Освободите тело для спецназа

Вторая комната, ярко освещённая, была тоже спальней! — Вечной спальней....

На кровати лежала обнажённая Сьюзен. Руки её были привязаны к спинке кусками верёвки, а весь левый бок и простынь залиты кровью. Глеб судорожно сглотнул и с трудом сделал несколько шагов на не желавших слушаться ногах. " Ножом, — понял он, увидев две раны под левой грудью. — Прямо в сердце".

— Ну, суки, Берегись! Из-под земли достану!!! — сорвавшись, в бессильной ярости заорал он и начал бешено пинать всё, что попадалось вокруг.

Остановил его не разлетевшийся от пинка стул, а мегафон, разорвавший в окрест тишину ночи:

— Говорит лейтенант полиции Шеффер! Дом окружён. Выходите и сдавайтесь! Оружие выбрасывать у входа. При попытке сопротивления откроем огонь!

— Приехали всё-таки, гоблины! Забить бы вам этот матюгальник в глотку! Пидорасы! — зло сплюнул он, матеря нерасторопность полицейских. Сержант положил ладонь на лоб девушки и закрыл широко распахнутые глаза. "Спи спокойно, Сью. Они за это ответят. Я обещаю..."

Спустившись, Глеб открыл дверь и крикнул:

— Не стрелять! Я один! — и с поднятыми руками вышел на улицу, под свет фар. " Богатый сегодня у них улов, — с горькой издёвкой подумал он, ожидая, пока четверо полицейских, наведя револьверы, не приблизятся, — спецназа берут!" Сержант стоял крепко, широко расставив ноги и злился, глядя на приближавшихся в сферических шлёмах и бронежилетах людей: "АКМ бы сюда, — мелькнула непроизвольная мысль, — ни один бы даже выстрелить не успел!"

— Лечь на землю! Руки за голову! — прокричал офицер с пяти шагов, и полицейские тут же взяли его в полукруг, неотрывно держа на прицеле.

" Дрейфят америкашки!" — усмехнулся Глеб про себя и с неохотой опустился на пыльный асфальт. В ту же секунду на его запястьях защёлкнулись наручники.

Его подняли и обыскали, вытащив из-за пояса пистолет.

— Почему не выбросили оружие?! — взвился лейтенант, тряся перед носом обнаруженным пистолетом.

— У меня на него есть разрешение! — с вызовом ответил Глеб, всё еще злясь на этих нерасторопных ребят. — Во внутреннем кармане куртки, вместе с документами, — показал он кивком головы. — И вызовите "скорую"! — Женщина без сознания!

— Без вас разберёмся! — отрезал Шеффер. — Ведите его к машине и зачитайте ему права, он арестован!

Двое взяли его за плечи и потащили к машине.

— Полегче, ребята, я и сам могу дойти!

— Заткнись, пока не получил по почкам! — рявкнул державший его справа сержант, но усердия оба несколько поубавили.

Забрав у него документы и зачитав права, посадили в машину. Один сел рядом, второй остался снаружи.

Шеффер подошёл через пять минут.

— Лейтенант, — счёл своим долгом доложить сержант, — судя по документам, это — Ричард Хадсон! Заметив, как мохнатые брови Шеффера вопросительно сдвинулись вверх, он добавил: — Да, тот самый, сэр, в которого три недели назад стреляли, и о котором писали газеты.

— Одна женщина убита, вторая в критическом состоянии. Вызовите экспертов и "скорую", а этого, — кивнул Шеффер в сторону машины, где сидел Глеб, — везите в участок Уилсон. Там разберёмся.

Лейтенант повернулся и направился обратно к дому. Но не успел он пройти и десятка шагов, как подкатила машина с репортёрами. Шеффера мигом окружили и забросали вопросами. Лейтенант отделавшись парой фраз, поспешил скрыться от этой волчьей стаи за дверями, приказав никого не впускать, и вся газетная братия тотчас рассыпалась по сторонам, ища более лёгкую добычу. И прежде чем сержант Уилсон успел тронуться, увозя арестованного, его машину успели расстрелять в упор вспышками "блицев".

Г Л А В А 25

Глеб проснулся от довольно чувствительного пинка.

