Ночное небо

Вампир сжал мои пальцы.

— Вея, пообещай больше так не делать. Иначе в следующий раз я пойду с тобой. Не отделаешься своими "я — твой мастер!", "не перечь!", "я старше!".

В словах Яруна присутствовала тревога, но звеняла и сталь. Кажется, тот вестник, что встретил меня в Гуаре тридцать лет назад, возвращался. Только он мог, глядя в глаза старому вампиру, требовать и угрожать.

— Пойдем. Проводишь меня вниз, — я отпустила пальцы Яруна, зашагала к лестнице в подвал. Птенец тихо ступал позади.

Мельком я подумала, что надо бы научить Яруна передвигаться бесшумно. Простой человек вряд ли услышит, а вот вампир точно обратит внимание.

Я постучала в закрытую дверь. Потом сказала:

— Кемена, это я. Разговор есть.

Не прошло и трех секунд, а передо мной стояла рыжая вампирша с уважением глядя на меня. Не думала она, что я вернусь так быстро.

— Ты говорила с Лледосом? — спросила я, проходя мимо нее в комнату. Яруну я сделала знак уйти. Птенец нахмурился, но перечить не стал.

— Нет, госпожа. — Взгляд вампирши изменился. Теперь она смотрела на меня не с уважением, а с удивлением. Ах, ну да! Видок у меня тот еще. Местами порванная и прожженная одежда, оторванный рукав, перемазанное лицо и всклоченные волосы.. Это не говоря о жуткого вида почерневшей руке. Хорошо хоть внутренности кампы от меня отмыл эльф. Вряд ли зелено-желтая гадость на руках смотрелась бы эстетично.

— Насыщенная ночь, — ответила я на невысказанный вопрос. — Собственно... — Кемена по-прежнему рассматривала меня, готовая выполнить любую мою просьбу, — ты мне не поможешь?

Я развела здоровой рукой, всем видом показывая секундную беспомощность.

— Мне бы не помешала горячая ванна и чистая одежда. Эту — я картинно подергала себя за испачканную рубашку, — мне самой не снять.

Вампиры — те же люди, только с остановившимся сердцем. Расположи их к себе, убеди в их неоценимости, и можешь хвастаться новым другом. Кто-то скажет, лицемерие. Да я и не отрицаю. Хотя, Кемена мне нравилась. Толковый птенец.

Спустя несколько часов, проведенных за душевной беседой, я была уверена, что Кемена не выдаст Ноану раньше времени мои дела. Я беспокоилась в первую очередь о сунжэ. Жадана не хотелось отдавать даже брату. Не только потому, что мальчишка "слышащий кровь". Скорее, я привыкла к нему. Также я не хотела, чтобы Ноан был в курсе моей сделки с эльфом. Брату я доверяла, но кто знал, какие тени блуждали в его голове.

Переодевшись в чистую одежду с помощью Кемены, я почувствовала себя гораздо лучше. Левую руку пришлось снова зафиксировать повязкой. Но в остальном все было прекрасно. А вымытые расчесанные золотистые локоны на собственной груди поднимали настроение даже больше, чем плотный ужин.

Раздобыв у Яруна бумагу, чернила и кисть, я написала письмо брату. Мне хотелось, чтобы Ноан сегодня же получил его. Поэтому Кемену стоило отправить в дорогу как можно скорее.

В письме я рассказала о кампе, об особняке, о ходах. Подумав, согласилась с идеей Ноана продемонстрировать эликсир, отобранный у Независимых, Кезо. Быть может, старый алхимик не при чем. А может, эликсир его рук дело. Пусть Ноан сам разберется. Он больше подкован в интригах и межклановой политике, чем я. Умолчать пришлось о трех фактах: союзе с эльфом, опекунстве над сунжэ и о больной руке. Думаю, Кемена расскажет своему мастеру о моем новом птенце. Так что об этом я тоже писать не стала.

В итоге Кемена почтительно поклонилась мне и скрылась в дождливой ночи вместе с письмом. К рассвету Ноан прочтет его. Я в этом не сомневалась.

