Не боги, в любом случае. И даже не демоны. Ведь ни те, ни другие по-настоящему не вмешиваются в человеческое существование.

— Нет... — но судя по интонации, на удивление плохо скрываемой — обвиняет, еще как. И от второго это не укрылось.

— А ведь она всего лишь такая, какой ее сделал ты. Как видишь, с ангелами, с которыми работал только я — все в порядке.

— Ой ли? — жестко, одними губами, ухмыляется первый. — Убийца, мертвый, разочаровавшаяся и... почти разочаровавшийся — действительно, все отлично.

— И все же ни один из них не заперт в клетке искореженного разума. Ты ведь сам отлично знал, чем рискуешь, когда давал девочке часть своей силы. По крайней мере, должен был догадываться, что это может разрушить ее изнутри...

— А я вот надеялся, что она выдержит...

Второй покачал головой, не осуждающе, скорее, просто задумчиво.

— Допустим, ты прямо сейчас пойдешь и отберешь у нее свою силу. Допустим даже, что ей от этого станет легче — хотя я бы и не стал этого гарантировать. Но ты ведь должен понимать, что на нее — именно такую, какой мы ее сделали: слишком сильную, не различающую добра и зла, но могущую действовать — поставлено слишком много.

— Понимаю. И мне плевать, — равнодушно произнес темноглазый, — Пусть хоть весь мир будет уничтожен...

— А ведь когда-то ты так рьяно изображал из себя человеколюбца!.. — хмыкнул другой.

— Как бы ты ни ценил что-то, всегда может отыскаться то, что станет гораздо дороже...

— В таком случае, — голубоглазый махнул рукой, — Поступай, как посчитаешь нужным. Не забывай только о том, что место твоей девчонки должен будет занять кто-то другой... И, боюсь, что его выберем не мы.

— Почему? — нахмурился тот.

— Потому что слишком сложную партию затеяли. Теперь эта игра живет по своим законам, а нам остается лишь наблюдать — что из этого выйдет.