— Вставай, долговязый! Ты не на Гавайях! Сейчас за тобой придут!

— Мог бы и поласковее разбудить, приятель! — отодвинул Глеб в сторону склонившегося над ним здоровенного мулата.

— Я тебя после того, как в камеру вернёшься "обласкаю"! А то боюсь, фотокарточка неудачной получится! — загоготал тот, и камера его поддержала.

Глеб приподнялся и сел. Вчера, когда его втолкнули сюда, показав на нижние нары, в полутёмном помещении он не очень то и осмотрелся. Усталость навалилась такая, что он сразу отключился, едва голова коснулась обшитой дерматином подушки.

Камера в общем-то выглядела ничего. Не очень большая, но и не маленькая. Где-то три на шесть. Вместо одной стены — сплошная решётка. Напротив — металлические нары в два яруса. В углу умывальник и унитаз, огороженный низкой перегородкой из матового пластика. На очке как раз сидела какая-то образина и взахлёб надрывалась над шуткой мулата, прихлопывая от возбуждения руками по верху загородки, доходившей ему до подмышек.

В камере, судя по количеству нар, был полный комплект: три негритоса, два мексиканца и он — Глеб Ткачёв. Не смотря на неласковую побудку, задираться сержант не стал. Парней этих можно было понять. Они видно сидели не первый день и им было скучно. Ну а почему не развлечься, покуражившись над новичком?

Он подошёл к раковине и открыв кран, ополоснул лицо и руки, вытерев их носовым платком. В правоте слов мулата он убедился, едва окончив утренний моцион. За ним действительно пришли. Дюжий полицейский повёл его фотографироваться. Женщина-фотограф повесила ему на шею чёрную трафаретку с его именем и фамилией и сделала несколько снимков в разных ракурсах. Сопровождающий полисмен буравил Глеба глазами, не снимая руки с рукоятки револьвера — как-никак — убийца! Затем его повели на дактилоскопию и полицейский компьютер пополнился новыми данными о Ричарде Хадсоне....

— Ну что, кажется тебя уже сфотографировали, красавчик? — едва полицейский закрыл решётку камеры и ушёл, подрулил к нему тот негритос с физиономией обезьяны, что сидел на унитазе.

— Да, а что?! — резко ответил Глеб, решив расставить всё на свои места.

— Тогда пора, по-моему, тебе на мордашку грим наложить!

— Ну и зануда ты, парень, — покачал головой Глеб и ткнул негра одним пальцем в болевую точку. Тот свалился как подкошенный. Камера от неожиданности ахнула и замерла.

— А пальцев у меня на всех хватит, — негромко сказал сержант, растопырив свою грязную пятерню. — Раз, два, три, четыре, пять! — сосчитал он, загибая пальцы в кулак. — Так что советую не связываться! — предупредил он на всякий случай непонятливых и пошёл к умывальнику отмывать руки от краски.

Случись это в России, все бы тут же накинулись на обидчика: как же — " Наших бьют!" Здесь же народ оказался поспокойнее. Мулат, с приятелем, молча подняли своего стонущего товарища и положили на нары. Мексиканцы задвинулись в свой угол.

— Не держите зла, ребята! У него через десять минут всё пройдёт, — повернулся к ним Глеб, вытирая руки.

— А ты за что попал сюда, парень? — видно надумав пойти на мировую, спросил мулат.

— Копы считают, что я убийца.

— Тебя что, прямо на горячем сцапали?!

— Что-то вроде того.

— Ну тогда тебе не отвертеться, приятель! Зачем им кого-то другого искать, если у них уже есть ты? — сказал рассудительно негр с нотками сочувствия в голосе.

— Я надеюсь, что меня выпустят, как только разберутся.

— Ты видно никогда не сталкивался с этими засранцами. Ставлю двадцать баксов, что они упекут тебя как миленького, даже если ты не виноват! ...

... Мулат двадцатку проиграл. Митчелл забрал Ричарда из камеры уже через час.

— С тобой не соскучишься, Рич! — шагнул он ему навстречу и дружески пожал руку, когда полицейский завёл Глеба в кабинет лейтенанта Шеффера. Тот поморщился, видя такую фамильярность коллеги по отношению к подозреваемому в убийстве, но ничего не сказал.