Как только за спиной Кемены закрылась дверь, я поднялась к Лледосу. Он как раз сидел на узком подоконнике в отведенной ему комнате и доплетал одну из косичек. Эльф привел себя в порядок, переоделся. Сейчас на нем были свободного кроя темно-серые штаны, коричневая рубашка с расшитым воротом и рукавами и короткие сапоги того же коричневого цвета. Почти все свои косички он переплел. Теперь они покорно лежали на его спине.

К нему я поднялась специально. Перечитав письмо Ноана, я отчего-то разволновалась. Брат писал о печати нашего мастера с символом рябины. Ни я, ни Ноан толком не знали, что это значит. Но печать древняя. А кто еще кроме вампиров сохранил придания старых времен? Эльфы. У них хорошая память. Вдруг мне улыбнется удача, и Лледос развеет мое волнение?

Эльф скосил на меня серо-синий глаз. И вся реакция. Я закрыла за собой дверь, прислонившись к ней спиной. Молчали мы секунд двадцать. Потом я произнесла.

— Благодарю. С кампой в одиночку я бы не справилась. Ты можешь гордиться. На родине, за то, что ты убил это существо, прослыл бы героем.

— Ну, да, — криво усмехнулся эльф, хотя я заметила гордость, промелькнувшую на его лице, — одну нежить убил. Вторую — спас.

Я тоже усмехнулась.

— Со "второй" у тебя договор. Ты умный эльф. И если не закончишь свои годы в камере у Кезо, можешь стать превосходным охотником на нежить.

— Зачем ты пришла? — злобно осведомился Лледос. Неужели опять вспомнил, что он "благородный эльф", а я "противная природе тварь"?

— Ну, как же. Я живу в "Жирном крабе". — Эльф не оценил юмора, пробуравив меня тяжелым взглядом. Пришлось отвечать серьезно. — Ты хорошо знаешь мифы своего народа?

Лледос повернул ко мне голову. В его прищуренных глазах мелькнул интерес.

— Зачем тебе?

— Значит, знаешь, — удовлетворенно кивнула я. — Скажи, Лледос, что может объединять рябину, рассвет, день и ночь?

Своим вопросом я сбила эльфа с толку. Он задумался, приподнял левую бровь, пытаясь о чем-то вспомнить.

— Солнце? — наконец, предположил он.

— Солнце, — повторила я. — У твоего народа есть какой-нибудь миф, в котором рассказывается о рябине, солнце, рассвете?

Снова Лледос задумался. У эльфов хорошая память. Стоило дать Лледосу время, и он обязательно вспомнил бы. Но времени у меня не было.

— Да, есть одна легенда, — довольно быстро вспомнил эльф. — Если без подробностей, то у моего народа есть безымянный герой. Прославился разными подвигами. Он двигал горы, останавливал реки, держал руками небо. Но его погубило предательство собственного брата. Ночью предатель ослепил веткой рябины героя, и заколол его на рассвете. По легенде, солнце красное утром оттого, что скорбит по преданному герою.

— Дай угадаю, в такие дни вы не делаете ничего серьезного и не выходите за пределы своих земель.

— Пф, — состроил мину эльф, — тут и ребенок догадается!

Мне стало нехорошо от собственных мыслей.

— Не хочу тебя расстраивать, Лледос, — я встала и направилась к выходу, — но ваш безымянный герой, кажется, вампир. Возможно, даже древний.

Закрывая за собой дверь, я услышала, как эльф спрыгнул с подоконника. Сейчас побежит за мной, чтобы обвинить меня в насмешничестве над великим остроухим народом.

Так и вышло. Только я оказалась в коридоре второго этажа, как за плечо меня ухватил Лледос. Хорошо хоть, правое. К левому не прикоснуться — больно.

— Что ты сказала?! — не своим голосом прошипел эльф.

— Я сказала, что ваш герой — либо старый, либо древний вампир. Если ты успокоишься и подумаешь об этой легенде, то придешь к тем же выводам.

— Нет! — выкрикнул эльф.

— Ну, тогда я ошиблась, и ты непроходимо упрям, — я наклонила голову, исподлобья глянув на эльфа.

— Вея! — В коридоре появился Ярун. Быстро оценив ситуацию, он встал между мной и Лледосом, осторожно отведя его руку. — Что у вас происходит?

