Мужчина был в кольце. Его били в спину, по ногам, в грудь, да и вообще по всему торсу. Не то, что он танцевал танец, как владельцы Бъякугана, способные видеть на 360 градусов, нет — он игнорировал удары. Удары дубинками, обрушиваясь ему на плечи приводили или к тому, что дубинка оказывалась у него в руке и разбивала голову бывшему владельцу, или же к тому, что она падала на землю щепками...
Пот катился градом, а мой организм пытался восполнить свои запасы каким-нибудь жиром, что еще был где-то в закромах или под кожей. Я едва протянул руку к карману, молясь, чтоб это были те штаны, куда я при побеге засунул таблетки, доставшиеся от Акимичи.
Чуда не произошло. Все, что я нащупал — флягу в сумке на боку. Пустую флягу...
У мужчины уже было несколько ножевых ран: в спине, совсем недалеко от позвоночника, в груди и в боку. Одежда его измазалась кровью, но он явно побеждал, просто потому что не боялся боли, не боялся подставляться под неопасные удары, уходя лишь от смертельных. Зато каждый удар открывает противника, чем он успешно пользовался. Никаких ударов ногами, ребрами ладоней, ничем... Его кулак каждым ударом забирал жизнь.
— Назад! — слышится голос Цу. — Дотон! Нами!
Тонкий шлейф вырывается из земли, ударяя мужчину, уже оставшегося на свободном пространстве. Он сбивает его локтем, но Цу продолжает технику дальше, что очень сложно, ведь Нами — это ранг B. Тупой конец ударяет мужчину в подмышку ближе к груди и опрокидывает на землю...
— Дотон. Штыри смерти.
И я вижу это — мужчина складывает печать змеи и до моих чувств долетает его чакра — терпкая как песок, который словно забил все мои тенкетсу. Штыри изрывают его одежду, но не цепляют тело... Я едва ли способен подняться и поэтому ползу вдаль, прижимая более поврежденную левую руку к груди. Быть может сейчас я похож на низкого, проигравшего, цепляющегося за жизнь подонка...
Но я такой и есть.
Секунду назад уверенный в победе Цу дрожит от страха, до сих пор зависнув с печатью земли, сложенной судорожно сжатыми пальцами. А мужчина поднимается с земли, одежда развевается на нем лохмотьями и его рука, стремительно меняющая цвет с черноватого на бежевый, срывает остатки рубахи с плеч. По всему его телу течет кровь.
— Кто ты? — кричит Цу, надеясь отстрочить битву. Давай, трудись, учитель, а я пока что свалю. Подальше.
— Кай, — голос чистый, но какой-то едва сжатый. Наверняка этот мужчина картавит.
Он называет себя "Удар", но я понимаю о чем он, в отличии от Цу.
— Это не ответ, это кличка, урод, — плюет Цу.
— Это ответ, маленький шиноби...
Он с хрустом выгибает пальцы и ударяет о землю кулаком. В результате этого его движения, он вырывается из земли позади Цу и охватывает его за шею.
— Дошусенко, малыш.
Я знал, что сейчас будет и мужчина не показал себя моралистом и идиотом — он устранил проблему, одним росчерком плеч перечеркнув жизнь моего учителя. Бывшего учителя. Все, что Цу мне оставил — две слабые техники и хруст своего позвоночника, который еще звенит в ушах...
Бандиты уже бежали и Кай не пошел за ними, даже не глянул в их сторону. Он почесал синяк от "Нами" на груди около ножевой раны там же и сложил несколько печатей, ударив ладонью о землю.
— Тэйбо, мне нужно быстро попасть на Цуцуми...
Огромный бобер, размером с человека отправил ему кивок. Кай поднял рюкзак, вложил в него выпавший и сверкнувший на луне... золотой самородок? Положил руку бобру на нос и исчез. Было бы круто заметить, что он взглянул на меня перед уходом, но нет — я не заинтересовал саннина...
*
Я шел по улице, хромая на правую ногу, что опухла. В пояснице стояло неприятное чувство, но это мало меня волновало — у меня не было сил. Я даже не шел, а плелся. И никто мне сейчас не поможет. А все по глупости...