— Давай рассказывай! Шеффер хочет тебя послушать, — кивнул Дейв на лейтенанта, усаживая Глеба на стул.

— Мой рассказ возможно покажется вам не совсем обычным, но вы его сможете... если захотите, конечно... проверить, с нажимом и некоторой долей ехидства произнёс он, в упор посмотрев на собеседников.

— Не сомневайтесь, мистер Хадсон! Мы — п р о в е р и м! — с неприкрытой недоброжелательностью ответил Шеффер. — Это наша обязанность!

Глеб кивнул и продолжил:

— Вчера ночью, как обычно, в двадцать два тридцать, я лёг спать. И мне приснился сон: в доме две женщины смотрят телевизор. Вдруг подъезжает машина, из нее выходят четверо, а пятый отгоняет машину в сторону. Эти четверо пытаются ножом открыть дверной замок. Я чувствую, что намерения у них явно не добрые. Вот-вот дверь поддастся и тогда.... А женщины смотрят телевизор и ничего не подозревают. И тут я к своему ужасу узнал в одной из них Сьюзен и проснулся.

— Вы имеете в виду убитую Сьюзен Марлоу? — перебил его Шеффер.

— Да, именно её, — ответил Глеб. " Марлоу, конечно Марлоу! Как же я это мог забыть?!" — подумал он про себя.

— А откуда вы её знаете?

— Она работает медсестрой... точнее работала, — с тоскливой грустью поправился он, и голос его чуть дрогнул, — в больнице Святой Терезы. Я лежал у неё в палате.

— У вас с ней были интимные отношения?

— А это важно, лейтенант? — поднял Глеб печальные глаза на Шеффера. Во всём случившемся он винил только себя. Если бы он вовремя вспомнил фамилию, Сьюзен наверняка бы удалось предупредить. Ну сколько эти Марлоу в телефонной книге — ну пусть десяток, не больше. За десять минут он бы запросто их всех обзвонил. Да и через доктора Эберса можно было предупредить или через администратора больницы. "Мудак ты Глеб Ткачёв, и башкой совсем не думаешь", — корил он себя....

— Вы можете не отвечать на этот вопрос, но это будет внесено в протокол.

— Заносите что хотите, — набычился Глеб.

— Ладно, Рич, не кипятись, — вмешался Митчелл, рассказывай, что было дальше.

— А дальше я позвонил тебе. Но поскольку тебя не застал, выложил всё дежурному сержанту — Джонсон, кажется. Сержант мне не поверил, так как я на его вопрос, имел неосторожность ляпнуть, что звоню из клиники Эйремана. Что мне оставалось делать? Я сел в машину и поехал к ней домой.

— Так вы находитесь на излечении в психиатрической клинике? — снова перебил его слегка изумлённый Шеффер.

— Да, ну и что из этого?! — с вызовом ответил Глеб, на что впрочем лейтенант не обратил никакого внимания.

— И по какому поводу, если не секрет?

— У меня после ранения частичная амнезия, пропадание памяти, — угрюмо пояснил Глеб, понимая какой вопрос последует следующим.

— В таком случае вы могли и не помнить, что убили женщину?!

— Не мне об этом судить, я не специалист в области амнезии, — отрезал сержант, зло посмотрев на Шеффера, пытающегося загнать его в угол. — Когда я приехал, она уже была мертва.

— Брось, Джим! — слегка толкнул коллегу локтём Митчелл. — Дай ему рассказать, а потом будешь задавать вопросы.

— Хорошо, продолжайте, — согласился лейтенант, не желая ссориться с Митчеллом на глазах у допрашиваемого ими обвиняемого.

— Я сел в машину, но хотя гнал как мог, всё равно не успел. Около дома уже никого не было. Я подёргал дверь, заглянул в окно, пытаясь что-либо увидеть, поскольку там горел свет. А затем обошёл дом кругом. С задней стороны было выдавлено стекло и рама приоткрыта. Я достал пистолет и забрался в комнату. Под лестницей обнаружил женщину, очевидно мать Сьюзен. Она мне говорила, что живёт с матерью, — счёл нужным пояснить сержант. Вытащил её из чулана, уложил на пол, сорвал с лица пластырь и стал подниматься на второй этаж. Буквально через минуту с улицы начали кричать в мегафон. Я вышел и сдался. Вот собственно и всё, — закончил Глеб.