Милое дитя! Ярун знал, что слабее эльфа, но загородил собой создательницу.

— Все в порядке, — я сочувственно поджала губы. — Просто Лледос осознал одну неприятную истину.

И я тоже...

Кто бы мог подумать, что у эльфов хранятся сказания о вампирах! Почему я раньше не интересовалась легендами и мифами этих народов? Могла бы узнать много нового! Увы... Наши древние сородичи были куда хитроумнее и мудрее, чем мы. Заставить эльфов восищаться ими! А ведь остроухие вовсе не подозревали, что воспевают вампиров! Какое искусство! Какая манипуляция!

— Собирайтесь, — сухо скомандовала я и, скосив глаза в бок, к лестнице, уточнила, — вы тоже, парочка шпионов! Завтра уходим из Гуара.

— А твоя рука? — Ярун неодобрительно качнул головой.

— Через какое-то время восстановится. — По крайней мере, я надеялась на это.

Часть II

Глава 14

РОДОВОЕ ГНЕЗДО

Прошло шесть дней, как мы оставили Гуар. Лледос был несказанно счастлив. Ему надоел тесный людской город. Северянин привык чувствовать свободу холодных просторов, а не суету городских улиц. Стоило нам отойти от Гуара, как Лледос даже подобрел. Иногда перекидывался словечком-другим с Эгуном.

В завязавшейся дружбе между ридайцем и сунжэ я убедилась еще больше. Жадан всегда отыскивался неподалеку от Эгуна. Мальчик привык к вампирьему обществу, не пытался сбежать. Да и от ядовитых провокаций с его стороны я почти избавилась.

Мне пришлось отказаться от идеи найти учителя для малыша. Консолия показала, что с ней шутки плохи. Я подозревала, что весь Гуар под ее ведомством. Оставлять в городе мальчишку я не рискнула. Поэтому пришлось его натаскивать самой. В столице у меня не хватало времени на него, но в дороге все изменилось. И теперь Жадан каждый день, пока мы спали, оттачивал способности "слышащего кровь". А ночью делился своими достижениями или провалами.

О том, что Жадан — сунжэ, узнали остальные участники нашего похода. Реакция их была самая разная. Лледос с уважением отнесся к Жадану. Даже в чем-то ему пытался помочь. Ведь "слышащие кровь" у эльфов в почете.

Эгун сильно удивился способностям друга. Собственно, молодой вампир стал главным объектом тренировок Жадана. Никто из них не остался обижен.

Но лучше всего за пределами города себя почувствовал Ярун. Он пока не освоился с новыми способностями тела и разума. Это вызывало неудобства, но молодой вампир пытался приспособиться. И это ему удавалось. Охотился он сам, правда, под моим присмотром. Через несколько ночей научился передвигаться с большой скоростью так, что глаз человека вместо него заметил бы размытое пятно.

Моим спутникам путешествие пошло на пользу. Они стали теснее общаться, не выясняя, кто главнее, сильнее, благороднее. В общем, где-то в глубине холодной души я тихонько радовалась.

Одно омрачало мои ночи. Левая рука. Яд убитой кампы не желал куда бы то ни было деваться. Его ничто не брало. Каждая ночь для меня сопровождалась жгучими искорками боли от самого плеча до кончиков ногтей. Сытная трапеза помогала ровно на несколько часов. После чего боль возвращалась. Из-за этого я стала раздражительной. Злилась по пустякам.

Я видела, как волнуется Ярун. Он несколько раз предлагал мне обратиться к Ноану. Или к магам-отступникам. Но на это требовалось время. Тем более, обратившийся за помощью вампир — слаб. Если новость о моей болезни распространится среди сородичей, найдутся несколько десятков тех, кто захочет меня обезглавить. А мне лишние хлопоты не нужны. И так не скучно.

Мы шли на юг больше недели. Мои спутники часто задавали вопрос, куда мы идем. Но я отмалчивалась. И вот, когда луна в очередной раз засияла на темном небе, мы остановились на опушке молодого леса. Когда я была здесь в последний раз, не то, что дубы и клены, трава на земле не росла. А теперь только посмотри, какие заросли! И лещины много. К концу лета хороший урожай будет...