Проверить кости чакрой было не сложно. Позвоночник был в порядке, мне лишь сдавило диски, но никаких грыж или трещин и за это слава богам. Но локти были в плачевном состоянии. Обе кости покрылись трещинами, да такими, что излишние движения кистями могло бы спровоцировать расщепление и перелом. Это значит, что я не могу наложить лубки, а так же, что мне нельзя двигать руками. Почти. То есть эту ночь я не буду спать. Хотя бы лис теперь на месте, так что завтра кости будут достаточно крепкими, чтоб выдержать такую процедуру как наложение шины.
Первым испытанием стала лестница. Без рук и с одной ногой ее преодоление было весьма захватывающей вещью и процесс подъема был достоин увековечивания в летописях, как и те слова, которые я говорил в тот момент. Остались бы силы, я бы пропрыгал весь пролет. А так я просто раз за разом приподнимал пятую точку одной ногой, а затем полз к двери, где, опираясь на стену спиной, я смог подняться, а затем повернуть ключ и ручку зубами.
Никому не желаю увидеть дальнейшее — поднимание крышки с кастрюль зубами и такой же ужин без тарелок, приборов и рук. Зато после риса и молока я смог добраться до кровати на одной ноге, пристроить по бокам от себя руки и даже вытереть губы о простынь.
Искушение заснуть было высоким, но сохранить во сне определенную позу в таком состоянии нереально. Я лишь закрыл глаза и направил мысли куда-то к вечному. Оно расслабляло, но не давало заснуть. Через раз я проваливался в полудрему, полную кошмаров и неустойчивых образов, но очень скоро пульсация в ноге будила, а образы кошмаров вызывали смех. Смех сумасшедшего раненного зверя.
И никакого лиса больше. Я был близок к смерти, как никогда близок. И я выжил. Сам. Не важно, кто умер на моих глазах — враг не добрался до меня. Теперь я стану сильнее. И не важно, что моя нога будет заживать около недели, в течение которой я буду возвращать ей гибкость. Важно, что в следующий раз они уже не повредятся так. Мое тело усилит себя, чтоб противостоять подобному в будущем.
Когда солнце показалось в окне, я уже был разбит. Силы оставались, но и те были лишь залогом того, что я съел перед "сном". Кряхтя поднявшись с постели, я аккуратно снял с себя одежду, стараясь не напрягать руки. После этого я пошел на кухню и поставил на плиту все, что оставалось в холодильнике. Там было и молоко и рис и рыба, но их количества сейчас вряд ли хватило бы, чтоб полностью утолить мой жуткий голод.
Пока все готовилось, я залез в ванную. Линзы легли куда то на полку, тональник ушел в раковину вместе с водой. После этого я почувствовал себя как-то более спокойно. Пропотевшая одежда ушла в стиралку, а грязь и нечистоты были удалены нехитрым душем.
Легкое кимоно еще больше подчеркнуло спокойствие, не говоря уж про горячий завтрак. После всего я решил пока не накладывать шины, а полежать и обдумать все, что произошло. Приятная боль в мышцах нисколько не отвлекала.
Итак, я встретил Кая. Именно того, кто меня так интересовал. Теперь я хотя бы знаю, что он существует. Из нового — он имеет невероятную физическую силу, выглядит лет на сорок, не особо примечателен... Но впечатать его образ в голову несложно — он сам будто туда просится.
На следующее время — найти всех из оставшихся в живых. Допросить. Узнать, что было известно банде о Кае и Акацки. Стоит проверить все дома, где проводились встречи, а потом я подумаю об остальном, если, конечно, ничего не найду.
*
Вставив в замок тонкую шпильку, я принялся ковыряться в нем. Никогда не умел вскрывать замки, но с таким как здесь эта штука вполне может пройти. Благо это был не малюсенький амбарный замок, а довольно большой квартирный. На руку играла чакра, которой я мог приблизительно оценить расположение элементов замка. Я уже почти отодвинул собачку в сторону, как она соскользнула, сгибая шпильку под таким углом, что ее уже было не вытащить.