— Сколько времени вы ехали от клиники до дома Марлоу? — спросил тут же Шеффер.

— Сорок четыре минуты!

— Откуда такая точность?! — ухмыльнулся лейтенант.

— Когда человек торопится, он всё время смотрит на часы. Это по-моему естественно.

— И вы, в таком состоянии, смогли запомнить время?

— У меня хорошая зрительная память. Феноменальная, как говорит доктор Стоун.

— А ты не запомнил, Рич, тех бандитов, которых видел во сне, — вмешался Митчелл.

— Только троих: толстяка водителя, ...худого заморыша с порчеными зубами, ну а третьего... ты и сам знаешь. Его фотографию ты мне показывал. Вильям Торрес, если мне не изменяет память.

— Как это я сразу не сообразил! Ублюдки поганые! — хлопнул себя по лбу Митчелл. — Решили все-таки отомстить, Сволочи! Я позвоню от тебя, Джим! — схватился за трубку детектив, не дожидаясь ответа Шеффера.

Набрав номер, он распорядился немедленно арестовать Торреса, Гарвина и Виндлоу по обвинению в убийстве.

— Ребята пусть смотрят в оба, они могут быть вооружены, — инструктировал Митчелл сержанта, — а если в поле зрения попадется толстяк или заморыш с гнилыми зубами, взять и их. Да, и пришлите в четвёртый участок Оливию Коллинз, для неё есть работа! — закончил он разговор, кладя трубку.

— По-моему, настало время и меня ввести в курс дела, — сказал, обидчиво поджав губы, Шеффер. — Насколько я понял, у тебя есть дополнительная информация, Дейв!

— Я и не собираюсь её придерживать, — откликнулся Митчелл. И рассказал всё, что имело отношение к данному эпизоду, ни словом не упомянув о портрете убийцы, который составил Глеб. — Сам понимаешь, — подытожил он, — Ричард для нас ценнейший свидетель. На твоём участке ведь тоже висит нераскрытое убийство двумя выстрелами из сорок пятого? — посмотрел он в упор на Шеффера. — И мы должны были, особенно после вторичного нападения на него, обеспечить ему охрану. Но поскольку ему предложили подлечиться у Эйремана, то нас это вполне устраивало. Там его было не так просто достать — охрана там серьёзная.

— А кто знал, что вы его упрятали в клинику? — поинтересовался Шеффер.

— Я, — начал загибать пальцы Митчелл, — Батлер (он сопровождал Ричарда до клиники, чтобы отсечь слежку), Оливия Коллинз, доктор Эберс — врач больницы Святой Терезы, ну и, естественно, персонал клиники Эйремана. Эйремана и Эберса я предупредил, чтобы по Хадсону никакой информации никому не давали, и если кто-то заинтересуется им — тут же сообщили об этом в полицию.

— Ну а девушка знала об этом? — спросил Шеффер, повернувшись к Глебу.

— Вы думаете, на неё напали, чтобы... чтобы узнать где я нахожусь? — произнёс взволнованно Ткач.

— Вполне возможно, мистер Хадсон, — ответил Шеффер и понимающе переглянулся с Митчеллом. Дело могло принять совсем неожиданный оборот.

— Вам придётся сдать анализ спермы. Без этого я не могу вас выпустить, даже под поручительство лейтенанта, — ткнул Шеффер пальцем в направлении Митчелла. — Девушку перед смертью изнасиловали трое мужчин. Если анализ даст отрицательный результат, мы, возможно, снимем с вас обвинение, мистер Хадсон.

Г Л А В А 26

— Ты читал утренние газеты, Генрих? — взволнованно дышал в трубку Эйреман, вытирая оплывшее лицо платком.

— Не волнуйся Давид, — попытался успокоить его Эберс. — Пока ничего страшного.

— Ну и клиента ты мне подсунул! Если этот парень действительно напал на женщин, представляешь, что здесь начнется?! Пострадает репутация моей клиники и все усилия последних лет пойдут насмарку.