При жизни я любила орехи. Мы сушили их на солнце, а потом всю долгую зиму хрустели ими, словно белки. Только на моей родине орешки лещины были в два раза меньше, да и само дерево едва ли превышало человеческий рост. Север. Ничего не поделаешь.

Лес изменил местность до неузнаваемости. Я не была в этих краях больше пяти столетий. Поэтому поблуждать пришлось изрядно. Зато Жадан наелся лесных ягод, и обучение его шло на лад.

Однажды, прогуливаясь по лесу с Яруном, я остановилась у небольшого холма. Его заплели заросли шиповника. Но из-под них на вершине выглядывал огрызок разрушенной рукотворной стены в высоту не больше человеческого роста. Остальное уничтожило время, ветер, дождь, деревья и травы. Последние разорвали каменную стену на части, обрушив её вниз с холма.

Обойдя место по кругу, я нашла более десятка кирпичей, когда-то бывших частями небольшой приземистой башни:

— Пришли, Ярун.

— Куда? — не понял мой птенец. Он озирался по сторонам, но ничего сто?ящего найти не мог.

— Мы стоим над моим родным гнездом.

Я ожидала возвращения старых чувств. Ведь тут я очнулась вампиршей. Испытала страх, голод и гнев. Но нет. Я спокойна.

— Здесь стоял замок твоего создателя? — заинтересовался бывший вестник.

— Не-е-ет, — усмехнулась я. — Замок чуть дальше. В километре отсюда. Это "детская". Тут мой мастер выяснял, кто из его птенцов годен для службы, а кто — для еды. Хм.

Мое хмыканье Ярун истолковал по-своему.

— Смеешься над создателем?

— Нет. Я смеюсь над собой. Не думала, что первым найду именно это место.

— С ним у тебя связаны плохие воспоминания? — Ярун взял из моих рук кирпич, который я зачем-то подняла с травы. — Какое-то горе?

Горе... Как ему объяснить, что все, происходившее здесь — сплошное горе? Но конец истории "детской" превзошёл все ожидания!

— Потом расскажу. Ладно, — я вздохнула, отгоняя память кровавого "детства". — Зови остальных. Я тут подожду.

— Как скажешь.

Ярун скрылся в зарослях, а я легла на землю, вытянувшись во весь немаленький рост. Сколько страшных ночей я провела здесь? Сколько раз меня мучил страх, что "эта ночь — последняя". Создатель и старшие птенцы, держали нас под пристальным вниманием. Они провоцировали драки среди молодых, бросали к нам одуревших от страха людей. Но еды всем не хватало. Кто побеждал в схватке за кровь — тот выживал. А кто нет, тех следующей ночью мы не видели.

После обращения я долго не могла прийти в себя. Я родилась и выросла на севере, в Ледвее, стране, о которой сейчас многие не знают. Но тогда Ледвея процветала. Моя семья занималась разведением лошадей. Поэтому я любила ветер, бешеную скачку и свободу. А потом я внезапно оказалась в пропахшем гнилью подвале с десятком злобных кровожадных тварей. Создатель сказал только то, что я теперь вампир, его птенец. И если я не буду поступать, как должно, то рассвет заберет меня.

Когда я впервые ощутила запах крови, во мне будто что-то проснулось. Что-то дикое и смертельное. Я потеряла контроль над разумом. Благодаря этому и выжила. Я не помнила, но наши надсмотрщики — птенцы постарше — хохотали и называли меня "золотой смертью" из-за цвета моих волос и потому, что я разорвала на части всех, кто пытался отобрать мою добычу. Но кто бы знал, как мне потом было плохо. Кажется, мой создатель где-то просчитался, и человеческая душа во мне не умерла до конца. Кто знает? Но именно с первой ночи моего бессмертия я начала продумывать план бегства.

Меня забрали в замок через несколько ночей после перерождения. Создатель решил, что из меня получится хороший охранник. Так и вышло. Я ходила за мастером, словно тень. Во мне боролись два чувства. Я любила своего создателя и ненавидела. Ненавидела больше. А любовь оказалась ненастоящей. Просто привязанность птенца к создателю.