— Твою мать, — тихо ругнулся я.
Порывшись в сумке в поисках того, что мне может помочь, я наткнулся на маленький острый ножик. Решение пришло мгновенно. Усилив удар чакрой, я вогнал нож почти на пол лезвия в дерево двери и привязав к нему проволоку, обвязал ее вокруг пояса, чтоб она провисала. Последующий удар ногой вынес дверь. Проволока мгновенно натянулась и я остановил ее, предупреждая удар двери о внутреннюю стену. Конечно, если в квартире еще кто-то остался, то он уже знает, что кто-то ворвался. Но главное, что грохота недостаточно, чтоб обратить внимание соседей. После такого броска вытащить нож было не сложно. Я запрятал вещи в сумку и вошел в квартиру, закрыв за собой дверь (хоть изувеченный замок ее и не сдержал бы).
Оказался я в узком коридоре, который сразу вывел меня в просторную гостиную. На каждом ответвлении от коридора я отправлял в один из них клона, а сам шел прямо. К гостиной чакры уже не осталось, но тут все и закончилось. Осталась дверь на балкон, на котором ничего не было и дверь в последнюю комнатку. Когда я открыл ее, до меня долетели обрывки информации от клонов с планом комнатки, кладовки, кухни и ванной. Нигде, включая все шкафы и кровати, никого не было.
Последняя комнатка оказалась небольшой. По левую руку от меня оказался письменный стол, прямо напротив, под окном, — кровать, а вдоль левой стены растянулся шкаф-купе. К нему-то я и подошел в первую очередь. Откинув дверцу одним мягким движением, я вытянул руку с кунаем, что сразу уперся в дрожащую шею.
— Кого я вижу, — хищно оскалился я. — Тот самый малыш...
— Чего тебе нужно? — прохрипел мужчина, пытаясь отдалиться от меня, вжимая себя в стену довольно просторного шкафа одной ногой. Только сейчас я заметил, что на второй неумелая шина, штанина пропитана кровью, а мужчина бледен и лихорадочно дрожит.
— Информация. Ты у нас близок Ято.
— Да пошел ты!
Стремительной пощечиной я заткнул его, а затем одним движением выбросил из шкафа на пол. Он вскрикнул и упал на лицо, едва успев притормозить руками.
— Оставь меня! — отползая, кричал он. — Катон! Огненный поток!
Стихийная техника ранга С выглядела жалко. Я обошел огонь со стороны и пнул мужчину ногой по лицу, а затем взял на шкирки, придавив коленом его руку к полу.
— Где находится квартира Ято?
Он плюнул мне в лицо, но после этого сразу получил удар по своему бедру. Даже настолько слабый удар по сломанной кости заставил его заорать.
— Ты вместе с ним, ублюдок! — прохрипел он сквозь крик.
— Верно, — не моргнув, соврал я. — Если я немедленно не получу информацию, то после меня, за тобой придет он.
— Сука! — изливался бандит. Безвыходность заставила его материться еще долго. Таких комбинаций слов я еще ни разу не слышал. Но еще одна пощечина надежно заткнула его.
— Не заставляй меня еще и нос тебе ломать, — со спокойным лицом сказал я. Кажется, его проняло.
— Ято жил на востоке. В общем, двухэтажном...
Я ударил его снова.
— За идиота держишь? Ты думаешь, он бы назначал встречу около своей квартиры?
Еще пара ударов, профилактический удар в бедро, на этот раз нарушивший положение кости. Как же было бы проще, умей я копаться в мыслях...
— Я знаю, что Ято должен принадлежать как минимум один дом, — прорычал я. — Меня не интересуют его квартирки.
— Он за деревней, на западе, — мужик уже почти плакал, держась свободной рукой за сломанное бедро, вместо того, чтоб атаковать ею.
— Молодец, — похлопал я его по плечу и поднялся.
Он пытался отползти, но моя нога надежно лишила его сознания.
Квартиру я обыскивал несколько часов. Пара сотен рю стала приятным сюрпризом, но ничего не меняла. Зато на кухне было много еды: риса, овощей, правда вместо рыбы у него были тушки птиц. Я без проблем все это приготовил, наполнил пару пластиковых лотков порцией дня на три.
Мужчина был близок к тому, чтоб очнуться, так что я просто перерезал ему шею. Осмотрев все вокруг, я понял, что следов, что могут вывести на меня не осталось, кроме шпильки в двери. Но это не имело значения — и так налицо все следы проникновения.
После всего я вернулся домой. Там я хорошо поел и завалился спать...
Ночью в Иве было весьма холодно, не смотря на то, что снега уже не было. Я натянул плащ и шапку, одел максимально облегченный рюкзак и выскользнул с балкона, двигаясь на запад деревни. Вскоре я поднялся на стену, где, на удивление, не было АНБУ вообще.
С высокой точки открылся вид на деревню. При чем довольно ярко выделялось место, где вчера была наша битва. На крыше горели факелы и я видел нескольких человек, похожих на АНБУ, жаль, на таком расстоянии не разобрать. Но методы мало похожи на АНБУ — те обыскивают в темноте. Возможно, конечно, место привлекло много внимания и пришлось его оцепить...
В любом случае — это не очень хорошо. Благо, сейчас стены пусты. Самое неприятное — АНБУ могут меня найти. Или же мою квартиру, а с ней и все, что у меня есть. Придется вернуться.
Как не уныло все это было, но я сошел со стены, и вернулся в квартиру назад.
Собирая побольше еды, и накидывая свиток за спину, я умудрился еще и надевать утяжелители, что вполне могли бы заменить лубки.
Закрыв дверь на ключ, я вышел из квартиры и уже думал, как обычно соскользнуть с балкона, но на лестнице появился человек без маски, но в форме АНБУ. Чего мне стоило, сохраняя невозмутимость, постепенно повернуться в сторону лестницы, не передать. Мы шли с ним навстречу друг другу. В какую-то секунду я забыл о том, как дышать и как ходить. И только мысли в голове сменялись с быстротой миллиарда в секунду. Лишь через секунды, когда между нами остался метр, мне хватило выдержки, чтоб повернуться боком и не зацепить его свитком. На удивление мы разминулись без всяких подозрительных взглядов и прочего. Я начал спуск по лестнице и чуть не упал, после чего взялся за поручень и начал спускаться как пьяница.
Адреналин отпустил только при выходе из дома и я сразу сорвался на бег. АНБУ был один, я спешил оставить его как можно дальше позади.
Через несколько минут я уже взбирался на стену. Она так и осталась без людей, так что я вскоре соскользнул с другой стороны и скрылся в лесу.
*
На рассвете я заметил слежку. Качающиеся в штиль деревья не могли не привлечь внимание, да и интуиция вопила о неприятностях.
Спрятать свиток не представлялось возможным, так что я как мог поудобнее пристроил его, обмотав ремешками как только мог, прикрепил к рюкзаку, придумал способ быстро отцеплять эту конструкцию и с чистой совестью отправился далее.
На особняк Ято я наткнулся довольно скоро — уже часов в шесть утра. Оставив позади ограду, я оказался в классическом саду. Здесь я быстро преодолел расстояние до бумажных внешних стен и задвинув за собой дверь, осмотрелся.
Дом выглядел довольно светлым и приятным. Сейчас, когда за мной гналась куча АНБУ, подобная атмосфера нисколько не подходила, так что какое-то время я ошарашено стоял, не в силах избавиться от чувства несоответствия.
Только стряхнув с себя оцепенение, я скрылся за следующей дверью, что уже была вделана в твердую, деревянную стену. Только тут я понял, что вести сюда АНБУ было глупо, ведь они легко могут меня вытеснить отсюда раньше, чем я что-то найду. Я прошвырнулся по комнате, выдвигая ящики, смотря в шкафах, но ничего не нашел. Чувства уловили системы чакры, пересекающие мой пятидесятиметровый радиус чувствительности. Я мгновенно подавил чакру внутри, хотя, наверняка, уже было поздно, и упал под окно, прижавшись спиной к стене.
